Помоги проекту - поделись книгой:
Маргарет Фрайер продолжает:
«Повсюду мертвецы, мертвецы и только мертвецы. Некоторые совершенно чёрные, как уголь. Другие — совсем целёхонькие, словно во сне. Женщины в праздничных фартуках, женщины с детьми, сидящие в трамваях, как будто они чуть-чуть задремали.
Много женщин, много девушек, много маленьких детей, солдаты, которых можно было распознать лишь по металлическим бляхам от ремней, и почти все были обнажёнными. Некоторые трупы сбились в группки, словно это цеплянье друг за друга могло спасти их от смерти.
Из некоторых завалов торчат руки, головы, ноги, размозженные черепа. Большинство людей выглядит, как будто их надули, с жёлтыми и коричневыми пятнами на телах. На некоторых ещё тлела одежда.
Моё лицо представляло собой сплошную массу волдырей, так же, как и руки. Глаза могли смотреть лишь через узкую щелочку, поскольку веки вздулись от ожогов, всё тело было изрыто маленькими чёрными ямочками». Эти «маленькие черные ямочки» — капли напалма и фосфора, которые разбрызгивали зажигательные бомбы. Эти капли, попадая на любую поверхность, прожигали её насквозь — как прожигали до кости кожу и мышцы человека.
Зажигательные смеси нельзя было потушить водой, часть бомб была заряжена смесями, способными гореть и без доступа кислорода — он входил в их состав. Среди обычных зажигательных бомб сбрасывались и такие, которые начинали гореть как раз из-за соприкосновения с водой, — чем больше воды, тем больше пламя.
Над городом стояла стена огня высотой в десятки метров, а жаркие потоки воздуха поднимались на километры вверх. На высоте в 7 километров небо виделось экипажам бомбардировщиков в виде огромной порозовевшей чаши, перевернутой вверх дном, а их самолёты начало бросать в стороны поднимавшимися потоками раскалённого воздуха.
Как это похоже на Хиросиму.
Зарево пылающего города было видно на земле на расстоянии в 80 километров. Когда пришло утро, свет солнца не смог пробиться сквозь дым. На рассвете над Дрезденом появилась третья волна бомбардировщиков, состоявшая из 2200 американских самолётов. На руины жилых кварталов снова полился огонь.
Рассказывает Анна-Мария Ваэманн:
«В то время, как мы с трудом преодолевали огромные завалы из рухнувших стен и крыш, вокруг нас продолжали падать обгоревшие коробки зданий. Чем ближе подходили мы к городскому центру, тем страшнее были разрушения. Местность походила на ландшафт кратера, а затем мы увидели мёртвых.
Обгорелые или обуглившиеся трупы, сжавшиеся до половины обычных размеров. О, Боже милостивый!.Несколько человек сидело на земле. Но почему они не двигались? Подойдя поближе, нам всё стало ясно. Они были мертвы. Их лёгкие лопнули от ударной волны».
В начале следующего третьего, дневного налёта уже ничто не смогло известить людей — все сирены воздушной тревоги сгорели или были уничтожены бомбами. Однако на этот раз зажигательных бомб не сбрасывали. Убийцы из Пентагона тщательно рассчитали сценарий бойни. Теперь главной целью было убить как можно больше тех, кто ещё спасся.
Потом, вечером, был четвёртый рейд — бомбили уже только окраины города. Но снова остались нетронутыми железнодорожные мастерские, вагонное депо, автомобильный мост и промышленный комплекс.
На следующий день пошёл дождь, превративший обезлюдевшие руины в море грязи и наполовину утонувших трупов. В городе было 135 тысяч мёртвых тел.
Из дневника семьи Даниэльс:
«Сначала мертвецов в фургонах перевозили для похорон на окраины Дрездена. Затем останки кремировали в Альтмаркте. Раскопка, поиск и погребения заняли несколько недель, и всё это время существовала опасность возникновения эпидемий.
Мы выжили просто чудом. Каким это было кошмаром! Родители оставались живы, а их дети погибли, но чаще осиротевшие дети бродили в поисках трупов родителей. Для них жизнь теперь потеряла всякую ценность».
Международные конвенции, подписанные, в том числе, США и Англией, чётко гласят, что военные действия следует вести против вооружённых сил противника, а не против мирного населения.
США и Англия демонстративно нарушили эти конвенции, международные правила ведения войны.
Как и в случае с Югославией, где НАТО предложило югославам считать виновником гибели от НАТОвских бомб Милошевича, виновным в уничтожении Дрездена США и Англия назвали Гитлера.
Собственно, если бы США и Англия могли уничтожить всё население Германии, они бы это сделали без колебаний, а виновным был бы назван Адольф Гитлер.
Уничтожение Дрездена адресовалось в первую очередь Сталину. Я не знаю его реакцию на это известие, хотя могу предположить, что это на Сталина не произвело особого впечатления — 135 тысяч мирных жителей были убиты перед самым окончанием войны зазря.
Сталин знал, что американцев и англичан пугали германские обстрелы Фау-1 и Фау-2. Эти обстрелы, правда, не влекли массовой гибели мирных жителей, их эффект, вопреки ожиданиям Гитлера, оказался мизерным.
Но использование Германией сверхоружия, перед которым США и Англия были беззащитны (а Гитлер готовил и ракетные бомбардировки Нью-Йорка) задевало самолюбие янки, ставило под сомнение их претензии на роль мировых держав. Отсюда и появилось решение уничтожить город, наведя ужас на мир — не столько пугая мир оружием, сколько пугая его своей жестокостью.
После окончания войны американцы с большим шумом в прессе (сопровождаемым массовым негодованием в обществе) отыскали какого-то германского офицера, отдавшего приказ на расстрел нескольких десятков американских военнопленных в начале 1945 года.
Ему устроили показательное судилище, покрыли позором и презрением и публично казнили. Его обвинили в нарушении правил ведения войны. Но, как это сопоставить с сознательным уничтожением 135 000 мирных жителей, даже не военнопленных?
За торпедирование гражданских лайнеров США и Англии, экипажи германских подводных лодок после войны обвинялись в нарушении правил ведения войны и расстреливались. Но сознательная бомбардировка жилых кварталов разве чем-то отличается от торпедирования пассажирского корабля?
В Нюрнберге, на показном судилище над фашизмом, американцы с англичанами покрывали преступления Сталина, а тот покрывал преступления союзников — все в своё время нарушали правила ведения войны.
Но Сталин всё-таки не столь в этом замаран. Катынское дело, о котором промолчали союзники на процессе, не идёт ни в какое сравнение с уничтожением Дрездена. Тут — три-четыре тысячи расстрелянных военнопленных, возможно и по делу расстрелянных, а там — 135 тысяч убитых без всякого повода гражданских лиц, почти миллион покалеченных и раненных. И уничтоженный город.
Магия восприятия этих событий в том, что сбрасывание бомбы в сознании обывателя отличается от расстрела в затылок. Мол, лётчик не видит, куда бомбу бросает, не видит, кого убивает. Он не убийца. А вот тот, кто в затылок стреляет — только он и убийца.
Если так рассуждать, то и тот, кто сбрасывает атомную бомбу на город, не является убийцей — он ведь не видит, кто там погибнет. Таким макаром не является убийцей и гад, насыпавший яда в водопроводный коллектор, и тот террорист, что подклады-вает в самолёт бомбу, и тот, кто взрывал дома в Москве.
Думаю, нет никакой разницы между расстрелом в затылок в Катыни и сбрасыванием бомб на жилые кварталы Дрездена. Суть одна: сознательное убийство невиновных людей.
Я считаю, именно Нюренберг стал отправной точкой для пристрастия США к бомбардировкам мирных жителей других стран. Германские офицеры, подсудимые, пытались на процессе обратить внимание судей, что США нарушали правила ведения войны.
Манштейн в своих воспоминаниях позже неоднократно прямо об этом писал: американцы воевали с мирным населением — детьми, женщинами, стариками, что постыдно для любого военного. Но нацистским преступникам заткнули рты.
Уничтожение Дрездена осталось безнаказанным.
А есть такое правило: если преступник видит свою безнаказанность, он продолжает совершать свои злодеяния.
Уже на конференции в Потсдаме США увидели, что могут полностью владеть ситуацией, что никто им не предъявляет претензий за уничтожение
Дрездена. Убедившись в своей безнаказанности, США утвердились окончательно в намерении уничтожить уже Хиросиму и Нагасаки.
Вот она откуда, особая любовь американцев к бомбардировкам других стран. Фактически, это тот же терроризм, ибо это не честный открытый бой между солдатами, а подлое убийство из-за угла.
И, судя по всему, США намерены и в будущем кидать бомбы на население неугодных стран — для этого и создаётся система космической обороны: кидать самим бомбы, но надёжно защититься от того, чтобы их кидали в ответ.
Это, однако, опасная политика. Времена меняются, меняются технологии. И в один день, возможно, уже скоро, какой-нибудь арабский террорист-миллионер сожжёт Нью-Йорк. И огонь этот будет только продолжением пожара, уничтожившего Дрезден.
Курт Воннегут
Уничтожение Дрездена
Незомбированная часть человечества, возможно, меньшая, не обманывается относительно так называемого цивилизованного Запада. Хладнокровные убийцы в манишках, сияющие улыбками со всех телеэкранов мира, держат в своей власти мириады лакеев-журналистов, писателей, «ученых», «историков», создающих и поддерживающих грандиозный миф об умилительных «общечеловеческих ценностях» — полупрозрачной ширме, прикрывающей ледяное корыстное бездушие Запада, умершего внутри себя и мстящего всему человечеству за собственную ущербность.
Но и сами «манишки» ведомы скрытыми от глаз миллионов вершителями судеб: супермафией банковско-финансовых воротил, для — которых на планете не существует государственных границ. На этом уровне степень «оледенелости» — еще большая. Здесь уже воспитался такой редкостный тип человекообразных, который ищет вдохновения в сатанински извращенных идеях.
Внешние результаты их совместной «работы» в последние годы наиболее ярко проявились в Ираке, а Сербии и в России, где люди истреблялись тысячами, и этому предписывалось если не радоваться, то молча повиноваться.
Чтобы понять неслучайность происходящего, небесполезно будет приоткрыть одну из зловещих страниц последней мировой войны против Германии: бомбардировку Дрездена. Курт Воннегут, насколько это было возможно, рассказал о ней — и его «замолчали». Мы же прибегнем к изложению написанной и напечатанной в США крохотным тиражом статьи Джорджа Т.Паркера о колоссальном преступлении, въяве продемонстрировавшем миру талмудический оскал Запада. Преступлении, которое, быть может, станет в ряд символов, характеризующих суть Запада в XX столетии (к концу века пора раздавать «всем сестрам по серьгам»).
…В начале 1945 года самолеты союзников сеяли смерть и разрушение над всей Германией — но старинный саксонский Дрезден оставался среди этого кошмара островком спокойствия.
Знаменитый как культурный центр, не имевший военных производств, он был фактически ничем не защищен от ударов с неба. Лишь одна эскадрилья располагалась одно время в этом городе художников и ремесленников, но и ее уже не оставалось к 1945-му. Внешне могло сложиться впечатление, что все воюющие стороны отводили Дрездену статус «открытого города» согласно некоему джентельменскому соглашению.
К четвергу 13 февраля поток беженцев, спасающихся от наступления Красной Армии, которая находилась уже в 60 милях, увеличил население города до миллиона с лишним. Иные из беженцев прошли через всякие ужасы и были доведены до полусмерти, что заставляло позднейших исследователей задумываться о пропорциях того, что Сталину было известно и подвластно, и того, что делалось без его ведома или помимо его воли.
Была масленица. Обычно в эти дни в Дрездене преобладала атмосфера карнавала. На этот раз обстановка была довольно мрачной. Беженцы прибывали с каждым часом, и тысячи людей устраивались лагерями прямо на улицах, едва прикрытые лохмотьями и дрожащие от холода.
Однако люди чувствовали себя в относительной безопасности; и хотя настроение было мрачное, циркачи давали представления в переполненных залах, куда тысячи несчастных приходили забыть на какое-то время об ужасах войны. Группки нарядных девчушек силились укрепить дух изнуренных песенками и стихами. Их встречали полупечальные улыбки, но настроение поднималось…
Никто в эти минуты не мог представить, что меньше чем через сутки эти невинные дети будут заживо сгорать в огненном смерче, созданном «цивилизованными» англо-американцами.
Когда первые сигналы тревоги ознаменовали начало 14-часового ада, дрезденцы послушно разбрелись по своим убежищам. Но — без всякого энтузиазма, полагая, что тревога — ложная. Их город никогда до того не был атакован с воздуха. Многие никогда бы не поверили, что такой великий демократ, как Уинстон Черчилль, вместе с другим великим демократом Франклином Делано Рузвельтом, решит казнить Дрезден тотальной бомбежкой.
Что двигало Черчиллем? Политические мотивы. Промышленность Дрездена производила только сигареты и фарфор, товары невоенные. Но впереди была Ялтинская конференция, на которой союзники намеревались членить измученное тело Европы. Черчилль и захотел разыграть «козырную карту» — некое грандиозное англо-американское действо, которое «произведет впечатление» на Сталина, — слишком самостоятельного и слишком умного, набравшего слишком большую силу. Эта карта, как оказалось позже, не «сыграла» в Ялте, поскольку плохая погода отменила запланированный рейд. Но Черчилль настаивал на том, чтобы рейд все же осуществился, где угодно, объясняя это необходимостью подавить волю германского населения в тылу.
Едва жители Дрездена разошлись по бомбоубежищам, на город была сброшена первая бомба — в 22.09. 13 февраля 1945 года. Атака продолжалась 24 минуты. Город был превращен в море огня. «Образцовое бомбометание по целям» создало желаемый огневой шторм — это входило в расчеты склонного к юмору и любящего сигары «демократа».
Шторм начался, когда сотни меньших пожаров соединились в один, громадный. Гигантские массы воздуха всасывались в образовавшуюся воронку и создали исксственный смерч. Тех несчастных, которых поднимали вихри, швыряло прямо в пламя горящих улиц. Те, кто прятался под землей, задыхались от недостатка кислорода, вытянутого из воздуха, или умирали от жара — жара такой силы, что плавилось человеческое мясо и от человека оставалось влажное пятно.
Очевидец, переживший это, рассказывает: «Я видел молодых женщин с детьми на руках — они бежали и падали, их волосы и одежда загорались, и они страшно кричали до тех пор, пока падающие стены не погребали их».
После первого рейда была трехчасовая пауза. Затишье выманило людей из укрытий. Чтобы спастись от смертоносного жара, тысячи жителей направились в Гросс-Гартен, чудесный парк в центре Дрездена площадью в полторы квадратных мили. Но палачи все рассчитали…
В 01.22 начался второй рейд. Сигналы тревоги не сработали. Небо покрыло вдвое большее количество бомбардмровщиков с зажигательными бомбами на борту. Эта волна предназначалась для того, чтобы расширить огневой шторм до Гросс-Гартена и убить тех, кто был еще не убит.
Это был полный «успех» англо-американцев. В течение нескольких минут полоса огня пересекла траву, охватила деревья и загоре-лось все — от велосипедов до ног и рук. Еще много дней после того все это оставалось под открытым небом страшным напоминанием о садизме союзников.
В начале второй атаки многие еще теснились в тоннелях и подвалах, ожидая конца пожаров. В 01.30 до слуха командира спасательного отряда, посланного в город с рискованной миссией, донесся зловещий грохот. Он так описывал это: «Детонация ударила по стеклам подвалов. К грохоту взрывав примешивался какой-то новый, странный звук, который становился все глуше и глуше. Что-то напомина-ющее гул водопада — это бил вой смерча, начавшегося в городе».
Те, кто находился в подземных убежищах, умерли легко: они мгновенно сгорали, как только окружающий жар вдруг резко увеличивался. Они или превращались в пепел, или расплавлялись, пропитывая землю до трех-четырех футов в глубину — тому множество свидетельств.
После налета трехмильный столб желто-коричневого дыма поднялся в небо. Масса пепла тронулась, покрывая теплые руины, в сторону Чехословакии. Один домовладелец в 15 милях от Дрездена нашел в своем саду целый слой рецептов и коробочек от пилюль из дрезденской аптеки. А бумаги и документы из опустошенного Земельного управления упали в деревне Лирна, почти в 18 милях от Дрездена.
Вскоре после 10.30 утра 14 февраля на город обрушилась последняя порция бомб. Американские бомбовозы «трудились» целых 38 минут. Но эта атака не была столь жестокой, как первые две, — по масштабам, но не по сути.
Этот налет был характерен изощренным садизмом. «Мустанги» летели очень низко, и расстреливали все, что двигалось, включая колонну спасательных машин, которые прибыли эвакуировать выживших. Одна атака была специально направлена на берег Эльбы, где после ужасной ночи сгрудились беженцы, а также раненые.
Дело в том, что в последний год войны Дрезден стал городом-госпиталем. Во время ночного массового убийства медсестры героически перенесли на себе тысячи искалеченных, перенесли к Эльбе. И вот низколетящие «Мустанги» расстреливали этих беспомощных пациентов, как и тысячи стариков, женщин и детей, бежавших из города.
Когда скрылся последний самолет, почерневшие улицы Дрездена были усеяны мертвыми телами. По городу распространился смрад. Стая улетевших из зоопарка стервятников жирела на трупах. Повсюду шныряли крысы. Один из видевших все это сразу после бомбежки рассказывал: «У трамвайного депо была общественная уборная из рифленого железа. У входа, уткнувшись лицом в меховое пальто, лежала женщина лет тридцати, совершенно нагая. В нескольких ярдах от нее лежали два мальчика, лет восьми-десяти. Лежали, крепко обнявшись. Тоже нагие… Везде, куда доставал взгляд, лежали задохнувшиеся от недостатка кислорода люди. Видимо, они сдирали с себя всю одежду, пытаясь сделать из нее подобие кислородной маски…».
Вот описание Дрездена через две недели. Оно принадлежит некоему швейцарцу. «Я видел, — говорит он, — оторванные руки и ноги, изувеченные тела, и головы, раскатившиеся по сторонам улиц. На площадях тела все еще лежали так плотно, что идти приходилось с предельной осторожностью».
Урожай смерть собрала богатый. Размеры дрезденского «Холокаста» — 250 тысяч жизней, отнятых в пределах 14 часов. Это более чем втрое превосходит количество жертв Хиросимы (71879).
Апологеты союзников, оправдывая (!) эту бойню, приравнивают Дрезден к Ковентри. Но в Ковентри за всю войну погибло 380 человек, это нельзя сравнивать с убитыми в одночасье 250 тысячами. Кроме того, Ковентри был складом военных запасов, то есть законной военной целью. Дрезден, производящий чашки и блюдца, таковой не был.
Голливудская поделка «Блиц-Криг на Лондон», как и многие другие, — это всего лишь один из подленьких способов демонизировать врага вопреки действительным фактам. За всю войну Лондон потерял 600 акров земли, Дрезден за одну ночь — 1600.
По иронии судьбы единственная цель в Дрездене, которая с боль-шой натяжкой могла бы считаться военной, — железнодорожное депо союзниками не бомбилась. Защитники «мировой демократии» были слишком заняты стариками, женщинами, детьми, ранеными.
Дрезденское убийство по масштабам своим и цинизму претендует на то, чтобы считаться самым подлым в истории. Но никто из летчиков-убийц, не говоря уж о «дядюшке Уинстоне», этаком благородном герцоге Мальборо, что-то, не был замечен на скамьях подсудимых типа нюрнбергской. Напротив! Летчики были награждены медалями, Черчилль — монстр, отдавший приказ о бойне в Дрездене, — был титулован и завершил свою карьеру «великим человеком». Биографы старательно вычистили из своих «объективных» писаний всякое напоминание о стремлении одного сумасшедшего «потрясти» других и убившего ради этого четверть миллиона мужчин, женщин и детей.
Конечно, летчики не могли отказаться — «они только выполняли. приказы», эти английские военные преступники. Чтобы представить себе степень нравственной деградации Запада, отметим, что в мае 1992 года в Лондоне был открыт памятник маршалу Артуру Харрису, главному исполнителю приказа Черчилля. А вот и имена других чинов королевских ВВС Великобритании — военных преступников действительных, а не мнимых: маршал Роберт Саундби, советник авиаминистерства Арчибальд Синклер, командовавший первым на-летом Моррис Смит.
Сохранились фотографии этого всемирно-демократического зло-действа: еще целый Цвингер, жемчужина дворцово-паркового искусства — и его руины; платформы с беженцами, идущие в спасительный Дрезден, — и горы трупов на площадях Дрездена; 243 матери с детьми, убитые только в одном из убежищ; разбитые машины спасателей, завернутые в бумагу трупы, сжигаемые массы мертвых тел, убитые дети.
Это не Лондон. Не Париж (Париж сохранен). Это — не евреи, а немцы. Злодеяние есть злодеяние, и тут двойных стандартов быть не может, но они — применяются, и все активнее.
Однако нельзя утверждать, что горы трупов в Дрездене «не замечены» мировой общественностью. В частности, Нюрнбергским трибуналом.
Александр Широкорад
«Удар грома» — акт большого воздушного террора
Не так давно во время очередной передачи, посвященной Великой Отечественной войне, на одной из центральных российских радиостанций довольно известный ныне отечественный историк, отвечая на вопрос о том, как он относится к массированным бомбардировкам территории Германии ВВС США и Великобритании, вместо ответа привел такое сравнение: нет, мол, никакой разницы, где был уничтожен немецкий танк, — на поле боя или в заводском цеху. То есть, надо полагать, коллега доныне убежден, что наши западные союзники уничтожали исключительно оборонные объекты Третьего рейха.
Между тем 65 лет назад англо-американская авиация в течение трех дней, с 13 по 15 февраля 1945 года, фактически уничтожила древний германский город Дрезден. Он хотя и был сравним по размеру с другими большими немецкими городами, но в отличие, например, от Эссена или Гамбурга не имел каких-либо предприятий тяжелой промышленности. Зато по праву считался одной из культурных столиц Германии, издавна славившейся своими памятниками архитектуры, музеями и театрами.
Ранее союзники не бомбили Дрезден, если не считать налета 7 октября 1944 года, когда около 30 американских «Летающих крепостей» атаковали промышленный район города, который рассматривался в качестве запасной цели во время удара по заводу в Руланде. Тогда погибли 435 человек, в основном — рабочих, включая французов и бельгийцев, занятых на небольших фабриках «Зейдель-Науман» и «Хартвиг-Фогель». Понесли также большие потери команды из военнопленных союзных армий, которых использовали на работах сортировочной железнодорожной станции.
В начале Второй мировой войны в столице Саксонии установили много тяжелых зенитных батарей, но так как город не подвергался бомбардировкам, подавляющее большинство орудий перебросили в Рур и на Восточный фронт. Кстати, нередко это были советские 85-мм зенитные пушки образца 1939 года, стволы которых рассверлили под германский калибр 88 мм. К середине января 1945-го на месте зенитных орудий в Дрездене оставались лишь бетонные площадки.
2 февраля 1945 года Гитлер отдал приказ использовать истребители ПВО воздушного флота «Райх» только против наземных целей на Восточном фронте, где части Красной армии захватили плацдармы на западном берегу Одера, или против скоплений войск противника на его восточном берегу.
Британское и американское командование заранее спланировало налет на Дрезден — операцию «Удар грома» — как массовое убийство мирных жителей. Город было решено подвергнуть «гамбургской обработке». То есть поступить с ним так же, как в 1943 году с Гамбургом: сначала фугасными бомбами сорвать крыши и выбить окна; после этого забросать кварталы зажигательными бомбами, которые подожгут дома и взовьют вихри раскаленных искр, через разбитые крыши и окна бушующее пламя охватит стропила, мебель, полы, ковры, занавески; затем опять применить фугасные бомбы для того, чтобы расширять зону возгорания и отпугивать пожарных.
Вся эта «программа» была осуществлена в Дрездене целиком и полностью.
«Когда в конце налета мы прибыли в район цели, было видно, что город обречен, — вспоминал пилот «Ланкастера» из 3-й авиагруппы, который был поврежден зенитным огнем над Хемницем и задержался. Он должен был подойти к Дрездену за пять минут до окончания атаки, но теперь опаздывал на десять минут. Наверное, это был последний появившийся над саксонской столицей бомбардировщик.
По моему мнению, море огня покрывало площадь размером примерно 40 квадратных миль. От этой печи внизу поднимался жар, который ощущался в кабине моего самолета. Небо переливалось оттенками ярко-красного и белого цветов, а свет внутри самолета был светом мрачного осеннего заката. Мы были настолько поражены ужасом при виде этого чудовищного пламени, что еще долго в одиночестве летали над городом. Совершенно подавленные, представляя себе то, что творилось внизу, мы повернули на обратный курс. Ослепительно яркий свет этого холокоста был виден за тридцать миль».
В общей сложности на Дрезден обрушилось 1477,7 тонны фугасных бомб, включая 529 «блокбастеров» по 1800 кг и один «блокбастер» весом 3600 кг, 1181,6 тонны зажигательных бомб. В отвлекающих налетах 109 истребителей-бомбардировщиков «Москито» без потерь атаковали Магдебург, Бонн, Дортмунд, Мисбург и Нюрнберг.
Утром 14 февраля Дрезден атаковали свыше 1300 бомбардировщиков Б-17 «Летающая крепость» и Б-24 «Либерейтор». Любопытно, что несколько десятков «Летающих крепостей» заблудились и по ошибке нанесли удар по Праге.
В Дрездене погибло около 40 тыс. мирных жителей, из которых 28 736 были захоронены на кладбище Хейдельфридхоф. Британский историк Ирвинг писал: «Могильщики, по большей части курсанты авиационного училища с авиабазы Клотцше, получили указание хоронить жертвы без гробов и саванов. Братские могилы копались бульдозерами. Сначала выделялось по 90 сантиметров на каждый труп. Но по мере того как через кладбищенские ворота начали въезжать бесконечные вереницы грузовиков и повозок, вскоре стало очевидным, что это было непозволительной роскошью. Так как после налетов из пятнадцати имевшихся в городе катафалков остался только один, то жителям окрестных деревень было приказано привести в Дрезден своих лошадей с повозками. Одновременно к кладбищу направлялся поток людей, привозивших своих мертвецов на тачках в надежде похоронить их более или менее достойно. Ручеек превратился в реку, а затем разросся до размеров стремительного потока. Тела привозили и на самосвалах, и на трамваях. Их доставляли завернутыми в газеты или в бумажных мешках, которые женские отряды Трудовой службы получали с цементного завода».
Согласно содержащимся в секретном британском докладе оценкам, в результате налетов в Дрездене было серьезно повреждено 23 % зданий промышленного назначения и 56 % зданий гражданского назначения, полностью разрушено 78 тыс. квартир, 27,7 тыс. квартир оказались временно непригодными для жилья и еще 64,5 тыс. квартир получили незначительные повреждения.
Поделиться книгой: