Должники

– Черт побери! А здесь что-то наклевывается! – заявил полковник Крячко, когда они с Гуровым остались одни. – Не знаю, правда, имеет это отношение к вашему с осветителем случаю, но у безобразия в гольф-клубе есть, оказывается, какая-то своя замысловатая подоплека!

– Да, и кажется, это финансовая подоплека, – подхватил Гуров. – Впрочем, тут-то как раз ничего удивительного нет. Интересно, кто именно решает подобным путем финансовые вопросы и в каких случаях. Еще раз убеждаюсь, что история, которая произошла в гольф-клубе, не зря привлекла мое внимание. Нужно как можно скорее побеседовать с обоими потерпевшими. Кстати, сегодня жена как раз собиралась навестить своего коллегу по сцене. Говорят, он уже в состоянии шевелить конечностями и воспринимать человеческую речь. Для серьезной беседы, думаю, еще рановато, но сам факт обнадеживает. Пожалуй, позвоню Марии прямо сейчас – поинтересуюсь, навещала ли она Пчелинцева и как прошла встреча…

Гуров набрал номер мобильного телефона жены и подмигнул Крячко. Но через несколько секунд на лице его появилось выражение беспокойства.

– Не отвечает, – пробормотал он. – Если только она на сцене сейчас… Да нет, сейчас она уже должна быть свободна. Не понимаю…

Он уже начал тревожиться по-настоящему, но тут на вызов ответили. Необычно возбужденный голос Марии произнес:

– Гуров! Это здорово, что ты позвонил! Собственно, я сама собиралась тебе звонить, но увлеклась и…

– Кем это ты там увлеклась? – грозно спросил Гуров, у которого при звуках голоса жены сразу поднялось настроение.

– Я еще не знаю, кем, – таинственным тоном ответила Мария. – Мне кажется, ты должен сам сюда подъехать. Строго говоря, мне приходится выполнять за тебя твою работу.

– Не понял! – Гуров опять начал беспокоиться – Мария говорила действительно что-то непонятное.

– Я сейчас в районе Останкино, – торопливо пояснила Мария. – Он, кажется, едет в сторону проспекта Мира. Я еду за ним на своей машине, и мне трудно разговаривать, потому что тут большое движение, а мне надо рулить.

– Кто он?!

– Не знаю, – с досадой сказала Мария. – Одним словом, это связано с Пчелинцевым. Потом все объясню. По-моему, тебе нужно поторопиться.

– Бегу сломя голову, – сказал Гуров уже отключившемуся телефону.

Крячко вопросительно на него взглянул. Гуров пожал плечами.

– Не знаю, что случилось, – сказал он. – Но мы немедленно выезжаем.

Глава 6

Нельзя сказать, чтобы это тянуло на скандал, но скандальная атмосфера, безусловно, возникла, как только Мария Строева предложила направить делегацию в больницу, чтобы проведать пришедшего в себя осветителя сцены Лешу Пчелинцева. Делегация должна была насчитывать не более четырех человек вместе с самой Марией, но в полной мере представлять все слои театрального коллектива, то есть актеров, рабочих сцены и администрацию.

Первым внес напряжение «командир» осветителей – Пашков Петр Иванович, человек авторитетный, принципиальный, с четверть века проработавший в театре и считавший его своим вторым домом.

– Как хотите, Мария, – сказал он, – а я не пойду. Вас я уважаю и боготворю, но к этому вертопраху не пойду ни за какие коврижки. И знаю, что не по-христиански, а все равно не пойду, потому что есть такие люди, от которых одна суета на этом свете. Одна суета и враждебность. Вот Пчелинцев как раз такой человек и есть. И не в сочувствии он нуждается, а в хорошем уроке. Получил он свое. Жив остался – уже хорошо, прости меня, господи!

После такого горячего выступления ряды желающих совершить милосердие стали редеть на глазах. Все под разными предлогами ссылались на занятость, на нездоровье, на слабые нервы и черт знает на что еще. В конце концов Мария не выдержала и высказала все, что думает о коллегах, безо всяких экивоков.

– Стыдитесь! – сказала она. – Говорим на сцене о высоких чувствах, ломаем дурака перед журналистами, а сами не способны на простую человеческую жалость! Какая разница, в каких отношениях вы были с человеком, у которого случилась такая трагедия? Все-таки он работал рядом с нами несколько месяцев…

– Не работал, а мучился, – ядовито вставил при этом Пашков. – И других мучил.

Мария метнула на него гневный взгляд и заявила, что была лучшего мнения о коллективе, но теперь у нее открылись глаза и она знает, с кем на самом деле имеет дело.

– Бездушные, самолюбивые! – сказала она. – Поступайте как хотите, знать вас больше никого не желаю!

Сказано это было, конечно, сгоряча, но впечатление произвело немалое, особенно на гостя из Италии, режиссера Паоло Баттини, который из-за незнания местных реалий не очень хорошо вник в суть конфликта, но целиком встал на сторону Марии. В конце концов именно он спас положение, с энтузиазмом войдя в состав «делегации». Он да еще Булыкин, тридцатипятилетний актер, всю жизнь подвизавшийся на вторых ролях, человек великодушный и сильно пьющий.

