Помоги проекту - поделись книгой:
Добрый Лич
Власть триединства. Эпоха смут
Пролог
Летняя ночь укутала мир прохладой, даруя ему отдушину после знойного дня. Преодолевая огромные расстояния, едва ощутимый ветерок играет в траве, шепчет в листьях деревьев. Равнины, горы, ущелья, поля — не все ли равно, если ты лишь воздушный поток, рожденный где-то у моря и приговоренный растаять в дремучих лесах посреди материка? Тишина и спокойствие сегодня правят бал. Ночные животные приостановили бесконечный круговорот своего существования и застили в нерешимости. Птицы замолчали, опасаясь нарушить тишину. Даже люди, самые неугомонные существа которых только можно представить, уняли свой пыл. Более спокойной ночи невозможно себе представить. Оплетенные паутиной щиты, украшенные родовыми гербами подпирают стены поместий, кольчуги прозябают в тяжелых сундуках, мечи покрываются ржавчиной, луки припадают пылью, латы тускнеют, боевые скакуны теряют сноровку, осадные машины превращаются в нагромождения трухи. Даже замковые стены крошатся, а рвы вокруг них исчезают, заполняясь городским мусором Войну сменили охота, балы, дуэли — любимые занятия знати — и работа в поле, промысел, да церковные мессы для крестьян. Копья и мечи заменили соха и лопата. Людям не понять, с чего все вокруг завязло в спокойствии и тишине. Они еще не догадались, что эта ночь слишком уж тиха. Люди не видят дальше своего носа, им не понять ничего, пока это «ничего» не случится. Но что-то происходило. Подсознательно, звериным чутьем, спрятанным где-то в глубине души у каждого человека, они чувствовали это. Мирное время дорогая игра, а в воздухе витало нечто, дающее понять — монет для продолжения этой игры ни у кого не осталось. Слишком долго мир наслаждался спокойствием. Боги и демоны тоже застыли в предвкушении. Кости человеческих судеб нетерпеливо постукивают в их руках. Ставки сделаны, игроки определены, фавориты назначены. Лишь тишина отделяет их от начала игры, игры ради которой стоило терпеть эту унылую скуку. Мир затаился. Он увяз в будничности и рутине, но скоро все должно измениться. Эта тишина… Да, они узнают ее. Это тишина перед бурей, бурей, которая всколыхнет мир, сделает ему кровопускание, залив все вокруг старой, тухлой кровью. И омытый реками крови, родится новый порядок. Они поделят этот мир, поделят по-новому в конце игры. Тишина и спокойствие — это лишь передышка, перед следующим кругом лопастей мельницы жизни. Кто будет смотреть на мельницу, которая остановилась? Нет, это не для этого мира, не для этой реальности. Слепыми пешками в предстоящей игре будут люди. Кто же еще убивает себе подобных, громко вопя о справедливости, морали и милосердии? Не надо утруждать себя и пятнать руки в крови — подтолкни, дай повод, дай стимул, и люди сорвутся с места, подгоняя жизнь, запуская застоявшуюся мельницу ветром из собственных душ. Ведь теперь можно, настало время. И эти души, тысячи, десятки тысяч человеческих душ достанутся участникам в качестве утешительных призов. Победитель же получит влияние и могущество, чтобы вершить судьбы мира. До следующей игры. Точно так же, как и сотни раз до этого. О да, они помнят, как это было…
Священник с опаской наблюдал за алой кометой разрезающей ночное небо. Сегодня он проводил вечернюю службу и освободился только к полночи. Прибраться в приходе, подготовить все к следующей мессе — много работы для одного молодого парня, совсем недавно вступившего в сан, но избравший путь служения Всевышнему со смирением принимает все трудности. Комета тем временем была видна все отчетливей — не сравнить с тем едва заметным алым пятнышком, что он видел несколько месяцев назад. Пригладив реденькую бородку, парень отметил, что выглядит она зловеще и ничем иным, кроме как дурным предзнаменованием быть не может. Народ в приходе это волнует все больше, ведь люди боятся любых предзнаменований. Добрые они или дурные — все равно приносят с собой только неопределенность да хаос. И как только успокоить своих прихожан, если даже ты, их пастор, опасаешься худшего? Отвернувшись, священник принялся закрывать двери храма. Звеня ключами, он размышлял, что если разобраться, то не в одной комете дело. Она скорее лишь подогревает висящее в воздухе напряжение, придает ему форму и будоражит людские умы. Он чувствовал это лучше других — что-то назревало. Распри среди священнослужителей, распространение еретических учений, появление новых сект на севере, тревожные известия из неверных стран на востоке…
Сама религия и весь мир оказалась на грани больших перемен. Существующие устои уже изжили себя. Что-то нужно менять, нужно объединить верующих во Всевышнего, пересмотреть устаревшие догмы и обновить саму суть культа, покончив с ересями и сектами раз и навсегда, но…
Повернув ключ в замке, священник поправил окованный серебром том под мышкой, и посмотрел на алеющую в ночном небе комету. Но он был всего лишь молодым парнем, только-только направленным в этот приход в глуши одного из множества мелких княжеств. Вдали от больших городов, священной столицы и реальных возможностей что-либо изменить. Если кому и суждено изменить мир, провести реформы и обновить культ — так точно не ему. Вздохнув, парень поправил рясу и направился к своему дому по темным улицам поселка.
Будто сопровождаемые алой кометой, по ведущей в обход основных трактов лестной дороге, неслись две лошади. Животные тяжело дышали — всадники гнали их галопом вот уже больше часа. Такое не каждая животина выдержит, а тут еще и по паре тяжелых сумок с золотыми монетами в дополнение к ездокам… Это уже совсем ни в какие ворота.
Младший из двух несущихся верхом на лошадях мужчин бросил взгляд на старшего и горестно вздохнул. Куртка брата порядочно пропиталась кровью, он побледнел и нарочно крепко сжимал в руках поводья, опасаясь в любой момент свалиться из седла. Дела совсем плохи — им бы остановиться и перевязать рану, но…
Услышав далеко за спиной собачий лай, мужчина схватился за рукоять висящего на плече арбалета. Судорожно сглотнув, младший оглянулся назад, ожидая увидеть несущихся следом за лошадьми халифатских гончих, но позади была лишь освещенная алым светом кометы лестная дорога. Псы отстали, сильно отстали, как и их хозяева, но это еще не гарантировало братьям безопасности — халифатские гончие славились тем, что преследовали добычу едва ли не до собственной смерти. Не стоило им нападать на ту карету — знали ведь, что охраны будет немало и банде придется туго, но соблазн был уж слишком велик. Столько золота никто из разбойников в жизни не видел. Ограбить княжескую карету с податью, это вам не путников, да посыльных на дороге обдирать — тут и куш соответствующий, вот только… Вот только после этого дела из семи разбойников в живых остались только они вдвоем. Для того, кто только-только взялся за заработок на большой дороге, это было слишком. Младшего душил страх и угрызения совести за убитого кучера — он еще не зачерствел, подобно брату, не привык убивать ради звонкой монеты… Лошади вылетели на опушку леса. Впереди расположилась горящая редкими огнями окон деревушка, самым примечательным сооружением в которой был разве что храм Всевышнего. В этом крае подобных хватало — людей привлекали хорошая земля, густые леса и множество рек. А следом за людьми шли и священнослужители Всевышнего.
Старший натянул поводья и, морщась от боли, осмотрел деревню. Сегодняшняя ночь преподносила ему одни только неприятные сюрпризы — их банда больше не существовала, причем, ему собственноручно пришлось прикончить двоих бывших товарищей, позарившихся на общую добычу, на хвосте у них с братом сидели гвардейцы, а чуть ниже лопатки у него кровоточила глубокая рана от удара копьем… Поэтому, деревню, внезапно появившуюся у них на пути, старший воспринимал не иначе, как новую напасть.
— Гха… — сквозь зубы процедил разбойник и покрепче сжал в ладонях поводья.
— Как ты, брат? — обеспокоено спросил подъехавший младший.
— Не очень… — стараясь бороться с накатывающей волнами слабостью, просипел мужчина. Кровь все не останавливалась, угрожая в ближайшие пол часа свести его в могилу, но и времени, чтобы перевязать рану у них не было. Страх перед мечами и копьями гвардейцев гнал вперед.
— Нужно остановиться и перевязать твою рану!
— Ты спятил? Остановимся, и нас разорвут проклятые гончие!
— Лошади скоро падут, как ты тогда думаешь бежать дальше? На своих двух, истекая кровью?! Или на моей спине?! — скрипнув зубами, возразил младший. — Если так, знай — что я скорее потащу тебя, чем золото! Но никак не смогу утащить и то и другое! Поморщившись, старший задумался. На месте брата, ему подобный выбор дался бы много сложнее и не факт, что он выбрал бы так же. Разбойник всегда следовал простой истине, что золото и власть — единственная ценность в этом мире.
— Ладно. — сглотнув, согласился старший. — Остановимся в том доме, ты меня подлатаешь, и потом мы уберемся отсюда… Младший бросил взгляд на стоящий наособицу от остальных каменный дом. В его окнах не горел свет, двор был обнесен высоким забором, но не охранялся обычными для этих мест сторожевыми псами… Есть шанс, что он и вовсе пустует. А если нет — жильцы не успеют поднять шум, их удастся быстро связать, закончить свои дела и так же быстро уйти. Молча кивнув, мужчина ударил лошадь по боку и направил ее к примеченному братом дому. Кашлянув, старший последовал за ним.
Рассеяно осматриваясь по сторонам, священник добрел до своего дома. Толкнув ладонью высокую калитку в воротах, украшенную священным символом Всевышнего, шагнул во двор и…
— Не смей открывать рот. — напряженно промолвил голос слева, после того, как в шею уперлось острие арбалетного болта. — Закричишь — ты покойник.
— Затаскивай его внутрь… — хрипло отозвался человек, затаившийся за открывающейся внутрь калиткой. Разбойник повесил на плечо арбалет и, выхватив из ножен на поясе охотничий нож, приставил его к боку священника. Несмотря на объявший парня страх, тот сразу понял, что делать и отошел от калитки. Второй мужчина закрыл вход во двор и, облокотившись о стену, замер, тяжело дыша. Оба разбойника прищурились, рассматривая хозяина дома.
— У меня нет ничего ценного, кроме священных книг, но вам они без надобности. — пытаясь унять ни с того ни сего дрогнувший голос, заговорил священник.
— Это же священник… — упавшим голосом сообщил разбойник с ножом.
— Ай ты, отродье Бездны… — в сердцах ругнулся старший из мужчин, наконец-то рассмотрев слугу Всевышнего. Разбойник, удерживающий у бока священника нож, замялся и отвел оружие немного в сторону, чтобы случайно не пырнуть его. Парень обратил внимание на то, что во дворе топчется пара лошадей, нагруженных тяжелыми сумками. Подумав, он перевел взгляд на старшего из мужчин и заметил стекающую по его руке кровь.
— Я могу помочь вам. — стараясь говорить ровным, успокаивающим голосом, как их учили в семинарии, предложил священник.
— Спасибо, но отпускать грехи я еще не готов, как и держать последний ответ перед Всевышним… — болезненно улыбнулся старший. — Пошел он, твой Всевышний…
— Вот так вот просто? Поможешь бандитам? — недоверчиво и порядком нервничая, уточнил младший. — А как же заповеди? Не попробуешь поднять шум и остановить нас?
— Не думаю, что в этой ситуации будет разумным звать на помощь или пытаться вас задержать. — скосив взгляд на сверкнувшее в алом свете кометы лезвие ножа, заметил священник. — Я слуга Всевышнего, а он завещал помогать всем нуждающимся…
— Лучше бы так оно и было. — вздохнув, ответил младший. — Брат?
— Демоны с ним, пошли… — тяжело дыша, ответил старший.
— Открывайте дом и растапливайте очаг, отче. Нам понадобиться горячая вода, и чистые тряпки. — спрятав нож и закинув руку брата на плечо, обратился к священнику разбойник. — И лучше бы вам не забывать о своих словах.
— Иначе рискуете отправиться на встречу со Всевышним намного раньше срока… — мрачно пригрозил старший.
— Я держу свое слово. — кивнул священник и зашагал к крыльцу. Несмотря на страх, захлестнувший его в первый момент, теперь он был полностью спокоен. Эти люди пришли не за его жизнью, не за его добром — они пришли за помощью и только. Пусть с оружием в руках, пусть нарушив заповеди где-то в другом месте, но не ему судить их за это. Судить — дело Всевышнего и помазанных Им князей. А его долг — помогать и наставлять на путь истинный.
Время приближалось к полуночи. Младший из братьев-разбойников осторожно отодвинул занавеску и выглянул в окно. Взгляд его метнулся к опушке леса, откуда к поселку вилась пыльная дорога, но и в этот раз ему не удалось различить несущихся по их следу гвардейцев. Видимо, солдаты князя вместе с гончими и, правда, отстали. Облегченно выдохнув, мужчина осторожно приоткрыл окно и прислушался. На улице царила оглушающая тишина. Дворовые псы, вяло залаявшие, когда они подбиралась к дому священника, замолкли. Сверчки, летучие мыши, даже играющий в ветвях деревьев и скосах крыш ветерок затих. Это было как минимум странно, но чего только не бывает в этой проклятой глуши, когда до ближайшего города не меньше дня пути…
— Позволь узнать, кто гонится за вами? — обратился к мужчине молодой священник. Обернувшись, разбойник посмотрел на хозяина дома — невысокого, светловолосого парня в светлой рясе, перетянутой простым поясом. Этот человек оказался добр к ним — он помог обработать раны брата, перевязал их и даже выставил на стол небогатое угощение. Кроме прочего, священник не осуждал их поступков и со смирением сносил брюзжащего и бранящегося старшего. Если вспомнить о том, кто они — более чем достойное поведение для слуги Всевышнего из затерявшегося среди лесов поселка. Сам же младший не был особенно религиозным человеком, но и не относился к церкви Всевышнего наплевательски, как старший брат. Разбойник верил во Всевышнего и даже следовал его заповедям, ровно до того самого момента, когда князь забрал у него землю, дом и жену. Забрал все, что имело для мужчины ценность, превратив в беглого преступника. Теперь же осталась только вера — тлеющие в глубине души угли, да и только. Нельзя следовать заповедям бога, который слеп и глух к несправедливости, что твориться на земле. Всевышний есть, но он далеко, а голодная смерть — вот она, прямо перед тобой. Выбор прост, когда попадаешь в подобную ситуацию.
— Гвардейцы. — ответил младший, присаживаясь за стоящий у окна стол.
— Не рассказывай ему ничего. — брезгливо поморщившись, обратился к разбойнику старший. — С этими святошами нужно держать ухо в остро — скажешь лишнее слово, а утром уже на рудниках или в могиле безымянной… Мужчина бросил хмурый взгляд на оголенного по пояс и обмотанного повязками брата — тот за обе щеки уминал выставленное священником угощение. С раной на спине удалось быстро справиться благодаря мастерству хозяина дома, с недавнего времени исполняющему в поселке еще и роль лекаря — он остановил кровотечение, обработал рану травяным настоем и умело ее забинтовал, перетянув повязками могучий торс разбойника. Но брат этого не оценил. Как, собственно и всегда.
— Я не собираюсь корить вас за совершенное — это не мои обязанности. — мягко заметил священник, присаживаясь за стол напротив младшего. — Со временем вы сами все осознаете и раскаетесь перед единственным истинным судьей — Всевышним. Мне просто интересно, что же нужно совершить, чтобы назвать на себя гнев гвардии князя?
— Ограбить карету, собирающую для него подати. — оперев о ножку стола арбалет, ответил разбойник.
— Зачем ты ему сказал?! — завопил старший, подскочив на месте.
— Не думаю, что это уже имеет какое-то значение — мы ушли от погони. — пожал плечами младший. — Когда оправишься — сядем на лошадей и к рассвету следующего дня будем уже у границы.
— Ты глупец! — взвыл старший, схватившись за рукоять лежащего рядом меча.
— А еще разбойник и душегуб, но человек получше тебя. — жестко отчеканил младший.
— Баа! Душегуб и разбойник, но хороший человек! — презрительно воскликнул старший. — И к кому ты пришел, хороший человек, когда у тебя забрали землю и дом, когда ты закопал свою жену?! К кому?! К священнику Всевышнего?!
— Не вспоминай об этом! — ударив кулаком по столу, рявкнул младший.
— Нет! Ты пришел ко мне! Когда из-за своего слюнтяйства и нежелания взять полагающееся по праву сильного, ты потерял все, то пришел ко мне! Своему брату! К душегубу и разбойнику! Ты — хороший человек! Выхватив нож, младший вскочил со стула и упер лезвие в шею брата. Рука старшего застыла на рукояти меча, так и не успев вытащить его из ножен. Он посмотрел в глаза брату и улыбнулся, стараясь не совершать резких движений.
— Мы братья, но разница между нами в том, что я сделаю все, чтобы стать богаче, стать влиятельнее, могущественнее. Я приму любую сторону, я предам и убью, ограблю и разрушу, если понадобиться. Потому, что это путь сильного. Ты тоже силен, но…
— Не в силе дело. — возразил младший дрожащей рукой сжимая нож. — Дело в том, для чего она тебе и что она для тебя. Мне не нужен еще один идол, моя сила служит мне, а не я служу силе.
— Что это?.. — будто разрезая повисшее в комнате напряжение, подал голос священник.
Младший скосил глаза и посмотрел на улицу. Ночь окрасилась в алые тона, словно над землей взошла алая луна. Воспользовавшись возможностью, старший оттолкнулся от стола и, выхватив меч, отскочил назад.
— Думал прикончить меня?!.. — громко сопя и морщась от боли в спине, прорычал разбойник.
— Отче, что это? — пораженно спросил младший брат, крепче сжимая рукоять ножа.
— Я не… — священник вдруг запнулся и перевел на разбойника пораженный взгляд. — Комета! Это комета! Она… Выглянув в окно, разбойник поднял глаза к небу и обомлел. От пролетающей далеко над миром алой кометы отделился осколок — искрящийся фрагмент разрывал облака и с каждым мгновением уменьшаясь, неумолимо приближался к земле. Вокруг осколка бушевало пламя, он переливался всеми цветами радуги, сияя так, что было больно смотреть. Тишина за окном сменилась истошным воем стремящейся к земле небесной смерти, свет отдаляющейся от мира кометы с каждой секундой мерк, и на смену алому дню приходила освещенная полной луной темнота летней ночи. Сердце новоиспеченного разбойника замерло, а волосы на затылке встали дыбом, когда он понял, что осколок кометы летит к поселку. Это было не озарение, скорее предчувствие. Бросив взгляд на так же уставившегося в окно брата, он метнулся к двери на улицу — подальше от места, куда упадет эта объятая пламенем каменная глыба.
— Прочь из дома! — на ходу выкрикнул младший, ногой вышибая дверь.
— Всевышний, спаси и сохрани… — прошептал священник, наблюдая за тем, как осколок все ближе приближается к земле. Он не собирался бежать — если на то была воля бога, парень был готов со смирением принять свою судьбу. Склонив голову, священник принялся поспешно молиться. Бросив взбешенный из-за собственного бессилия взгляд на слугу Всевышнего, старший из разбойников взвыл и бросился на улицу следом за братом. Уже шагнув за порог, он почувствовал, как вздрогнула земля, когда в нее впился осколок кометы. Покачнувшись, он выронил зажатый в руке меч и схватился за дверь, лишь бы устоять на ногах. Успевший покинуть дом первым младший брат ничком повалился на землю, неудачно ударившись головой. Последним, что он увидел перед тем, как потерять сознание, было огромное облако пыли перед самым домом священника и слетевшие с петель ворота…
Священник закончил молитву и выглянул в окно. Ворота сорвало с петель, часть забора перед домом разрушена, но само его пристанище не пострадало.
— Благодарю тебя, Отче. — осенив себя святым знаком, облегченно вздохнул парень. Мгновением позже в дом ворвался старший из разбойников, держа наперевес обнаженный меч. Священник инстинктивно отступил назад и мысленно укорил себя за преждевременную благодарность о спасении.
— Помоги моему брату! — бешено сверкая глазами, рявкнул мужчина.
— Конечно. — взяв себя в руки, кивнул священник, внутренне удивившись такой смене настроения разбойника. Видимо, кровные узы важны даже для негодяев. Выскочив следом за разбойником на улицу, он подбежал к лежащему на земле мужчине. Склонившись над ним, перевернул на спину и облегченно вздохнул — тот уже приходил в себя, дрожащей рукой вытирая текущую по лбу кровь.
— Как он? — тяжело дыша, осведомился стоящий за спиной старший.
— Расшиб лоб, потерял сознание, но уже приходит в себя. — прикладывая к ране на лбу младшего платок, ответил священник. — Ничего серьезного, я зашью рану.
— К демонам швы… — моргая, поднялся на ноги мужчина. — Вы видели?.. Все втроем повернули головы к рассеивающемуся облаку пыли. Перед самым двором священника заканчивалась длинная колея, прорытая все еще дымящимся в земле осколком кометы. Воздух над местом, где остановился осколок, мерцал и переливался, притягивая взгляды. Остановив на этом сиянии глаза, мужчины больше не смогли их отвести. Сияние завораживало, притягивало. Младший видел в этом чудесном свете силу, которая могла исполнять мечты, не причиняя никому вреда. Силу, которая поражала воображение и манила к себе, обещая верно служить — лишь только приложи усилия, чтобы раскрыть ее суть… Священник видел благословенье Всевышнего в сверкающем мягким теплым светом мареве. Благословенье, способное объединить бога и человека, дать верному слуге силу творить великие дела, во славу веры, во славу людей… Старший видел в темном мареве над местом падения осколка могущество. Не ограниченное никакими законами, могущество, к которому стоит лишь протянуть руку — и оно твое! Свобода во всех ее проявлениях, открывающая истинную суть человека. Не сговариваясь, они втроем зашагали к осколку. Шаг за шагом, все явственней чувствуя разлитую в воздухе силу. Каждый с собственной целью, будь то возможность отличаться от других, служить своему богу или обладать абсолютной свободой — они подошли к краю прорытой в земле колеи. В яме лежал камень. Большой, еще не до конча остывший после падения, осколок кометы светился изнутри и мир вокруг него искажался. Камень был разбит на три равные части — светлую, горящую подобно солнцу, матово черную, темнее самой ночи и радужную, что переливалась всеми цветами радуги. Каждая его часть манила к себе одного из свидетелей падения, суля дать именно то, что ему нужно. То чего он желает больше всего. И они шагнули вперед, спускаясь к отколовшемуся от алой кометы осколку.
Командир отряда гвардии князя натянул поводья, останавливая лошадь посреди лесной дороги. Повинуясь приказу, на рвущихся вперед гончих рявкнул дрессировщик, заставляя халифатских демонов присмиреть и усесться на землю рядом с лошадьми гвардейцев. За последних несколько часов, молодой гвардеец возненавидел княжеские леса, гончих, проклятых Бездной разбойников, обчистивших сборщиков подати и весь мир в целом. Преследовать двоих выживших в бойне у кареты было делом нелегким — казалось, сам Всевышний вознамерился помешать их поимке и все время сбивал его отряд со следа. Богохульство, конечно, но больше никак подобное гвардеец объяснить не мог. А потом над миром взошла алая луна приблизившейся вплотную кометы. Даже немало повидавшие гвардейцы порядком растерялись, остановив лошадей и уставившись в небо. Халифатские гончие и те затихли, все вокруг замерло в ожидании. Когда же комета начала отдаляться, исчезая в звездной дали, а все уже облегченно выдохнули, командир услышал эхо отдаленного взрыва. Сориентировавшись, отряд помчался дальше по дороге, но вот теперь…
— Это еще что за напасть? — в сердцах сплюнул на землю гвардеец. Из-за стены леса прямо перед ними в небо поднималось три сияющих вихря. Первый, будто сплетенный из солнечных лучей, второй, словно наполненный чернильной тьмой, а третий походил на закрученную спиралью радугу…
— Что будем делать, командир? — тихо спросил один из солдат. Громко засопев, гвардеец опустил забрало шлема и вогнал шпоры в бока лошади.
— Поедем туда и узнаем, что это за семя Бездны.
Над лесом загремел гром, отозвавшийся в ушах командира отряда стуком брошенных игральных костей. На мгновение ему стало не по себе из-за происходящего, но рукоять меча, вокруг которой сомкнулась его ладонь, успокоила гвардейца… Это всего лишь гром.
Глава первая. Два города
Город гудел, гудел даже ночью. Это было верным признаком того, что он по своему «жив». Сейчас улицы были пустынны, но днём… Днём по улицам-венам бежала кровь, то, что дает городу жизнь — его жители. Тысячи, десятки тысячи людей — все они были частью города, делали его таким, каким он есть, их жизнь перетекала в каменные дома, брусчатые мостовые, в стены поместий и башен…
Этот, отдельно взятый город выделялся среди остальных. Архитектурой, воздухом, но главное населением — именно люди делали его особенным. Его жители отличались от других горожан так же, как зрячий отличается от слепого. Они знали, что, как бы безумно это не звучало, город вокруг них и правда жив. Знали о том, что он дышит тысячами дымоходов, растет, с каждым годом отвоевывая все больше земли у окружающих его леса и полей, питается, пожирая жизни неосторожных глупцов, и испражняется, каждый день, порождая кучи мусора… Знали, но их это мало интересовало.
Это было буднично и обычно. Все сверхъестественное было для этих людей обычным делом, потому что они сами были частью этого «всего». Если смотреть в корень — люди остаются людьми в любом случае. Пусть они овладеют неведомой силой, пусть сделают открытия способные толкнуть человечество на столетия вперед, пусть создадут что-то, способное удивить даже Богов… Но в любом случае, по сути своей люди остаются людьми всегда и везде. Даже в этом городе, возможно, одном из самых странных во всем мире, жили обычные люди. Среди остальных, их выделяло только знание.
Урвиш населяли колдуны. По мнению многих философов и ученых, город вроде этого не мог существовать, ведь всем хорошо известно — колдуны владеют силой, сила ведет к самолюбию, самолюбие не позволяет перед кем-то выслуживаться. Надо же кому-то, в конце концов, подметать улицы, продавать прелые овощи и шить одежду? Правда, и самому Урвишу и населяющим его колдунам было глубоко плевать на мнение каких-то ученых и философов — они существовали, а если быть совсем точным, сосуществовали, дополняя друг-друга. Как и в любом другом искусстве, в колдовстве были лучшие и худшие. Так или иначе, судьбу человека определяет талант, в этом городе это было главным правилом. Если ты хорошо колдовал, тебя ждали радужные перспективы, вроде места служащего или секретаря, если же ты колдовал плохо… В общем, продавцов помидоров и прислуги в городе хватало. Многие считают, что города колдунов, конечно, при условии, что такие могут существовать — темные, угрюмые и жутко опасные места, если вы сами не колдун. Это было довольно распространенным заблуждением, которое вполне удачно опровергал Урвиш. В том смысле, что он не был темным и угрюмым местом. Опасным для не обладающего колдовской силой — сколько угодно, но не угрюмым.
Город раскинулся среди бескрайних лесов, таких древних, что некоторые деревья, появись у них такое желание, рассказали бы парочку забавных историй о превращении обезьяны в человека. Узкие улочки, вымощенные камнем, двух-трех этажные дома, все из того же камня, крыши, покрытые разноцветной черепицей, высокие башни, шумные базары, сияющие чистотой площади и поместья, больше похожие на дворцы… Это был самый обычный город, населенный не совсем обычными людьми. И сейчас он спал. Хотя, нет, Урвиш никогда не спал. Город всего лишь дремал.
По плохо освещенным редкими магическими фонарями улицам неспешно прогуливались патрули ночной вахты, сплошь состоящие из не слишком смышленых боевых колдунов. Крышами домов и поместий бесшумно крались адепты магии теней, занимаясь честным воровством. Из круглосуточных трактиров слышался веселый хохот, а в их окнах время от времени вспыхивали магические огни, из подвалов старых мрачных домов доносились визгливые голоса демонологов, призывающих в мир тварей из самой Бездны и ворчливое бормотание алхимиков, проводящих свои эксперименты. На верхних этажах башен светился свет, давая понять, что аэроманты, укрощающие воздух, тоже не дремлют. В темных же подворотнях на позднего прохожего поджидали перекачанные колдуны, практикующие особую, уличную магию… А на главную улицу уверенно ступил человек в темном плаще с капюшоном.
Еще мгновение назад его не было, но вот сейчас он здесь — мрачно осматривается и тут же неторопливо идет по брусчатой мостовой к центру города. Господа удачи старались не приближаться к этому человеку, а стражники ночной вахты опасливо обходили его стороной. Всем, кто мог видеть по-настоящему, заглядывая прямо в душу к человеку, было понятно — этого прохожего лучше не трогать. Слишком уж много в нем магии, магии чистой, не разбавленной печатями демонологов и силой их слуг или гудящими от энергии артефактами. Такой, какой она была раньше. С такими не шутят, это не колдовская элита, о нет — это те, кто прячется в тенях освященного благословениями и служащего церкви мира. Их сила чище, потому, что так ее легче скрыть, и главное — даже смерть не может остановить этих отчаянных людей. Фигура, легко теряющаяся во тьме, беспрепятственно прошла через площадь Благословений, известную благодаря заклятию, наложенному на нее больше сотни лет назад и все еще действующему. Брусчатка на площади сияла чистотой отполированного до блеска мрамора, а фонтан плевался чистейшим вином, к сожалению превращающимся в воду уже через десять минут…
Дальше располагался сейчас пустующий продуктовый базар Семи Лун — единственное место во всем мире, где еду создавали прямом на глазах у покупателя сотнями разных способов. Лотки лесников, выращивающих любой овощ за несколько минут, склады-лаборатории звероводов, способных за несколько дней создать живой кусок первоклассного мяса, ничем не отличимый от говядины, магазины создателей, творящих любые продукты прямо из воздуха… Если вы были приверженцем правящей роли колдовства во всех аспектах жизни — этот рынок создан для вас. Колдовская еда не бывает некачественной или несвежей, она именно такая, какой желает ее видеть покупатель — вот закон этого места. Остановившись на перекрестке, человек в черном дождался пока по пустующей в столь поздний час улице не прокатиться кортеж из колдовских карет. Большие и пышные, украшенные фамильными гербами колдовских семей, без кучеров, без лошадей, но зато набитые до верху подгулявшими богатеями и хохочущими демонами искушения — вот она, элита колдовского общества или, по крайней мере, те, кто мнят себя таковыми. Задумчиво повернувшись в сторону, откуда прикатили кареты, человек уперся взглядом в горящее множеством огней здание колдовского театра. Большое, построенное в виде полусферы, оно было украшено множеством живых статуй и по праву гордилось собственным выводком горгулий. О проходящих же в нем представлениях и говорить нечего — подобное нужно видеть, видеть собственными глазами и чувствовать всей душой… Вскоре человек оказался у цели своей ночной прогулки. Он остановился перед огромным зданием, возвышающимся посреди города. Центр колдовства в этом мире. Место, где решалась судьба всех, кто владел Силой. Твердыня всех колдовских знаний. Сосредоточение огромной мощи. Прибежище самых могущественных колдунов этого мира. Здание, где заседали члены Круга. Колдуны не слишком хороши в выборе названий, поэтому это сооружение осталось неназванным. Это была просто башня. Исполинская башня, при виде которой, вы ясно представляли какое-нибудь божество, с ленцой втыкающее в землю громадный камень и тысячи и тысячи людей, превращающих его во что-то большее, чем просто скала. Башня была словно вырублена из цельного куска породы, без единого шва или соединения — широкая в основе и все утончающаяся к верху, она видна издалека. Стены покрывали символы, которые вряд ли смог бы прочесть даже тот, кто их наносил. Вокруг нее не было охраны — вряд ли в Урвише нашелся бы человек, решившийся без разрешения проникнуть за эти стены. Каждый понимал, чем это грозит. Скинув капюшон, Фрио поднял голову и посмотрел на самую верхушку башни. Водянистые глаза на бледном, невыразительном лице сощурились. На резко очерченных скулах заходили желваки, когда колдун ощутил исходящую от башни силу и ее источник — пятно света на вершине. В зале, расположенном на самом высоком уровне мерцал тусклый свет. Его ждут.
Откинув полу плаща, колдун торопливо зашагал по ступенькам, к высокой открытой настежь двери башни. Оставшиеся за спиной достопримечательности Урвиша мало интересовали его — возможно, Фрио был одним из немногих, кого этот город не мог впечатлить. Сделав едва десяток шагов, колдун на мгновение замер, прислушиваясь к колдовским чувствам. Воздух перед ним едва заметно переливался и дрожал, словно в жаркий день — явный признак какого-то барьера. Прислушавшись к своим ощущениям, парень не почувствовал никакой опасности. Безразлично пожав плечами, он сделал шаг вперед, проходя через барьер, и быстро пошел к холлу башни…
Широкий зал на вершине башни утопал в полумраке. Здесь было не принято использовать колдовство, поэтому помещение освещалось лишь масляными лампами на стенах. В зале не было дверей, были лишь окна, хотя даже они являлись декоративными, по той простой причине, что потолка тоже не было. Из мебели присутствовал только огромный стол, опоясывающий помещение по окружности. В его центре был пятачок свободного пространства, где без проблем могла разместиться небольшая толпа горожан человек эдак из пятидесяти. Ах, да. Еще были кресла. Тринадцать кресел, стоящих по кругу. В каждом из них сидел колдун или колдунья. Воздух едва ощутимо потрескивал, а тени выплясывали замысловатые танцы, скрывая лица присутствующих, так, что удавалось рассмотреть лишь серые одежды членов Круга.
Заседающие здесь колдуны не имели номеров, а о понятии «первый среди равных» и речи быть не могло. Все в этом зале были равными между собой, как по статусу, так и по мощи. Если уж ты попал сюда, значит ты на вершине могущества, доступного человеку, владеющему Силой.
— Он задерживается. — нарушил тишину мужской голос. Казалось человек, обладающим таким голосом мог запросто заморозить вас взглядом, его слова подобно лютому морозу забирались под одежду и превращали кожу в лед.
— Ха! Это не мудрено! Поганец живет за границей почти всю свою жизнь и в Урвише бывает не чаще раза в месяц! Я удивляюсь, как его еще не затащили на костер… — прокаркал другой голос, сухой, словно песок, он принадлежал, судя по всему древнему старцу.
— Не стоит так говорить, Румиус. Колдуны, подобные ему очень важны — они вытаскивают из лап инквизиции владеющих Силой, указывают им путь и распространяют учение про мир. — заметил спокойный женский голос. Едва ли его обладательница считала сказанное чем-то большим за пустые слова. Вот только железные нотки в ее голосе сразу давали понять, что любой, кто осмелиться обратить на это внимание скорее будет рад встречи с инквизиторами, чем с самой говорившей.
— А я что говорю, будто они не важны? Конечно важны! Притаскивать сюда всякий сброд, умеющий разве что создавать огонь да видеть будущее! — сварливо продолжал старческий голос. — Ха! Огонь и будущее! Будто у нас мало слабосильных пиромантов и третьесортных гадалок!
— Ты-то должен помнить, что в начале были именно слабосильные пироманты и третьесортные гадалки. — отозвался зычный мужской голос. Он звучал гулко, словно раскат грома или горный обвал, и в какой бы части комнаты вы не находились, подсознательно вам было точно известно — его обладатель сидит спиной к одному из окон, подперев ладонью подбородок.
— В начале… В начале была Сила! Сила, чистая как алмаз! Мы сами извлекали ее из глубин своих душ, сами кропотливо работали над ней! — теперь было точно понятно, что голос принадлежит сгорбленной фигуре, сидящей напротив окна. Его обладатель сжал кулаки, а темнота вокруг него становилась все более насыщенной, будто бы кто-то распылил в воздухе чернила. — Пусть наша Сила не была так велика, как сейчас, но мы сами получали ее! Чистую, настоящую Силу! А что сейчас?! Скажите мне, что сейчас?! Сделки! Кругом одни сделки! Никто не желает работать сам!
— Но ведь вы сами заключили сделку. — заметил гаденький голосок, услышав такой вы уже почти представляли его обладателя — такую себе помесь мокрици и слизняка.
— Ты смеешь сравнивать нашу Сделку с потугами этих ничтожеств?! Ты видно не понимаешь, что сидишь здесь именно благодаря нашей Сделке! Темнота вокруг старика стала непроницаемой, но остальные колдуны, кажется, не обращали на это внимания. Достигнув подобного могущества, колдун сам становился частью Силы и даже сильные эмоции вызывали энергетические всплески.
— Румиус, мы все прекрасно понимаем важность той Сделки, но в свое время нам всем пришло немало поработать, чтобы оказаться в этом зале. — спокойно заметил невыразительный мужской голос.
— Поработать?! Ха! Что вы знаете про работу?! Огненные шары, молнии, смерчи, неукротимый ветер! Но по-настоящему великое колдовство дал вам именно этот зал!
Этот самый зал. Иногда я смотрю на вас и жалею, что согласился с остальными… — голос старика наполнился горечью.
— Ты начинаешь заговариваться, Румиус… — медленно промолвил леденящий голос.
— И что ты сделаешь, мальчишка?! Полоснешь меня холодком?! — презрительно кинул старик. — Да я бывал там, где нет ничего кроме холода и он был уж получше твоего, Гуали Падин!
Высокий мужчина резко вскочил с места, хлопнув ладонями по столу. В зале стало значительно прохладнее, воздух затрещал громче. Случайный отблеск света упал на бледное вытянутое лицо с двумя глазами-льдинками, тонкие губы едва зашевелились:
— Пусть ты и один из первых, но следи за…
— Спокойно, Гуали. Имей уважение к этому залу и самому Румиусу. — прервал колдуна мягкий женский голос. Переводя взгляд с двух сцепившихся в перепалке колдунов, она печально покачала головой, отмечая, что эти двое стоят друг-друга.
— Он здесь. — заметил ленивый, тягучий словно смоль голос. В центре зала наметилось некое движение. Каменный пол стал расплывчатым и через мгновение из него начал медленно подниматься человек. Он неспешно выходил из камня, будто из воды, ступая по скрытым под полом ступеням.
Человек был невысоким, одетым в темный плащ с невыразительным лицом, короткими темными волосами, чисто выбритым вытянутым подбородком с небольшой ямочкой и глазами, казавшимися вместилищем вселенского безразличия. Закручивающаяся вокруг колдуна сила сплеталась в многоцветный рисунок чистой ауры, не перегруженной искусственной и чужой силой. Этого говорило о нем больше, чем любые слова. Фрио сделал еще несколько шагов и, оказавшись в центре Круга, спокойно осмотрел зал. Для его глаз даже столь скудного освещения было достаточно, чтобы различить фигуры всех присутствующих. Но внимание парня привлекли не колдуны, о нет, его внимание привлек сам зал! За границами графства магическое поле было слабым в той самой астральной области, которую занимало колдовство. Магия осязаема, ее можно слышать, видеть, ощущать, чуять, пробовать на вкус… За границами графства, когда ты старался вдохнуть воздух и вычленить в нем запах магии, то чаще всего получал лишь сам воздух и приторно сладкий вкус благословения Всевышнего. Да, почти в любом из королевств, при должном старании, можно найти сильного колдуна по запаху, инквизиторы так собственно и делают. Они обладают нюхом на колдунов, поэтому даже мастера редко суются в земли, где правит Вера. Возможно, сильные колдуны и хотели бы путешествовать по миру, но пораженные чуждой силой ауры приводили к ним инквизиторов, много инквизиторов… В этом же зале было тяжело дышать от разлитой в воздухе силы. Густой, необузданной силы. Прикрой глаза, посмотри на мир иным зрением и, казалось, ты просто ослепнешь от заполняющей комнату силы. Воздух потрескивал — верный признак огромной мощи сосредоточенной в одном месте.
— Приветствую вас, члены Круга. — опомнившись, поклонился колдун.
Поделиться книгой: