Антиметро

Бондаренко Андрей Евгеньевич

Антиметро

От автора

Зачастую события, описанные в популярных фантастических романах, сбываются — полностью или частично. А иногда — не сбываются вовсе. В том смысле, что начинают — ни с того, ни с сего — развиваться по совершенно другому сценарию, написанному некими важными и мудрыми — до пошлой тошноты — личностями, облачёнными нешуточной властью.

Или же, и вовсе, безо всякого сценария. То есть, вопреки всем тщательно разработанным планам и подробным инструкциям. Недаром говорил великий Александр Македонский, мол: — "Иногда и единичный воин может решить судьбу всего сражения. Если, конечно, этот воин является отважным и имеет на плечах голову, а не глиняный горшок…".

Впрочем, и от ошибок в этом мире никто не застрахован, в том числе, и уважаемые Читатели. Поэтому, не надо всё сходу валить на коварство спецслужб. Без рыцарей плаща и кинжала, естественно, никогда не обходится, но и переоценивать — излишне — степень их гадливости, право слово, не стоит.

Так сбудется предсказанное, или же нет, в конце-то концов?! Непростой, ей-ей, вопрос…. И, вообще, по мере прочтения данного текста, вопросы будут неуклонно множиться и накапливаться, изощрённо наслаиваясь друг на друга. А ответы на них уважаемый Читатель получит только в последних главах и в Эпилоге…. Если, вдруг, вопросы останутся? Ничего страшного. Уже пишется вторая книга этого цикла, которая будет называться (рабочий вариант) — "АнтиМетро, Буэнос-Айрес".

С уважением,

Автор

Пролог

Дурацкий сон, какой дурацкий — сон…

В прямоугольной комнате, примыкающей — посредством решётки — к их тюремной камере, загорелись две длинные секции "дневного" света.

— Пластиковые стулья, прямоугольный стол со стопкой бумажных листов, несколько шариковых ручек, — запечалился Шмидт. — Скорее всего, сейчас будет проведён допрос, сопровождаемый оформлением протокола. Знать бы ещё — в чём конкретно виноват…. Как думаешь, командир, генерал-то будет наш, в смысле, "грушный"? Или же — "фээсбэшный"?

— Скоро узнаем, брат, — невесело хмыкнул Артём. — Лишь бы — только — не американский…

Послышался тихий, едва слышный скрип дверных петель, и в комнату вошли двое.

"Тьфу ты, мать его! Чтоб вас всех — долго, да по-разному!", — в сердцах возмутился внутренний голос. — "Изощрённый маскарад — он же разнузданный и легкомысленный карнавал — продолжается…".

Один из посетителей — статный, высокий и широкоплечий — был облачён в классическую генеральскую форму. Однако, в его внешнем облике наблюдались сразу три ярко-выраженные странности. Во-первых, генерал был до неприличия молод, лет двадцати шести-девяти от роду. Во-вторых, его мундир был без всякой меры украшен множеством самых разнообразных орденов, только звёзд "Героя России" наличествовало шесть штук. В-третьих, глаза вошедшего были излишне светлыми, почти белыми, и блестели очень, уж, тревожно и беспокойно.

Второй гость (среднего возраста, с аккуратным тёмно-коричневым чемоданчиком в руках) был, наоборот, худеньким, щуплым и низкорослым. На его узких рахитичных плечах гордо красовался белый медицинский халат, на голове — белая же докторская шапочка. И всё бы ничего, но и халат, и головной убор данного комедийного персонажа были щедро разрисованы — во всех мыслимых и немыслимых местах — чёрной фашисткой свастикой.

"Похоже, что воспользовались обычным школьным фломастером", — презрительно скривился внутренний голос. — "Бутафория подростковая, мать её! И эти звёзды "Героя", и фашистская свастика…. А глаза-то у врача — тоже — с явной сумасшедшинкой. Только с совсем другой, без характерных следов частого употребления сильнодействующих наркотических средств. Скорее, уж, данный хиловатый субъект похож на среднестатистического учёного-фанатика — из низкопробных голливудских боевиков…".

Вольготно расположившись на пластиковом стуле, широкоплечий молодой человек — с видимым удовольствием — представился:

— Генерал-лейтенант Фёдор Комаровский! Руководитель "подземного" ГРУ России! Прошу любить и жаловать! Мать вашу…

— Доктор Геббельс, — скромно отрекомендовался узкоплечий тип в белом халате.

— Очень приятно! — стараясь выглядеть максимально невозмутимым и спокойным, откликнулся Артём. — Я — майор Белов, заместитель военного коменданта станции "Лесная". Возглавляю мобильную группу, следующую на станцию "Маяковская" с целью…

— Отставить! — нервно поморщился генерал-лейтенант. — Я ознакомлен с изъятыми документами, майор Белов. Что случилось с двумя вашими товарищами? Извольте отвечать чётко и коротко, как и положено военному человеку. То бишь, без гнилой штатской воды и пространных экивоков.

— Есть, отвечать без гнилой воды! Мы имеем дело с побочными последствиями от воздействия на человеческую психику "сонного" газа. Эти два бойца уже в третий раз — за короткий временной промежуток — подверглись внезапному усыплению. Очевидно, поэтому и не могут до сих пор прийти в сознание. У обоих наблюдается замедленное сердцебиение — на уровне двадцати пяти ударов в минуту.

— Геббельс? — руководитель подземного ГРУ вопросительно посмотрел на человека в белом халате. — Что нам скажет современная медицина? Необходимо, чтобы все заложники остались в живых! Они для нас — нынче — дороже золота и южноафриканских алмазов…. Попрошу озаботиться со всем усердием! Головой отвечаете!

Сон, как ему и положено, завершился. А, вот, неприятное послевкусие осталось. Голова — с самого утра — раскалывалась на части. И, вообще, оно ожидалось целый день…. Ожидалось — что? Оно, он, она? Пожалуй, всё-таки, она…. Шарада…

Глава первая

Последний поезд и генеральская байка

Электронные часы показывали 23:55. К перрону станции "Технологический институт" подали пустой состав, двери гостеприимно распахнулись, то есть, разошлись в разные стороны, и хриплый баритон машиниста — с лёгким злорадством — объявил:

— Уважаемые дамы и господа! Россияне! Наш поезд следует до станции "Девяткино" со всеми остановками. Следующий состав отправится только завтрашним утром…. Попрошу поторопиться при посадке! Отправление — через пять минут. Повторяю, милые господа и дамы! Ровно через пять минут!

Артём уже приготовился войти в вагон, но замер на месте и повернул голову направо — на шум возбуждённых и рассерженных голосов. Рядом со ступенями перехода на другую ветку питерского метрополитена назревала ссора, грозящая — через минуту-другую — перерасти в жаркую драку. Две группы молодёжи — каждая численностью примерно по восемь-десять человек — уже приступили к предварительному ритуалу: зазвучали взаимные матерные оскорбления и кровожадные угрозы, послышался громкий треск раздираемой (разрываемой?) ткани. Одни подростки были одеты в чёрные кожаные куртки и щеголяли бритыми налысо черепами, другие же были облачены в самую обыкновенную одежду, единственной приметной частью которой являлись синие и бело-голубые шарфы.

— Фашисты немного повздорили с фанатами "Зенита", — пояснил мелодичный девичий голосок. — Это достаточно серьёзно. Могут задержать отправление поезда, а то, и вовсе, отменить. Пока — ещё — менты прибегут и успокоят….

Он обернулся и непроизвольно улыбнулся — стоящая рядом с ним девчушка была очень миленькой: одета в камуфляжные куртку и брюки, невысокая, худенькая, стройная, зелёноглазая, светленькая, с двумя смешными косичками, переброшенными на грудь. Бантики на косичках были ярко-синими — в крупный чёрный горох.

— Не надо смотреть на меня — как на маленькую! — неожиданно обиделась девчонка, поправляя на своём плече широкий ремень мужской кожаной сумки. — Мне полторы недели назад исполнилось девятнадцать лет!

— Я и не смотрю…, - смущённо замялся Артём и, неожиданно для самого себя, представился. — Меня зовут Артёмом Петровичем. А вас? Если не секрет, конечно же…

— Немедленно прекратить хулиганить! — велел по мегафону строгий женский голос, обращаясь, по-видимому, к бритоголовым молодчикам и зенитовским фанатам. — Враз отменю поезд! Пешком, волчата тамбовские, будете добираться до своей Богом забытой Гражданки! Так вас всех растак! Зона вас всех заждалась! Или там — российская армия…. "Шарфики" — в последний вагон! "Лысые" — в первый! Ну, кому я сказала, рожи? Быстро у меня, уроды малолетние!

— Послушаются! — уверенно пообещала светленькая девушка. — Домой-то всем хочется попасть. Я, кстати, Татьяна…

Таня не ошиблась, уже через тридцать-сорок секунд мимо них торопливо прошагали, направляясь в голову состава, юнцы в чёрных куртках.

— А рубаху-то Никодиму я успел порвать! — похвастался широкоплечий верзила. — Только пуговицы — веером — полетели в разные стороны…

— Ты, Борман, мужчина могучий и отважный! — насмешливо хохотнул худой очкарик, шедший первым. — Настоящий "истинный ариец"! Наследник легендарной славы древних воителей…

— О, какая клёвая бикса! Я торчу и медленно охреневаю! — похотливо оскалился здоровяк, нагло подмигивая Татьяне. — Пошли с нами, девонька! Не пожалеешь! Пока доедешь до дома, раза три успеешь…

— Проходи, морда! — прервал его Артём.

— Чё ты сказал, тварь? Порешу в момент…

— Отставить! — начальственно прикрикнул очкарик. — Во-первых, поезд отходит. А, во-вторых, дяденька-то — больно, уж, серьёзный. С таким — без предварительной и тщательной подготовки — лучше не связываться. Себе, как говорится, дороже.

— Откуда ты знаешь, что серьёзный? — остановившись, поинтересовался Борман, недоверчиво тараща на Артёма карие поросячьи глазки. — По мне, так самый обычный фраерок. Вырубится с первого же удара…

— От верблюда! Глаза у него авторитетные…. Не просекаешь, дурилка? Вот, поэтому я — Фюрер, а ты — рядовой партайгеноссе….Всё, базар закончен! Ходу, гвардия!

Артём неуверенно посмотрел на девушку, не зная о чём говорить дальше.

"С одной стороны, легкомысленные бантики в горошек", — рассуждал он про себя. — "А, с другой, одета в пятнистый камуфляж, на лацкане куртки размещён какой-то жутко серьёзный значок. Буква "М", сложенная из двух кинжалов и двух автоматов Калашникова…. Что может интересовать такую нестандартную и симпатичную барышню? Кто бы подсказал?".

Подсказка не заставила себя долго ждать:

— Эй, Сталкер! Кончай нагло заигрывать с посторонними мужиками! — раздался насмешливый голос. — Всё расскажем Сухому! Ничего не утаим!

От эскалатора торопливо бежали молодые люди в пятнистом камуфляже.

— Это мои товарищи по клубу. Хан и Хантер. А "Сталкер", стало быть, это я и есть, — чуть смущённо объяснила девушка и предложила: — Давайте, уже зайдём в вагон. До отправления состава осталось полторы минуты, — отчаянно замахала рукой, обращаясь к своим приятелям: — Быстрей, лентяи! Сюда! Шевелите помидорами!

В вагоне Артём расположился в самом торце, рядом с двумя пожилыми мужичками, одетыми в строгие чёрные костюмы (воротники белых рубашек мужичков — вместо галстуков — стягивали широкие тёмно-коричневые ленты), а компания "камуфляжников" заняла центральную скамью.

"Вот же, чёрт побери! Даже телефона у симпатичной девицы спросить не успел!", — всерьёз печалился Артём. — "Уже тридцать семь лет скоро стукнет, а всё никак не могу научиться — знакомиться с девчонками. В смысле, оперативно и эффективно…. Что теперь делать, а? Подойти и вручить ей визитку? Бред полный! Неудобно как-то, прямо как в дешёвой голливудской мелодраме…. Впрочем, может, и нет особого повода для огорчений? Там, кажется, уже существует некий ухажёр по имени "Сухой"…. А эти двое — с лентами на шеях — похоже, матёрые сектанты…".

Пассажиров в вагоне — по позднему времени — было не густо, человек пятнадцать-восемнадцать. Большинство из них являлись одиночками и ехали молча: кто-то устало дремал, кто-то читал мятые детективы-боевики в мягких обложках. Только соседи Артёма живо обсуждали какую-то важную религиозную проблему, да компания "камуфляжников" горячо обсуждала-вспоминала события прошедшего вечера. Из обрывков разговора Артём понял, что эти ребята состояли в клубе, объединявшем то ли знатоков военных дел, то ли, наоборот, любителей махровой фантастики, а сейчас следовали по домам со встречи с каким-то популярным писателем.

— Он же совсем простой и открытый! Никакой и не задавака! — искренне восторгался белобрысый высокий парнишка. — Руку мне, даже, пожал! Представляешь, Хан?

— Ты, Хантер, теперь правую ладошку никогда не мой! — насмешливо посоветовал черноволосый толстячок. — А ещё лучше — перебинтуй в три слоя и старательно обклей пластырем. Правильно я говорю, Сталкер?

— Безусловно! — совершенно серьёзно подтвердила Таня, лукаво посматривая в сторону Артёма.

Когда состав тронулся от "Выборгской", девушка, расстегнув молнию на сумке, достала из неё книжку обычного формата и торжественно объявила:

— Вот, мальчишки сопливые! Пока вы бегали в буфет, чтобы глотнуть пивка, я у Дмитрия взяла автограф. Завидуйте!

— Не может быть! — хором завопили Хан с Хантером. — Заливаешь, Танька! Врёшь всё, как и всегда…

В этот момент поезд резко затормозил и остановился, девушка покачнулась, книга выпала из её рук и заскользила по полу вагона. Артём, поднявшись со своего места, подобрал книгу и, мельком взглянув на обложку, мысленно хмыкнул: — "Дмитрий Глуховский, "Метро 2033". Что же, занятная и — в целом — интересная книжка. Местами совершенно недостоверная, конечно же, но — в общем — ничего. Теперь понятно, что означают приметные значки — в виде буквы "М" — на куртках этой троицы. Да и имена — "Хан", "Сталкер" и "Хантер" — взяты из того же романа Дмитрия Глуховского…".

Он выпрямился и тут же утонул в лукавых тёмно-зелёных глазах.

— Спасибо вам, Артём Петрович, — негромко поблагодарила Таня, забрала книгу и, развернувшись, вернулась к друзьям.

Артём с удивлением понял (ощутил, почувствовал, осознал?), что в его правой ладони — невесть откуда — появился крохотный листок бумаги, сложенный напополам. Он уселся на прежнее место — напротив не прекращавших спорить сектантов — и мельком ознакомился с посланием. Записка содержала номер телефона и короткую фразу: — "Никакого повода для ревности нет. "Сухой" — это моя закадычная подружка Оля".

"Однако, дела! На ходу подмётки режет!", — мысленно восхитился Артём. — "И когда это она успела написать — незаметно для всех — записку? Шустра, чертовка зеленоглазая. Ох, шустра! Такая окольцует — даже оглянуться не успеешь…".

А состав, тем временем, и не думал трогаться с места. Минут через десять-двенадцать вагон наполнился нестерпимой духотой.

— Люди, мы скоро задохнёмся! — занервничал тщедушный мужичок в противоположном конце вагона. — У меня же хроническая астма! Мне нельзя вдыхать спёртый воздух! Кажется, начинается приступ…. Помогите, ради Бога! Вызовите Скорую!

— Мужчины, чёрт вас дери! Откройте, пожалуйста, форточки! — сердито попросила-велела Татьяна. — Хватит сидеть бесполезными истуканами!

Артём послушно поднялся на ноги, отодвинул в сторону одно боковое стекло, второе, третье, непроизвольно приближаясь к "камуфляжникам"…

Неожиданно по ушам ударил длинный надсадный гудок, вслед за ним последовали два коротких.

— Что это такое? — раздались непонимающие и чуть испуганные голоса.

Вскоре гудки повторились. Артём почувствовал, как на скулах вздулись и забегали — туда-сюда — каменные желваки.

— Артём Петрович, вы знаете, что означают эти сигналы? — тревожно заглянув ему в глаза, спросила Таня.

— Знаю. Да и вы, Таня, должны знать, раз являетесь фанатичной поклонницей творчества Дмитрия Глуховского…

— Не тяните! — мягко попросила девушка. — Расскажите, пожалуйста!

— Только что была объявлена "Атомная тревога!", — хмуро сообщил Артём, после чего неуклюже пошутил: — Все мы имеем прекрасный шанс — испытать по-настоящему все жизненные прелести, описанные в бессмертном романе "Метро 2033"…

— Атомная тревога? — переспросила Татьяна.

— Атомная тревога, атомная тревога…, - зашелестело по вагону.

— Не хочу! Мне страшно! Помогите! Мамочка! — истошно завопил мужчина, недавно жаловавшийся на астму. — Не хочу! Лучше умереть сразу!

— У него пистолет! — раздался громкий женский визг.

— Извините! — Артём бережно отодвинул девушку в сторону. — Я сейчас…

Он решительно зашагал на возбуждённые голоса, чётко помня золотое армейское правило: — "Во время боевых действий любые проявления паники должны пресекаться моментально и безжалостно…".

Хлипкий мужичок, глаза которого были белыми от страха, а на тонких губах бодро пузырилась светло-розовая пена, неуклюже размахивал — во все стороны — травматическим пистолетом.

— Лови, дядя! — бросая в лицо паникёра пластмассовую зажигалку, вежливо предложил Артём.

Дальше всё было просто: прыжок вперёд, резкий рывок на себя, удар ребром ладони по нужной болевой точке, расположенной за ухом объекта. Опустив отобранный пистолет в карман пиджака, Артём бережно пристроил бесчувственное тело на скамейку, стащил со своей шеи галстук, развязал узел и получившимся длинным жгутом умело и крепко примотал кисти рук нервного мужчины к его же лодыжкам.

Снова завыла сирена: один длинный гудок, два коротких.