ИП: Ага, как выучились когда-то Рыцари нашей Революции – железные птенцы Железного Феликса… И ты, прилежный наш, учился, наблюдая, как Фриц избивает твоего подследственного Копчика. «С одной стороны, действия Фрица были омерзительны и бесчеловечны, но с другой стороны, не менее омерзителен и бесчеловечен был этот явный бандит, грабитель, нагло издевающийся над правосудием (и конкретно над тобой – Андреем Ворониным), фурункул на теле общества…» Ты понимаешь, что гестаповские методы Гейгера противозаконны, но законы – для людей, а Копчик – «фурункул». «С такой грязной падалью, как этот Копчик, все средства хороши» – это ты, видимо, принес с собой из 1951 года. И легко попал в резонанс с Фрицем Гейгером из I941-го.
АВТОР: (мрачно) Фриц… он спас меня, он был мой друг… К тому же, его ставили в пример: «Посмотрите, как работает ваш приятель… Есть мнение, что пора его сделать заместителем начальника уголовного сектора…».
ИП: Да? – скажем мы. – А как же «распределяющая машина»? Она что же – побоку? А то, может быть, это мнение Самой Распределяющей Машины?.. Да ни фига! Хрен они положили на эту машину с сельдерейчиком!.. Власть – она на то и власть, чтобы наесться всласть!..
АВТОР: Но Фриц учил только методам – цели передо мной ставили другие Учителя: «Вы на службе, Воронин, и никого не интересует, что вы там предпочитаете, вам поручено дело о Здании… Мы боремся с гангстерами… это хорошо, это нужно. Но опасность номер один -это не они… Антигород… Возможно нашествие… Конец Эксперименту имеет место шпионаж, имеют место попытки саботажа, диверсии, распространение панических и порочащих слухов… среди нас живут люди, прибывшие сюда не рада Эксперимента… Нигилисты, внутренние затворники… Пример: ваш хороший знакомый некий Кацман…». Это было как дома, в 51-ом…
ИП: Не надо вешать своих дохлых кошек на шефа – он произносил вслух твои мысли.. И зуб дракона был брошен в плодородную почву…
АВТОР: Да, процесс пошел… «Изя Кацман… Болтун. Трепло. Язык нехороший, ядовитый. Циник…».
ИП: И в результате: «Румер, горилла этакая, опять перестарался…Сломал ему руку…» И это был второй шаг Андрея Воронина вверх по служебной лестнице, и вниз – по нравственной…
ИО: Не так быстро, уважаемый Пессимист, не так быстро. Сначала все не было КРАСНОЕ ЗДАНИЕ.
АВТОР: Я должен был разгадать его тайну – ведь пропадали люда… «Оно было действительно красное, кирпичное, четырехэтажное»… И музыка… «какая-то торжественная и мрачная мелодия…»
ИП: Похоронный марш. Чего уж там – какая-то… В Ленинграде ты что, не слышал этой музыки? Уши заложило?» Стратег вел свою партию к победному эндшпилю, а ты смылся в Эксперимент – экспериментатор дрисливый… Ты так и не понял, кого хоронили?
АВТОР: Теперь понял… Народ… Поколение за поколением… Но я хотел, как лучше! Я, может, и на Эксперимент согласился, чтобы научиться играть!
ИП: Верно, ты грозился вернуться: «Мы камня на камне здесь не оставим, а потом вернемся туда, обратно, к себе, и все перестроим так, как перестроили здесь!» Ишь, заявочка на ПЕРЕСТРОЙКУ?.. Спеши участвовать!.. Комитет Спасения ждет тебя…
АВТОР: Так что не это все-таки было – Красное Здание? Объективная реальность? Идеальная реальность второго порядка? Бред в бреду?.. Там «все было устроено так, что все надо было делать вовремя или не делать совсем»… Стратег сделал первый ход. Мне ничего не оставалось, как сделать ответный…
ИП: Даже, зная, что Игры без жертв не бывает?
АВТОР: Я еще не понимал всей серьезности…
ИП: Но Вана, в котором для тебя персонифицировалась цель Эксперимента, ты поспешил убрать в наиболее безопасное место.
АВТОР: Я думал, что партнер мой – «человек гениальной осторожности, всегда полагавший, что самое ценное – это люди…»
ИП: Интересно, какие основания были у тебя так думать? Труп бабушки Евгении Романовны, положенный в штабель трупов во дворе? Или труп отца, утрамбованный асфальтовым катком в братской могиле – это пешки в Немецкой Партии Великого Стратега… Или смерть брата-офицера в Корейской Партии?
АВТОР: Но то была война!
ИП: Просто, он позорно продул в этой партии. С твоей помощью, гроссмейстер хренов.
АВТОР: Не гони фуфло, начальник. Я пацаном тогда был.
ИП: Так это в той реальности. А в этой – фигуру, способную стать альтернативой Стратегу, ты пустил под ледоруб… Все. же он был Предвоенкомом с опытом создания новой армии.
АВТОР: Так что же, я должен был пожертвовать Ваном?!
ИП: Нет, ты сделал свой ход ипожертвовал бабушкой, отцом, братом и еще тридцатью миллионами соотечественников.
АВТОР: Чушь! Из-за этого очкарика?.. А сколько он в Гражданскую народу положил, с Танкистом вместе?!
ИП: Вот-вот, ты и Танкиста к ногам Вана положил. А он, быть может, был единственный военный специалист, способный противостоять гитлеровскому Генштабу…
АВТОР: И без него справились!.,
ИП: Какой ценой, гроссмейстер?..
АВТОР: Но я не виноват!
ИП: А кто же виноват? Изя? Так он еще не родился… Ты же сам понял, что ты, «никакой не противник великого стратега!.. Его союзник, верный его помощник, вот оно – главное правило этой игры!.. Никто не проигрывает, все только выигрывают… кроме тех, конечно, кто не доживет до победы…» Ты не сомневался ни минуты, что это «Великая игра, благороднейшая из игр, игpa во имя величайших целей, которые когда-либо ставило перед собой человечество…»
АВТОР: Но я же не смог продолжать!..
ИП: Ерунда! Просто небольшая дурнота от лужи крови под шахматным столом. Ты всегда предпочитал перепоручать «мокрые дела» Фрицу с Румером – им, фашистам, сподручнее, чем тебе, комсомольцу. Хотя ты прекрасно знал, что между «гестапо» и «ЧК» нет абсолютно никакой разницы. Как и между их «национал-социализмом» и твоим «пролетар-социализмом».
АВТОР: Как это?!
ИО: А очень просто: у тебя социализм для Вана и дяди Юры, от которого они, кстати, убежали, как черт от ладана, а у Фрица – для Отто и Румера. А с экономической точки зрения все «социализмы» -лишь экстремальные разновидности «коллективистской» экономики.
АВТОР: Но я же отказался от игры, когда пожертвовал всеми уже мертвыми!
ИП: Да?.. Ты дал согласие на их смерть! В Эксперименте, знаешь ли, свои странности со временем и пространством… Дональд в свою последнюю минуту думал о тебе, а ты в это время глушил самогон и кричал: «тоже же мне говна-пирога интеллигенция!». Интеллигенция – дерьмо!.. Ненавижу… Терпеть не могу этих бессильных – очкариков, болтунов, дармоедов…" А интеллигенция – это Дональд, Изя, Кэнси, Пак… И ты, господин Советник по науке, звездный астроном недоделанный, и ты в потенции – интеллигент… Так что, сначала ты убил Дональда, а потом им пожертвовал, будто бы не согрешив… Ведь если ты пожертвовал мертвыми, то откуда под шахматным столом кровь?.. Так что, тактик наш комсомольский, ты отказался не от Игры, а сумел «отказаться в нужный момент от всех правил, навязать игре свои правила…». Ты, как доблестный гроссмейстер, не отказался от Игры, а под торопливые реверансы своей блудливой совести: «Не хочу, не могу, не умею…» поспешил продолжить игру в другой реальности… Как настоящий партнер Стратега ты уже дал себе нужную боевую установку: «Надо освободиться от миража… Это чудовищный иллюзион, сооруженный провокаторами, которые стремятся разрушить веру в конечную победу… Распутать этот клубок. Вот мой долг… Все остальное – мираж…» В том числе и муки совести, и понимание того, что «тот, кто первым прервал партию, тот сдался; тот, кто сдался, теряет все свои фигуры…». Ты знал об этом еще когда вставал из-за стола… Знал, что Стратегу нужны все твои фигуры без остатка!!Ибо «кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня… и кто любит сына или дочь более, нежели. Меня, не достоин Меня… Сберегший душу свою потеряет ее; а потерявший душу свою рада Меня сбережет ее». Как же ты, «готовый в любую минуту умереть за него, готовый убивать за него…» мог что-то или кого-то пожалеть для него?! Посему и оставил вое свои фигуры – и прошлые, и настоящие, и будущие – Стратегу… Ты, хвост моржовый, согласился и на разлуку с дядей Юрой и Сельмой, и на нелепую смерть честнейшего демократа Кэнси, и на превращение в «падающие звезды» Мымры, Кехады… кого-то там еще – ты всех их отдал с потрохами!
АВТОР: Но кому?! Стратег давно умер! Красное Здание исчезло! Игра окончена…
ИП: Ой ли?.. Не в Красном Здании Игра началась, не в нем и закончится… Вспомни хотя бы свой неудачный ход Копчикам в дебюте…
АВТОР: (вздрагивая) Но тогда я играл с «распределяющей машиной»… И ее ответный ход был страшен… «Сволочь, Копчик, изуродовал меня»
ИП: Око за око… А подумай, какую шутку могла сыграть эта «машина» с Гейгером… Вотон и смахнул старые фигуры с доски… Стратег умер, да здравствует стратег! Твоими стараниями… АВТОР: Не судите, да не судимы будете…
ИП: Да Бог с тобой, гроссмейстер! Какой суд?! Все закономерно… Раб есть раб…
ИО: Неправда!
ИП: Да?.. А что он. мог?
ИО: Отказаться от игры сразу.
ИП: Это как? Отказаться вступать в пионеры, в комсомол?.. Не будьте столь наивны, коллега, мы имеем то, что можем иметь, и ничего другого… Помните красноречивый жест Немого – этот мир замкнут. Из него нельзя уйти. Можно лишь перестать в нем существовать…
АВТОР: Ладно, можете плевать мне в морду… Но скажите, всезнающие, что же такое Красное Здание? «Бред взбудораженной совести», как говорил Изя?
ИП: Для такого бреда, как минимум, необходимо иметь совесть, а «в коллективистском обществе… там, где существует одна общая высшая цель, не остается места ни для каких этических норм или правил.» (Ф.А.Хайек «Дорога к рабству»).
ИО: Я полагаю, что Красное Здание – это фантоматическая установка, образно реализующая состояние души человека на момент вхождения его в здание. Возможность объективного взгляда на себя изнутри… Отличная штука, между прочим!
ИП: Фигня! Сия гипотеза не вписывается в Эксперимент, который, как любой эксперимент, есть насилие над реальностью, то есть явление тоталитарное. Ему без нужды самопознание подопытных… Скорее уж эта фантоматическая установка предназначена для гипнотического воздействия на личность… Тогда все встает на свои места.
ИО: Кроме Изи…
ИП: Именно… Потому что «Кацман умен… Именно потому он и опасен… Такие, как Кацман… нам не нужны…» А посему на каждого Кацмана есть свой Воронин…
АВТОР: (погрузишись в воспоминания) Когда я взял его за голову и поднял над столом, он страшно ругался, сравнивал меня с половым членом одного малоуважаемого вьючного животного, брызгал слюной, грозился отбить у меня Сельму и увезти ее в Бердичев на самолете израильских ВВС… Распахнул ширинку на чужое добро, дерьмо еврейское!.. То-то заткнулся, когда Стратег глянул на него с явным интересом… А уж когда еле заметным кивком головы подозвал Фрица и Румера, а те подхватили Изю под белы рученьки, тут наш космополит запел совсем другую песенку и совсем другим голоском: «Ребята, подождите… Ребята, подождите…» А Стратег неожиданно развеселился и вернул Изю на доску… Правда, руку ему уже успели поломать…
ИО: Вы что-то путаете, Создатель… Фрицу позвонила вы.
АВТОР: «Имеющий уши – слышит…»
ИП: Слышит, гроссмейстер, слышит! И видит, чтоэто была. ТА ЖЕ партия, что доказывает неусыпная и противоправная забота Андрея о Ване, которого «взяли» в тот самый момент, когда он «двинул навстречу свою пешку, тихого надежного Вана, который всегда хотел только одного – чтобы его оставили в покое…». Двинул, не спросив на то согласия самого Вана, не оставив его в покое, ибо лучше Вана знал, что для того лучше. Как все коммунисты от Платона и Христа до Горбачева. Ван, оказывается, нарушал «закон о праве на разнообразный труд», выбрасывая повестки с биржи труда в мусор. Это было неподчинение Эксперименту, молчаливая антитоталитаристская революция. Этот маленький человек был личностью, которая желала принадлежать себе, обрести «душевный покой, в мире с собой и со вселенной». А для этого, по его мнению, лучше всего быть там, откуда некуда падать, то есть в самом низу социальной лестницы. Он прошел через наказание и готов пройти еще раз, но не изменить своей философии. Он ощупает «величайшую ответственность» не перед Экспериментом, а перед женой и ребенком… Андрей и его Наставник настолько не понимают Вана, что не видят в Ване единственного настоящего антипода Эксперименту» а лишь юродивого, достойного жалости и забот, которые и проявляют, ни перед чем не останавливаясь.
АВТОР: А что я такого сделал? Подумаешь, позвонил Отто…
ИО: Вы нарушили закон, хотя могли бы этого и не делать – Ван вас ни о чем не просил.
АВТОР: Меня всегда возмущала в нем сократовская готовность выпить цикуту ….
ИП: Да не мог он не нарушать закон! Таковы правила Игры. Он и понятия не имел ни в одной реальности о правозаконности и правовом государстве!.. И вообще, тоталитарная власть и правозаконность – вещи несовместные…
АВТОР: А что я должен был делать? Отправить Вана на болота?
ИП: Ну что ты, господин гроссмейстер… Жизнь Вана в твоих руках… А рука Изи в лапах Румера… Все о'кей… Вана надо было прикрыть. Тебе же точно известно, кого и кем надо прикрыть… А этот «толстовец», пацифист, социал-демократ Кэнси, который считает, что «Вана надо было закатать на болота, если этого требует закон», он еще получит свою «цикуту», согласно закону…
АВТОР: Да это все выпендреж!.. Почему же тогда законопослушный Убуката не подчинился представителю Нового Закона младшему адъютору Раймонду Цвирику?
ИО: Да потому что тот представлял не Закон, а противозаконную власть…
ИП: Убуката был обречен в условиях Игры, когда «выигрывает тот, кто умеет отказаться в нужный момент от всех правил»… А вот наш Автор-Редактор не стал останавливать кочергу, занесенную Амалией над плечом Цвирика – ход уже сделан, фигуре – место!.. И прозвучал выстрел, убравший с «доски» Кэнси Убукату… Тогда-то наш «глашатай свободы» и получил благодарственное письмо от Фрица Гейгера… Было за что…
АВТОР: Да, было! Что делать, если Фриц был единственным, кто не продался правительственной мафии, кто боролся с коррупционерами .за права трудящихся…
ИП: За права одних трудящихся против прав других трудящихся…Зри в корень, Автор задрипанный! Мы уже говорили о том, что тоталитарная система неизбежно порождает свою «тень» – систему отношений, основанных на правилах, отрицающих ее законы, позволяющих игнорировать их. Вообще, есть два способа противостоять этой спидоносице – тоталитарной системе: первый – «теневой», второй – «донный», способ Вана – «лечь на дно» социума, что и делала интеллигенция «реального социализма».
ИО: А диссидентство?
ИП: Это экстремальная разновидность «тени», нацеленная на противостояние и свержение. Основная же, так сказать, «административная тень» нацелена на симбиоз с тоталитарной системой.
АВТОР: Значит, Фриц у нас – диссидент?
ИП: Да, в некотором роде. Он. как и Андрей Воронин, попал в Город, когда все места за «господским столом» были ужезаняты… И сразу заявил: «А я не желаю! Я – не насекомое..».
АВТОР: Но разве это плохо?
ИП: Сказал бы он это своему фюреру!.. Попав в Город, Фриц потерял власть над «низшими» народами и существами и потому сразу же ушел в «тень» частной торговлишки Гофштаттера. Затаившись до поры, собирая силы, сплачивая ряды и изучая слабые места потенциального противника, занявшего его, Фрица, место под солнцем Эксперимента…Фюрер жил, фюрер жив, фюрер будет жить! В душе и делах Фрица Гейгера… Как Сталин – в душе и делах Андрея Воронина… И вот умница Дональд объяснил Фрицу, что Наставники давным-давно потеряли свою власть и контроль над Экспериментом – еще во времена нашествия павианов. Но если тогда контроль был утерян из-за «случайных сбоев» системы, то теперь – ко времени гейгеровско-эрвистского переворота – из-за сознательного организованного противодействия «теневой» системы, которой уже стало тесно в «тени», потому что сшиблись лбами «старая тень» мэра и его команды, якобы стоявшей на страже идей Эксперимента и Наставников, и «новая тень» Фрица Гейгера и его молодцев – Румера, Цвирика и К°.
ИО: Однако поначалу от этого «теневого сожительства» рождалась вполне симпатичные детки – многопартийность, плюрализм и если не свобода слова – институт цензоров о оной несовместим – то уж какая-никакая хреновенькая гласность.
АВТОР: Почему это от «теневого сожительства»? Сие вполне в духе Эксперимента.
ИП: Точное наблюдение, господин Редактор! Наш ИО чересчур оптимистичен, полагая, что в условиях тоталитарной системы возможно появление демократии «снизу» – благодаря развитию «тени» . Нет, коллега, демократия Эксперименту, как голодному Великий пост – только делает его неуправляемым… Другой дело – псевдодемократия, «демократия на поводке» , вводимая «сверху» . Она позволяет «выпустить пары» через иллюзию волеизъявления и гласности, выявить инакомыслящих и излишне активных с тем, чтобы кнутом или пряником нейтрализовать оных выскакунчиков.
ИО: И все же демократия «сверху» никогда не возникает без давления демократии «снизу» . И вводит демократию вовсе не сама система, а ее «административная тень» , дабы ослабить давление «тени диссидентской». Но, поскольку симбиоз «административной тени» и тоталитарной системы очевиден, то «диссидентская тень» борется с «административной», якобы защищая законность и справедливость, но целится в Саму Систему, ибо не желает делить свою власть ни с кем. И если приходит к власти не демократическим, а «революционным» путем, то есть через переворот, то имеет результатом новый тоталитаризм. Но этого можно избежать…
ИП: Да ни в жисть!.. Псевдодемократия отличается от истинной отсутствием сколько-нибудь действенных механизмов волеиъявления демоса, в таких условиях демократический путь изменения власти – иллюзия! И смута, а значит, и новый тоталитаризм неизбежны!
АВТОР: Да заткните же вы, наконец, свои фонтаны, теоретики вонючие!.. Это что же получается – все мои друзья-товарищи, кенты-кирюхи, как один – враги Эксперимента?.. И дядя Юра, подтачивающий его своим фермерством, и Ван, отрицающий его своим дворничеством, и Фриц, борющийся с ним своим диссидентством?..
ИП: И Андрей Воронин, вступивший cо Стратегом в «Игру без правил».
АВТОР: Ну, это уж слишком – чтобы я был врагом Эксперимента?!
ИП: А кто, собственно, начал фашистский переворот, покончивший со старым тоталитаризмом?
АВТОР: Как кто? Фриц Гейгер…
ИП: Нет уж, скромник ты наш коммунистический, шиш тебе на палочке… Андрей Воронин начал!
ИО: Ну уж, нельзя так категорично… Воронин был всего лишь камешком, сам того не подозревая, вызвавшим назревшую лавину.
АВТОР: 0 чем это вы?
ИП: А кто направился в мэрию «на рычаги нажимать»? То есть опять искать путей в обход законов Эксперимента…
АВТОР: Да ерунда все это, чушь собачья!.. Ведь была, же «тьма египетская» солнце погасло на две недели. Фермеры забеспокоились, в город потянулись на повозках своих вонючих с карабинами да пулеметами, и я сразу вспомнил про Варфоломеевскую ночь…»
ИО: Так, может быть, это Фриц твой ненаглядный солнце вырубил?
АВТОР: Да где там, слабо ему!..
ИО: Эксперимент сковырнуть не слабо, а солнце – слабо?
АВТОР: Все это домыслы… А «реальной была тьма, двенадцатый день стоявшая над Городом, реальностью были очереди перед хлебными магазинами, реальностью было… глухое металлическое позвякивание под брезентом в деревенских колымагах. Реальностью была стрельба…» Вспоминаю я сейчас эту «тьму египетскую» и уже не могу определить, где и когда это было… Сумгаит? Степанакерт? Тбилиси? Баку? Ош? Фергана? Цхинвали?.. Москва?.. Ташкент?.. 1989-й? 1990-й? 1991 -и? 199…-и?.. 200… ?.. – И то же настроение похмельное – «скорее бы все это разваливалось уже к чертовой матери, что ли… И шли бы они в глубокую задницу со своими экспериментами, наставниками, эрвистами, мэрами, фермерами», президентами, демократами, социализмами с человеческой харей и павианьим задом и прочими задрипанными «измами»… Тоже мне, перестройщики великие – элементарного порядка обеспечить не могут: «да здравствует возрождение»! Да здравствует перестройка!.. Тьфу… «А хорошо бы сейчас пойти в мэрию (кто там у них сейчас сидит), взять господина мэра за седой благородный загривок, ахнуть мордой об стол: «Где хлеб, зараза?»… Куда мясо фуганул, тварь?.. А ну, говори, где яйца, а то твои на яичницу пущу?!.. «и под жопу – ногой, ногой, ногой…»
ИП: Вот ты, рыцарь резолюции наш, и совершил переворот… Народ-то, конечно, подвалил «качать права», но как точно определил дядя Юра – «народ вша. Сами не знают чего пришли…». Андрей же Воронин четко знает, что ему нужен «заместитель политконсультанта». То-то «ему казалось, что на площади все стихло, и все смотрят на него» – народу нужен лидер, стаду баранов – козел. Господин Редактор и оказался козлом-лидером… На штурм мэрии фермеры пошли не за Гейгером, а за Ворониным. Гейгер всего лишь вовремя оказался там, где надо… В конце концов, и Зимний брал матрос Железняк, а государство возглавил Ленин. Каждому – свое… Только как Железняк не случайно оказался у Зимнего, так и Андрей Воронин – у мэрии. Он туда с первого дня в Городе шел… Как «авангард пролетариата» – к гражданской войне, коллективизации, Гулагу – таковы внутренние законы развития Эксперимента и его Апостолов…
АВТОР: Но что было делать?!.. «Тьма египетская» – дерьмо! Хаос – дерьмо! И павианы – дерьмо, хоть к ним и привыкли… Все, кроме Гейгера – он не простил им жидкого кала, которым они полили его первые административные потуги, он брал реванш. И этот реванш – дерьмо кровавое… Но что было делать?.. Как предупреждали древние – греки – и Платон, и Аристотель, и Полибий – после того, как демократия превращается в хаос, в охлократию, приходит Демагог и берет власть у народа в свои руки под восторженно-всенародное «А-a-a!»: «Мы очистили Город!.. Воров – на фонарь!.. Взяточников – на фонарь!..» Долой привилегии!… «Я буду беспощаден! Во имя народа! Я буду жесток! Во имя народа!.. Никаких партий, никаких национальностей! Никаких классов! Каждого, кто проповедует рознь – на фонарь!.. Плечом к плечу… Наше оружие – единство!..» Единый и неделимый!.. Перестройке нет альтернативы!.. И «вспыхнуло солнце!»
ИП: Да, вспыхнуло солнце нового тоталитаризма!
ИО: Но и Наставники остались…
ИП: Э, нет – Наставников Фриц Гейгер отменил, как в свое время отменили «ленинскую гвардию», а потом «сталинскую гвардию», а потом «антипартийную группировку», а потом и Саму Партию Эксперимента…
АВТОР: А дальше пошли пронзительно знакомые будни «реального тоталитаризма». Без всяких там «распределяющих машин», а по-нашему, по-советски: “'Гейгер сказал: надо! Город ответил: сделаем!.. Великая стройка – удар по нелюдям!». А за этими плакатами: «Отто обещал – сегодня ковры будут»
ИП: Вот именно – все пошло по тому же кругу… Все та же моровско-кампанелловско-энгельсовская всеобщая трудовая повинность на «Великих стройках» с посягательством на уничтожение разделения труда и, следовательно, – некомпетентность, неэффективность, иррациональность экономической системы и все та же «тень» – « Только Румеру обяза- тельно позвони…». А через «тень» – неизбежное «теневое» социальное расслоение – законы социума нa циркуляре не объедешь, ибо объективны, черт их подери!.. «Андрей вдруг как-то очень явственно осознал, что вот он – советник, ответственный работник личной канцелярии президента, уважаемый человек, что у него жена, красивая женщина, и дом-богатый, полная чаша…». Все, как у людей – секретарша, адюльтер в кабинете под шифром – «перемена поз», решение «кадровых вопросов», исходя из личной приязни или неприязни… «А быдло есть быдло…»
Сытость, довольство, пустота… От сытости всегда, пустота и тоска – сытее не будешь…
АВТОР: Я только одного понять не могу – как это удалось нам с Гейгером в условиях «реального тоталитаризма» с развитой паразитической «тенью» добиться этой пресловутой сытости»?
