Ты здесь НАВСЕГДА, лузер. Смирись и подчиняйся!
– Мне не нравится картина, – скривился Шеф. – Это не демон, а козёл.
– Заменим, – согласился Чкалов. Он вообще мало когда возражал.
– Немедленно свяжитесь с нашим офисом под Москвой, – буркнул Шеф (
…«Сменить козла» – облизнувшись, торопливо записала маркетолог.
Глава V. Геенна огненная
…В глубине души Малинин жалел, что ослушался Калашникова и не бросил дублёнку в адском убежище № 220 – под кинотеатром «Пушкинский». Ему не верилось, что зимой где-то может быть тепло. Однако вскоре после приезда в Ерушалаим он был жестоко разочарован – как назло, тут установилась погода + 25, при отсутствии дождя. Часа три Малинин, со свойственным ему казачьим упрямством, таскал дублёнку на плечах, посещая вкупе с Калашниковым корпункт CNN и соседей покойного биолога Рюмина. Он вконец запарился, истекая влагой, как спелая груша соком. Ближе к вечеру казак поддался на уговоры и оставил верхнюю одежду в отеле Crown Plaza. Расспросы свидетелей и записи закончились только часам к восьми, изрядно уставшие, напарники брели к Львиным воротам Ерушалаима вдоль торгового ряда, где арабы продавали варёную фасоль прямо из котлов и на пределе лёгких расхваливали свой товар. Бледный брюнет со шрамом на лбу и его конопатый попутчик с рыжими вихрами не интересовали ни торговцев, ни прохожих. Со стороны старого города один за другим зажглись зелёным минареты – началась вечерняя молитва. Золотой купол мечети аль-Акса, казалось, парил в воздухе, утратив в сумерках свой фирменный блеск.
Вдохнув горячий воздух, Калашников оглянулся.
– А знаешь ли, братец, – изобразил он экскурсовода. – Вот тут, совсем неподалёку, находится так называемая
Малинина наличие рядом геенны огненной вовсе не порадовало – он усиленно замотал головой, дав понять, что заниматься осмотром не хочет.
– Спасибо, вашбродь, – сплюнул казак сквозь зубы. – И без
Калашников благоразумно промолчал: три года назад именно через Львиные ворота, в точности повторяя путь Кудесника, они вошли в Ерушалаим. Радовать этим фактом нервного Малинина явно не стоило. Вступив в пределы старого города, оба с головой окунулись в крики торговцев сувенирами, запахи бараньей шаурмы и восточных специй.
Связной ожидал их в арке, на границе еврейского и арабского кварталов.
Шеф по известным причинам предпочитал не иметь подземных баз в Ерушалаиме: от города у него, как и у Малинина, остались плохие воспоминания. Но представители Ада имелись, причём в достаточном количестве. В аэропорту Бен-Гурион напарников встретил бизнесмен Давид Зелинский – невысокий стриженый крепыш в цветастой рубашке и тёмных очках. Чувствовалось, ему нравится играть в шпионов.
Связной шагнул к ним из арки и оглянулся.
– Простите, вы не продадите мне душу? – приподняв очки, прошептал он.
– Ох, только что продал последнюю, – скривившись, ответил на пароль Калашников. – Зайдите завтра – мой офис на виа Долороса[10].
Взяв Алексея за рукав, Давид втащил его в сувенирную лавку.
– Вы обсмотрелись фильмов про разведчиков, – усмехнулся Калашников. – Зачем нам общаться здесь? Мы спокойно могли встретиться в безлюдном месте, за городом… сесть и говорить без свидетелей. Тут же полно народу.
– А это и к лучшему, – шепотом заговорщика заметил Зелинский. – В толпе легче скрыться, кроме того – в Ерушалаиме спецназ и полиция на каждом шагу. Ну, и ещё один момент – это магазин моего брата. Вдруг после беседы вы захотите купить магнит себе на холодильник?
Калашников вспомнил свой холодильник в Городе – древний, насквозь проржавевший ЗИЛ. Работал он пару часов в сутки (ужасно при этом тарахтя), но в Аду иметь морозилку считалось особой привилегией. По крайней мере, там можно было охладить воду.
…Все трое прошли в подсобку магазина, присели на низенькие скамеечки. Зелинский что-то сказал брату на иврите, и тот принёс холодную пепси.
– В Аду сгорают… от нетерпения, – скаламбурил Давид, открывая бутылку. – Мне скоро выходить на связь с Городом… есть новости рассказать?
Калашников потянул через трубочку ледяной напиток.
«Мда, вот почему мы при жизни это не ценим? Жарко, хочется пить, пахнет шашлыком, ты идёшь, прикасаешься к камням, слышишь жужжание пчелы. Надо дорожить каждой прожитой секундой… потом этого не будет».
– Ничего сенсационного я не выяснил, – вздохнул Калашников. – Вопреки мнению Шефа, я не Шерлок Холмс – не могу приехать и за две минуты всё раскрыть. Хорошо, хоть проблем со свидетелями не было, моё удостоверение Интерпола как настоящее: Ад веников не вяжет. Что мы имеем по фактуре? Биолог Рюмин дважды привлекался спецслужбами для исследования секретных образцов ДНК – тех, что нашли на Масличной горе. Директор корпункта CNN уверен – Рюмин ничуть не блефовал. У него реально имелись копии исследований, а может быть, и сами образцы. Биолога видели соседи – возвращался домой, улыбаясь… а потом чем-то страшно гремел и ругался. Дальше уже ничего не было слышно. Утром – труп и вскрытый сейф.
– Действительно, маловато, – приуныл Зелинский. – Неужели это всё?
– Нет, не всё. – Калашников поставил бутылку на пол. – Взбалмошный старик, что держит пекарню напротив квартиры Рюмина, тоже отметил его отличное настроение – тот зашёл к нему за булочками. А потом… Дед клянётся – своими глазами наблюдал «странную девушку». Да, девушек со странностями в нашем мире как минимум пара миллиардов, но не все имеют привычку по вечерам
– А что показал тест на наркотики? – осторожно спросил Давид.
– Их полное отсутствие в крови пекаря, – отозвался Калашников. – Поэтому я не исключаю того, что дедушка говорит чистую правду. Но… если Голос вне игры – откуда же тогда взялись ангелы-убийцы?
Малинин с омерзением посмотрел на пепси:
– Вашбродь… я конечно же ничего в этом не понимаю…
– Как обычно, братец, – кивнул Калашников.
– Однако как Кудесник мог умереть? – не слыша, разглагольствовал Малинин. – Он же настоящий, не поддельный. Мы сами видели: мужик умел творить обалденные вещи. Взять превращение воды в вино – да за энто памятник ему золотой нужен! Вот почему Кудесник остановился? Я бы на его месте превратил в вино и реки, и моря, и окияны, и пруды… болот-то сколько… А дождь как часто идёт? Случился бы тогда, вашбродь, сущий Рай на Земле. Вышел с утреца из дому, опрокинул стопарь дождевой водицы, схрумкал огурчик и на работу – шлёпаешь по лужам, а душа поёт.
– Есть такой анекдот: «Получив в подарок от мамы набор „Юный сантехник“, школьник Вася спился за две недели», – цинично ответил Калашников. – Именно это, братец, и произошло бы с тобой в Раю алкогольной модификации. В чём согласен – я и сам ситуацию не очень понимаю. Да, нас с тобой распяли на Голгофе вместо Кудесника. По канонам жанра в истории должен произойти сбой. А его нет. Погляди на Ерушалаим – офисы Голоса работают и религия существует – значит, он всё исправил. Тем более особо стараться и не надо – Пасха отмечается не в конкретный день, даты всегда разные… сдвинул Голгофу на недельку, и всего делов. Неважно, как, но у Кудесника всё получилось: и поцелуй Иуды в Гефсиманском саду, и суд у Понтия Пилата, и распятие, и обязательное воскрешение. Это с одной стороны. А с другой – тест ДНК, который официально означает его смерть. Умереть он не мог. Тогда в Ерушалаиме произошло нечто загадочное. Только вот что именно?
Зелинский вернулся с новой бутылкой пепси.
– Вы очень любезны, – поблагодарил Калашников.
– О, не стоит, я в счёт внесу, – улыбнулся Давид. – Ад компенсирует мне расходы, в том числе и по вашему приёму. Шеф даёт не обещания, как Голос. По традиции Ад всегда платит золотом. И я ещё не видел ни одного человека, кто отказался бы работать на Шефа, – русского, перса или немца. Тут не столько деньги, сколько вопрос посмертного престижа.
– То есть? – изумился Калашников.
На улице грянул гром – дождь полил моментально, как из ведра.
– Господин хороший, рано или поздно мы все-таки умрём. – Давид с чувством сел на скамеечку. – Вечная жизнь не предусмотрена по разным причинам, и для евреев в том числе – ну, кроме одного мальчика из Назарета. Если бы я верил в реинкарнацию, то другой вопрос. Веди себя хорошо, в другой раз станешь могучим слоном или добрым псом. Но наше и ваше божество в определении грехов, увы, одинаково. Грехов же у делового человека достаточно, потому что бизнес по-честному не ведется. Там обманул, здесь украл, тут смухлевал – и пожалуйте в адские котлы. Я работаю не потому, что Шеф мне так симпатичен, а потому, что знаю – я попаду в Ад, и нужно устроиться комфортно. Какие у вас наказания для бизнесменов?
– По-разному, – сказал Калашников, опустошив вторую бутылку. – Вот олигархи, для них особый квартал, они дворниками работают. Особо упёртых, вроде Рокфеллера, могут наказать поземному: отправят в Девятый круг Ада, в вечную мерзлоту варежки шить. Есть и круче. Превратят в азербайджанца и отошлют на рынок, в район десантников из ВДВ…
– Какой кошмар, – передёрнуло Давида. – Об этом я вам и толкую. Но вы – прекрасный пример. Гляжу на вас и вижу – даже в Аду, среди котлов, можно отлично устроиться. Жизнь – мелочь. Иные и полвека не живут, а потом сто тысяч лет в масле Преисподней жарятся. Это инвестиции в будущее – можно и на силы тьмы вкалывать. Деньги же… Мы не работаем бесплатно, меня мама не поймёт. «Продал душу Шефу, а где золото?»
Малинин брезгливо отодвинул пепси. Давид прочувствовал момент.
– «Кеглевич» пойдёт? – спросил он и прочел горячее согласие в залитых чёрной тоской малининских глазах. Спустя минуту Малинин сидел со стаканом водки в руке и ощущал себя абсолютно счастливым человеком.
– Я очень за вас извиняюсь, – наклонился к Калашникову Зелинский. – Значит, вы уверены, что девушка ангел? Так Шефу и следует доложить?
Калашников немного «завис» с ответом.
– Лишь одно меня смущает – нехарактерный цвет крыльев, – признался он. – И я уже вёл в своё время дело неких ангелов. То, что эти существа носят хитоны и умеют летать, вовсе не делает их безмолвными рабами Голоса. Ангелы ведь не всегда действуют по приказу. Иногда херувимы строят свои заговоры – похоже, мы имеем дело с одним из них, очень хитрой конструкции. И ещё – я не исключаю, что в этом деле сразу два игрока… возможно, кто-то явился к Рюмину до ангелов. Грохот, ругательства – странное поведение для человека, только что заработавшего десять миллионов баксов. Рюмин дома обнаружил что-то там не то. Почему я думаю, что его убили ангелы? Я своими глазами видел, как ангелы умеют убивать. Нам придётся задержаться в Ерушалаиме…
Малинин в ужасе отпил полстакана. Давид поднялся со скамейки.
– С вашего позволения, я сейчас свяжусь с Шефом, – вздохнул он. – Ой-вей, он приказал всё докладывать ему лично. Работаю по старой рации, осталась от дедушки-фронтовика – морзянкой, без веб-камеры… так-таки лучше, а то застукают, что являешься агентом Ада, – перед соседями ж неудобно.
Он вернулся уже через пять минут – буквально ворвался, блестя глазами: даже не сняв наушники с коротко стриженной головы.
– Послушайте, у нас такие новости! Всё с ног на голову! Вам не нужно здесь оставаться! Скорее в аэропорт и назад в Москву… Секунду, я расскажу…
Дверь в подсобку вышибло взрывом, комнату окутали клубы чёрного дыма.
Прозвучали короткие, чавкающие звуки – как плевки.
Зелинский недоуменно посмотрел на Калашникова, пытаясь что-то сказать. Из открытого рта пошла кровь, и он свалился на пол. Раэль в дверном проеме, вскинув АК-47 с глушителем, – выстрелила дважды, сначала в хозяина магазина, потом опять в Зелинского. Перестраховка – оба были уже мертвы.
– Посланцы Ада, – улыбнулась девушка, наводя ствол. – Привет от Голоса…
За её спиной развернулись крылья – огромные, с металлическим отливом.
Малинин одним глотком допил водку.
Экспедиция № 2. Тиберий Цезарь
…«Жарко… как жарко… почти… невозможно… дышать…»
– Ливий! – хрипло зовёт Тиберий. – Где ты, я не вижу тебя?..
Он лежит на груде цветастых тряпок – ковров, свёрнутых вдвое туник, просто кусков шёлка. Обессиленный. На лбу дрожат капли пота – белёсого, смешанного с гноем. Тень отделяется от стены, неслышно скользя к его ложу. Начальник тайных ликторов не выходит из спальни – даже на пару минут. Когда он ест, спит и посещает отхожее место – загадка и для самого Тиберия. Ливий – как бесплотный дух, возникающий по первому зову дряхлого императора.
– Я тут, пятикратно пресветлый цезарь.
– Страшная жара. Мне душно… прикажи открыть окна!
Ливий молчит. Середина марта, пусть и юг, но вечерами прохладно. Нараспашку открыты двери и окна на вилле, а цезарю жарче и жарче. Он умирает – но кто осмелится сказать ему это в глаза? Скоро всё кончится. Ливий скользит взглядом по старческому лицу, испещрённому гноящимися язвами, видит слёзы на щеках цезаря.
– Сейчас откроем. Не беспокойтесь, imperator.
Кровати в спальне нет. Сначала цезарь велел убрать балдахин – вдруг обрушится ночью? Потом и саму кровать – заговорщики подпилят ножки, он упадёт, переломает себе кости. Помпезный зал с красочными фресками совокуплений[11] без мебели – а ну как кто-то из гостей заслан врагами, возьмёт и обрушит на голову стул. По груде промокших от предсмертного пота тряпок, заменивших цезарю ложе, ползают мухи. Тиберий берет одеяло, проверяет, не пропитана ли ткань ядом, отбрасывает, хватает другое. Снаружи у каждого окна виллы преторианец, слуга префекта Макрона: хитрец Макрон управляет империей, пока цезарь чахнет на вилле в Мизене.
Охрану меняют каждую ночь, чтобы не успели вступить в заговор. Кругом враги, ведьмы, отравители. Скорее бы он умер. Уж скорее бы.
– Ливий… – задыхаясь, спрашивает цезарь. – Что говорят сенаторы?
– Плачут, о пятикратно пресветлый, – кланяется Ливий. – Говорят, не хотим другого цезаря, только этого – на веки вечные. Ляжем в бронзовую ванну, вскроем вены и жизни лишимся, если уйдёт от нас.
Тиберий удовлетворённо закрывает глаза. Веки белые, как у курицы.
– А народ… он сожалеет о моей болезни?
Начальник тайных ликторов не меняется в лице.
– Если собрать все слёзы, что они проливают, – в Риме появится новая река, шире и глубже Тибра, – кланяется Ливий. – Но никто не усомнится – боги подарят цезарю множество долгих лет жизни…
«Почему… так… тяжело… дышать»…
– Выйди… – слабо машет рукой цезарь. – От тебя идёт жар…
Смятение. Как? Оставить повелителя? ОДНОГО? Но это… Однако только безумный осмелится спорить с императором, даже если его приказ еще более безумен. Закрыв за собой створки дверей зала, Ливий едва не сталкивается с двумя людьми – префектом претория[12] Макроном и наследником трона Гаем – вздорным парнем, любимцем плебса и преторианцев. Друзья звали его Сапожок, то есть Caligula.
– Как здоровье цезаря? – с надеждой осведомился Гай.
– Как обычно – ему лучше, – ответил Ливий без тени улыбки.
– Хвала богам, – вздохнул Калигула и заметно помрачнел.
– Мы молимся им неустанно… – дополнил Макрон.
«Да, уж ты-то молишься, – подумал Ливий. – Любая собака в римской подворотне знает: ты спихнул красотку-жену в постель к наследнику Гаю, дабы сохранить бразды правления империей. Ну да ладно… мы ещё посмотрим, кто подомнет под себя Калигулу…»
Рабыни поднесли им воду с кусочками льда и лепестками роз.
…Тиберию послышался шум. Тихий вскрик, удар у окна. Звон упавшего оружия. Рот императора открыт – он хочет позвать на помощь. Но не может. Только слабый свист и тихие хрипы. Воздух колеблется, расчёрчиваясь белыми линиями… словно рисует. Он видит этот рисунок всё ярче – женщина, лет тридцати… Завернута в пурпурную материю, по плечам рассыпались длинные чёрные волосы.
– Прошу, осторожнее. – Призрачный голос говорит мягко, но настойчиво. – У нас десять минут… потом я снова введу тебя в
Женщина присаживается на груду тряпок… цезарь хочет отодвинуться, но нет сил. Незнакомка трогает пальцем его щёку.
– Где банщик из ерушалаимских терм? – тихо спрашивает она. – Почему он исчез из города? Что ты задумал, о цезарь?
Зрачки Тиберия мутнеют, но он ещё способен говорить.
– Я знал, что вы придёте. – Он делает усилие, вымучивая слова. – Кудеснику не править этим миром. Храмы в его честь рухнут, как храмы в честь Юпитера. Мне не увидеть краха… но мой план сработает. Банщик в надёжном месте… вам его не найти.
Женщина оборачивается к пустому пространству.
– Что же с ним делать? – Её шепот плавится между колонн. – Ты не знаешь, случайно… ангелам не разрешается применять пытки?
Воздух напротив сгущается, будто его разбавили водой.
– Разве что во имя добра, – сообщает ответный шепот. – И с молитвой.
Тиберий раскрывает беззубый рот, пытаясь смеяться.
– Пытка? Я ничего не чувствую. Вам придется к у п и т ь то, что вы ищете. Я хочу жить. Исцелите меня… и я назову город, куда отправил банщика. Вы служите Кудеснику… он всё может… прошу… помогите…
Воздух темнеет. Тиберий пытается понять: ему кажется или он действительно видит очертания юноши с крыльями за плечами.
– Я способен исцелять… но зачем тебе жизнь, цезарь? Рим ненавидит тебя. Разве не слышишь, как кричат на площадях: «Тиберия в Тибр!»? Ты правишь империей двадцать три года… неужели недостаточно?
Мир вокруг блекнет. Смерть держит цезаря за горло.
Поделиться книгой: