Путешествие на Запад. ТОМ II

На острове Великий Мудрец увидел седовласых, седобородых небожителей с юными лицами. Они сидели в тени роскошных деревьев, под красной скалой, играли в шашки и потягивали вино, разговаривали, смеялись и пели песни.

Все было в священном сиянье, И плыл с облаков аромат. И фениксы пестрые пели В пещерах подземных палат, Вдали журавли пролетели, Кружась над вершинами скал, Вкушали отшельники лотос – Он сладостно их опьянял. Указ императорской силы В блаженном краю не имел, Одним заклинаньям подвластен Был этих счастливцев удел. Свой возраст они исчисляли, Как возраст небес и земли; Живя беззаботно, привольно, Покой бесконечный нашли. Плоды им несли обезьяны, Спеша по стопам их святым, Стада белоснежных оленей Почтительно кланялись им.

И вот в самый разгар веселья Сунь У-кун вдруг громко крикнул:

– А что это вы даже замечать меня не хотите!

Бессмертные, увидев его, поспешили к нему навстречу и приветствовали.

– Как беззаботно вы живете, братья мои, – смеясь сказал Сунь У-кун девяти старцам.

– Если бы вы, Великий Мудрец, вели себя достойно и не учинили в небесных чертогах дебош, то жили бы еще более беззаботно, – отвечали старцы. – Но теперь, говорят, вы на правильном пути и идете поклониться Будде. Что же привело вас сюда?

Тут Сунь У-кун уже в который раз поведал историю о гибели священного дерева.

– Сам беду накликал! – придя в ужас, воскликнули старцы. – А средства оживить священное дерево у нас нет.

– Тогда пожелаю вам всего хорошего, – сказал Сунь У-кун.

Старцы задержали его, предлагая выпить нектара и поесть зерен драгоценного лотоса. Однако Сунь У-кун отказался присесть и стоя выпил бокал эликсира и съел кусок корня лотоса. Затем он покинул остров Инчжоу и направился к Восточному морю. Еще издали заметив гору Лоцзяшань, он спустился на своем облаке прямо к горе Путоянь и увидел в зарослях красного бамбука бодисатву Гуаньинь, которая читала небожителям Муча, Лун-нюю и другим священные книги и закон Будды. Об этом рассказывается в стихах:

Обитель духа моря высока, Над нею счастья реют облака; Важнее то, что можно встретить в ней Необычайных множество вещей. Из малого начало все берет – Об этом здесь разумный узнает. Такая мысль важней речей пустых И мелких мыслей, заключенных в них. Познав закон, четыре мудреца Прошли свой путь успешно до конца, А шестеро других, простых людей Тенета с жизни сбросили своей. Лес молодой был полон красоты: Плоды благоухали и цветы.

Между тем бодисатва давно уже заметила Сунь У-куна и послала духа – стража горы встретить его.

– Куда путь держишь, Сунь У-кун? – выходя из леса, крикнул дух.

– А, это ты дух Медведя, – откликнулся Сунь У-кун. – Ты что же это называешь меня по имени! Или позабыл о том, как когда-то у горы Черного ветра я сохранил тебе жизнь? Как же! Ты ведь живешь теперь на священной горе, приобщился к учению Будды и служишь самой бодисатве. Где уж тебе помнить о почтительности!

Сунь У-кун говорил сущую правду. Дух Черного медведя, который действительно встал на путь Истины, был хранителем горы Путоянь в обители бодисатвы и получил звание духа, однако всем этим он был обязан Сунь У-куну.

– Великий Мудрец, – сказал он улыбаясь. – Еще в старину говорили: «Кто старое помянет – тому глаз вон». Зачем же ты вспоминаешь о том, что давно прошло? Бодисатва послала меня встретить тебя.

Сунь У-кун подтянулся, вместе с духом вошел в лес Пурпурного бамбука и склонился перед бодисатвой.

– Где находится сейчас Танский монах? – спросила бодисатва.

– В стране Годанья[7] на горе Ваньшоушань, – ответил Сунь У-кун.

– На этой горе стоит монастырь Учжуангуань, обитель праведника Чжэнь-юаня, – продолжала бодисатва, – вы виделись с ним?

– Да, мы побывали на этой горе, но поскольку не знали самого праведника, я погубил там дерево жизни, и вот теперь праведник не отпускает моего учителя.

– Ах ты гадкая обезьяна, до сих пор не можешь научиться вести себя! – с притворным изумлением промолвила бодисатва, хотя знала уже обо всем случившемся. – Да знаешь ли ты, что дерево жизни священно и существует с момента сотворения мира. А сам праведник Чжэнь-юань является предком земных бессмертных. Я сама поклоняюсь ему. Как же ты дерзнул пойти на такое дело?

– Уверяю вас, что все это мне действительно не было известно, – сказал, не переставая отбивать поклоны, Сунь У-кун. – В тот день, когда мы прибыли в монастырь, самого праведника не было и нас встретили два послушника. Случайно Чжу Ба-цзе узнал, что у них есть какие-то диковинные фрукты и захотел отведать их. Ну, я выкрал три плода, и мы с братьями съели их. Узнав об этом, послушники стали всячески поносить нас. Это вывело меня из терпения, и я вырвал с корнем их дерево. На следующий день, когда мы были в пути, праведник догнал нас и посредством волшебства втянул в рукав своей одежды. Потом нас связали и стали избивать плетью. Нас били целый день. Однако ночью нам снова удалось бежать, но он опять догнал нас, и мы очутились у него в рукаве. Несмотря на все мои старания, нам не удалось избавиться от него, и я вынужден был пообещать им оживить дерево. Я объездил моря, побывал на трех островах в надежде найти там какое-нибудь средство, однако никто из бессмертных не мог помочь мне в этом деле. Тогда я решил прийти поклониться вам, милостивая бодисатва. Умоляю вас явить свое милосердие и пожаловать мне какое-нибудь средство, чтобы Танский монах мог продолжать свой путь на Запад.

– Почему же ты сразу не обратился ко мне, а решил прежде отправиться на острова? – спросила бодисатва.

Услышав это, Сунь У-кун обрадовался и подумал: «Ну, мне, кажется, повезло! У бодисатвы, несомненно, есть какое-то средство!»

И он продолжал умолять бодисатву помочь ему.

– Сладкая вода из росы, которая находится в этой бутыли, – сказала тогда бодисатва, – возвращает к жизни священные деревья и растения.

– А это испытанное средство? – спросил Сунь У-кун.

– Да, оно проверено, – отвечала бодисатва.

– Каким же образом его проверили? – поинтересовался Сунь У-кун.

– Когда-то великий Лао-цзюнь заключил со мной пари: он отломал ветку ивы и бросил ее в одну из своих печей, где выплавлял эликсир бессмертия. Ветка, конечно, обгорела и засохла. После этого он вернул ветку мне, и я поставила ее в этот кувшин. Через сутки на ветке появились листья и она вновь стала зеленой.

– Тогда мне, можно сказать, повезло! – радостно воскликнул Сунь У-кун. – Если обгоревшая ветка вновь зазеленела, то и дерево можно будет оживить.

– Вы охраняйте лес, – промолвила бодисатва, обращаясь к остальным небожителям, – а я отправлюсь вместе с ним. И, держа в руках волшебную бутыль, бодисатва поднялась в воздух. Впереди летели два белых попугая, распевая чудесные песни. Сунь У-кун последовал за бодисатвой.

Об ее надбровье. Об ее челе Как поведать можно Людям на земле! Будду не хулила Никогда она, И небесной силой Оттого полна. Помогает в горе И хранит от бед, И с собой приносит Утешенья свет. В смене воплощений Свергла гнет страстей, Суета мирская Не властна над ней. Сладкою росою Дева окропит Вечной жизни древо Оживотворит.

И вот, когда остававшийся в монастыре праведник вел с тремя старцами беседу на священные темы, перед ними вдруг спустился на облаке Сунь У-кун и сказал:

– Бодисатва явилась! Скорее выходите!

Три духа звезд, праведник, Сюань-цзан и все ученики, покинув главный зал, поспешили приветствовать бодисатву. Остановив радужное облако, бодисатва поздоровалась с праведником Чжэнь-юанем, а затем поклонилась духам трех звезд. После этого она села на возвышение, а Сунь У-кун подвел Танского монаха, Чжу Ба-цзе и Ша-сэна, чтобы они поклонились ей. Затем бодисатву приветствовали остальные обитатели монастыря. Когда церемония с поклонами была закончена, Сунь У-кун сказал:

– Великий праведник, тотчас же прикажите приготовить жертвенник для возжигания фимиама и просите бодисатву оживить ваше дерево.

Склонившись перед бодисатвой в благодарственном поклоне, праведник промолвил:

– Разве смеем мы беспокоить бодисатву нашими ничтожными делами?

– Танский монах – мой ученик, – отвечала на это бодисатва. – И раз Сунь У-кун нанес вам оскорбление, я считаю своим долгом вернуть к жизни ваше драгоценное дерево.

– В таком случае, – сказали тут три старца, – нечего спорить, попросим лучше бодисатву пройти в сад и посмотреть, что там происходит.

Между тем праведник приготовил жертвенник с фимиамом, и после возжигания благовоний бодисатву пригласили пройти в сад, который успели привести в порядок. За бодисатвой последовали три старца. И вот, когда в саду собрались все, в том числе Сюань-цзан и остальные обитатели монастыря, они увидели священное дерево: оно лежало на земле с вывернутыми корнями, с опавшими листьями и засохшими ветвями.

– Сунь У-кун, протяни руку! – приказала бодисатва.

Тот поспешил выполнить приказание. Тогда бодисатва об – макнула ивовую ветвь в сладкую росу, написала на ладони Сунь У-куна заклинание о воскрешении мертвых и велела ему увлажнить этой росой корни дерева. Сунь У-кун выполнил и это ее приказание. В тот же миг из-под дерева забила ключом прозрачная вода.

– Эту воду нельзя держать в посуде, сделанной из материала, относящегося к пяти элементам природы, то есть из металла, дерева, воды, огня и земли, – сказала тут бодисатва. – Ее можно черпать только нефритовым ковшом. Надо поднять дерево и опрыскать его сверху донизу этой водой. Тогда кора и корни отойдут, вырастут ветви и на них появятся листья. А когда ветви зазеленеют, появятся плоды.

– Эй, люди! – крикнул Сунь У-кун, – скорее несите нефритовый черпак.

– Откуда мы его возьмем! Ведь мы живем в захолустье, – сказал праведник. – У нас есть только нефритовые чашки и бокалы. Годятся они?

– Неважно, – сказала бодисатва, – были бы они из нефрита. Принесите, попробуем!

Праведник велел принести чашки и бокалы. Послушники принесли тридцать чашек и пятьдесят бокалов и стали черпать ими воду из источника. Тем временем Сунь У-кун, Чжу Ба-цзе и Ша-сэн бережно подняли дерево, а корни засыпали землей. После этого нефритовые сосуды с водой преподнесли бодисатве. Опустив в воду ивовую ветвь, бодисатва тщательно опрыскала ею все дерево, произнося при этом заклинание. Вскоре на дереве появились ветви, покрытые зеленой листвой, образующей густую тень, а затем и двадцать три плода жизни. Увидев это, Цин-фын и Мин-юе в один голос воскликнули:

– Позавчера, когда у нас пропали плоды, мы насчитали всего двадцать две штуки. Откуда же взялась двадцать третья?

– Сердце человека познается не сразу, – произнес Сунь У-кун. – Позавчера я утащил три плода. Но один из них упал; дух почвы сказал мне, что эти плоды при соприкосновении с землей уходят в нее. Чжу Ба-цзе не поверил мне и стал кричать, что я обманул их и утаил один плод. В общем, все дело так запутали, что лишь теперь с трудом разобрались.

– Я знала, что плоды дерева жизни не должны соприкасаться ни с одним из пяти элементов, потому и попросила нефритовый сосуд, – промолвила бодисатва.

Все это привело праведника в неописуемый восторг. Он тут же приказал принести золотую колотушку и сбил с дерева десять плодов жизни. После этого, желая отблагодарить всех за хлопоты и угостить своим сокровищем, он пригласил бодисатву и трех старцев в зал и устроил роскошный пир. Послушники расставили столы и принесли всевозможные яства. Бодисатва заняла главное место, старцы сели слева от нее, а Танский монах – справа. Праведник Чжэнь-юань уселся напротив бодисатвы. После этого каждый из них съел по одному плоду жизни. Об этом пиршестве сложены стихи:

Гора Ваньшоушань прекраснее звезды – Раз в девять тысяч лет священные плоды На древе жизни созревали там, Даруя долголетье мудрецам. Когда же древо сломано легло, Росы прикосновенье помогло, – Вновь древо зеленеет и живет, Вкушают старцы вновь бессмертья плод. Здесь повстречались у Святой горы Все четверо монахов. С той поры Вкусивший от бессмертного плода Состариться не может никогда.

Бодисатва и три старца съели по одному плоду жизни.

Танский монах, узнав о том, что плоды эти священны, не стал отказываться и тоже съел один плод. По плоду досталось Сунь У-куну и его товарищам. Вместе со всеми съел один плод также и сам праведник Чжэнь-юань. И, наконец, остальные обитатели монастыря разделили между собой один плод. После этого Сунь У-кун поблагодарил бодисатву за помощь и проводил ее до горы Путоянь, проводил он также и трех старцев до волшебной страны Пэнлай.

Между тем праведник Чжэнь-юань распорядился, чтобы накрыли столы, принесли вина и постной пищи и заключил с Сунь У-куном братский союз.

Не зря говорят, что если не подерешься, так и не узнаешь как следует друг друга. Случилось так, что чужие люди породнились. Сюань-цзан и его ученики остались очень довольны. Час был поздний, и все удалились на покой.

О событиях последующего дня и о том, как паломники расстались с хозяевами и продолжали свой путь, вы узнаете из следующей главы.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ,

из которой вы узнаете о том, как дух Трупа трижды преграждал путь Сюань-цзану и как Сюань-цзан, разгневавшись на прекрасного Царя обезьян, прогнал его от себя

На следующее утро Сюань-цзан и его ученики собрали свои вещи и хотели отправляться в путь, но праведник Чжэнь-юань решительно отказался отпустить их. Побратавшись, праведник с Сунь У-куном очень сдружились. Снова был устроен пир. Так Сюань-цзан с учениками прожил в монастыре еще дней шесть.

А надо вам сказать, что Сюань-цзан, съев плоды жизни, как бы полностью переродился: он почувствовал себя бодрым, жизнерадостным и очень сильным. Все его помыслы были направлены к тому, чтобы побыстрее получить священные книги: ему очень не хотелось задерживаться. Наконец они двинулись в путь.

И опять через некоторое время перед ними выросла высокая гора. – Ученики мои, – сказал тогда Сюань-цзан, – гора эта сурова и неприступна, боюсь, что наш конь не одолеет ее. Нам следует быть очень осторожными.

– Не беспокойтесь, учитель, – сказал Сунь У-кун – Мы все отлично понимаем.

Идя впереди и держа наперевес посох, прекрасный Царь обезьян прокладывал в горах путь. Вскоре они поднялись на вершину. Тут перед ними раскрылись необозримые пространства:

Все громоздились пики И уходили ввысь И горные потоки Стремительно неслись. Олени и архары Скакали по горам, Бродили стаей волки, Скрывались тигры там, И кабаны стадами Средь зарослей паслись, А сколько было зайцев И золотистых лис! И злобные гадюки Ползли из пышных трав, Гнилой туман из пасти Выбрасывал удав, Все змеи извергали Тяжелый, душный смрад Кустарник цепкий стлался Средь каменных громад. И выпрямляли сосны Величественно стан, Смоковницы теснились В густых сетях лиан, И вдаль, до горизонта Плыл аромат травы; Касались эти горы Небесной синевы Медведицы созвездья Они достичь могли, До Северного моря Их тени пролегли.

Эта картина повергла Сюань-цзана в ужас, но тут Великий Мудрец Сунь У-кун, размахивая своим посохом, издал такой страшный крик, что волки и гады от страха попрятались, а тигры и барсы разбежались в разные стороны. Когда путники, углубившись в юры, достигли самых высоких вершин, Сюань-цзан вдруг обратился к Сунь У-куну:

– Я сильно проголодался. Ты попросил бы где-нибудь немного еды.

– Да вы что, с ума сошли? – улыбнулся Сунь У-кун – Ведь здесь нет ни деревень, ни постоялых дворов, где же это я вам пищу достану? Тут и за деньги ничего не купишь.

Такой ответ очень расстроил Сюань-цзана.

– Эх ты обезьяна – сказал он сердито. – Вспомни то время, когда ты на горе Усиншань был заточен Буддой в каменный ящик. Тогда ты мог лишь говорить, но не имел возможности двигаться. Ведь ты спас свою жизнь только благодаря мне. Затем ты был посвящен в монахи и стал моим учеником. Почему же ты постоянно проявляешь нерадивость?

– Как же это я проявляю нерадивость? – удивился Сунь У-кун. – Ведь я служу вам верой и правдой.

– В таком случае, почему ты не хочешь достать мне еды? Разве могу я идти голодным? Кроме того, этот туман и вредные испарения помешают нам добраться до храма Раскатов грома.

– Ладно, учитель, не сердитесь, – сказал тут Сунь У-кун. – Я знаю, вы человек гордый и самолюбивый и если чем-нибудь вам не угодишь, вы, чего доброго, начнете читать свои заклинания. Сойдите с коня и спокойно сидите здесь, а я пойду посмотрю, где тут есть жилое, и может быть что-нибудь достану.

Одним прыжком Сунь У-кун очутился на облаке и, приложив руку к глазам, стал внимательно осматриваться. В за – падном направлении он так ничего и не обнаружил. Кругом стояла мертвая тишина: ни деревень, ни поселений не было видно. Один только лес темнел. Сунь У-кун долго осматривал местность и вдруг к югу увидел высокую гору. Склон, ее обращенный к солнцу, был усеян какими-то ярко-красными пятнами. Тут Сунь У-кун опустился на своем облаке и сказал:

– Учитель, сейчас я принесу вам поесть!

Когда Трипитака поинтересовался, что ему удалось найти, Сунь У-кун сказал:

– Здесь нет жилья и попросить подаяния не у кого. Зато на горе, что к югу, видны какие-то красные пятна, видимо, персики. Сейчас отправлюсь туда и принесу вам несколько штук.

– Персики – самая лучшая пища для монахов, – обрадованно сказал Сюань-цзан.

Мы не будем подробно рассказывать о том, как Сунь У-кун, захватив чашку для сбора подаяний, сделал прыжок и на чудесном луче молнией понесся по воздуху, так что только ветер свистел в ушах. Через какой-нибудь миг он уже был на южной горе и рвал персики.

Не зря говорят, что «Когда гора высока, на ней водятся оборотни, а если горные хребты обрывисты, там можно встретить духов». Так и на этой горе был свой оборотень. Полет Великого Мудреца за персиками растревожил его. Восседая на облаке, гонимом северным ветром, этот оборотень вдруг увидел Сюань-цзана и пришел в неописуемый восторг.

«Ну, мне отчаянно повезло! – подумал он. – Последнее время только и говорят о Танском монахе, который едет за священными книгами. Этот монах подвергался перевоплощениям. Он совершенствовался в течение десяти поколений, и тот, кто съест хотя бы кусочек его тела, станет бессмертным». Оборотень приготовился было схватить Сюань-цзана, но, обнаружив, что с обеих сторон его охраняют, не решился приблизиться к нему.

«Кто же это охраняет его», – подумал он, и тут же решил, что это Чжу Ба-цзе и Ша-сэн. Конечно, они не обладают какими-либо необычайными способностями, однако Чжу Ба-цзе был небесным полководцем, а Ша-сэн – распорядителем церемоний. Нет сомнения в том, что они все еще могущественны. Не решаясь приблизиться к Сюань-цзану, оборотень подумал: «Сыграю-ка я над ними штуку. Посмотрим, что они станут делать!»

О, чудесный дух! Он остановил свое облако, спустился в ущелье и, встряхнувшись, превратился в прелестную девушку, с круглым, как луна, лицом. У нее были очень красивые брови и глаза, зубы сверкали белизной, губы алели. Держа в одной руке глиняный сосуд, а в другой – зеленую фарфоровую бутыль, девушка направилась прямо на восток, туда, где сидел Танский монах.

У самого обрыва Монах сдержал коня, – Красавица предстала, Улыбкою маня. Приоткрывались ручки Движеньем рукава, И ножка из-под юбки Видна была едва; Казались капли пота Росою на цветке, Чернели брови ивой, Склоненною к реке; Увидел он, решившись Внимательней взглянуть, Что странникам навстречу Красотка держит путь.

– Чжу Ба-цзе, Ша-сэн, – промолвил Сюань-цзан. – Вы слышали, как Сунь У-кун говорил о том, что здесь нет людей? А ну-ка, взгляните, кто это там идет?

– Учитель, – сказал Чжу Ба-цзе. – Побудьте пока с Ша-сэном, а я мигом разузнаю, в чем там дело.

Положив грабли, Чжу Ба-цзе поправил на себе одежду и с важным видом, степенно, пошел навстречу женщине. Верно говорят: то, что издали кажется туманным, вблизи приобретает отчетливую форму. К ним приближалась настоящая красавица!

Чернели брови Ивой у воды, В очах миндалевидных Свет звезды; Лицом прекрасна, Как луна, бела, Она была Приятно весела; Напоминала Ласточку она, И щебетала иволгой, – Нежна, – Как яблони Раскрывшийся бутон, Как шяо-яо, Что солнцем озарен.

Увидев женщину, Дурень тотчас же воспылал к ней страстью и стал молоть всякую чепуху.

– Красотка, куда путь держите? И что это у вас в руках? – спросил Чжу Ба-цзе.

Ему и в голову не приходило, что перед ним дух-оборотень.

– Почтенный монах, – поспешила ответить женщина. – В этом горшке ароматная каша, а в зеленом кувшине – жареная лапша. Пришла я сюда лишь только потому, что дала обет помогать монахам.

Чжу Ба-цзе остался очень доволен ее ответом и вихрем помчался к Сюань-цзану.

– Учитель, – сказал он. – Поистине «Небо заботится о достойных людях». Проголодавшись, вы послали нашего брата поискать для вас какой-нибудь пищи, но мы даже не знаем, куда эта обезьяна отправилась за персиками. Кроме того, много их не съешь, так как от них может сильно заболеть живот. А тут пришел человек с подаянием.

– Ты, негодник, – недоверчиво сказал Сюань-цзан, – вечно лезешь со всякими глупостями! С тех пор как мы покинули монастырь Учжуангуань, мы не встретили ни одного хорошего человека, кто же станет заботиться о монахах и приносить им подаяние?