Помоги проекту - поделись книгой:
В свете всего этого не стоит удивляться, что официальная биография Гагарина звучит так, будто ее специально сочинили для такого случая. Жаждущему подробностей миру представлен безупречный портрет советского «нового человека» - примерный аналог образцового американского бойскаута откуда-нибудь из Айовы. Юрий родился в колхозной деревне недалеко от городка Гжатск, в 100 милях к западу от Москвы. В местной школе он был лучшим учеником, и после шестого класса Юрия направили в ремесленное училище в одном из пригородов Москвы. Там он получил специальность формовщика-литейщика, но по этой профессии никогда не работал: успехи в учебе позволили Гагарину поступить в «индустриальный техникум» в Саратове.
В саратовском аэроклубе он научился летать и был принят в Оренбургское военно-авиационное училище. В 1957 году он закончил училище с отличием и тогда же женился на хорошенькой выпускнице медицинского института Валентине Ивановне. У них две дочери: двухлетняя Елена и Галя (ей исполнился всего месяц). Этот жизненный путь выглядит таким красивым, правильным и «буржуазным», что русские белоэмигранты, разбросанные жизнью на всем пространстве от Южной Америки до Тирона (штат Пенсильвания), припомнили, что в царской России был княжеский род Гагариных и заявили, что Юрий – один из его представителей. Однако предположение о его дворянском происхождении кажется сомнительным.
Репортеры, пытаясь нарастить мясо на кости официальной информации, взяли у Валентины Гагариной интервью в ее подмосковной двухкомнатной квартире. Там яблоку было негде упасть от взволнованных соседей, и как раз когда приехали журналисты, по радио передали сообщение: ее муж чувствует себя хорошо. Валентина выключила приемник и вытерла слезы: старшая дочь тем временем невозмутимо грызла яблоко. Валентина объяснила, что ничего не знала о предстоящем полете, а о том, что муж носит звание майора, впервые услышала по радио. Ей было известно, что у Юрия какое-то важное задание, но о том, что он готовится отправиться в космос, понятия не имела: «Он боялся расстроить меня, ведь я ждала ребенка».
Теперь с тайнами покончено. Всякий раз, включая радио, Валентина слышит голос мужа или торжествующие сообщения о его подвиге. Специальные выпуски газет тоже посвящены ему. Одна за другой они перепечатывают его рассказ: свидетельство человека, первым побывавшем в космосе.
На вопрос о первых ощущениях после возвращения на Землю он ответил:
По словам Гагарина, когда корабль вышел на орбиту и наступила невесомость,
Для ученых эти впечатления не стали неожиданностью. На все, о чем сообщил первый космонавт, указывали данные, полученные с аппаратуры спутников, или теоретические расчеты. «Голубой поясок», который наблюдал Гагарин, это тот самый небосвод, что мы видим невооруженным глазом: атмосфера рассеивает синюю часть спектра солнечного света. Тем не менее рассказанные им подробности завораживают своей свежестью: ведь они – свидетельства очевидца, подтверждения из первых уст. Это слова путешественника, побывавшего в неизведанном, и пусть они мало что добавляют к нашим знаниям, от них исходит свет подлинности. «Гага» побывал там, где не бывал никто.
Вечером первого дня, полного ликования, Гагарин все еще находился на некоей базе, чье местонахождение неизвестно, проходя тщательный медосмотр и, очевидно, отвечая на вопросы специалистов. Но что бы ни узнали от него светила советской космической науки, сами они не добавили к рассказу Гагарина почти никаких деталей. Были обнародованы лишь голые статистические данные по полету: он продолжался 108 минут, из которых 89 минут космонавт провел собственно на орбите, а остальное время ушло на взлет и снижение. Академик Евгений Федоров – один из архитекторов советской космической программы – кратко рассказал о посадке корабля. Она осуществлялась с помощью тормозной двигательной установки, замедлившей движение «Востока» и обеспечившей его снижение до «зоны торможения» в более плотных слоях атмосферы. Там корабль разогрелся от трения и испытал гигантские перегрузки, но последствия торможения были равномерно распределены по траектории протяженностью в несколько тысяч миль.
Из объяснений Федорова можно сделать вывод, что космонавт приземлился внутри спускаемого аппарата, но по данным других источников в России майор Гагарин выпрыгнул с парашютом, когда капсула еще находилась над Землей. Ученый Николай Гуровский, в частности, отметил:
Хотя лишь неисправимые скептики сомневаются в том, что полет вообще имел место, каждое сообщение об этом событии лишь добавляет противоречий. Когда же журналисты просмотрели сообщения, предшествующие полету, всплыли еще кое-какие любопытные вещи. Так, до 12 апреля по Москве уже несколько дней ходили слухи, что вот-вот состоится запуск в космос корабля с человеком на борту. Незадолго до старта «Востока» московский корреспондент газеты английских коммунистов Daily Worker телеграфировал в редакцию, что советский космонавт – сын известного авиаконструктора – трижды облетел вокруг Земли и получил серьезные травмы при приземлении. Лондонская Daily Sketch сообщила, что его зовут Геннадий Михайлов. Советские власти немедленно выступили с опровержением. Однако слухи продолжали распространяться, и обе газеты настаивали на своих версиях.
Одним словом, к тому времени, когда прозвучало официальное сообщение о полете Гагарина, советские граждане уже были «подготовлены». Напряжение резко возросло из-за, казалось бы, безрассудной смелости, проявленной властями: они обнародовали факт запуска, когда «Восток» еще находился на орбите и впереди был самый сложный этап – возвращение корабля. Если бы в последнюю минуту произошел какой-нибудь сбой, Гагарин был бы обречен на медленную смерть в космосе на своем корабле или сгорел при спуске в атмосфере. Именно так закончились несколько пробных запусков без людей на борту.
Неужели Советы решились столь безрассудно рискнуть своим престижем? Большинство иностранных наблюдателей уверены, что нет. Вполне вероятно майор Гагарин побывал на орбите и благополучно вернулся еще до того, как прозвучало первое сообщение о запуске. Есть и другие небольшие загадки, связанные с полетом «Востока». К примеру, согласно официальной версии, Гагарин вышел на связь всего через 15 минут после старта, и в этот момент он уже находился над Южной Америкой. Однако от предполагаемого места запуска этот континент отделяет почти половина Земного шара. Кроме того, на конференции по освоению космоса во Флоренции 66-летнему академику Анатолию Благонравову – еще в царской России он занимался разработкой артиллерийских систем, а в наши дни часто выступает по космической тематике – задали вопрос: каким образом Гагарин наблюдал за Землей с орбиты. Тот ответил, что он делал это «по радио». Это заявление, наводившее на мысль, что «Восток» не имел иллюминаторов, не могло вызвать у американских экспертов ничего, кроме улыбки: они отметили, что даже у нашего спускаемого аппарата «Меркурий» есть иллюминаторы из прочного жаростойкого материала.
Похоже, официальную Москву эти проблемы нисколько не смущали. Сегодня каждый старт ракеты – не только научный эксперимент, но и пропагандистский ход. На сей раз, однако, даже плохо организованное и страдающее неточностями пропагандистское «сопровождение» нисколько не смазало впечатление от великого научно-технического прорыва. Уже через день после полета Москва встречала Гагарина как героя. Красная площадь, где проводятся самые торжественные мероприятия, ждала его в праздничном убранстве. На высоких серебристых флагштоках развевались знамена; трамваи, автобусы, машины, фонарные столбы и фасады были украшены кумачом. По всему городу развесили портреты космонавта; в газетных киосках уже продавалась его биография. На всем двадцатимильном пути от аэропорта Внуково до центра собрались толпы людей и было выставлено оцепление.
Гагарин прилетел на турбовинтовом лайнере в сопровождении эскорта истребителей. Помимо родителей и жены Валентины его встречало все высшее советское руководство. Премьер Хрущев по-медвежьи обхватил его руками и крепко расцеловал; на этом фоне теплое объятье Валентины выглядело скромным. Один за другим высокие начальники приветствовали космонавта. Затем кавалькада украшенных цветами машин медленно направилась к Красной площади навстречу артиллерийскому салюту из 20 орудий.
На трибуне Мавзолея Ленина-Сталина – святая святых коммунистической Москвы – Гагарин стоял вместе с членами Президиума ЦК, высшего органа власти в СССР. Хрущев произнес длинную речь, сравнив его с Колумбом, объявил о награждении Гагарина звездой Героя Советского Союза и присвоении ему звания «Летчик-космонавт СССР». Новоиспеченный майор – он выглядел браво в парадной, с иголочки, стального цвета форме ВВС – держался с восхитительным спокойствием, без запинки произнося все нужные слова. Он поблагодарил партию, правительство и премьера Хрущева за высокое доверие, оказанное простому советскому летчику:
На следующий день история полета начала обретать все больше глянца. Русские газеты писали, что в ночь перед стартом Гагарин спал сном младенца, что в капсулу «Востока» он забирался с таким спокойствием, словно отправлялся на рыбалку. На пресс-конференции – она проходила в зеленом с белой колоннадой здании московского Дома ученых – Гагарин и группа специалистов, включавшая и Президента Академии Наук СССР Александра Н. Несмеянова, не сообщили почти ничего нового, но с неизменным энтузиазмом в очередной раз рассказали о полете. Кроме того, они пообещали, что скоро будет обнародована дополнительная научная информация об этом событии. На реплику о том, что в американских газетах появилось предположение о его княжеском происхождении, космонавт ответил кратко: «Должен их разочаровать».
Американцы, давно уже уступившие России право одержать эту впечатляющую победу в космосе, тем не менее были сконфужены. И наша программа «Меркурий», в рамках которой все еще «доводится» ракета-носитель, способная отправить человека в суборбитальный полет, – короткий «прыжок» в космос, куда менее впечатляющий, чем полный виток вокруг Земли, выполненный «Востоком» - теперь выглядит особенно скромной.
Признаки того, что русские готовятся к чему-то масштабному, множились уже несколько недель, и о них своевременно сообщалось. ВМС США обнаружили в Тихом океане советские корабли слежения за космическими аппаратами, а в Южной Атлантике – траулеры, вероятно оборудованные ретрансляторными станциями. Слухи, распространявшиеся в СССР, также быстро достигли Вашингтона. В большинстве случаев их сочли «утками», но за день до запуска американская разведка направила руководству страны срочное донесение: что-то готовится. И хотя «Восток» стартовал в 1.07 утра по вашингтонскому времени, а первое сообщение по советскому радио было передано в 2 часа утра, уже в 1.30 после полуночи советник президента по науке Джером Визнер (Jerome Wiesner) получил сообщение из Пентагона: большая русская «птичка» взлетела.
Когда в Вашингтоне осознали, что этот пропагандистский бой проигран, все нужные люди произнесли все приличествующие слова. Президент Кеннеди поздравил русских. К нему присоединился и глава НАСА Джеймс Уэбб (James Webb). Но за этими любезностями скрывалось уныние, стыд, а то и ярость. Америку в очередной раз опередили в космосе.
На мысе Канаверал американские астронавты по-прежнему ждут своего часа совершить суборбитальный полет на «Меркурии». Но сейчас это кажется чересчур незначительной, пустой и бесполезной затеей. Участники программы с трудом скрывают разочарование. Все они работали в бешеном ритме, кое-кто едва держится на ногах от усталости; наконец, они не ощущают достаточной поддержки от своей страны.
Можно понять обиду этих людей, но они правы лишь отчасти. Поражения США в космосе обусловлены несколькими решениями на самом высоком уровне, принятыми уже давно. Пожалуй самая серьезная проблема нашей космической программы – отсутствие достаточно мощного и надежного двигателя для первой ступени ракеты-носителя. У русских тяга таких двигателей превышает 800 тыс. фунтов. Они были разработаны для межконтинентальных баллистических ракет с тяжелыми ядерными боеголовками. Американские двигатели слабее по мощности, поскольку наши физики-атомщики справедливо сочли, что смогут разработать боеголовки со сравнительно небольшим весом, которые не нуждаются в гигантских ракетах для доставки к цели.
Именно с отсутствием мощного двигателя связаны многие известные всем беды американцев. Все, что мы запускаем в космос, включая и обитаемую капсулу «Меркурий», должно быть максимально легким. В результате ее конструкции и оборудование по определению не обладают высокой прочностью – они рассчитаны на работу на пределе возможностей. У русских же есть солидный запас полезной нагрузки, поэтому они могут строить корабль из сравнительно тяжелых, мощных и надежных элементов. Они даже позволяют себе такую роскошь, как оснащение «Востока» параллельными электрическими цепями (если выходит из строя одна, ее заменяет другая). Многие достижения русских в космосе, в том числе создание точных систем управления, можно приписать мощным «мускулам» их двигателей.
Тем не менее многим американцам, работающим в космической программе, эти утешительные оправдания начинают надоедать. Они винят во всем отсутствие воображения у американского руководства, проявившееся уже давно. Конструктор Вернер фон Браун, еще работая в Германии в первой половине сороковых, просчитал возможность запуска спутников и однозначно заявлял: это будет иметь огромное пропагандистское значение. Прибыв в США в 1945 году, он предложил потрясти мир «американской звездой, поднявшейся на Западе». Американские энтузиасты освоения космоса подхватили его призыв, но правительство отнюдь не спешило поддержать эту идею.
Русские же осознали, какая возможность перед ними открывается, и с помощью тяжелых ракет одержали серию триумфальных побед в космосе. Теперь Америке становится все труднее их догнать. Впрочем, несмотря на все поражения, США могут и будут продолжать серьезные научные исследования космического пространства. Этим мы занимаемся уже многие годы, получая с помощью небольших, многочисленных и начиненных первоклассным оборудованием космических аппаратов больше знаний, чем русские со своими гигантами. Эти достижения получают должную оценку ученых и чрезвычайно обогащают общечеловеческую кладовую знаний, но широкую публику по всему миру открытия, связанные с энергией космических лучей или количеством электронов в околоземном пространстве, оставляют равнодушными. Только впечатляющий и крайне трудноосуществимый успех вроде облета Луны кораблем с человеком на борту может позволить Соединенным Штатам обойти русских.
Помимо громадного пропагандистского значения, особых иных результатов последний советский полет не имел. Находясь на орбите, майор Гагарин не увидел ничего такого, что представляло бы научный интерес, а набор оборудования, равный ему по весу, собрал бы куда больше данных. Он даже не управлял «Востоком»: все кнопки нажимались на Земле.
Но, собственно, ничего другого ученые, в том числе и русские, от него и не ожидали. В научных кругах считается, что на первых этапах освоения космоса приборы принесут больше пользы, чем люди, – ведь человек много весит, уязвим, и требует тонн запасов и оборудования для поддержания жизнедеятельности. Приборы – меньше по размеру, весу и устроены «прочнее» людей. Они способны выдерживать чудовищные перегрузки, вибрацию, вращение, жар, холод и радиацию. А главное их не обязательно возвращать на Землю в целости и сохранности. Все данные, собранные в космосе, приборы передают в Центр управления, а затем молча – без упреков и протестов - сгорают в атмосфере. Кроме того, их можно доставить на Луну или Марс, и они будут работать до тех пор, пока не сядут батареи.
Еще долго люди в космосе будут малополезным грузом. Но ученые, умеющие заглянуть дальше ближайшего будущего, относятся к пилотируемым полетам без скепсиса. Они убеждены: придет время, когда понадобятся именно люди – благодаря их способности к абстрактному мышлению и импровизации. Приборы, доставленные на Луну, способны выполнять лишь те узкие задачи, для которых они предназначены. Они могут оглядеть глазами телевизионных камер все пространство до близкого и мрачного горизонта, ощутить датчиками «лунотрясения», возможно исследовать химическое содержание проб лунного грунта. Они в состоянии сделать практически все, что от них хотят конструкторы, кроме одного – разумно реагировать на непредвиденные ситуации.
Ни один набор самых совершенных приборов, к примеру, не проявит интереса к книге с листами из платины, покрытыми незнакомыми письменами, миллионы лет назад оставленной в лунном кратере неизвестной расой пришельцев. На самом деле ничего подобного на Луне, скорее всего, не обнаружится, но она может таить в себе другие столь же ошеломляющие сюрпризы. Марс же должен быть еще богаче на секреты. Там могут найтись скрытые формы жизни или их следы, которые не сможет правильно определить ни один прибор. Никакие полеты на Марс не дадут удовлетворительного результата, пока там не побывает человек.
Даже если смертельно опасное советско-американское соперничество, которое сегодня в основном и подпитывает космические исследования, прекратится, человек несомненно продолжит борьбу за преодоление пределов родной планеты. Ведь в конечном итоге победы в космосе принадлежат не конкретным странам. Это достижения науки и техники всего человечества, результат нашего стремления познать неизведанное.
Полет «Востока» - свершение не только русской науки. Он вобрал в себя также идеи, рожденные в Британии, Германии, Америке, Франции, даже Китае и древнем Египте. Это признают сами русские ученые, да и в официальном Обращении ЦК сказано: «Победы в освоении космоса мы считаем не только достижением нашего народа, но и всего человечества». Какую бы обиду ни чувствовали на прошлой неделе американские ученые, они тоже причастны к русскому триумфу.
Большинство ученых всего мира считают, что майор Гагарин и его верный «Восток» открыли дверь, которая уже не закроется никогда. Освоение космоса может на какое-то время замедлиться или приостановиться, но человеческая раса молода, и она – дерзкий хозяин плодородной планеты. Многие люди всегда будут мечтать пройти по пути, проторенному майором Гагариным, увидеть тот самый голубой поясок у кромки Земли. Когда-нибудь – может быть через десять, сто, а может, через тысячу лет – огромный межзвездный корабль унесет людей за пределы Солнечной системы. Они узнают, пригодны ли Луна и планеты для обитания. Они постараются что-либо сделать с ядовитой атмосферой Венеры, чтобы там можно было дышать без скафандра, или появится новый подвид человека, способный наслаждаться жизнью на Венере в ее нынешнем виде. Может быть люди научатся жить в самом космическом пространстве, путешествуя по Солнечной системе на мобильных рукотворных планетах. Человеческой цивилизации всего 7000 лет, и впереди у нее бесконечно много времени. Но куда бы ни отправились будущие первопроходцы, что бы они ни открыли в черных, холодных просторах космоса, они всегда будут помнить тех двоих, что были первыми – «Восток» и майора Юрия Алексеевича Гагарина. 21 апреля 1961 г.
ИСТОРИЯ
ПАРТИЗАНЫ
Партизан – лицо, добровольно сражающееся в составе вооружённых организованных партизанских сил на территории, занятой противником, за свободу и независимость Родины или за социальные преобразования (здесь уместно разграничение бандитов от партизан, но это отдельная тема). Партизанские соединения в состав регулярных войск не входят. Обычаи партизанской борьбы складывались веками. И не надо считать, что они проявились только в годы Великой Отечественной войны 1941 -1945 годов. Но то, что партизанское движение сыграло значительную роль в разгроме немецко-фашистских оккупантов – это факт. К сожалению, даже в год 70-летия начала Великой Отечественной войны об этом умалчивают.
Уже Гаагскими конвенциями 1899 и 1907 годов был определён международно-правовой статус партизан как законных комбатантов (воинов, бойцов). Но фашисты есть фашисты, они не признавали международных норм и правил и обращались с пленными партизанами, как с бандитами. Однако жестокости не остановили советских людей, в рядах партизан сражались представители всех национальностей.
Верховное командование и партийное руководство с самого начала войны придали партизанскому движению целенаправленный и организованный характер. В директиве СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 29 июня 1941 года требовалось:
Задачи были поставлены, и уже к концу 1941 года на оккупированной врагом территории действовало более двух тысяч партизанских отрядов общей численностью свыше 90 тысяч человек. Всего в годы войны в тылу врага действовало более 6 200 партизанских отрядов, в которых сражалось свыше одного миллиона партизан и подпольщиков из числа всех народов СССР. Это больше численности современной армии РФ. Такой массой вооружённых людей нужно было управлять и координировать их действия. Поэтому Постановлением ГКО от 30 мая 1942 года при Ставке ВГК был образован Центральный штаб партизанского движения (ЦШПД). Начальником штаба был назначен Пономаренко Пантелеймон Кондратьевич – 1-й секретарь ЦК КП(б) Белоруссии.
Штабом была проделана колоссальная работа по развитию партизанского движения и оказания ему помощи. Уже к марту 1943 года более 80% учтённых партизанских отрядов имели постоянную радиосвязь со штабами регионального уровня, которые при содействии ЦШПД постоянно оказывали им помощь вооружением, техникой, военными специалистами.
Главные усилия партизаны направляли на дезорганизацию коммуникаций противника, освобождение, удержание и расширение отвоёванных в тылу противника территорий, разведку тыла противника, содействие наступающим частям Красной Армии ударами с тыла.
Наибольший урон захватчики понесли от действий партизан на железнодорожных путях. Если в первый год войны партизаны совершали до 40 крушений вражеских эшелонов в месяц, то во второй половине 1942 года уже до 300. Особенно ярким примером действий против вражеских коммуникаций явились партизанские операции «Рельсовая война» и «Концерт».
Операция «Рельсовая война», проводимая под руководством ЦШПД, имела целью массовым и одновременным разрушением путей дезорганизовать работу железнодорожного транспорта оккупантов, чем нарушить снабжение войск врага, эвакуацию его войск и оказать помощь Красной Армии в завершении разгрома противника в Курской битве 1943 года и развёртывании общего наступления советских войск. Планом предусматривалось уничтожить свыше 200 тысяч рельсов в тылах групп армий «Центр» и «Север». Для выполнения операции привлекалось 167 партизанских отрядов Белоруссии, Ленинградской, Калининской, Смоленской, Орловской областей численностью около 100 тысяч человек. Операции предшествовала тщательная подготовка.
«Рельсовая война» началась 3 августа, как раз в то время, когда противник вынужден был интенсивно ма-неврировать своими резервами в связи с развернувшимся наступлением Советских войск и перерастанием его в общее наступление по всему фронту. За одну ночь на огромной территории в 1 000 км по фронту, от линии фронта до западных границ СССР в глубину, было взорвано более 42 тысяч рельсов. В последующие дни действия партизан в операции ещё более активизировались. К 15 сентября было разрушено 215 тысяч рельсов, что составляло 1342 км одноколейного железнодорожного пути. На некоторых дорогах движение было задержано на 3-15 суток, а магистрали Могилёв – Кричев, Полоцк – Двинск, Могилёв – Жлобин не работали в течение августа 1943 года. Возникший дефицит в рельсах вынудил гитлеровцев переделывать двухпутные участки дороги на однопутные, сваривать подорванные рельсы и даже вывозить из Польши и Германии, что увеличивало напряжённость перевозок.
Только белорусские партизаны за время «Рельсовой войны» подорвали 836 эшелонов, в том числе три бронепоезда фашистов. Вывели из строя 690 паровозов, 6 343 вагона и платформы, 18 водокачек, разрушили 184 железнодорожных моста. Но диверсии были проведены не только на железных дорогах.
Операция «Рельсовая война» продемонстрировала возросшую мощь партизанского движения, высокую активность населения, помогавшего партизанам. Она способствовала дальнейшему подрыву морального духа гитлеровских войск, которые несли в это время тяжёлые поражения на советско-германском фронте. Опыт операции «Рель-совая война» был использован штабами партизанского движения в дальнейшем в операции «Концерт» и летом 1944 года при наступлении Советской Армии в Белоруссии.
По данным германского командования, в сентябре – октябре 1943 года (в самый напряжённый период битвы за Днепр) пропускная способность железных дорог снизилась в среднем на 30-40%. Но наши западные «друзья» пытаются умалить роль народной войны в СССР. Так, американский историк Э. Хауэлл, выпустивший в разгар «холодной войны» книгу «Советское партизанское движение. 1941-1945», пытается доказать неэффективность партизанского движения, в частности, об операции «Рельсовая война» говорит:
Важной формой партизанских действий являлись рейды партизанских формирований по тылам противника. Главной целью рейдов являлось увеличение размаха и активности партизанского сопротивления оккупантам в новых районах, а также нанесение ударов по крупным железнодорожным узлам и важным военно-промышленным объектам, разведка и оказание братской помощи народам соседних стран в их освободительной борьбе против фашизма. Опираясь на опыт советских партизан, активно развивалось партизанское движение в Польше, Чехословакии, Югославии, где партизанские формирования впоследствии стали костяком формируемых регулярных армий.
Только по заданию штаба партизанского движения в 1943-1944 годах было совершено более 40 рейдов, в которых участвовало свыше 100 крупных партизанских формирований. Были произведены рейды и за пределы советской территории. Так, в 1944 году на оккупированной фашистами территории Польши действовало семь соединений и 26 крупных отдельных отрядов советских партизан. Кто сегодня об этом помнит, кроме народа Словакии?
В боевой деятельности партизаны большое значение придавали разведке противника. Например, накануне Белорусской наступательной операции («Багратион») 1944 года партизаны сообщили о расположении 33 штабов, 30 аэродромов, 70 крупных складов, о составе 900 вражеских гарнизонов, около 240 частей, о направлении движения и характере перевозимых грузов.
Партизаны участвовали в освобождении городов Вилейка, Ельск, Знаменка, Павлоград, Ростов-на-Дону, Симферо-поль, Ставрополь, Ялта и других. Ряд небольших городов и множество населённых пунктов партизаны освобождали самостоятельно.
Кроме боевого воздействия на противника партизанское движение обрело в годы войны значение важного военно-политического фактора разгрома фашизма.
Беззаветная и самоотверженная деятельность партизан и подпольщиков получили всенародное признание и высокую оценку. Более 127 тысяч партизан были награждены медалью «Партизану Отечест-венной войны» 1 и 2-й степени. Свыше 184 тысяч партизан и подпольщиков были награждены орденами и медалями, 248 человек удостоены звания Героя Советского Союза, а легендарный партизанский командир Сидор Артемьевич Ковпак удостоен звания Героя дважды. Всего за 26 месяцев войны соединение Ковпака прошло с боями по тылам немецко-фашистских войск более 10 тысяч километров через территории 18 областей Украины, Белоруссии и РСФСР. Разгромило гарнизоны противника в 39 населённых пунктах, истребило тысячи гитлеровцев и их пособников, пустило под откос 62 эшелона, взорвало 256 мостов, уничтожило 96 складов, 500 автомашин, 20 танков и бронемашин. А главное, рейды сыграли большую роль в развёртывании партизанского движения против немецко-фашистских оккупантов.
Положительную оценку партизанского движения в СССР дают и на Западе. Например, Нейл Грант в своей книге «Конфликты ХХ века», вышедшей в свет в 90-х годах прошлого столетия в Лондоне, уделяет особое внимание советским партизанам, где отмечает, что размаху партизанского движения способствовали жестокие репрессии немецких оккупантов по отношению к местному населению. Это одна сторона вопроса, а второе, не менее важное, - организаторская роль коммунистов.
Символом партизанской самоотверженности в СССР на Западе стал образ Зои Космодемьянской:
Исторический анализ борьбы советского народа в годы Великой Отечественной войны подтверждает, что партизанское движение стало активным выражением неприятия советским народом вторжения гитлеровцев, покушения на независимость Отечества. И замалчивать партизанскую тему в 70-летнюю годовщину начала Великой Отечественной войны – значит вычеркнуть одну из значимых страниц нашей истории.
Партизанское движение - это народный гнев, почему война и называется Отечественной!
Вадим КУЛИНЧЕНКО, капитан 1 ранга в отставке
ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ ПОДГОТОВКА
В этом году исполнится 20 лет с тех пор, как прекратил существование Советский Союз. Говоря о факторах, приведших к распаду сверхдержавы, вспоминают, как правило, о плачевной экономической ситуации в стране, падении мировых цен на энергоносители и крахе коммунистической идеологии. Упоминают и то, что-де Союза не стало ещё и потому, что страну предала её элита. При этом называют, как правило, две фамилии – президента СССР Горбачёва и президента России Ельцина. Это не совсем верно: да, действительно советская элита сыграла решающую роль в распаде страны, но люди, которые этому способствовали в гораздо большей степени, чем Ельцин и Горбачёв, известны лишь очень узкому кругу посвящённых, и их фамилии не скажут обывателю практически ничего. «Наша Версия» получила возможность приоткрыть завесу тайны над тем, как и кем готовился распад Советского Союза.
В 1968 году был создан так называемый Римский клуб – структура, объединившая представителей мировой политической, финансовой, культурной и научной элиты. Создал клуб итальянский предприниматель Аурелио Печчеи, благодаря непосредственному участию которого в СССР был построен Волжский автозавод в Тольятти и началась сборка копий «Фиат-124» под названием «Жигули».
Печчеи, положивший полжизни на то, чтобы вовлечь советских лидеров в рыночные отношения, и лично способствовавший не только контракту с FIAT, но и с «Пепсико», заявил участникам Римского клуба, что для успешного функционирования капиталистического уклада экономики «страны соцлагеря необходимо вскрывать, как консервную банку – с помощью острого консервного ножа».
Осенью 1972 года неприметный заместитель начальника Госкомитета СССР по науке и технике Джермен Гвишиани вылетел в Австрию, чтобы в Лаксенбургском замке под Веной встретиться с представителями Римского клуба и Международного института прикладного системного анализа (МИПСА, или, в латинской транскрипции, IIASA). МИПСА на тот момент был только-только основан – его учредителями стали США, СССР, Канада, Япония, ФРГ, ГДР и ещё несколько европейских стран. За глаза МИПСА называли «проектом двух разведок» – КГБ и ЦРУ – и считали некоей переговорной площадкой для элит капстран и государств социалистического лагеря.
Сорокатрёхлетний Гвишиани был именно тем, кому советская партноменклатура поручила наводить мосты между СССР и За-падом. И этой самой партноменклатуре он был вовсе не чужим человеком: Гвишиани был зятем советского премьера Алексея Косыгина, ни больше ни меньше – второго лица в государстве. Косыгин дружил с его отцом, генерал-лейтенантом НКВД Михаи-лом Гвишиани. Они были обязаны друг другу жизнью: Гвишиани спас Косыгина во время процессов по так называемому Ленинград-скому делу в конце 40-х годов и не дал ему разделить участь главы Госплана Николая Вознесенского, чьим протеже Косыгин считался. В свою очередь, Косыгин пришёл на помощь Гвишиани, когда его чуть было не привлекли к суду вместе с заместителями министра МГБ Лаврентия Берии в 1953 году (генерал отделался лёгким испугом, лишившись погон, и был принудительно выдворен на пенсию, в то время как остальных соратников Берии расстреляли).
В Вене Гвишиани провёл секретные переговоры с представителями Римского клуба. Если бы тема переговоров стала известна широкой общественности – или хотя бы убеждённым противникам тесных контактов с Западом вроде Михаила Суслова – Гвишиани попросту расстреляли бы за измену Родине. Ибо речь на переговорах шла ни о чём ином, как о предстоящем распаде СССР.
Вначале слово взяли Печчеи и лорд Цукерман, которые прочитали Гвишиани что-то вроде политинформации. Население славянских республик СССР не увеличивается, в то время как в Средней Азии оно растёт как на дрожжах. В то же время именно Россия обеспечивает прожиточный минимум среднеазиатских республик, выделяя им колоссальные дотации – в советской империи не окраины кормили центр, как это принято в нормальных империях, а наоборот. Положительное сальдо по ВВП было на тот момент у России и Азербайджана, более или менее сносно чувствовали себя Украина с Белоруссией. Печчеи обратился к Гвишиани с просьбой изложить руководству СССР – премьеру Косыгину и главе КГБ Андропову – предложение Запада. Сводилось оно к следующему: повышая дотации окраин, Россия обречена нищать. Модернизация при этом почти не проводится, технологическое отставание нарастает. А в это время Китай уже готов к технологическому прорыву. Если Россия, Украина и Белоруссия освободятся от окраин в лице среднеазиатских республик и успеют провести форсированную модернизацию, то новому Союзу найдётся место где-то в экономической нише между развитым Западом и развивающимся Китаем, в так называемой полупериферии. Если же нет – СССР неизбежно придёт к экономическому коллапсу.
Было и ещё одно условие, оно-то и сыграло впоследствии решающую роль: Среднюю Азию Москве предлагалось ввергнуть в системный кризис и получить оттуда дешёвую рабочую силу на проведение «славянской модернизации». Именно этот пункт программы впоследствии испугал и Косыгина, и Андропова и в конечном итоге затянул принятие решения на годы. Накануне австрийских переговоров Гвишиани встретился с председателем КГБ Андроповым. О чём они договаривались, достоверно неизвестно - протоколы встречи по понятным причинам не велись. Но известно вот что: в случае провала – то есть, если о его миссии станет известно Михаилу Суслову или кому-то из «твердолобых», как называл Андропов сторонников неизменного курса на противостояние с Западом, – Гвишиани лучше покончить с собой. Ибо в этом случае КГБ придётся от него откреститься.
После того как Гвишиани провёл переговоры и вернулся в Москву, он снова встретился с Андроповым. Решено было не торопить события, а для начала просчитать все риски и выгоды, которые могло принести разделение СССР. Понятно, что для такого дела была нужна площадка и нужны были специалисты – экономисты, политологи, социологи, в конце концов. МИПСА для этого не годился, нужен был научно-исследовательский институт внутри страны. Три с половиной года ушло на подготовку такой площадки – учёных отбирали по двум критериям: они должны были быть не слишком болтливыми и не должны были симпатизировать советскому укладу экономики. В идеале же они должны были быть тайными антисоветчиками – явными они быть не могли в принципе, ибо вряд ли смогли бы долгое время находиться при этом на свободе.
И вот летом 1976 года заработал Всесоюзный научно-исследовательский институт системных исследований (ВНИИСИ) – как советский филиал Междунаро-дного института прикладного системного анализа. Первым директором института стал не кто иной, как Джермен Гвишиани, проработал он на этом посту 17 лет. За это время Гвишиани стал академиком АН СССР (в 1979 году), членом Римского клуба, почётным доктором Пражской высшей экономической школы, почётным членом Шведской королевской академии инженерных наук, Финской академии технических наук, почётным доктором Хельсинкской школы экономики, членом Американской академии управления, членом Международной академии управления... И почти все эти и десятки других регалий он получил, оставаясь советским подданным, неприметным и мало кому известным учёным.
На то, чтобы разработать в деталях идею распада СССР, ушло несколько лет. Лишь в декабре 1982 года, после того как Андропов стал генеральным секретарём ЦК КПСС и фактическим руководителем советского государства, наработки подчинённых Гвишиани были систематизированы. Оставалось лишь представить их Политбюро и принять окончательное политическое решение.
В Политбюро была создана так называемая комиссия Тихонова–Рыжкова для подготовки широкомасштабной экономической реформы в СССР, которая фактически была политической и ставила крест на Советском Союзе в том виде, в котором он функционировал на тот момент. Николай Тихонов в это время был председателем Совета министров СССР, ему было за 80, и он мог осуществлять лишь формальное руководство в лучшем случае. Заправлял всем секретарь ЦК КПСС по экономике Николай Рыжков, в недавнем прошлом директор крупного уральского завода, которого привёз в Москву Андропов. Вряд ли Рыжков подозревал о политической подоплёке деятельности комиссии, он был всецело увлечён экономикой и о грядущем распаде страны мог не догадываться. Зато об этом хорошо знал Джермен Гвишиани, осуществлявший научное руководство этой комиссией. А помогали ему сотрудники института – Станислав Шаталин, Егор Гайдар и Пётр Авен.
Результатом деятельности «комиссии Тихонова–Рыжкова» стала 120-страничная программа экономической реформы в СССР. За образец бралась Венгрия. Образование «нового Союза», предусматривавшее подписание нового союзного договора между республиками СССР, оговаривалось в приложении к программе. Но не факт, что договор подписали бы со всеми: кроме славянских республик в новом Союзе могли оказаться только Азербайджан и Прибалтика.
И тут внезапно умирает Андропов.
А пришедший ему на смену Константин Черненко вовсе не горит желанием реформировать СССР. В общем, документ положили под сукно. Извлекли его оттуда лишь летом 1985 года, когда страну возглавил Михаил Горбачёв.
Георгий ФИЛИН
ВЕЛИКАЯ ПОБЕДА И ЕЕ ВРАГИ
Споры о том, чем же была для нашей страны Вторая мировая война, не утихают в России до сих пор. Что довольно удивительно. Ведь в мире существует на сей счет полная ясность. Непонятливое исключение составляют ряд полумаргинальных групп в основном из стран Восточной Европы и их же лоббистская «крыша» в США. В России же – стране-победительнице – мнение этих странных людей в общественной дискуссии почему-то становится чуть ли не вровень с общепринятой точкой зрения.
Логику иностранцев, желающих подкорректировать историю, чтобы выглядеть в своих глазах более приглядно - в качестве жертв двух тоталитарных систем - понять (но не принять) еще как-то можно. Но вот понять российских граждан, которые под сурдинку десталинизации/десоветизации из компании Рузвельта, Черчилля, Сталина и Жукова горят желанием переместиться в одну компашку с Гитлером и Власовым, невозможно. А ведь по сути к этому сводятся прожекты, аналогичные пожеланию переименовать Великую Отечественную войну в советско-нацистскую или реабилитировать генерала Власова.
Что поражает? Потрясающая шизофреничность высказываемых десталинизаторами тезисов. Например, Сталину вменяется в вину договор с Германией о ненападении: мол, как же так, с самим Гитлером договорился. Нехорошо. Но одновременно те же самые люди восхваляют генерала Власова, который не то что договор заключил - воевал на стороне Гитлера против собственной страны. Это как-то очень странно выглядит. Единственное, чем можно непротиворечиво соединить оба эти тезиса, признать, что Гитлер и Власов - это так, благородные хулиганы, а вот Сталин - настоящий злодей. Иначе никак, иначе связка Гитлер-Власов не играет.
Но вроде бы законченным расистом был именно Гитлер, и именно по его приказу сжигали людей. А Сталин вроде как был интернационалистом и одним из отцов-основателей Организации объединенных наций. К Сталину есть свой длинный список претензий, но выставлять его в качестве фигуры, даже равной по злодейству Гитлеру, - это явный перебор. А сегодня у нас что получается: модно стало рассуждать, например, о вине Сталина за то, что не поддержал Варшавское восстание, но что-то не слышно взрывов негодования по поводу тех, кто собственно это восстание-то и подавлял.
Ещё раз: можно понять некоторых восточноевропейцев, чьи страны в той войне в большинстве своем - кто невольно, а кто и вполне с энтузиазмом - воевали на стороне гитлеровской Германии. Но нам-то это зачем? Мы - страна, спасшая Европу от нацизма. Нам какое дело до застарелых комплексов коллаборационистов?
История предвоенной Европы и история Второй мировой полна горьких страниц. Но тот же советско-германский пакт о ненападении, конечно, не может служить образцом нравственности, но это вполне разумный, после Мюнхенского сговора, геополитический ответ Советской России — таковым его признал не кто-нибудь, а Уинстон Черчилль в своём шеститомнике «Вторая Мировая война». Он же дал точные оценки трусливой и подлой межвоенной политике Великобритании, Франции, Польши, проигнорировавшей советские попытки спасти Чехословакию и открывшей двери для большой войны.
Что касается послевоенной оккупации Восточной Европы… А что было делать? Уходить и оставить этот регион новой генерации фашистских и полуфашистских режимов? Стоит напомнить, что в межвоенный период именно такие режимы существовали почти во всех восточно-европейских странах. Местные власти показали себя в 1930-х годах слишком слабыми и безответственными. И если сегодня, спустя 66 лет после окончания войны, в ряде стран столь сильны пронацистские настроения, то что было бы, уйди оттуда советские войска сразу после окончания войны?
К тому же одной из основ успешной денацификации Германии было военное советское присутствие в Восточной Германии. Западные союзники сами по себе просто не имели достаточной наземной военной силы для того, чтобы контролировать Германию. Во многом лишь давление со стороны СССР, альтернатива советской оккупации, позволяли союзникам держать Западную Германию в повиновении в первые послевоенные десятилетия. Военное же присутствие в Германии требовало контролировать Восточную Европу. Послевоенные дела в Европе нельзя было пускать на самотек — слишком дорого далась советскому народу Победа.
Павел БЫКОВ, «Expert Online»
ПЛОДЫ МНОГОЛЕТНЕЙ ОБРАБОТКИ
Возле моего дома находится магазин ICA, один из примерно 2220 (на 2009 год) магазинов торгового концерна, раскинувшего розничную сеть в Швеции, Норвегии и нескольких других странах.
Поделиться книгой: