Помоги проекту - поделись книгой:
— С нами теперь он туда точно пойдет… — уверено сказал Шилов.
Хоть он и не знал специфику милицейской службы, слова его впоследствии оказались пророческими…
Внезапно появившиеся товарищи из КГБ в штатском, быстро установили личность принца и, извинившись перед ним за поведение советских комсомольцев, спортсменов и золотых медалистов, увезли негра в приемный покой зашивать голову, и демонстрировать колоссальные возможности советской медицины в данной области.
В кабинет уголовного розыска стали уводить по одному. Когда в «телевизоре» остались только Жорик и Иван, в камеру вошел старшина из дежурной части.
— Дайте закурить!
— Не курим, начальник, — вдруг пугающе — не знакомо, по блатному отозвался Жорик. — Спортсмены мы, начальник…
Старшина почесал у себя в затылке и озадаченно произнес:
— Это, конечно так… И ни одной бутылки у вас не осталось, а такое пиво хорошее…
В глазах старшины блеснуло огорчение за своих соотечественников, которые могли бы и не так сильно приложить принца пивом. В таком случае могло что-то остаться, что можно было бы с большим удовольствием выпить…
Жорик по блатному оскалился, и блеск его фиксы вдруг стал совсем понятным. Жорик пояснил удивленному Ивану:
— Меня матушка в институт отправила, что бы я, по ее мнению, человеком стал. А то я все время типа с блатными да с блатными…
Шилов усмехнулся. За две недели, которые он прожил в общежитие, ему так и не удалось распознать в Жорике блатного урку. Урка в Жорике пробудился только сейчас, в камере…
— Сейчас поведут пытать, — начал советовать Жорик. — Ни в чем не сознавайся. Шел мимо, споткнулся, авоська сама на него упала… а то сейчас припаяют срок года на три, и тогда будь здоров…
Шилов смотрел на своего соседа по общежитию большими круглыми глазами. Тот продолжал:
— Главное — не сознаваться. Я — не я, лошадь не моя. Понял?
— Понял, — кивнул Иван.
— И все будет ништяк…
Шилова вскоре забрали из «телевизора» и отвели к оперу, в кабинет уголовного розыска.
— Ну, и что с тобой делать, Шилов? — спросил лейтенант, помахав перед его носом пачкой листов: — Смотри, твои дружки все как один на тебя показывают — ты подбивал на драку, ты её затеял, и ты же его авоськой, — лейтенант с горечью прикрыл глаза: — авоськой с пивом… и ни одной не осталось… хулиганство или покушение на убийство иностранного подданного?
Шилов впервые в жизни попал в милицию, не знал как себя вести, а короткий инструктаж Жорика уверенности ему придать не смог. Пустив слезу, он долго клялся, что больше не будет, но строгий лейтенант вынес свой вердикт:
— Посидишь у нас дня три, пока то да сё…
Товарищ из КГБ в штатском, вернувшись из больницы, где сейчас восстанавливали пошатнувшееся здоровье царствующей особы, сообщил перепуганному Шилову, что тот отчислен из института, как неблагонадежный. То же самое было сообщено и Жорику. Неблагонадежность студентов определялась не столько их поступком, сколько закрытостью института…
С тяжелым сердцем Иван вместе с Жориком вошли в камеру.
Там сидели двое.
— Здравствуйте люди добрые… — поздоровался Жорик.
— Оба-на! — один из сидельцев, тот, что был помоложе, подскочил: — Кого это к нам судьба забросила? А ну, обзовитесь, кто такие будете!
— Я Жорик с Ростова, меня там многие знают. Сеня, Зёма, Васек толстый…
— Знаю Зёму, — кивнул второй сиделец. — Зёма чувак правильный…
Первый посмотрел на Шилова:
— Ну, а ты обзовись…
— Ваня я, с Дальнего Востока… — глухо отозвался Иван, вусмерть перепуганный видом настоящих уркаганов, тела которых были синими от обилия наколок…
— Откуда? — у собеседника чуть шар не выпал.
— С Дальнего Востока… — повторил Иван и спросил. — А вы кто?
Сиделец не ожидал, что его назовут на «вы» и неожиданно для себя отозвался:
— Санек…
После выдержанной стратегической паузы Санек спросил:
— И за что тебя, Ваня с Дальнего Востока, к нам подбросили?
— Негру голову снесли… — отрешенно отозвался Иван, ожидая, что старшие по возрасту люди начнут его за это ругать…
— Что, замочил, что ли? — радостно спросил Санек.
Жорик ответить не успел. Иван вспомнил негра, с ног до головы облитого пивом…
— Замочили… — так же отрешенно кивнул Иван.
Жорик не стал ничего добавлять. Нормальный ответ. Авторитетно, коротко, внушает доверие…
В камере воцарилась тишина. Длилась она две с половиной минуты. Санек спросил:
— На чем, братаны, зарухались?
— Свои заложили… — ответил Иван, вспомнив, как лейтенант махал у него перед носом листами бумаги.
— А ты что, Санек, — спросил Жорик. — Уполномоченным сюда приставлен? Почему тебя это интересует?
Санек хмуро посмотрел на Жорика. Иван подумал, что этот Санек сейчас убьет кореша…
— Вот всегда так! — вдруг крикнул Санек. — Все беды от своих! Так ты, Ваня, первый раз, что ли?
— Ага…
— Ты не ссы… первый всегда бывает…
Потом похлопал Жорика по плечу:
— Ну-ну… молодой. Далеко пойдешь…
Поднялся второй сиделец:
— Колян, — представился он, может, лет на двадцать старше Ивана и Жорика.
Иван непроизвольно сунул руку в карман и обнаружил там купленную в магазине пачку сигарет — милиционер не стал его досматривать, перед тем, как посадить в камеру, думая, что у студента уж точно ничего не может быть с собой криминального…
Рука так же непроизвольно вышла из кармана, сжимая пачку «Примы». Санек обрадовался:
— Угощаешь?
Иван обречено кивнул головой:
— Угощайтесь…
Санек и остальные деликатно вытащили по одной сигарете, закурили:
— Да ты тоже деловой пацан… — произнес Санек. — Знаешь что, да как…
Иван присел на нары и спросил:
— Почему деловой?
— Масть сразу видна… — авторитетно заявил Санек. — Сразу видно: в хату вошли, поздоровались, сигареткой арестантов угостили, сказали откуда, пацанов правильных знаете, да и статья у вас суровая, вышак, как пить дать ломится… за такое здесь уважают…
Иван мало чего понял, но больше вопросов задавать пока не стал.
Вечером принесли похлебку. Жорик усмехнулся:
— Ростовская баланда погуще будет…
В его словах сквозил уже приобретенный когда-то опыт жизни за решеткой…
Иван повозил ложкой в миске и отставил ужин в сторону. Арестанты рассмеялись:
— Смотри, воротит лицо… не привык еще…
Ночь прошла на жестких нарах. Иван всю ночь проворочался, так и не уснув. Спать его сморило уже днем. Никто ему не мешал, так как все остальные сели играть в бирюльки. Пока он спал, Жорик о чем-то поговорил с блатными, и как Иван проснулся, начал учить его некоторым премудростям блатной жизни:
— А вот скажи мне, — спросил он Ивана. — Сколько в камере уголков?
Иван усмехнулся, что, мол, за вопрос?
— Четыре…
— Правильно… — отозвался Жорик. — А скажи мне, как ты это посчитал?
Иван усмехнулся, показал рукой на углы камеры:
— Вот угол, вот, вот и вот.
Это рассмешило арестантов. Шилов не понял причину смеха. Вдоволь насмеявшись, Жорик пояснил:
— Ты считай уголков, а не углы…
Иван непонимающе хлопал глазами.
— В смысле?
— Уголки — это люди, которые здесь сейчас есть. Я уголок, Санек уголок, Колян уголок, а теперь и ты тоже уголок…
Иван догадался:
— В смысле «уголовник».
— Да, — усмехнулся Жорик. — Можно и так… из тебя знатный уголок выйдет…
— Почему? — спросил Иван.
— Не знаю, — Жорик пожал плечами. — Так мне кажется. Что-то есть в тебе воровское…
Колян, до этого не принимавший участия в разговоре, сказал:
— Есть в тебе удаль воровская. По глазам твоим наглым видно. Быть тебе или вором уважаемым, или опером ментовским настоящим… — Колян внимательно посмотрел в глаза Шилову: — Определяйся, Иван… кем тебе быть…
Выпустили Ивана вместе с Жориком через три дня, как и обещали. Сказали, что на них заведено уголовное дело по имеющемуся факту, и взяли подписку о невыезде. В камере Иван еще больше сдружился с Жориком — разговоры, откровения, мысли вслух…
В общежитие их пустили только для того, чтобы забрать вещи. Что-то Иван пытался доказать в приемной комиссии, но там уже поработало КГБ и путь в институт был заказан. В другие институты поступать было уже поздно — вышло время для подачи документов. Иван не знал, куда ему податься. Домой возвращаться было ох как стыдно, да и денег на обратную дорогу уже не было — пока он сидел, кто-то из студентов выпорол из подкладки его куртки двести рублей. Может, устроиться где-нибудь на работу? Годик поработать, да снова поступить в этот же институт… Хотя нет, в этот уже никогда не пустят… опять, скажут, будешь иностранных студентов бить… Тогда надо где-то устроиться, и заработать на обратную дорогу. А без прописки на работу никак не возьмут… круговая порука…
Выход подсказал Жорик:
— Поехали ко мне, в Ростов… там, может, чего и подвернется… бабла поднакопишь, и домой свалишь. А может, у нас понравится, да останешься…
Иван немного поразмыслил, и решил ехать. По крайней мере, положиться на Жорика было, наверное, лучше, чем положиться на провидение, оставшись без денег, в такой дали от своего дома…
Поезд на Ростов отходил вечером. Иван сказал:
— А как же подписка о невыезде?
— Ваня! Ты что, думаешь, что эта подписка тебе связала по рукам?
— Ну…
— Ерунда. Разведи руками… вот так! Видишь? Руки-то не связаны. Эта подписка на дурачков рассчитана! На тех, кто боится власть! А власть бояться не надо! Надо быть свободным человеком! Если ты уедешь к себе на Дальний Восток, они вообще про тебя забудут! Думаешь, они тебя искать будут? Делать им больше нечего…
Поделиться книгой: