Помоги проекту - поделись книгой:
— Заслуживает наказания.
— Да… легкомыслие… преступное.
— И вранье к тому же. Знаете, что они сказали, когда дознаватели полтора часа назад обнаружили их укрытие? Что их вроде как похитили!
— Э-э-э…
— Дензил.
Короткое слово с привкусом страха оборвало попытку оправдаться даже не на полуслове — на неясном всхлипе. Темноволосый глава Службы Дознания выскользнул из невидимости, как змея из высокой травы — бесшумно и смертоносно.
— Ваше величество, информация подтвердилась. Три сильфиды, фэйери Льевинн, а также ведьма Шейла, трансформеры Джета и Лариса Строевы, не считая двенадцати человеческих женщин, заявили о том, что их насильно удерживал в "этом борделе", как они выразились, протектор Мануэль. Для личного пользования.
— Это ложь!
— Да? — казалось эти слова мурлыкнул именно тигр.
Потому что Повелитель был неподвижен, а вот огромная кошка подняла голову и зло ударила лапой по камню пола.
— Что скажешь, Мануэль? Только хорошо подумай, прежде чем открыть рот.
— Милорд, они… это заговор, это не я, это… это меня подставили, вы же знаете, как мой заместитель рвется в кресло протектора. Он нанял кого-то, это не я…
— Дурак, — негромкое слово хлестнуло колючей плетью. — Кретин… Дензил, займись им.
Сегодня твой заместитель получит подарок. Если тоже не прокайфовал мозги!
— Милорд! — рванувшись к трону, бывший протектор наступил на тот самый кристалл с программой развлечений, давно валявшийся на полу, но оправдания жулика-протектора Вадима больше не волновали.
— Да, и вот что… мне любопытно, Дензил… с чего это наш латиноамериканский подданный так осмелел? Не боится проверки… — какой мягкий, какой недобро-мягкий голос, — Или он думает, что ее не будет? Почему бы?
Белые ладони вдруг резко взмыли с подлокотников кресла, на миг замерли в воздухе… и словно поймали Мануэля в невидимую сеть — его фигура нелепо и резко дернулась, затряслась, как от тока, а потом… уменьшилась. Еще раз. Еще… пока невидимая хватка не ослабла, и на пол не упало тело размером с овчарку.
— Проработай вопрос заговора против Императора, Дензил, вытряси из этой свиньи все, что можно.
— Да, ваше величество…
— И чтоб я его больше не видел.
Еще одна мразь. Тварь жадная, все ему мало, крысе поганой. Так и хочется превратить, посмотреть, как будет визжать и метаться, а потом придавить… чтоб хрустнуло. Чтоб даже лужи не осталось!
Ненавижу…
Все они такие, все, даже Лешкиной эмпатии не нужно, чтоб слышать их мерзкие мыслишки, пакостные желания, бесконечную жадность, постоянный этот рефлекс — хапать все, до чего дотянешься, спихивать других с удобных кормушек, чтоб самим туда взобраться… и опять хапать…
Крысы.
И меня б спихнули, если б могли, спихнули и загрызли, да боятся, твари. Я им не по их тварьим зубам! Слишком крепко держу. Слишком хорошо привязал к себе, притравливая друг на друга… хорошая свора. Все сделает, что скажу, в пропасть прыгнет по приказу, загрызет кого угодно.
И все равно ненавижу…
— Быстро они нас засекли…
— Наверное, система слежения за возможными прорывами здесь налажена еще лучше, чем у нас. Слишком досталось этому миру от оккупантов, — Алекс рассеянно осматривал стены комнаты, куда их поместили.
С той минуты, как из прилетевших вертолетов высыпали люди, он все продумывал, рассчитывал-пересчитывал стратегию поведения, и в разговоре участвовал лишь постольку-поскольку. Не до того.
Местные жители встретили пришельцев очень настороженно. Злости он не чувствовал и желания уничтожить новоприбывших у аннитов тоже не было… Но настороженность была. Оружие, правда, не применили… но говорить с ними на языке серых — на языке ан-нитов Алексей знал всего десятка три слов — верный способ накликать неприятности. И применять магию пока не стоит. Надо пробовать общаться на этом скудном запасе слов, присматриваться и прислушиваться.
Посмотрим…
Обмолвился же второй серый, что, несмотря на репрессии, в этом мире еще уцелели телепаты. Если он прав, если они уцелели, то вполне логично направить пару-тройку из них к непрошеным гостям. Конечно, показывать свою память очень не хотелось, но дело серьезное, так что "не хочу" должно лечь в коробочку и накрыться крышкой. Просто надо прикрыть кое-какие воспоминания… на всякий случай…
Странные тут все-таки камеры.
Белые стены чистейшие — на таких будет видно каждое пятнышко… и мебель, от которой мозги теряют веру в реальность и требуют потрогать это прозрачное неясно что. Любопытно… и полезно — в таких «нарах» ничего не спрячешь. Интересно, а как на излом? Пробовать как-то невежливо.
— Эх… узнать бы, во всех мирах есть такая система? — вздохнул Максим, растягиваясь на прозрачной мебели.
— А что?
— Повидать бы… Я, когда мальчишкой был — мы с родителями весь мир изъездили. Столько всего интересного… А тут еще целые миры. Где-то живут так, как мы, а где-то…
— А где-то — по-демонски, — буркнул Богуслав. — Нарваться хочешь?
— Почему сразу нарваться? Просто интересно.
— Ты сначала отсюда выберись…
— Да даже здесь интересно! Ты видел, какие здесь дома? И статуи… Я чуть шею не свернул — смотрел бы и смотрел… Жаль, если мы не подружимся.
— Подружимся… хм…
— Леш, а может получиться?
Алексей даже улыбнулся. Максим все-таки редкий оптимист. Веселый рыжий парень был старше Алекса, и все же не утратил какой-то детской жизнерадостности. Рядом с ним Алекс иногда казался себе чуть ли не пожилым.
— Не знаю. Хотелось бы… На этот счет существует немало легенд. О пришельцах, слышали же? А у Стражей на этот счет были целые хроники. Когда-то такие миры, иначе говоря, вероятностные реальности, пересекались не раз. После таких «встреч» с лица земли могли исчезать небольшие поселки… или города… а иногда они не пропадали, а возникали. Гномы, например, или "Рип ван Винкли". Эльфы, кстати, именно так у нас и появились. Потом кто-то из них нашел дорогу в свой мир и ушел, а кто-то прижился… А потом стали появляться барьеры… По некоторым версиям — тогда, когда стало больше войн. Войск. Оружия… Вот и защищаются. Кто барьерами, кто еще как.
— Нам бы такое, — проговорил Богуслав без привычной язвительности.
— А у нас такое и есть. Эти станции слежения как раз этим и занимаются — пробои отслеживают и отсекают. Мы же об этом говорили, помнишь? — Алекс сдержал порыв повернуть голову к двери.
Кажется, там кто-то есть… точно, есть! Подошел и наблюдает…
А Максим приподнялся на локте:
— Совсем? Погодите… А как же мы вернемся?
Глава 2
Бывают дни, когда все замирает в зыбком, неустойчивом равновесии. Как перед грозой…
Он сидел перед зеркалом…
Привычный взгляд в боковые створки, привычно разложены баночки с гримом… привычное лицо множится в отражениях…
Все привычно и знакомо. Давно, в прошлой своей жизни, он сидел так тысячу раз. Смотрел на себя, рассматривал разноцветные тюбики-склянки, хмурился… Улыбался. Гордо поднимал голову, зло смеялся, страдальчески изламывал брови… а ловкие руки гримерши Алевтины порхали над его лицом.
Теперь ничего этого нет.
Костюмы и любимое зеркало давно проданы или выброшены на свалку, Алевтина так и не выбралась из Парижа, когда небо средь бела дня стало черным, а асфальт закипел от нестерпимого жара… А придуманные и сыгранные боль, страдание и отчаяние стали настоящими. Не только для него — для миллионов.
Он еще раз всмотрелся в свое лицо. Ничего особенного — не красавец, не было в нем той «изюминки», необычности, которая приковывает внимание, да это и не нужно. Лицо — тоже своего рода "орудие труда", и скульптурно-правильные черты позволяли изобразить кого угодно — Хлестакова, Гамлета, Василькова из "Бешеных денег", принца… Оно было хорошим, его лицо. Пусть первая морщинка уже перечеркнула лоб, пусть запавшие щеки утратили прежнюю свежесть, оно все еще было красивым…
Сегодня он видит его в последний раз.
Он отодвинул в сторону грим-набор. Не понадобится… сегодня у него другое, поистине волшебное средство "войти в образ"!
..это был целый планшет, заполненный рядами матово сияющих ампул. Сокровище, за которое многие заплатили бы чем угодно. Новое сокровище нового мира. Морфо, препарат на основе крови трансформеров.
Твой новый грим, артист Гривко.
..Когда Евгения Гривко, бывшего лауреата премии "Золотая маска", а ныне обычного боевика группы «Олимп» вызвали и предложили новое задание, он вынужден был сжать руки в кулаки, чтобы не дрожали. Нет, он не боялся, хотя задание было сложное — подменить собой одного из демонов Службы Слежения на станции в Кордильерах… подменить и ждать, пока из мира Ангъя не поступит просьба-сигнал о пробое. И осуществить пробой, проведя в наш мир человека, который скажет пароль.
— Но я ничего не знаю об аппаратуре на этих станциях…
— Научишься. Это несложно.
— А язык?
— Купим «гипно». Послезавтра будешь знать.
— А внешность?
Он спрашивал чисто по привычке, точно готовясь к очередной «акции». Уже знал, что согласится. Роль! Ему предложили роль! Артист остается артистом, сколько б лагерей ни прошел…
— Рост у вас совпадает, тембр голоса тоже. Остальное сделает «морфо», — командир кивает на широкий планшет темной кожи с тисненой капелькой крови в круге — всем известной маркировкой государственных станций переливания крови. — Здесь — запас на полгода.
— Я согласен.
— Даже не спросишь, зачем?
— Надо — значит, надо.
— Это опасно. Тебе придется не просто работать под чужой личиной — работа несложная, научишься, — но и жить его жизнью.
— Я справлюсь.
Пусть за эту роль ему не услышать аплодисментов, пусть за провал он получит не свистки, а смерть в Службе Дознания, но он артист, а это — роль… Его роль.
Он набирает в шприц содержимое первой ампулы. Этому тоже пришлось научиться — делать себе уколы. Поднять шприц, убрать воздух, прижать иглу к коже… ввести. Мягко нажать, выпуская в кровь новую примесь…
…и сжаться, задохнуться, съежиться в приступе судорог… захрипеть, теряя голос… зажмуриться, пережидая незнакомую боль. И сквозь бешеный стук крови, сквозь вспышки видеть… видеть… видеть-видеть-видеть лицо своего "двойника! Так надо… Ваш выход, артист!
…Прошло много времени — целая минута — пока он, наконец, смог поднять голову… раскрыть потяжелевшие ресницы…
В расколотом зеркале отражалось его новое лицо. Темноглазое, скуластое, с жестко сжатыми губами.
Удалось.
— Вот так, — Алекс был серьезен. — Женя — очень талантливый актер. У него получится. Мы вернемся.
— А если расколют? — Максим не был пессимистом по натуре. Просто жизнь приучила всегда держать наготове запасные варианты. — Расколют, и нас не пустят обратно…
— Кроме Жени, морфо получили еще два человека.
— То есть… у нас есть и другие варианты?
— Есть. Голубые горы в Австралии и маленький городок в Сибири. Там тоже есть возможность осуществить подмену. Друг о друге они не знают. Кто-нибудь да выживет…
— И откроет нам ворота?
— Да.
— И вообще… Не о том ты думаешь, Макс, — Богуслав, в который раз осмотревший комнату на наличие камер, с досадой закрыл глаза. — Если наших «подменышей» вычислят и расколют, то нам стоит волноваться совсем не о том, пустят ли нас домой… Пустят. И как еще пустят — с распростертыми объятиями встретят. Вопрос в том, как скоро мы пожалеем, что на свет родились.
В маленькой камере стало тихо.
Несмотря на молодость, все трое успели хлебнуть в своей жизни немало.
— Такие дела, ребята, — виновато улыбается отец, когда на пороге возникают «клоуны» — сотрудники Службы Развлечений. — Мама юрист, я архивист… для нас сейчас работы нет. А вы должны жить….
— Папа, нет!
Но он уже шагает навстречу «красно-золотым» и исчезает вместе с ними.
А через четыре дня они с мамой сидят у телевизора и смотрят, как отца убивают на арене…
Он старается держаться в стороне от камер, он не хотел, чтоб они смотрели, чтоб они видели… но камеры безжалостны и они преследуют каждого из добровольных «гладиаторов», ловя каждый вскрик, каждое движение… каждое падение тела на усыпанный золотистой стружкой пол.
На следующее утро им приносят цену папиной жизни — чек на пять тысяч рублей Новой Империи и освобождение от «налога». И младший братик — ему еще и десяти нет — не выдерживает и швыряет в спину «клоуну» сувенирную чашку с эмблемой Арены…
— Кто?!
И Макс шагает вперед, не успев подумать:
— Я.
Восемнадцать ему исполнилось уже в лагере.
Очень болит спина, и не шевельнуть ни рукой, ни ногой… Анеля плачет рядом и ни в какую не хочет уходить, что б он не говорил. Глупая. Он упал очень неудачно, на спину, что-то хрустнуло, и ноги сразу отнялись… В этих развалинах — в бывшем храме — они были одни, и помочь некому.
— Неля, иди.
— Нет! Славик, тише. Мы переждем. Все будет хорошо.
— Иди, дура! — он грубит и знает это, если б мог, он бы пощечину ей залепил… лишь бы ушла, лишь бы не попалась. Ведь убьют же! Поймают — убьют! А голоса все ближе… — Иди! Они же сейчас будут здесь! Неля… Нелечка… уходи…
Анеля вдруг наклоняется к нему… Целует — горячо и быстро, солеными от слез губами — и наконец выбегает из развалин.
Только… не в ту сторону. Навстречу патрулю. Отвлечь? Увести за собой?
Неля!
Его нашли на следующий вечер. Ребята из группы. Они подлечили его и похоронили Анелю… Ее тела он не видел — не показали. А заговорил только через полтора месяца.
Поделиться книгой: