Броненосцы Петра Великого ч 2 Посольства

Над Архангельском, низко, цепляя крыши, и слизывая дым с печных труб, ползли серые облака, посыпая город мелкой крупой первого снега. Город разом нахохлился, и попрятал толпы гомонящих прохожих по натопленным домикам. Погода испортилась внезапно, как это обычно тут и бывает. Еще вчера косые лучи низкого солнца просвечивали багрянец осенних листьев и создавали праздничное настроение. Народ гулял, раскланиваясь со знакомыми и кутаясь в одежду, так как солнце только создавало настроение, но никак не грело. Теперь настроение создается совсем иное, в такую погоду хорошо сидеть в натопленном кабинете, за трубочкой табака и большой глиняной кружкой травяного чая с медом. Подводить итоги.

  Пожалуй, первой, в такую погоду, посещает мысль - вот и еще одно лето заканчивается, мысль тут же перетекла в легкую досаду - скоро третий день рождения, а и первые два отметить было некогда. Так что, могу претендовать на суммарный подарок за два года, проведенных в этом времени. А если еще подумать, то тут мне положены северные коэффициенты, и можно считать год за два. И кстати, мне еще минимум пятьдесят процентов северной надбавки к зарплате, как не достигшему тридцати лет. Представил удивленное лицо приказного дьяка, если с него такое потребовать. Но рисковать, и реализовывать мысль, конечно не стану. Князь тут и так редкостным чудаком слывет, священники только ждут случая, объявить меня больным на всю голову, и начать изгонять бесов. Правда, архиепископ до такого не допустит, но стар он уже, и не бережет себя совсем, сдавать в последнее время начал. Надо будет Таю с бабкой попросить навестить Афанасия, со своими одуванчиками. Хуже, наверное, не будет. Записал мысль в блокнот на новую страничку, озаглавленную "Осень 1696". Уже перестал вздрагивать от даты, и путаться, записывая 19 или 20 вместо 16. Наверное, человека действительно делали из глины, пластичность у него просто замечательная. Прошло всего два года, а мозг уже вывернулся так, что старославянская речь стала естественной, курить трубку, больше не кажется трудоемким занятием, а подъем к заутренней перестал вызывать бурю возмущения. Пожалуй, это то же итог, правда, интересный только мне. А для остальных у меня целый пучок итогов, тут и работающий завод, и две верфи под вооруженные клипера и грузовые винджаммеры, и транспортная компания из таких кораблей, а так же целая выставка товаров-диковинок, принесших заметное благосостояние. Теперь еще и организация сбытовой сети из ганзейских купцов. Хотя главным итогом, все же стоит считать покровительство Петра, без которого всего этого не было бы. Итоги выглядят красиво и впечатляюще, пусть так везде и фигурирует. Зачем всех информировать, что далеко не все так радужно. Завод у меня работает на пределе мощностей и на тонком ручейке сырья, на постройку винджаммеров в этом году просто нет денег, и соломбальские верфи будут простаивать, если эти деньги не найдутся. Товары у меня почти штучного производства, ни о каких промышленных масштабах речи не идет, пока не закрепиться на Урале, идущая туда большая экспедиция. И с экспедицией не все просто. В том, что они справятся, не сомневаюсь, но вот мешать им там могут по черному, а меня рядом нет, что бы приструнить уральских наместников бумагами Петра, ну и морпехами за одно. А взять ганзейцев. Наш союз, это свежеподнятый зомби, к тому же противно пахнущий прошлыми делишками ганзейцев. С одной стороны, неоспоримыми плюсами такого союза были налаженные связи, а с другой, тяжелое наследство озлобленности на ганзейцев за их монополии прошлых времен. Правда, прошедшие десятилетия, со дня развала союза, увели за собой самых ярых недоброжелателей, теперь у руля стоит поколение, только слушавшее легенды о Ганзе, но не общавшееся с ганзейцами лично. Есть вполне реальный шанс, прикрывшись флером легендарности Ганзы, построить новые отношения. Но и тут отлив обнажает подводные камни. Строительство, дело дорогое, а строительство транснационального торгового союза, вещь баснословно дорогая. На этом этапе меня выручили товарные кредиты купцам, которые и пошли то в союз, благодаря новым перспективным товарам и политике распределения. Не думаю, что их желание возродить Ганзу было бы так велико, не будь этих товаров и кредитов по ним. Но кредиты это обоюдоострое оружие, раздав кредиты - остался без денег, а результаты, такая афера, принесет только к следующему лету. Более того, пара тройка купцов, особого доверия не внушает, и получить с них деньги за товары будет сложно. Но и этот пример запланирован к укреплению союза. Если купцы захотят проверить, насколько можно игнорировать законы, записанные в статут Ганзы, то их сильно удивит, с какой жесткостью руководитель, в моем лице, и при помощи пары боевых клиперов, будет настаивать на соблюдение буквы духа и даже тени этого статута. А самой больной точкой в этом союзе станут конвойные суда. Своих орлов с трас обязательно сниму, светить нарезные орудия и гильзовый патрон, нет ни малейшего желания. За год, думаю, ничего страшного, при соблюдении осторожности, не случиться, судя по тому, сколько лет хранили секреты зеркал и фарфора. Слабые еще, в этом времени, шпионы. Однако процесс запущен, шпионы, хоть и слабые, но со временем все утянут, и надо подсунуть им обманку. Кстати, надо поинтересоваться у добытчиков, много ли там, в отвалах, еще обманки осталось, а то могу неожиданно оказаться без цинка. Пометил в блокнот. Последнее время стараюсь все записывать, на память не жалуюсь, но водовороты дел заставляют забывать обо всем, пока из них выплываешь.

  Итак - обманка для шпионов - снабжаем новый, строящийся корабль, орудиями, сильно уступающими нашим, но превосходящими все имеющиеся на флоте этого времени. Оформляем башни так же как на орлах, и пускай счастливые шпионы их срисовывают. А главное - посчитав дело сделанным, отстанут, хотя бы на время, от боевых судов. Этим убиваем толпу зайцев, учим канониров, слезаем с крючка шпионов, и обеспечиваем купцов более-менее серьезной защитой, но только такой, что бы против орлов эти корабли устоять не смогли. А то не удивлюсь, если уже через пару лет те же Швеция и Англия с Голландией спустят на воду аналогичные суда, вот против них орлам и воевать придется.

  И теперь, про воевать - надеюсь, Петр удовлетворил свой интерес к снижению поголовья османов и им сочувствующих. До закладки Петербурга, и как причина - общения со свеями, время еще есть. Надо обязательно уговорить его на турне по заграницам. Значит, надо ехать в Москву пораньше, и начинать готовить новые подарки - желательно с намеком. В частности, надо сделать для него средневековый домик на колесах, с кабинетом, спальней, может даже двухкомнатный. Надо рисовать, но чуть позже. Пока набрасываю идеи. Во! Ему в кабинет кульман, он же любитель сам планы крепостей рисовать. Или еще не любитель? Неважно, и один небольшой, походный, кульман для кабинета в домике. Мне, кстати, то же не помешает кульман. И у мастеров в цехах он не лишним будет, надо начинать приучать народ к изящному выражению мыслей, а то у нас уже в привычку вошло, на драных листках кривульки рисовать.

  Что еще берут с собой в заграничное турне? Деньги? С этим теперь не ко мне, самому бы кто пожертвовал. Документы? Кстати, надо сделать ганзейцам медали новые, совсем забыл. Записал это к планам работ. Думаю с деньгами, документами, и одеждой - Петр разберется без меня. Видеокамерой снабдить его не могу. Задумался. Видео - не смогу. А просто камерой? Ведь были такие, древние, с объективом на гармошке и фотографиями на стеклянных пластинках. Задумался серьезно - азотнокислое серебро, мы делаем для зеркал. Откинулся на кресло, начал крутить ручку между пальцев и вспоминать.

  Те, кто еще в детстве увлекались посиделками в ванне под красным фонарем, могут рассказать о фотографии много больше, тех, кто щелкает цифровыми мыльницами, и верит, что цифра круче пленки. Фотография в период бачков и кювет была священнодействием. Можно было представлять себя алхимиком, в средневековой лаборатории - а что будет, если к проявителю досыпать этого? Ууу, как здорово! Покажу завтра ребятам ... . Так что, в основах фотографии разбирались практически все. Составы реактивов, написанные на таблетках и пакетиках, изучались крайне внимательно, и даже обсуждались с химичкой, так как было в них, в составах, много интересного. А тот же фиксаж, для закрепления фотографий, это вообще сказка для пиротехника, к которым все мальчишки класса себя смело причисляли. Немного фиксажа и таблеток гидроперита ... эх, хорошее было время.

  Ну да отвлекся. Значиться возвращаюсь к фотографии - и отсутствию возможности сделать ее в это время. Эмульсию сделаем на раз, вот это - процесс не сложный. Берем наш костяной клей, только надо будет его чистить, а то он грязный слишком, разводим его концентрированным солевым раствором, и, размешивая эту бодягу при 40-50 градусах, ниже клей уже застывает, заливаем в эту кашицу азотнокислого серебра. Продолжаем мешать, и помогаем себе мантрами. Надо сделать насадку к дрели. Задача, сделать равномерный пудинг. Что это все при красной лампе делается, говорил? Ну, теперь сказал. Мешаем, пока остывает водяная баня, после чего, оставляем выстаиваться на часик, долив кипяточку в баню. После этого, промываем получившуюся тестообразную субстанцию и разводим ее до состояния жидкого клея, которым она и была в девичестве. Этой субстанцией осталось аккуратно поливать протравленные прямоугольники из стекла и, после высыхания клея будут готовые фотопластинки. Именно так делал пластинки для голографии. А вот дальше, шел в магазин и покупал проявитель с фиксажем. Мдя. Фиксаж то еще могу измыслить, а вот с проявителем что делать? Откуда измыслить фиксаж? Вот тут надо петь целую оду, всем известной пищевой соли. Точнее ее составляющей - натрию. Когда первый раз химичка показывала классу, как по поверхности воды бегает и шипит кусочек металла - равнодушных не было. И не удивительно. Практически все героические профессии, без этого металла не обходились. Вот, что, например, за реактив в ранцах боевых пловцов? Пероксид натрия! Он поглощает из выдыхаемого воздуха углекислоту и выделяет при этой реакции кислород. Мысленно мы, тогда, уже плавали под водой, а не сидели на уроке химии. А доокисленный пероксид, дает надпероксид, и его уже используют, как аварийный источник кислорода на космических станциях. Капни на такой состав водой и пойдет кислород, даже в мороз. Мы были влюблены в натрий. Остальные соединения натрия были, будущим героям и покорителям, не так интересны, но изучались внимательно, в том числе и их история. Именно по этому, представлял, как можно перегнать соду с известью в каустическую соду, или едкий натр. Да этого и делать то было не надо. Достаточно, пробулькивать раствор соды моими серными газами, из которых серную кислоту делаю, только без доокисления газов кислородом - выпадут кристаллы сульфита натрия, которые нужны еще и в проявитель. А вот потом, надо разводить эти кристаллы горячей водой, и варить их с серой - получиться фиксаж. Серу надо брать на пороховых мельницах. Много они не дадут, стратегический продукт все же, но мешочек выторговать можно, а мне, пока много и не надо.

  Итак, могу получить фотопластинки, в полном составе, фиксаж, для закрепления изображений и один из компонентов проявителя. А с остальными компонентами серьезная проблема. Дело в том, что, изучая химию проявителей, доходили до момента, где действующее вещество, было, органической солью, и становилось дальше не интересно. Попробовать такого дома мы все равно не могли. Вот и получилось несколько однобокое образование в фотографии. Думаю, не сделать мне эти органические соли и тут, даже под пытками. Остается пробовать более древние варианты. Был вариант железного проявителя и фиксаж к нему - цианистый калий. От такого фиксажа меня избавит, надеюсь, современный мне вариант, а вот подробнее про железный проявитель нечего не помню. Как крайний вариант, проявлять можно тем же азотнокислым серебром, но расход серебра будет огромный. Попробую пофилософствовать на тему железного проявителя.

  Встал, подошел к окну. Серая пелена закрывала вид на двор, и наметала под стены и забор полоски белого снега.

  Вот и в фотослое висят такие мелкие крупинки галогенида серебра, только не падают, заметая двор, в отличие от снега за окном, а висят неподвижно, впаянные в клей. Кстати клей надо чистить. Проверил записи в блокноте, уже записывал, ну и хорошо. Так вот, висят они себе спокойно, пока не прилетают к ним шарики фотонов, представляющиеся мне бегущим человеком, который сталкивается с парой, идущей под ручку. Соответственно, фотон, попадая в галогенид, разбивает пару - получаем, висящие по отдельности йоны. И теперь, надо подобрать такой проявитель, который заставил бы йоны серебра становиться просто серебром и кристализовыватся, с висящими рядом, такими же разбитыми серебряными йонами. Не трогая не разбитых, их потом фиксажем удалим.

  Значит, подойдет хороший восстановитель, образовывающий много ионов водорода. И еще вещество, поглощаюшее продукты распада - но с этим проще, это все тот же сульфит натрия, который у меня идет промежуточным продуктом к получению фиксажа.

  Почему выбрали именно железо, а тем более органику, сказать сложно, уж больно общие знания по этому вопросу. Предположим все же, выбрали не просто так. Значит железо.

  Слез с подоконника, пошел листать блокнотик до наметок таблицы Менделеева, в которой были заполнены три десятка клеток, и в положении пары веществ был не уверен. Атомную массу помнил только у половины, даже скорее трети. И все же думать, глядя на этого инвалида, было удобнее, чем просто ковырять кортиком стол, чем, правда, продолжал грешить. Значит железо. Надо водный раствор, первое, что приходит на ум, железный купорос. Сделать его много проще, чем тот же фиксаж, просто железо в горячую серную кислоту накидывать, пока реакция не прекратиться, и потом охладить отфильтрованное. Выпадут красивые кристаллы, зеленые, в отличие от синего медного купороса. Слишком просто, для проявителя, это настораживает. Но без проб, все равно ничего не узнать. Записал всю технологию в блокнот, выписал, чего надо стрясти с архангельских мастеров.

  Посмотрел еще раз за окно, там было так же неуютно. Значит, подожду со сбором материалов, погода тут так же быстро восстанавливается, как и портиться. Кстати, если продолжить аналогию с бегущим человеком, разбивающим пару - то стоит вспомнить - пару разобьет только хорошо разбежавшийся таран, набравший много энергии. Вот и с фотонами так - у синего спектра энергии больше, чем у красного, и получиться, на снимке синий более ярко, чем красный. Делать химическую активацию фотослоя для красных и прочих частей спектра у меня ума не хватит, больно там сложно все было, а вот затенить синий спектр желтым светофильтром и выровнять интенсивности - мне по силам. Эмульсия и так желтая, из-за клея, надо будет просто определить, после пробных снимков, сколько в нее добавить красителя. Пусть пока будет так.

  Химия, это хорошо, но еще бы фотоаппарат к этому делу. В голове сразу всплыли кадры, как фотограф, из кинофильмов, велит всем не шевелиться и открывает крышечку объектива. Нет, мы пойдем другим путем. Зачем проходить через все стадии, если представляешь, что должно получиться в итоге. Только вот гофрированный хобот придется оставить, будет меньше линз и проще механика, да и изготовление.

  Сел за рисунки, сверяясь с характеристиками имеющихся линз и задавшись размером пластинок девять на двенадцать. Кроме линз в фотоаппарате две проблемные точки, надо аккуратно уменьшать и увеличивать дырочку, пропускающую свет внутрь корпуса, что бы не пересвечивать пластинки в яркий солнечный день. И надо моргать шторкой перед этой дырочкой, с часовой точностью, что бы отрезать от светового луча ровно такой кусочек, который заказывает фотограф. Эти проблемы зовут диафрагма и затвор. И опять спасает знание, как это было сделано в стареньком Зените, не пережившим, в свое время, моего исследовательского энтузиазма. Разбирать у меня получалось всегда лучше, чем потом собирать.

  Проработал несколько схем, с диафрагмой из наборов лепестков, и затвором на упрощенном и урезанном механизме от часов. Как ни крутил, штука получалась громоздкой и тяжелой, в основном, из-за стекла, и необходимости сдвигать его, вытесняя матовый экран. То есть габариты, минимум три ширины пластины. Задумался. А чего в стекло то упираюсь? Прозрачной пленки у меня нет, но ведь бумага то есть! Что мешает сделать бумажную ленту, покрытую эмульсией, и протягивать ее? То, что бумага не прозрачная, особой роли не сыграет, можно прямым наложением переносить с негатива на позитив. Бумагу, конечно надо искать очень качественную и равномерную на просвет.

  А с другой стороны, стекло переживет века. Пожалуй, надо попробовать сделать возможным оба носителя. Но в этом случае отменяется торцевой экран, и всплывает старая, добрая зеркалка. А вместо торцевого экрана применю съемную кассету с пластинкой или пленкой, того же формата, что и пластинка - 90 миллиметров. Габариты фотоаппарата, как и его вес, еще увеличились. Так дело не пойдет. Вспомнил старинную камеру "Любитель", которую мне так и не дали разобрать. Начал перерабатывать схемы. Диафрагму оставил у линз, а затвор придется перенести к пластинке, и перед пластинкой нарисовать зеркало, качающееся на верхнем торце. Теперь, нажимая рычаг затвора, сначала отбрасывалось зеркало, в открытое положение, прижимаясь к матовому экрану и закрывая возможные засветки от видоискателя, и только потом дожимался спуск затвора. Ну что же, общая схема определилась, даже удалось уложиться в скромные размеры, в карман не влезет, но на плече, этот чемоданчик, носить будет можно. А треногу взять от стереотрубы. Проработку деталей отложил на потом.

  Компонуя фотоаппарат, подумал о еще одном применении - проектор для слайдов, и если сделать конвейерную подачу слайдов то вполне может получиться аналог кинопроектора, только с меньшей скоростью, а то никаких слайдов на него не напасешься. Можно еще анимацию на стеклянных пластинках рисовать и будут мультфильмы, думаю, такое впечатлит.

  Нарисовал проектор на четырех линзах и многорожковом светильнике с отражателем. Много мелких деталей, как и в фотоаппарате. Опять ценник будет королевским. Но упрощением мастера уже пускай сами занимаются, у них это хорошо получается с нашими предыдущими диковинами.

  Сел довольный, допивать чай. Чай остыл, и надо было идти кипятить воду и заваривать. Или попросить Таю этим заняться. Хорошо бы в кабинете маленькую кухоньку сделать. Тут из глубин памяти всплыл блестящий, пузатый, самовар, с заварным чайником на верхней конфорке и краником. Ну и где ты раньше был? Вместо того, что бы стыдливо скрыться в памяти, виртуальная картинка обросла подробностями и тарелочками с пирожками. Захотелось есть. Так, давясь слюной и облизываясь, зарисовал будущую непременную деталь моего кабинета на чистый листочек блокнота. Подумав немного, добавил к проекту шелковые пакетики с заваркой для чая, иногда это удобнее, чем заваривать в чайнике. Шелковые пакетики, так как для знати - от обычных, полотняных, эта самая знать будет, носы воротить.

  Кстати, о горячем чае. Давно собирался изобрести термометр, а то проводить химические опыты несколько неудобно. Делать тонкие капиллярные трубки для спиртового или ртутного термометров, мне мешает отсталость оборудования, а вот сделать стрелочный, термометр на биметаллической пружине латунь-сталь, мне ничего не мешает. Более того, оформив его в виде больших настенных часов, получу прекрасный подарок царю. Вспоминая, как оформляли такие подарки в мое время, пририсовал рядом еще и круглый циферблат барометра. Сделать барометр гораздо проще, чем фотоаппарат, странно, что эта мысль не посетила раньше. Только для гофрированной мембраны надо латунь гораздо тоньше раскатывать, и подумать над формой, для выдавливания концентрических гофрирующих колец. Соединять будем все пайкой оловом, для герметичности.

  Зарисовал и эту идею. Проработку оставил на потом - пока у меня мозговой штурм идей для подарков. Пакет набрался уже впечатляющий, но, как обычно, захватил азарт, а что еще можно сделать эдакого - но интересного самодержцу. Мясорубку и стиральную машину ему дарить бесполезно, не оценит. Оружие очень оценит, но с этим повременим.

  Вот вроде множество диковин могу придумать, но такие, которые заинтересуют царя, как-то в голову не лезут. Той же стиральной машиной ни одного аристократа не заинтересуешь, ему прачки дешевле обойдутся, и с мясорубкой так же, да и с большинством бытовой техники. А сделать эту технику доступной по цене широким массам, пока нет никакой производственной возможности.

  Этот творческий застой прервал приход Тай, поднявшийся звать на ужин. Оказывается, день уже склонился к вечеру, и прошло это, за пламенем светильника, совершенно незаметно.

  Тая с интересом рассматривала наброски, раскиданные по всему столу, стал пояснять, не дожидаясь расспросов.

  Неожиданно, Тая задала вопрос, заставивший задуматься. А почему мы, действительно, не разрабатываем ничего для светских дам? Мое прошлогоднее, вынужденное и совершенно случайное, внедрение якобы модного нижнего белья, имело печальные последствия. От меня теперь ждут других модных аксессуаров и прочего. Таю, на приемах той зимой просто пытали о новинках, считая особой приближенной к кутюрье. Хотел начать разработку этой, не паханной, нивы прямо сейчас, но Тая уговорила отложить на после ужина.

  Весь ужин прошел мимо сознания, прямо в желудок. Мысленно оглядывал новый перечень задач. Каблуки тут использовали, но туфли на шпильке будут писком сезона. Интересно, сколько будет сломанных ног и проклятий в мой адрес. Но, судя по тому, что современные мне женщины как-то выжили, идея приживется. Для этого проекта от меня требуется стальной супинатор со стальным стержнем - основой каблука, и хороший мастер обувщик.

  Далее будет косметичка с зеркальцем и набором для боевой раскраски на основе глицерина, который пока так и не придумал, куда пристроить, и воска. Массажная щетка-расческа, с кожаной подушечкой и деревянными гвоздями - вот с этими гвоздиками придется повозиться, надо будет станочек делать, на основе точила для спичек. Платья своего фасона, предлагать не буду, тут их по-прежнему считают неприличными. Хорошо, что вспомнил, надо срочно двигаться к портному, и заказывать минимум пару нарядов, для балов и для визитов. Правильно говорил в прошлом году, все эти светские мероприятия обходятся каждый год все дороже и дороже.

  Вернулся в мыслях к дамам. Духи для них делают опытные парфюмеры, мне с ними не тягаться, а вот антиперспирант можно попробовать выпускать - если додумаюсь как. Для начала, вспоминаю, как мы потеем. За сутки, обычно выделяется около полулитра пота, из них 98 процентов воды, а остальное - всякая бяка, типа азотистых соединений, солей и белков. Все это не пахнет. Пахнут бактерии, которые на всем этом шведском столе обильно питаются, и не буду говорить, что после этого делают. Кроме этого они активно размножаются, а потом еще и дохнут. Нужен хороший антисептик, и поглотитель. Состав антиперспиранта могу не вспоминать, так как никогда его и не знал. Зато могу использовать много оксида цинка, который не только цинковые белила, но еще и прекрасный антисептик, применяемый и в мое время, в виде цинковой мази. Только вот в воде и спирту он не растворяется, значит, нужна эмульсия. Для эмульсии нужен эмульгатор, который свяжет нерастворимые вещества, им может быть, например, тот же яичный белок или желток. Льняное масло имеет антибактериальную направленность, значит и его туда же капельку, для смягчения кожи. Еще сильное средство это квасцы, ими тут кожи дубят, но кроме этого, они сильнейшее кровоостанавливающее и антибактериальное средство. А для запаха добавить сосновый отвар, сосен тут в избытке. Все это как следует сбить и будет крем против пота.

  От обдумывания тары для всего этого отвлекла Тая, коснувшись руки. Всплыл из глубин размышлений и обнаружил забытый ужин. Быстро наверстал упущенное. Решая за одно, из какого волоса делать кисточки, для косметического набора, и какие они будут по размеру. А щеточку для ресниц просто скручу из латунной проволоки. Согну проволоку пополам, зажму между проволочинами щетину и, туго закручивая проволоку, получу щетинки, торчащие в разные стороны.

  Краска нужна пищевая, пусть будет свекольный сок, а нужный оттенок создам теми же цинковыми белилами и изменением концентрации красителя. Черный будет углем без вариантов, синий из черники, надо будет ее закупить, пока еще сезон, а больше мне пока цветов и не надо, до желтых и зеленых местные дамы, надеюсь, не скоро дозреют. А для порошков пудры, где нельзя использовать жиры, возьму порошок толченой слюды и оксид железа, то есть ржавчину, для придания нужного тона, ну и сюда можно чуток цинковых белил, хотя, белила будут уже перебором.

  Упаковку обдумывал, поднимаясь с Таей в кабинет. Правда, тут и обдумывать было нечего, есть отработанная схема упаковки для аптечек и спичек, будут просто еще два формата - широкая плоская баночка под кремы пудры и прочее, тонкая высокая под тушь и помаду, причем, для помады надо делать снизу, вместо крышки, штырек-поршень, для выдавливания помады пальцем, а сверху колпачок. Пожалуй, для туши то же колпачок и в него вставлять щеточку для ресниц, чтобы она не засыхала. А на крышках банок выжигать тавро, для чего эта упаковка предназначена - надо только тавро придумывать симпатичные, и разные.

  Теперь можно не торопясь, рассказать Тае о задумках по вооружению дам, и с чистой совестью получать заслуженную награду.

  Утро началось с промозглого тумана, на улицу выходить, по-прежнему, не хотелось. Начал приводить в итоговый вид результаты своего вчерашнего мозгового штурма.

  Днем погода все же вспомнила, что еще не зима, и мы вполне комфортно добрались до портного, а приказчиков дома Бажениных, где так и жил, в свои короткие Архангельские визиты, озадачил длинным списком закупок.

  Радость портного, от нашего визита, была совершенно не сопоставима с ценником, который он мне насчитал уже через пару часов общения. А всего то - предложил ему пофантазировать на тему дамы в бархотке, пришлось объяснять, что имею в виду, и как-то само собой пошло-поехало рисунок за рисунком. Получилось, оригинально. В кой то веке, портной отошел от этих расширенных искусственно бедер, и делали платье по фигуре. А добил он меня тем, что согласился на скошенный подол, из-под которого, с ума сойти, будет видно ногу - аж до колена. Думал, мне не удастся отстоять вид на будущие туфли со шпилькой. А он обманул мою, много эшелонированную, оборону, своим согласием, как только объяснил ему, почему хочу именно так, и нарисовал туфли. Похоже, плохо на старичка влияю. Не прошло еще и трех лет, а такие сдвиги в воззрениях на одежду. А ведь он местный заправила моды, и в Москве все падки на новинки одежды. Но вот смета, которую он набросал в итоге, даже с учетом ювелирки, и двух разных комплектов, тянула уже почти на смету Орла. Сел с ним поговорить, так сказать, на отвлеченные темы. Начал примерно так

  - Мастер, мне очень нравиться ваша работа. Но вас кто-то ввел в заблуждение, предположив, что я странствующий принц, ну пусть будет Дании, путешествующий инкогнито. Мои доходы, слухи сильно преувеличили, а вот связи существенно приуменьшили. Могу предложить вам, мастер, работу достойную ваших талантов, при Московском дворе. И могу гарантировать, что большинство светских дам, будут вашими клиентами. Давайте теперь обсудим эти перспективы и еще раз поговорим о цене.

  Значимо поговорили. Старичок, оказывается, на меня был слегка обижен, что не предложил всего этого ему раньше. А откуда мне было знать! Казалось, ему тут и так хорошо. Но в результате, мастер согласился, даже скорее сам настаивал, работать под моей рукой в столице. Правда, на условиях партнерства, а не зарплаты, и моя доля в партнерстве была крайне скромная. Но от меня ничего и не требовалось, особо, перевезти мастерскую с мастером и подмастерьями и выделить дом на подворье. Зато мастер обещал пришивать к изнанке одежды шильдики с вышитым орлом. Вот на этих шильдиках меня и стукнуло. Предложил мастеру несколько расширенную версию партнерства, и пересмотр долей. Но зато снабжаю его еще и малым амбаром, где он сажает кучу народа, которую, пускай, начинает подбирать, из знакомых портных и подмастерьев, уже сей час, и ставим туда наши швейные машинки, нам они на заводе нужны редко, оставим одну, и хватит пока. А вот в Москве запустим серийную одежду.

  Идея мастера заинтересовала не сильно, он предпочитал сольные выступления. Договорились в итоге, оставить первичное предложение без изменений, а для моей идеи мастер согласен выступать куратором, но у поточного пошива будет свой мастер, людей портной обещал подобрать и со всеми переговорить. Договорились, что через месяц пришлю за ним ладью, и дожидаться каравана портные будут уже в Вавчуге. Согласился и с его пожеланиями, посидеть вечерами в Вавчуге и поговорить об одежде, он, видите ли, находит во мне вдохновение.

  Зато обошлись на этот раз без примерок. Наши размеры были сняты все, какие только можно. Портной сделал пару свежих замеров, видимо посмотреть, насколько мы потолстели. Наивный.

  Поехал навестить мастеров на соломбальскую верфь. Застал на ней крайне неприятную, для себя картину. На верфи бодро били кувалды, которые были слышны еще с Архангельского берега реки Соломбалки.

  В эллингах собирали скелеты новых винджаммеров. Мои любимые заводчане, действительно решили выполнить пятилетку в три года. Большая часть деталей скелета уже была завезена на верфи. А мастера верфи, пожав плечами, стали собирать новые корабли.

  И где, спрашивается, мне теперь брать денег, на продолжение начатого строительства? Купцы, после нашего первого и следующих разговоров стали существенно покладистей, но денег не дадут точно. Реальные поступления будут только в следующем году, ну еще зимой капнет, после каравана в Москву. Но на два винджаммера, по полной стоимости, не хватит. Как говорил один персонаж мультфильма - "пойдем искать клад".

  Единственным кладом, который был мне знаком в этом времени, являлся собственный мозг. Начал активные раскопки в нем, на предмет добычи минимум двух десятков тысяч талеров. Единственное, что предлагал интеллект, делать еще одно кумпанство, но уже в Москве. Тут на мою идею будут крайне косо смотреть.

  Нашел мастеров, стали расписывать с ними графики платежей, что-то они согласились перенести на весну, где-то притормозить работы. Но к концу зимы у меня закончатся абсолютно все деньги, даже с учетом поступлений от московского каравана. И после этого еще и встанет завод.

  Даже если продам весь привезенный металл, и то не хватит. А рыбу и мелочи уже продал.

  Надо ускорить поездку в Москву, тут на мои деловые способности несколько обижены.

  Срочно возвращаюсь в Вавчуг, запускаю новые диковины, и в середине зимы выдвигаю караван в столицу, если что-то из диковин не пойдет, плюну и доделаю потом. С этими мыслями покинул верфи.

  Отплыли только на следующий день, как и предполагал, серу пришлось клянчить лично -приказчиков послали, а со мной этот фокус не прошел. Остального набрали весьма прилично, слюды так вообще загрузили три десятка мешков, так как мы согласились брать слюду ломанную, и крошево из нее. Всю обратную дорогу рисовал, только к Холмогорам встрепенулся, надо навестить архиепископа, поблагодарить за участие в отправке Уральской экспедиции. Отправил апостола разгружаться в Вавчуг, а Ястреб отшвартовался на торговом причале Холмогор.

  С причала открывался великолепный вид на собор. А вот корабли на рейде представляли жалкое зрелище. Прошли времена, когда именно Холмлгоры были центром морской торговли Руси. Эту эстафету перехватил Архангельск. Теперь было печально смотреть на большой рейд и порт, обветшалый и забытый, подновляемый от случая к случаю. Понятно, почему Афанасий так хочет мореходную школу у себя открыть, он снова мечтает увидеть рейд, полный парусов, пусть даже, только учебных. Опять он будет меня давить в этом направлении, а у меня теперь совсем денег нет.

  Поднявшись, с Глебом, к архиерейским палатам, испросили аудиенции архиепископа, которая была нам немедленно дарована. Поблагодарил старика за подмогу с уральцами, и за отцов его, действительно почти святых. Поклонился низко, с меня не убудет, а Афанасий действительно заслужил. Архиепископ зазвал нас в трапезную, совершенно пустую, предложил испить квасу, по монастырскому рецепту, да рассказывать о походе своем. Рассказывал больше часа, вроде ничего особого и не сделал, вышли без приключений, разок-другой попались по дороге пираты, чуток постреляли и мы от них убежали. Прошлись по европейским городам, товар демонстрировали, с купцами о сбыте договаривались, хорошо так договорились, а потом вернулись. Жаль только, на моржовом острове людей посекли, те самые, недобитые пираты.

  Надеюсь, никто из моих, на исповедь к Афанасию не попроситься. А другие священники все же тайну исповеди должны вроде блюсти. Да и не соврал ему, просто чуть по иному акценты расставил. Не надо мне славы, и ореола мученика, который к ней обычно прилагают.

  Расспросы Афанасия заняли еще полчасика, после чего начались ожидаемые намеки о школе. Огорошил его, что уже давно натаскиваю первый набор курсантов, на четырех кораблях. Более того, два экипажа проходят зарубежную стажировку. Афанасий, не клюнул. Опыт общения с разными людьми у него был на порядок больше, чем у меня. Договорились, что он присылает в Вавчуг еще три экипажа, но уже не артельщиков, а зеленых юнцов.

  Все - полный армагедон. Подготовить за пол года такой контингент у меня нет ни малейшего шанса. Начал упрашивать дать еще хоть пару опытных экипажей. Архиепископ уверял, что больше людей просто нет, все опытные артели и так у меня. Добился только добавление к обещанным курсантам еще одного экипажа, не менее зеленого. Боюсь, построенные винджамеры, и очередной орел никуда летом не поплывут. Точнее, поплывут, именно поплывут. До ближайших рифов.

  Но слово тут принято держать. Согласился, прямо сейчас, грузить эти листики салата на Ястреб. Однако, выпросил под это дело еще два десятка будущих пушкарей. Архиепископ обещал собрать всех к завтрашней вечерне, а пока просил быть его гостем. Стали, конечно, еще и с благодарностями, куда деваться то. Но ночевали на Ястребе, тут было роднее, чем в каменных пеналах святого дома.

  Утром лично потрошил Холмогорский рынок. Если денег все равно не хватает, а перспективы с каждым днем все туманнее, нет смысла экономить. Потом еще и к портным зашел, заказал еще сотню дополнительных комплектов формы, как обычно, без пуговиц.

  А вот у обувщика задержался. С ним был такой же разговор, как и с портным. Работа мастера мне нравилась, он и берцы наши шил на отлично, и сапожки у него получались мягкие да ладные. Думаю, и с моими заказами мастер справиться. Но уломать его на переезд в Москву оказалось неожиданно сложно. Не уговорил. Предлагал мне двух подмастерьев, угу, доверю им новый стиль вводить, отказался. Просил мастера, хоть порекомендовать кого. Мастер обещал после обеда прислать кандидатов, согласных на переезд, раз дела с бумагами обещаю справить, вместе с образцами их изделий. Буду сам выбирать.

  Кандидаты появились еще до обеда, из редкой толпы на пристани выделялись вязанками обуви на плече. Но на борт подниматься не спешили, пришлось за ними посылать, и велеть скидывать всю обувь в общую кучу. Потом пол часа осматривал и откладывал принесенные образцы. Отобрал две пары. На одной меня порадовал ровный шов, мелким стежком, и это на толстенной подошве - говорит о трудолюбии. На второй были явно подобраны разные сорта кожи для разных деталей, не случайно подобраны, а с явным умыслом. Но шовчик был так себе. Спросил чьи это пары, вышли двое, один постарше, второй совсем молодой. Логично предположил, молодой оригинальничает, старший делает качественно. Ошибся, было наоборот. Взял обоих, надеюсь, они сработаются. Отпустил остальных, а с этой парой обсудили условия сотрудничества, ударили по рукам, даже не поторговавшись, видимо мужикам не сидится в Холмогорах. Отправил новых работников собирать инструмент и делать запас кож. Сразу сказал, кожи надо много, для князей и их дам, делать будут - пусть думают, чего брать надо. Денег выдал, куда же без этого. Вечером выправляли с архиепископом документы, за одно и на обувщиков, и грузили мои новые, вечнозеленые, проблемы. Проблемы сразу поручил Глебу, велел вытаскивать по прибытии Ястреба на место Орла, и гонять весь этот лес, пока плодоносить не начнут. На житье определил всех к морпехам, у них место еще есть, надеюсь, этой зимой мне никто не подкинет еще кандидатов.

  В Вавчуге нас ждал почти царский прием. Команда разгружаемого апостола успела намеками, так как прямо о походе рассказывать запретил, настолько подогреть интерес жителей деревни, что у пристани бурно волновалось людское море, чуть не сталкивая с настила Осипа со святыми отцами, возглавляющих этот бурлящий и ликующий поток. Скажу честно, сходить с борта было страшновато, затопчут же. Разразился речью прямо с бака, версия нашего плаванья была несколько более героическая, чем поведал Афанасию, но тут иную бы и не приняли. Закончил, что почти все обошлось благополучно, исключительно их молитвами. На руках меня все же покатали, почему-то сгрузили не у дома, а у верфи. Видимо, намекнули, как меня заждались на работе. Всех искренне благодарил, действительно, на душе стало светлее. Но все же такие парады не для меня. Быстро заскочил на верфь, даже дверь спиной придавил. И когда в нее стали ломиться, с той стороны, не сразу сообразил, что так по хозяйски пинать дверь могут только сами мастера, оставшиеся в толпе за дверью. Запустил мастеров, сослался, что устал в дороге, вот и приваливаюсь ко всему подряд. С мастерами пришла и моя тень, которая почти святая. Отец Ермолай меня обнял, перекрестил, и обещал больше никуда одного не отпускать. После чего, прилип ко мне намертво, и все последующие дни мы с ним составляли неразлучный дуэт. Кстати, мои бумаги, с будущими наработками были мне возвращены на следующий же день, и, даже не распечатанными. Хорошо отцы работают, проглядели всего пару волосяных ловушек внутри, для этого времени - высший класс.

  Пригласил всех мастеров на праздничный, очень поздний, ужин ко мне домой, и остальных мастеров пусть оповестят. Выглянул за дверь, народ никуда не делся - решил обсудить пока с мастерами набежавшие вопросы верфи.

  Вопросов было море, особенно у меня. Поведал моим корабелам о поведении судна при выстрелах, особенно при непрерывной стрельбе. Стали обсуждать, как будем менять обводы на следующем корабле. Внести изменения, в заложенный, еще летом, Сокол, кто бы сомневался в названии, было уже нельзя, так что Сокола достраиваем в формате клипера. А вот летом закладываем фрегат, с обводами растолстевшего клипера и с его парусным вооружением. Если с обводами угадаем, будет медленнее клипера буквально на три четыре узла, зато артиллерии будет, аж по четыре башни на борт, причем парные башни на носу и корме не будут перекрывать зону огня вперед и назад для средних башен. В результате неприятеля, с любого направления, встретят минимум восемь скорострельных стволов. Просил мастеров обдумать идею и наброски, которые даже эскизами еще стыдно назвать. Потом пошли к нам домой, убедившись, что народ рассосался. Дома были восторги по новой, и полуночное приготовление к банкету. Мастера собирались еще до нашего прихода. Пригласил всех подняться в кабинет, пока Тая с Надеждой суетились. Порадовал новыми диковинами. Именно порадовал, мастера восторгались каждому новому описанию, все же есть в хорошем мастере детская вера в чудо, без нее он не станет мастером, станет просто отличным ремесленником. Никто не усомнился, что мы это сможем сделать. Предложить им собрать атомный реактор что ли.

  Обсуждение могло затянуться до утра, кабы не женщины, потребовавшие спускаться за стол. А за столом, как известно, не место деловым разговорам. Единственно только, поймал Таю, просил с утра подобрать еще женщин на пяток новых рабочих мест.

  Утром началась карусель, по которой так скучал эти месяцы. Началась, правда, некрасиво, с забытых мной вчера обувщиков, пригретых морпехами. Выделил мастерам площадь в столярке, велел организовывать рабочее место, и просил старосту рабочего поселка, появился у меня и такой - старик, бывший старостой сожженной деревни - найти мужикам комнату, желательно отдельную. Обувщикам велел устраиваться и присматриваться до завтра, указал к кому, с чем обращаться, даже извинился за невнимательность, все же некрасиво получилось. Обещал дать им работу завтра к обеду. И отправился внедрять новые идеи.

  За лето завод все же подрос на три новых, пока пустых, цеха. Один сруб выдал новому цеху упаковки. Теперь они будут делать несколько разнокалиберных упаковок, причем упаковки для косметики велел думать, как будут раскрашивать. Во второй цех посажу производство косметики, в другие цеха его подселять не рискнул, много в них пыли, искр или химии в воздухе витает, а косметика - дело тонкое. На освободившееся, от упаковщиков, место у столяров посадил бригаду - делать корпуса и все деревянные части для фотоаппаратов и проектора, причем делать по мебельным технологиям, то есть резные, красивые, полированные и лакированные. На них еще повесил шкатулки для косметичек, кассеты со сдвижными крышками для фотопластинок и ящички под барометры с термометрами.

   Стекольщикам указал сделать, и нарезать, несколько оптических листов миллиметровой толщины, точнее, сколько получиться, но желательно - миллиметр, пусть подбирают нужный для такой толщины объем стекла. И зеркал мне нарезать, в новый размер.

  Плотников озадачил новым экипажем для царя, пусть начинают изучать чертежи и делать каркас.

  Был долгий разговор с латуньщиками, цех которых постепенно начал выделяться из цеха кузнецов. Обсуждали самовар, и детали к остальным диковинам, в том числе к барометру и термометру. Оставил и их дозревать.

  Успел, еще до ужина, обсудить с часовщиками, что хочу. Особо оговорил, что конечную шестеренку, скорее всего, придется подбирать опытным путем, мне пока не известно, насколько долго надо будет держать открытым затвор фотоаппарата, так как не ясна была светочувствительность еще не сделанной фотопластинки.

  Перед ужином Тая отчиталась, о готовности женщин приступать, назначил всем сбор в новом цеху после заутренней.

  Пол ночи сидел над чертежами, думал, кому, что еще поручаю. Тут то до меня дошла очередная моя ошибка - градуировать барометр было нечем. Для термометра у меня будут хотя бы две точки - кипение и замерзание воды. А для барометра ничего нет.

  С утра пошел с Таей на заутреннюю. Что хорошо, в этой традиции - всех кого надо, можно тут встретить. Договорился с Осипом об отправке человека в Холмогоры, купить ртути. Купола на новом соборе амальгамой золотой обрабатывали, ртуть у них должна была остаться. Осип намекнул, что еще вчера вечером ждал меня на ужин, намек понял, обещал быть к ужину как штык.

  Все утро провел в рассказах дамам о косметике, и как именно будем ее делать, велел пока готовить сырье. Толочь слюду и уголь в пыль, по отдельности, разумеется. Отжимать сок со свеклы и ягод, счищать ржавчину с криц, лежащих на улице перед домной, и ржавчину то же сушить и толочь. Процесс пробного приготовления обещал провести вместе. Надо еще химию им занести, думаю, на пару дней их занял. Зашел к литейщикам, попросил сделать мешалку для дрели, нарисовал эскиз. Надо женщинам труд хоть чуток автоматизировать, да и для химиков и эмульсии пригодиться.

  У обувщиков завис неожиданно надолго. Новая концепция входила в них с трудом. Пришлось прямо у столяров выпиливать и выстругивать из чурбака модель туфли. Каблук определил как один к трем, то есть, при длине стопы в 24 сантиметра каблук будет 8 сантиметров. Метрической системы обувщики так же не знали, мысленно взвыл. Поставил к ним мастера столяра, объяснять азы и показывать, примеры, сам, с моделью, пошел к кузнецам, надо будет из производимой нами полосы выковать супинатор и приварить к нему стержень. Приваривать обычным методом, калить до бела и проковывать. Но и тут оказалось не все так просто. Мастер обещал решить вопрос, и занялся изготовлением кондуктора, точнее модели отливки для него.

  Пришла пора немного похимичить. Пыль оксида цинка, проблем не составляла, а для двух новых веществ, надо переделывать одну линию отжига обманки и вместо доокисления на катализаторе пускать газ прямо в содовый раствор. Только вот где эти приказчики такую грязную соду накопали, хотелось бы знать. Специально в нее гадили, что ли. Пришлось промывать, отстаивать и сливать. После чего поставил раствор на насыщение газами.

  Пока раствор насыщался, начали портить хорошую кислоту, не менее хорошим железом и получать красивые кристаллы купороса. Промытые кристаллы сразу откладывал в банку, на воздухе они быстро портятся.

  Остудили раствор соды, кристалы сульфита выпали прозрачные, чуть желтоватые, но выпало очень мало, видимо бедных химиков ждет объемный труд. Отложил немного сульфита во вторую банку, остатки растворили в воде и начали кипячение с серой. Самому было интересно, что получиться. Сколько надо кипятить, было то же непонятно, подождав около часа, охладили раствор и получили немного белых кристаллов. Кристаллы упаковал в третью банку, раствор велел заново кипятить и охладить уже через два часа, если вновь выпадут кристаллы, их забрать, и повторить кипячение уже три часа. И так далее, подберем время методом научного тыка. Банки у нас не прозрачные, так что свет кристаллы не испортит. Пора было пробовать делать эмульсию. Но тут надо отдельное помещение и красный светофильтр. Пошел к плотникам, пусть делают выгородку в химическом цехе, и красное стекло вставляют. Стекла, правда, такого нет, а его надо много, если к фотоаппарату прилагать проявочный комплект. Значит надо готовить цветное стекло. Указал плотникам пока делать просто выгородку, попробую сразу и красный фонарь сделать.

  Цветное стекло никогда особо не интересовало, помню только, были работы Ломоносова, в которых фигурировали оксиды меди и железа, и стекло он получал, в том числе и красное. Железо скорее даст зеленый цвет, так как наше стекло и так зеленоватое от песка, в котором есть железо, надо пробовать оксид меди.

  Указал литейщикам относить стекольшикам медную окалину, а тех порадовал необходимости выплавки еще нескольких тонких стекол, к которым они уже приспособились, добавляя в расплав оксид меди. Сколько именно, да кто же его знает, кидайте пока пригоршню, а по результатам посмотрим, нам из этого стекла не линзы делать, главное, что бы получилось. Получилось отлично, правда, только с четвертой плавки. Зато такое насыщенное стекло заинтересовало всех, занимающихся декорированием наших изделий. Попробовали еще несколько добавок. Оксид железа дал зеленое стекло, как и предполагал, оксид цинка ничем не помог, а расходовать другие ингридиенты было жалко, велел пока ограничиться красными и зелеными стеклами и поиграть концентрацией красителя.

  Пока вели эксперименты со стеклом, латуньщики делали красный фонарь, делали как обычно, только отверстия забора воздуха и выхлопа газов пришлось прикрывать пластинами, организуя лабиринт для света. Кроме того, латунщики сделали первый набор термометра и барометра - которые показывали, пока, не пойми что, надо было срочно градуировать. Плотники сделали каркас и дергали за рукав, желая моего внимания, обувщики прониклись величием идеи и дергали за другой рукав, жалуясь на кузнецов, делающих кривые стержни, на которые деревянный каблучок не одевается. Женщины воспользовались моментом и попытались измолоть в пудру вообще все, на что их взгляд падал, по крайней мере, на заводе теперь все блестело, и везде отсутствовала ржавчина. А отжатые соки эти специалистки прокипятили с медом, как мне сказали, чтобы не портились. Мысленно усмехнулся, теперь знаю, откуда пойдет выражение - сладкий поцелуй. И это только вершина айсберга, столяры несколько увлеклись, и теперь пол цеха было завалено разными корпусными заготовками, химики заметно снизили выпуск кислот, оружейники тут же взвыли. И такая разбалансировка пошла по всем цехам.

  Пришлось собирать всех мастеров, и весь день перетряхивать планы производств, добиваясь максимального выхода продукции, но без перекосов. Удалось весьма посредственно, хотя наметилась тенденция к восстановлению ритмичной работы.

  Провел весь следующий день с женщинами, экспериментируя с рецептурой косметики. Сделал цветовую таблицу, с мазками опытных образцов, пять оттенков красного, три синего и три телесных оттенка пудры, подумал и добавил еще белую пудру и бесцветную помаду. Теперь мои труженицы косметического производства рьяно начали переводить горы заготовленного ими сырья в женское вооружение, и расфасовывать по упаковкам, сразу взвыли упаковщики, пришлось женщинам поручить еще и сборку расчесок, кисточек, щеточек - всего, что относилось к косметике, что бы хоть немного притормозить их трудовой порыв. Расчески всем понравились, удачная придумка.

  Ртуть уже давно привезли, и надо было сделать градуировку, а то изготовление барометров, и термометров, было приостановлено, до выяснения необходимых поправок.

  Сделали полутораметровую стеклянную трубку, скатав только растекшийся лист стекла на стальной стержень, стержень вынули с трудом. Потом запаяли один конец и прикрепили к трубке хомутами линейку. Задача была залить трубку ртутью и, заткнув пальцем опустить в миску с ртутью. После чего, все это закрепить на переносном штативе, так, что бы ноль был у поверхности ртути. Каюсь, поручил эту процедуру подмастерью, больно уж страшные сказки ходили про ртуть. Барометр получился замечательный и весьма увесистый. Отправил подмастерье отмывать руки, велел минимум три раза намыливать и ополаскивать в ручье, а он еще и удивлялся зачем, руки же чистые. Правильно все же сделал, что отказался от гремучей ртути и амальгамы, у меня бы сейчас смертность на заводе могла быть бешенная.

  Смотрел на готовый барометр, и понимал, ничего им просто так не отградуировать. Надо герметичную барокамеру со стеклом и возможность чуток менять в ней давление. Согнули из листа латуни большую коробку, с одной из сторон вмазали на смоле стекло и опускали эту коробку, с ртутным и тестируемым барометрами внутри в бочку с водой, чем больше опускаешь, тем выше внутри давление, главное, не опустиь совсем уж низко, а то барометры зальет. Первые же пробы показали низкую чувствительность тестового барометра. Увеличили диаметр анероидной коробки и уменьшили плечо передачи на стрелку. Градуировал барометр в миллиметрах ртутного столба, каюсь, лень было пересчитывать на Паскали. Должны же потомки хоть чем-то после меня заниматься.

  Изменение атмосферного давления в один миллиметр ртутного столба при нормальных условиях это примерно одиннадцать метров по высоте, задал значение шкалы от 700 до 800. В конце концов, не высотомер делаю. Но винтик регулировки положения анероидной коробки в конструкцию все же ввел. Работой остался доволен, велел тестировать каждый барометр в барокамере и винтиком подбирать точное значение, винтик потом воском залить.

  Так же история была и с термометром, прислоняли образец латунной пяткой, которая и воспринимала температуру, к латунному только закипевшему котелку, помечали сто градусов, потом прижимали к телу, помечали 36.5 и потом к котелку с тающим льдом, благо льда в погребах деревни хватало. На трех точках строил шкалу. Чувствительность термометра так же пришлось увеличивать, очень небольшое отклонение у стрелки было в первых образцах. Точность может и не самая высокая, но на кипящее масло показало 230 градусов, остался доволен, примерно, где то так и должно быть. Стали делать два типа термометров, бытовой, со шкалой от -50 до +100, отрицательная шкала была рассчитана по точкам, сверять ее пока было не с чем. И промышленный, со шкалой от -50 до 300 градусов. На более высокие температуры пока не замахивался, мне главное химиков обеспечить. И конечно подарки. Подарки получались вполне достойные.

  Настала пора заняться фотографией, для нее было все готово, в том числе один полностью собранный фотоаппарат, и лаборатория. Никаких неожиданностей в производстве пластинок не возникло, неожиданность ждала после съемки цветовой таблицы, на нескольких выдержках и диафрагмах. Приятной неожиданностью, стала работа проявителя. Смесь сульфита натрия с железным купоросом все же оказалась проявителем, только очень медленным. А неприятной неожиданностью стала необходимость переделывать затвор, правда так и думал, что без этого не обойдется. И одно зеркало разбил при слишком резком нажатии на спуск затвора. Внесли изменения.

  Первые, в мире фотографии были сделаны в начале ноября 1696 года, так что историки могут не спорить больше об этой мелочи.

  Негативы получились вполне качественно, и были пересвечены методом прямого наложения на фотобумагу, сделанную по той же технологии, как и фотопластинки. Было сделано, еще пять десятков слайдов, для проектора. В основном, вид на корабли, завод и пейзажи. Пока был солнечный день, постарались отснять побольше кадров. В помещении съемка то же удавалась, но не такая четкая, стоило подумать над вспышкой, озадачил этим своего пиротехника, пусть выкручивается, как хочет. Конвейерную подачу слайдов отложил на потом, при пробе побили несколько пластин, и решил пока отложить. Сделали просто рамку на два слайда, которую можно было двигать влево вправо и менять слайды.

  Оформили все это под несколько чемоданчиков. Большой чемодан с фотолабораторией, куда входили кюветы, банки, красный фонарь, стойка для сушки пластинок, прочие аксессуары и запечатанные, одноразовые, бумажные, вощеные пакетики с порошками проявителя и фиксажа. Самым важным тут была тщательная инструкция, которую пока, писали от руки. Инструкция была пользовательской, то есть - вскипятите воды, налейте ее в банку номер один, остудите воду до состояния, когда сможете держать в ней палец, высыпьте в воду порошок из пакетика номер один, размешайте, и перелейте раствор в корыто номер один через ситечко номер один ...

  Инструкция была на четырнадцати листах, оформили ее в виде книжки с деревянными обложками. Еще более объемную инструкцию писал для фотоаппарата. Оказывается, написать инструкцию для медведя порой сложнее, чем сделать для него велосипед. Поставив точку в инструкции, понял, инструкция не поможет, надо готовить фотографов и пускай они обучают.

  Устроил выставку фотографий, пригласил всех посмотреть. Преследовал тайный умысел, отбирал людей, особо заинтересовавшихся, и расспрашивающих гида, что да как было сделано - они и будут первыми фотографами. Ох, и намучаюсь с ними, где же мне еще десяток часов в сутках взять!

  Со временем действительно были проблемы. Мой новый выброс новинок в завод привел если не к эпилепсии, то сильной дрожи завода. Вроде и мастера набрались от меня опыта в решении смежных проблем, тем не менее, завод пошел в разнос. И удержание его от сваливания в простой занимало много времени, пришлось даже утренние планерки мастеров вводить, и задействовать один новый цех под заводоуправление. На одной из планерок предложил мастерам выбрать человека для координации работы завода, надоела мне эта беготня, почему кузнецы не додали гвоздей плотникам. Так на заводе появился управляющий с подмастерьем. С огромным облегчением стал спихивать на него все работы по координации цехов, хотя, на первых порах мне этот тип много крови попортил, ничего, потом на нем отыграюсь.

  Усугубляли все дела мои новые пополнения, решил проводить с новичками и со старыми командами моряков занятия по теории и практике корабля, моя тень, как обычно, все конспектировал. Собирал моряков в эллинге строящегося Сокола, так что записывать им было тяжеловато, да и писали они, в большинстве, плохо. Читали хорошо, а писали плохо, вот такое однобокое тут было воспитание. Приходилось упрощать все до картинок и вводить эмпирические правила. Вот и получилось, что морячки на занятиях рисовали комиксы, ну а мне приходилось быть главным сценаристом.

  Морпехи начали стонать, что у них так же накопились вопросы, и они то же хотят занятий. Плюнул, начал заниматься с морпехами и моряками через день, а вечерами писать конспект для следующих занятий. Отец Ермолай меня на это всячески поощрял, даже перестал зудеть про учебники, правда, взяв с меня слово, заниматься ими в дороге. Однако, у меня есть ощущение, что морпехи захотели занятий именно с подачи Ермолая, более того, через несколько дней захотели занятий и мастера, тут уж точно без Ермолая не обошлось. В результате, два дня после обеда занимался с войсками, два с моряками и два с мастерами. Один день мне великодушно позволили отсыпаться. До обеда шлифовал диковины.

  Завод приходил в чувство, стал работать ритмичнее. Рискнул сделать еще один выброс. Нужны были новые орудия на Сокола, гладкоствольные, полностью пороховые и без капсюля. Пусть шпионы мучаются.

  Для этих орудий использовали полностью старые наработки. Ствол будет точно такой же, только без нарезов, станина и откатник те же. Вся разница была в гильзе, и снаряде. Вместо гильзы был стальной горшок с закраиной, вставляющийся в ствол, пока не упирался в воротник ствола закраиной, точно так же как гильза, только проточки в стволе были глубже. Затем опускался затвор. Таким образом, кинематика заряжания осталась точно такой же, как у орлов. К каждой пушке планировалось иметь два десятка таких горшков. В торце казенной части горшка было запальное отверстие, куда вставлялась модифицированная спичка, на подобие охотничьих спичек моего времени, и воспламенялась она ударом бойка.

  Снаряды были минометные, с хвостовиком сзади. Вот с ними пришлось повозиться, Отливка не шла, металл не затекал в тонкие, длинные, стабилизаторы снаряда. Стали делать в два этапа, отливали нижнюю часть с цилиндрическим удлинением на конце, и отливать отдельно звездочку стабилизатора на шесть лучей с отверстием посередине, для одевания в горячем виде на хвостовик снаряда.

  Стабилизаторы опускались в тонкий бумажный стакан, в который отмеривался черный порох, стакан натягивали на расширение снаряда и герметизировали смолой. Верхняя часть снаряда была без изменений, пришлось пока оставить наш взрыватель. Но планировал поменять и его, ни капли технологии шпионам! Пусть мучаются с кислотными трубками.