Несгибаемый. Не буди лихо…

– Все это так. Но это на земле, – обведя собеседников хитрым взглядом, сказал Петр.

Александра и Отто Рудольфович, переглянулись и с искренним недоумением посмотрели на Пастухова.

– А поконкретнее? – наконец потребовал Кессених.

– Думаю, пришла пора ударить по небесам. – Петр решительно рубанул рукой воздух.

– Авиационный мотор? – нашлась Александра.

– Именно. Я, конечно, в них, можно сказать, ни уха ни рыла. Но… По сути, это тот же дэвээс.

– Только условия совершенно иные, чем на земной поверхности, – поправил Кессених.

– Понимаю, – соглашаясь, кивнул Петр. – Но тут даже дрянной двигатель побьет паровик. Вы обратили внимание, как летают самолеты? Взлет, посадка, плавность в маневрах. Элегантность бального танца. Вы слышали о Нестерове?

– Признаться, нет, – посмотрев на Александру, ответил инженер.

Но и девушка только пожала плечами. Ничего удивительного. Этот офицер, прославившийся в мире Петра, здесь если и был известен, то лишь в узких кругах. Весьма узких, надо сказать.

– Штабс-капитан. Летчик, – начал пояснять Петр. – Доказывал, что самолет при правильном управлении всегда найдет опору в воздухе и способен закладывать петли в вертикальной плоскости. Неоднократно пытался на примере доказать свою правоту. Но всякий раз его подводила машина. Все попытки преодолеть эту проблему ни к чему не привели. В тысяча девятьсот четырнадцатом году, незадолго до войны, погиб при очередной попытке совершить петлю в вертикальной плоскости с переворотом самолета.

– И? – подбодрила Александра, понимая, что все это неспроста.

– В моем мире Нестеров сделал эту петлю. Она потом имела двойное название: петля Нестерова, или мертвая петля. И это была только первая из фигур высшего пилотажа. Ничего подобного здешним паровикам и не снилось.

– Вот, значит, как, – помяв подбородок, задумчиво произнес Кессених.

– Понимаю, небеса не ваш профиль, – поочередно посмотрев на жену и немца, пожал плечами Пастухов. – Но ведь можно пригласить авиаконструктора.

– Это-то понятно. Но отчего ты решил, что эти акробатические номера могут заставить взглянуть на дэвээс под другим углом? – усомнилась Александра.

– Потому что, дорогая, это не акробатические номера. Это новое слово в тактике воздушных боев. Это самый настоящий переворот. Внезапные атаки под разными углами. Резкий взлет и пикирование. Мертвая петля позволит из преследуемого превратиться в преследователя. Взмыл свечой ввысь и упал на голову противнику, изображающему свои плавные па, с постепенным набором высоты. Вы только обрисуйте эти перспективы летчикам, участвовавшим в воздушных боях. Да они душу отдадут за такой двигатель.

– Петр, ты не веришь в свою победу? – внимательно посмотрев на соратника, поинтересовался Кессених.

– Верю. И это вовсе не запасной вариант. У нас есть конструкторское бюро. Так отчего бы не запустить новую веху? Авиационные моторы только на первом этапе будут похожи на автомобильные. Чем дальше, тем больше отличий. И эту работу нужно начинать уже сейчас. Но я уверен, что практически сразу мы сумеем создать то, что заткнет за пояс паровики по маневренности. Во всем остальном они будут впереди. Но для истребителей самое главное – это маневренность.

– И скорость, – не согласился Отто Рудольфович.

– Ну, не думаю, что дэвээс так уж уступит в скорости. Основное все же – это несомненное преимущество в маневренности.

– Хм. Ладно. Мы подумаем в этой области, – переглянувшись с Александрой, ответил Кессених.

– Не зна-аю, – покачав головой, с сомнением произнесла Александра. – Мы уже работаем на износ. Конечно, можно расширить штат, привлечь еще инженеров, авиаконструкторов. Но… Небо – это небо. Оно не прощает ни пижонства, ни самоуверенности.

У Петра в голове раздался тревожный звонок. Он сразу же распознал намерение жены уклониться от нового проекта и продавить-таки свое участие в автопробеге. И ведь это вполне реально. Но если все же удастся ее убедить в необходимости начать работу уже сейчас, то по поводу гонки можно будет не волноваться. Александра не пожелает упускать свой шанс и уступать пальму первенства.

– Все так, – согласился Петр. – Но так уж случилось, что кто-то должен сделать первый шаг. И вовсе не факт, что, кроме нас, его сделать некому. Между нашими мирами много общего. Очень много. И пусть события порой сильно разнятся, исторические личности по большей части остаются самими собой. Тот же Сикорский построил-таки своего «Муромца». Но он не создавал двигатель, а использовал готовый, установив его на свой самолет.

– То есть те, кто способствовал развитию авиационных моторов, просто пока не открыли своего потенциала, хотя и находятся среди нас, – поняла Александра.

– Именно, – с задором подтвердил Петр, откидываясь на спинку стула и энергично взмахивая рукой. – Для покорения неба авиаторы строят паровые машины, в которые вкладывают весь свой недюжинный талант, просто потому, что в них была убита вера в дэвээсы. Но есть те, кто уже просыпается, начинает думать в иной плоскости. Но на их пути будет множество сложностей, потому что они не знают о дэвээсах столько, сколько знаем мы. То есть процесс пойдет и без нашего участия. Но если за это дело возьмемся мы, то все многократно ускорится. Как это уже случалось не раз.

– Петр, ты самый настоящий возмутитель спокойствия, – осуждающе покачав головой, произнесла Александра.

Но это так, ради порядка. Петр уже видел в ее взгляде искорки задора. Кессених, бурча себе под нос, что-то записывал в большом рабочем блокноте. И судя по тому, как порхает перо, скрипя резкими росчерками, он занят какими-то расчетами. Попутно что-то прикидывает и вычерчивает черновые схемы. Ну как черновые – дай бог Петру так чертить начисто.

Александра поднялась со своего места и, обойдя большой стол инженера, встала за его правым плечом. Ее взгляд был прикован к листку бумаги, где одна за другой появлялись какие-то формулы, выкладки и диаграммы.

Для Петра полная абракадабра. Он даже не пытался вникнуть в суть математических расчетов. Вот когда дело дойдет до практических вопросов… Он, конечно, никогда не имел дела с авиационными двигателями, но на начальном этапе предложить кое-что сможет.

Глава 6

Предложение, от которого не отказываются

– Петр Викторович, ну нельзя же так-то. Эдак вы настроите репортеров против себя, а они злопамятны. И потом, все эти газетчики могут неустанно грызть себе подобных, но как только их задевает кто-то посторонний, они тут же дружно набрасываются на него.

– Уже знаете, – не спрашивая, а констатируя факт, произнес Петр. – А ведь ни в одной газетенке и словом не обмолвились о моем скандальном поведении.

– Работа у меня такая.

Ротмистр сделал приглашающий жест, предлагая присесть напротив себя, за стол, уставленный довольно дорогими яствами. Н-да. Цепной пес самодержавия любил побаловать себя изысканной кухней. За казенный счет, разумеется. Конечно, у жандармов высокое жалованье, но не настолько, чтобы столоваться в отдельном кабинете ресторана «Астории». Пара-тройка походов в месяц – это еще вполне приемлемо. Но о регулярном посещении подобных заведений нечего и мечтать.

Итак, снова «Астория». Вот как тут не быть суеверным? Пусть его высокоблагородие пока еще не сказал ничего такого эдакого, но Петр не ждал от этой встречи ничего хорошего. Ну вот не складывалось у него хорошее ни с жандармским управлением, ни с этой клятой гостиницей и ее рестораном. И плевать, что на этот раз он в отдельном кабинете.

Тем не менее, Петр благодарно кивнул и опустился на предложенный стул. После чего тут же принялся за расставленные на столе блюда. Избежать встречи, как и самого места, он не мог, но вкусно поесть любил. Так отчего бы не подсластить горькую пилюлю хотя бы великолепными блюдами?

– Итак, господин ротмистр? – прожевав первый кусок и бросив на жандарма вопросительный взгляд, произнес Петр. – Я весь внимание. Вы ведь пригласили меня вовсе не для того, чтобы попенять за резкие высказывания в отношении репортеров.

Что и говорить, с этой пресс-конференцией Петр едва не сел в лужу. И даже кое-кого настроил против себя. Недостало ни выдержки, ни гибкости, ни еще бог весть чего. Словом, если бы ребятки решили его линчевать, поводов для этого он предоставил достаточно.

– Разумеется, я здесь не за этим, – с улыбкой заверил Потапенко. – Но я попросил бы вас обращаться ко мне по имени-отчеству. Ведь я в партикулярном[6] платье.

– Ну да. И что, Григорий Юрьевич, от этого наша беседа станет носить менее официальный характер и окажется для меня более приятной?

– Петр Викторович, вы приняли нашу помощь.

– А у меня не было другого выхода. Даже если бы я пожелал отмотать все обратно, у меня ничего не вышло бы. Вы бы не дали. Уж не знаю, в чем тут дело, но вы тут же вцепились в меня, как клещ.

– И прошу заметить – не только я.

– Так в чем же дело? Разумеется, за исключением внутри- и внешнеполитической важности данного мероприятия?

– Ну, не стоит столь уж пренебрежительно высказываться по поводу политического аспекта. Для экономики ваш автопробег будет более чем полезен. Потому что явственно укажет на новую транспортную артерию, пронизывающую всю страну. А это существенный толчок к развитию автомобилестроения и инфраструктуры. Ведь автомобили нужно заправлять топливом и обслуживать. Шоферам – где-то отдыхать и питаться. Но главное – это все же политика. И не столько внутренняя, сколько внешняя. И здесь вам отводится одна из ведущих ролей.

– Даже так, – не смог удержаться от сарказма Петр.

Он чувствовал, что уже влип. Понимал это с самого начала. Вот только понятия не имел, где именно и в чем это выразится. Единственное, что он знал наверняка, – ему это точно не понравится.

– Напрасно иронизируете, Петр Викторович. Вам выпала честь послужить интересам России.

– Честь?

– А вот тут ирония и вовсе неуместна, – жестко одернул его ротмистр. – Коль скоро вы живете в государстве, то должны осознавать, что, кроме прав, у вас есть еще и обязанности. И одна из первых – служить интересам Отчизны.

– А если я не желаю служить интересам государства там, где посчитаете нужным вы? Если я хочу просто жить? Платить налоги, обеспечивать работой людей, помогая им содержать свои семьи. По примеру моего тестя я недавно открыл техническое училище, есть автошкола. Начал строительство рабочего городка. Это ведь тоже своего рода служба. Разве нет?

– И то, что вы делаете, – просто замечательно. Несмотря на серьезные траты и напряжение сил, вы сегодня создаете задел на будущее. Но скажите, сможете ли вы выжить без поддержки государства? Заметьте, я сейчас даже не о физическом выживании, а об экономическом. Сколько вам потребуется времени, чтобы разориться и пустить все ваши начинания на ветер? То-то и оно. Любишь кататься – люби и саночки возить, – назидательно закончил ротмистр и отправил в рот кусочек мяса, нанизанный на вилку.

– А ничего, что наши начинания в первую очередь выгодны России? – все же попытался возразить Пастухов, положив руки, сжимающие вилку и нож, на край стола.

– Возможно. Но это в далекой перспективе, и пока еще не столь однозначно, – проглотив еду, ответил жандарм. – Даже промышленное производство каучука может оказаться не столь уж выгодным, и вы вылетите в трубу. Думаете, производители и поставщики природного каучука будут просто так смотреть на то, как вы отнимаете у них такой лакомый рынок сбыта, как Российская империя? Да они начнут поставлять каучук по сниженным ценам, превращая ваше производство в убыточное. Государство же может решить эту проблему всего лишь принятием соответствующего таможенного тарифа на природный каучук.

Хм. Ну, вообще-то полностью Петр не разорится в любом случае. Есть еще и прииск, золотая россыпь которого истощится не через год и не через два. Правда, заводы практически наверняка не выстоят. С одной стороны, и бог бы с ними. Как говорится, не жили богато, нечего и начинать. Но без поддержки государства клуб быстренько помножит Пастухова на ноль.

Однако главное даже не это. В конце концов, ему не привыкать. Но лишь в том случае, если бы бойцы клуба начали охоту только на него. А ведь они не оставят в покое никого из его близких. Александра с дочерью, Кессених с семьей, Виталий Юрьевич. Эти упыри дотянутся до всех, в этом Петр не сомневался ни мгновения. И правительство вполне может смириться с гибелью одного из своих видных промышленников. Главное, чтобы выжило производство. А оно устоит и без владельца с наследниками. Так что хочешь – не хочешь, а правила игры придется принимать.

– И что же я должен буду сделать? – возвращаясь к блюду и вдруг осознав, что совершенно спокоен, поинтересовался Петр.

– Во-от. Слова не мальчика, но мужа, – отсалютовав ему бокалом и пригубив красное вино, произнес ротмистр. – От вас, Петр Викторович, требуется сущая безделица. Вам надлежит доставить кое-какой груз из Пекина в Чойр. Это административный центр Гоби-Сумберского аймака.

– Монголия, – догадался Петр.

– Монголия, – соглашаясь, кивнул жандарм.

– И что же я повезу? Или это великая тайна?

– Тайна. Но… Какой смысл скрывать это от вас, коль скоро вы должны будете не только доставить груз, но еще и обеспечить скрытность. Вам надлежит перевезти полтора миллиона рублей. Борьба за независимость – весьма затратное мероприятие. Многие князья готовы выражать свои верноподданнические чувства исключительно за звонкую монету.

– И для чего понадобился я? К чему городить огород и закручивать многоходовую операцию? Перевезти деньги в Пекин, рискуя засветиться. Потом тащить их через половину страны и пересекать границу. Ведь вам куда проще доставить деньги иным маршрутом. Прямиком из Забайкалья. Я точно знаю, что позиции у нашей контрразведки там весьма серьезные. И кстати, отчего этим делом занимаетесь вы, а не разведка?

– Как много вопросов, Петр Викторович, – ухмыльнулся Потапенко, нанизывая на вилку очередной кусок мяса. – Попробую ответить. Итак, что касается меня. Капитан Клюев, ваш бывший куратор, дал вам характеристику как личности весьма своенравной и практически неуправляемой. Не очень хорошие качества для выполнения возлагаемого на вас задания. И как бы вы себя повели, прогнозировать достаточно сложно. Даже несмотря на то, что теперь вам есть что терять и за кого бояться.

Петр бросил на жандарма весьма красноречивый и не обещающий ничего хорошего взгляд, который ротмистр истолковал правильно. Да и трудно не понять его значение, обладая определенной информацией о собеседнике.

– Вот видите, Петр Викторович. Сидит в вас эдакая решимость не распутывать сложные узлы, а рубить их с плеча, – потыкав в его сторону вилкой, совершенно спокойно произнес жандарм. – Я же вам уже однажды помог, и отношение у вас ко мне весьма неоднозначное, а значит, и творить глупости вы торопиться не будете. Дальше вам, конечно, предстоит работать с разведотделом Генерального штаба. Что же касается многоходовой операции… Видите ли, насчет звонкой монеты – это вовсе не фигура речи. Монгольские князья предпочитают иметь дело с благородным металлом. Как, впрочем, и остальное население Монголии. Наверняка вам это прекрасно известно. – Петр кивнул, подтверждая предположение жандарма. – Так вот, полтора миллиона золотом имеют значительный вес. Более тонны. Согласитесь, это серьезная ноша.

– Согласен.

– А ваш грузовик имеет грузоподъемность шесть тонн.

– Вообще-то, учитывая то, что предстоит гонка по пересеченной местности, КАЗ будет иметь загруженность не более четырех тонн. В идеале, конечно, лучше бы меньше, но по условиям оглашенных нами правил участники пробега смогут использовать только те запасные части, которые сумеют увезти с собой.

– Н-да. Жестко вы.

– Иначе никак. Я смогу выиграть эту гонку, если сделаю ставку на выносливость. Только так, без вариантов. Вы же хотите обременить меня дополнительным грузом на самом сложном участке, перед пустыней Гоби.

– Понимаю. Но интересы государства…

– Уж поверьте, то, что делаю я, также затрагивает интересы государства, – убежденно перебил его Петр. – Причем в куда более высокой степени, чем предоставление рабочих мест нескольким тысячам человек. Одно только производство синтетического каучука, которое вы отчего-то недооцениваете, чего стоит. Интересно, что вы будете делать, если его попросту откажутся продавать в Россию? Вспомните, что было полвека назад, когда Германия давила на Россию, используя свое преимущество в промышленности. Ну да, оставим производство каучука. Наши двигатели… – Петр запнулся, подбирая слова, а потом продолжил: – Понимаете, за ними будущее. И чем быстрее Россия сделает на них ставку, тем большее преимущество получит впоследствии. Ну посудите сами, с чего бы господам создавать тайный клуб и с такой настойчивостью, даже жестокостью, противодействовать созданию дэвээсов? Ну была бы это никчемная идея, так и бог бы с ней. Сама сдохнет. Вон ведь на «стирлинг» такой охоты нет. К чему? Ведь при всех его положительных сторонах у него есть огромный недостаток – неизменная громоздкость. Дэвээс же – совсем другое дело. Этот автопробег должен показать его преимущество и обратить на него внимание.

– Возможно, вы правы. А возможно, нет. К сожалению, я в механике разбираюсь слабо, как и офицеры Генерального штаба вкупе с чинами министерства иностранных дел, – пожав плечами, как-то уж совсем легкомысленно ответил ротмистр. – Зато мы прекрасно осознаем внешнеполитические интересы России. А они требуют в кратчайшие сроки обуздать милитаристские устремления Японии. И, похоже, добиться этого, не ввязавшись в очередную войну, не получится. Поэтому необходимо сделать все, чтобы наше участие в этом конфликте было минимальным. Две последние войны нас кое-чему научили. Проще заплатить золотом, чем кровью.

– Я понимаю. Интересы государства важны. Но отчего бы не посмотреть дальше своего носа?

– Мы смотрим. Не сомневайтесь. Даже если вас задержат с золотом, вы – частное лицо, пытающееся провезти в страну золото контрабандным путем. Никакой политики. И то при условии, что вас кто-то будет досматривать. А это сомнительно при таком интересе со стороны газетчиков. Не думаю, что японцы станут усердствовать, противодействуя вам. И уж тем более не станут досматривать с особым тщанием. Что же касается гонки… Даже если вас задержат и арестуют, повторю – за контрабанду, останутся еще три автомобиля с вашими двигателями. Не делаете же вы ставку только на себя? Так что, как видите, мы подумали и об этом.

Петр в очередной раз смерил ротмистра взглядом и, наконец сдаваясь, тяжко вздохнул. Похоже, у него опять нет выхода. Ну или, во всяком случае, он его не видел. Петр получил то, чего хотел больше всего на свете, – дом и семью. То, ради чего он готов сражаться до последней возможности. Но, к сожалению, борьба вышла неравной, и без союзников ему не обойтись.

Он уже практически проиграл на информационном поле. Еще немного – и сенсация о существовании тайного клуба промышленников превратится просто в миф. После того как обыватель уверится в этом, избавиться от Петра и его близких, не привлекая особого внимания, не составит труда. Отчего он уверен в том, что с ними расправятся? Да оттого что его противники – упыри, которые привыкли решать серьезные вопросы радикально.

В этих условиях невозможно недооценить поддержку государства, раскрывшего над ним зонтик. Н-да. И вот теперь, очевидно, настал черед Пастухова платить по счетам. И он заплатит. Никуда не денется. Хотя бы потому, что он и без того рискует, лично участвуя в этой гонке. Но и не участвовать не может. Он будет чувствовать себя последней сволочью, осознавая тот простой факт, что сам остается в стороне, пока другие рискуют жизнями ради безопасности его семьи.

Конечно, помимо этого, его толкали вперед неуемная натура, жажда действий и желание получить очередную дозу адреналина. Куда ж без этого. Вот хочется ему остроты ощущений, хоть ты тресни. Контрабанда же золота… Ну не повесят же его, в самом-то деле. Отчего-то Петр даже не сомневался, что по Китаю прокатится без проблем. Так что если его схватят и потянут в суд, то будет это в Монголии, где, вероятно, вскоре установится русский протекторат.

Словом, риск увеличивался, но не настолько, чтобы отметать предложение Генерального штаба и начинать ненужное противостояние. Плюсы явно перевешивали. Ну а коль скоро так, то… В конце концов, запас грузоподъемности все одно остается солидный. Почти в тонну.

Опять же, нагрузку можно слегка и уменьшить, урезав количество запасных частей. Оно, конечно, нежелательно, но отчего бы и нет. За прошедший год непрерывной эксплуатации повылезали все основные болячки. Кое с чем удалось справиться. Кое-что приходится учитывать и иметь запчасти в ремкомплекте. Как же им еще далеко до того времени, когда автомобили смогут без особых хлопот преодолевать по три сотни тысяч верст!

Подумал было разделить золото между двумя грузовиками, но потом отказался от этой идеи. Практически с самого старта гонщики разобьются на четыре группы. Строго по классам автомобилей. И если на рокадных дорогах внедорожники и обычные авто будут вполне сопоставимы по скорости, то с момента ухода на проселок модели с повышенной проходимостью получат несомненное преимущество. Так что все золото придется грузить в свою машину.

Петр размышлял над этим, покидая гостиницу. Обсасывал эти мысли со всех сторон, и когда уже выехал за пределы столицы. Ему сейчас нужно было в Колпино – городок, где расположены его штаб-квартира и основные активы. Хм. Ну, будущие основные активы. Что и говорить, сейчас они только сосут, причем весьма усердно.

Из самого-то Петра предприниматель так себе. Никакой, в общем-то. Поэтому он основывается на мнении Кессениха, который, помимо того что является грамотным инженером, еще и неплохой делец. А Отто Рудольфович убежден, что придет время, когда убыточное предприятие в конце концов станет головным в их концерне. Ну да. У Кессениха весьма солидный пакет акций и право далеко не последнего голоса…

За «Руссо-Балтом» вздымался столб пыли. Или правильнее все же будет сказать – густой шлейф. Ветра практически нет, поэтому пыль стоит медленно оседающей стеной. Ох, не скоро еще начнут асфальтировать рокадные дороги! У Петра была идея поставить нефтеперегонный завод. Выгода очевидна, поэтому они так и поступят. Опять же, сырье для каучукового завода.

Правда, задумку с асфальтовым покрытием дорог Кессених отмел сразу же. Организовать дорожную компанию и обеспечить ее техникой по последнему слову нетрудно. Во всяком случае, это не идет ни в какое сравнение с их тратами и намерениями на будущее. Иной вопрос – кто заплатит за улучшение дорог? Уж не казна, это точно. Денег там, как всегда, не хватает даже на самое необходимое.

Вот странное дело. Вроде бы и другой мир, и история вильнула в другое русло, а опять всё как через одно нехорошее место. Войну Японии проиграли, как оно и было в его мире. Зато никакой революции и парад победы в Берлине после Первой мировой. И подход у властей вроде как чуть более адекватный, а Транссиб построили на двадцать лет позже. Да еще и влияние на Дальнем Востоке почти напрочь растеряли. В Монголии сейчас японский протекторат. В Маньчжурии марионеточное правительство, и она входит в состав Японской империи…

Свернув на подъездную дорогу к заводу, Петр покатил по асфальту. Невольно осмотрел салон автомобиля на предмет пыли. Молодец «Руссо-Балт», достойно противостоит превратностям дорог. А ничего так. Салон настолько герметичен, что не предоставляет пыли ни единого шанса.

Это стало заметно в еще большей степени, когда Петр остановился на служебной парковке и вышел на асфальтовое покрытие. Вид представительного авто, что говорится, не впечатлял. Черный цвет кузова едва просматривался сквозь толстый слой серой пыли.

Надо будет что-то придумать с расцветкой автомобилей. А то они сплошь черные, в крайнем случае белые, зеленые или бордовые. К примеру, серебристый – не такой маркий и должен быть более востребован. С такими-то дорогами – точно.

Н-да. Курица в гнезде, яйцо в… А он уже прибыток считает. Впрочем, если не верить, что у тебя все получится, то нечего и браться. Так что пошло оно все к бениной маме. Нужно уже сейчас думать о будущем и работать в этом направлении.

Петр захлопнул тяжелую дверь автомобиля и, оставив его на стоянке, рядом с другими авто, направился в здание заводоуправления. Невольно подумав о том, что его стальной конь на фоне соседей по стоянке совсем уж как-то выглядит замухрышкой.

– Алексей, организуй помывку моей машины, – задержавшись возле вахтера, распорядился Пастухов.

– Не беспокойтесь, Петр Викторович, сейчас передам в гараж, все сделают в лучшем виде, – заверил его мужчина средних лет и крепкого сложения.

Вахтеры что в зданиях, что на проходных, проходят по линии службы безопасности. На всех предприятиях концерна не встретишь сторожей из стариков и инвалидов. Потому как должность вовсе не номинальная. Петр совершенно не позволял себе формального подхода к вопросам безопасности. Чай, не от несунов и воров бережется.

– Погоди, – остановил он вахтера, уже взявшегося было за телефонную трубку. – Я сам. Вспомнил, что мне все одно туда нужно.

Вообще-то поначалу он хотел посоветоваться с Кессенихом. Но по здравом размышлении все же передумал. Кто его знает, этого немца. А ну как эта капля окажется решающей и перевесит чашу весов в сторону Германии? Они, конечно, союзники, но так уж сложилось, что все друзья России как бы себе на уме и предпочитают не верность союзническому долгу, а выгоду.