Будь здоров 2

— Свое обещание — лично заняться вами — я не отменяю. Прямо сегодня и начнем.

— Но… господин надкапитан, вы человек очень занятой… может не стоит тратить на меня ваше драгоценное время? Тем более, я не воин…

— Вы эти разговоры прекратите, — строго нахмурился офицер. — Я знаю несколько случаев, когда навыки самообороны помогали таким, как вы, продержаться некоторое время до подхода помощи. Как вас ни оберегай, но рейд есть рейд — случается и в бою поучаствовать. А там всякое может быть. Да и бойцам не очень хотелось бы оказаться вдруг без помощи знахаря или механика только потому, что тот поленился овладеть рукопашным боем в должной мере. Так что, хотите вы того или нет, но каждый из вас выложится! и наизнанку вывернется! чтобы научиться защищаться. А мы в этом благородном деле окажем вам всемерную помощь и поддержку. Ясно?! В бою незачет — это смерть… Вам ясно?!

— Ясно! — бодро ответил я, простившись с мечтами немного передохнуть.

— Пойду быстро переоденусь, а вы пока готовьтесь.

За оставшееся до конца занятий время я много нового узнал о себе: двигаюсь, оказывается, как беременный таракан, нанюхавшийся зелья против насекомых; прыгаю, как трехногий козлик инвалид, загибающийся от старости и запутавшийся в собственной бороде; бью, как салонная барышня, отгоняющая муху от эклера… а также много других приятных и ласковых слов. Даже приуныл от таких комментариев. Сами слова — это еще ладно. Но КАК он их подавал. Настоящий лицедей. Гора ехидства и море сарказма. Одним тоном своих высказываний он мог повергнуть самооценку человека в пыль и прах.

Закончив, он чуть заметно поклонился, и порекомендовал завтра не опаздывать, ибо чревато будет дополнительной нагрузкой и столь легкой разминкой, как сегодня, я уже не отделаюсь. Страшно представить, что такое в его понимании средняя разминка, если после этой я минут пять восстанавливался, используя свои целительские способности и тщательно настроенную бессознательную саморегуляцию. Я уныло продолжал стоять в том же углу зала, где мы тренировались, не торопясь уходить в раздевалку. Вдруг мне на плечо опустилась рука и незнакомый голос произнес.

— Не переживай, парень. Все будет отлично.

Курсант, высокий, белокурый и голубоглазый — типичный гонмарец — сказал эти слова с сочувствием и долей зависти. Увидев, что уровень счастья в моем организме остался на прежнем уровне, добавил.

— Верный признак. Чем сильнее он втаптывает ученика в грязь, тем больше доволен его успехами. С безнадежно тупыми он предельно вежлив и чуток. Эх! Меня бы он хоть разок назвал беременным тараканом, я бы ходил гордый и счастливый…

— Что? И козлом трехногим?

— Да пусть и козой без вымени!.. О, смотри. Свентаниана уже заканчивает со своей группой. Говорят, в первый год занятий он специально для нее придумал несколько особо пакостных прозвищ… — он завистливо вздохнул и резюмировал, — …счастливая! Теперь видишь? Доверяет ей проводить занятия вместо себя. Вот так вот.

Я залюбовался своей женой. Какая же она красивая. Даже вот такая — взъерошенная и пропотевшая. Она что-то показывала курсантам, поправляла, снова демонстрировала правильные движения, заставляла повторять. И все это она делала с нескрываемым удовольствием и азартом. Может в этом кроется причина моих неудач? Я потерял этот самый азарт познания нового и удовольствие от процесса. Я стремился к результату, а важен, вероятнее всего, именно процесс — результат появится сам собой, как следствие. Это относится, в равной степени, как к изучению магии, так и к шлифовке навыков рукопашного боя. Надо будет эту мысль хорошенько обдумать и попробовать настроиться на нужный лад. В конце концов, то, чем я занимаюсь — интереснейшие вещи.

— Любуешься? — вывел меня из созерцательного состояния мой утешитель. — Я вот тоже… Только бесполезно все. Она замужем.

— Ну, — усмехнулся я, — муж не стенка — можно и подвинуть.

— Угу. Пробовали уже… подвинуть.

— И что? — насторожился я. Какое-то пакостное чувство кольнуло прямо в сердце.

— И ничего. Двое в больнице неделю отлеживались, и услуги лекаря сами оплачивали. Так что и не пытайся. Наш Капер один из сильнейших бойцов Элмории, а она совсем немного ему уступает. Станешь клинья к ней подбивать — так она их обратно повышибает. Если жив останешься, будешь радоваться, что всего лишь детей иметь не сможешь… никогда.

— Это точно!

— И к бабке не ходи…

— Проверено.

— Так что, гражданский, не светит тебе ничегошеньки.

Оглянувшись на голоса, обнаружил еще несколько курсантов, присоединившихся к нашему обществу ценителей женской красоты.

Свента закончила занятия, поклонилась группе и направилась в нашу сторону. Общество заволновалось, взволнованно гадая, к кому, и с какой целью приближается объект нашего внимания. А та не торопилась, явно наслаждаясь нашим восхищенным вниманием. В ее глазах я разглядел знакомых демонят, готовых к проказам. Что же она задумала?

— Вот что, ребята, — промурлыкала Свента и хищным взором окинула каждого из присутствующих, — что-то тоскливо стало мне без мужской ласки. Думаю, не выбрать ли мне одного из вас?

Все непроизвольно подтянулись и распушили хвосты. Так мне показалось — на самом деле хвостов, разумеется, ни у кого не было. Ни пышных, ни гладких.

— Все красавцы, — подвела итог Свента. — Все стройные, мускулистые… за исключением этого очаровательного толстячка. Ах! Как это должно быть интересно…

Она подошла ко мне, взъерошила волосы и поцеловала.

— Пойдем. Поговорим… — томным голосом, наполненным вожделением, произнесла жена и потянула меня в сторону выхода из зала.

Мы сделали всего два шага и оглянулись. Группа курсантов в шоке смотрела на нас застывшими взглядами. У всех без исключения на лице крупными буквами было написано: на их глазах свершается ужасное деяние — низвержение Богини. Обида. Разочарование. Возмущение. Еще немного и вся эта гамма пополнится горьким презрением. Однако Свента не стала доводить ситуацию до такой крайности. Она вместе со мной повернулась к парням, прижалась ко мне и положила голову на плечо. Я обнял ее за талию и весело посмотрел на курсантов.

— Да, ребята, — как бы между прочим сказала она, — позвольте представить вам Филлиниана деи Брасеро, ассистента знахаря, выпускника королевской академии магических искусств, лучшего в мире мужчину, для меня во всяком случае, и… моего мужа.

Челюсти у всех одномоментно отвисли, пряди волос на голове сделали стойку, а глаза так широко распахнулись, что каждый стал похож на сову в нежных объятиях пойманной мыши.

Моя загребущая лапа собственнически обнимала любимую женщину за талию, ни в коем случае не желая отпускать. Инстинктивно я демонстрировал стае красавцев-самцов, что это МОЯ и только моя женщина. Никому не отдам. Р-р-р-р!! Видимо в моих глазах это столь явственно отразилось, что челюсти с лязгом захлопнулись, глаза вернулись в орбиты и парни с видом — нас здесь не было — тихо рассеялись по залу.

Боги! Как же я соскучился по жене. Вижу ее только утром на разминке, иногда вечером за ужином, а ночью не вижу, но чувствую, что она рядом и спит. Однако будить усталую женщину у меня не поднимается… рука. Вот и сейчас мгновения нашей встречи истекли. Мне пора к Лабриано. Я и так уже опаздываю. Выйдя в пустой коридор перед раздевалками, я нежно прижал ее к себе, поцеловал и… столько ласковых слов хотел сказать, что не мог решить с какого начать. В результате, сказал совсем не то:

— Какое странное имя у вашего начальника — Капер.

— Это не имя, а прозвище, — все поняв по моим глазам, улыбнулась жена. — Когда-то, очень давно, курсанты за виртуозную ругань прозвали его "боцманом с капера" или "каперским боцманом". Со временем прозвище сократилось до простого Капера. Он, кстати, о нем знает и даже гордится.

Мы поцеловались на прощание и разошлись по своим раздевалкам. Х-ха! Пусть только попробует учитель возмутиться моим опозданием — покажу чертежи дальнописца… издалека… и спрячу! Пусть мучается!