Им кое-как удалось умерить гнев Марии и в какой-то мере снять напряжение, возникшее в коллективе. Накупив полагающихся в таких случаях гостинцев, они на машине Марии поехали в больницу.

Строго говоря, посетителей к Пчелинцеву еще не пускали, но прославленной Марии Строевой не смог отказать даже строгий, неулыбчивый доктор с тяжелым взглядом из-под седых бровей. Переодевшись в белые халаты, актерская троица отправилась в палату.

– Я, пожалуй, сам вас провожу, – заявил доктор, озабоченно хмуря лоб. – А то, чего доброго, на вас сейчас все отделение сбежится! Я сам ваш поклонник, но работа есть работа. И пациент, кстати, сложный – не хотелось бы, чтобы присутствовали лишние эмоции.

Такая строгость произвела на гостей большое впечатление, и они отправились за седым доктором, притихшие и преисполненные благоговения.

Каково же было удивление Марии, когда уже на пороге палаты, едва доктор распахнул перед ними дверь, она услышала, как какой-то незнакомый мужчина, высокий, спортивного телосложения, на плечах которого едва сходился взятый напрокат халат, говорит погруженному в белоснежные простыни Пчелинцеву:

– Итак, в ближайшие два дня. Полагаю, что вы все поняли и повторять такой опыт вам больше не захочется. Поэтому говорю вам – прощайте. Дураком будете, если захотите увидеть меня еще раз.

Произнесено это было совсем негромко и предназначалось только для ушей Пчелинцева, но у Марии был великолепный слух, и она ясно расслышала все до последнего слова. По правде говоря, отреагировала она довольно банально – она просто растерялась. Тем более что доктор рядом с ней страшно засопел, решительно шагнул вперед и гневно загремел:

– Что происходит?! Кто позволил?! Где медсестра? Почему в палате посторонние? Ну-ка, уважаемый, немедленно покиньте помещение! Дважды повторять не буду – просто спущу вас с лестницы, собственноручно!

Спортивного вида мужчина нисколько не смутился. Он смерил врача спокойным оценивающим взглядом и расплылся в извиняющейся улыбке.

– Прошу прощения, доктор! – сказал он дружелюбно. – Не хотел ничего плохого. Просто взглянуть на дальнего родственничка. Кто же поддержит лучше родного человека? Я, право, даже не знал, что это запрещено. Но раз нельзя, я немедленно ухожу. Еще раз приношу свои извинения!

Он слегка поклонился и пошел к выходу, всматриваясь в лицо Марии, которая, застыв, продолжала стоять на пороге. Наконец этот странный человек понял, что глаза его не обманывают, и тут же улыбка на его лице сделалась сияющей, как у студента, сдавшего самый каверзный экзамен.

– Боже мой! Мария Строева собственной персоной! – произнес он с восхищением. – Просто волшебство какое-то! Подарок судьбы! Я ваш горячий поклонник. Жаль, что при таких обстоятельствах… Я был просто обязан сейчас вручить вам букет самых прекрасных цветов. Позвольте в знак почтения хотя бы поцеловать вашу божественную руку!..

И прежде чем сама Мария, да и все остальные в палате успели опомниться, он наклонился и, бережно взяв тонкие пальцы Марии в свои громадные лапищи, поднес их к губам. Прикосновения его губ Мария даже не почувствовала – так у нее перехватило дух от мимолетного взгляда незнакомых пронзительных глаз. Во взгляде этого человека читались железная воля и абсолютная уверенность в себе.

Поцеловав руку, он сразу вышел. Вышел за ним следом и доктор, которому не терпелось дать хороший нагоняй персоналу, который выставил его в дурацком свете. Многоопытный Булыкин негромко заметил:

– Обычное дело. Дал человек на лапу медицинской сестре – она его и пустила. По-человечески понятно. И доктора понять можно. По справедливости на лапу ему давать нужно было…

– Что за ахинею вы несете, Булыкин? – рассердилась Мария.

Однако замечание коллеги привело ее в чувство. Мария вспомнила все, что говорил Гуров по поводу Пчелинцева, и мигом бросилась к больничной койке.

– Здравствуй, Леша! Как ты себя чувствуешь? – спросила она, вглядываясь в желтоватое, исхудавшее лицо осветителя. – У тебя неприятности? Кто это у тебя сейчас был? Чего ему нужно?

Выглядел Пчелинцев и в самом деле неважно, и не только за счет травмы. В глазах его были такая тоска и отчаяние, будто ему только что объявили смертный приговор. Однако на вопросы он отреагировал довольно своеобразно. Губы его скривились в издевательской гримасе, и он пробормотал, отворачиваясь:

– Смотри-ка, родной коллектив не забывает! Фрукты принесли, ягоды? Трогательно! Это мне сейчас как раз больше всего нужно – ягоды-фрукты… По велению сердца действуете или по профсоюзной линии?

Эти язвительные слова никак не сочетались с тем довольно жалким тоном, каким они произносились. Мария несколько секунд всматривалась в беспомощную фигуру, съежившуюся под одеялом, а потом неожиданно бросила сопровождавшим ее мужчинам:

– Ну-ка, пообщайтесь пока, а я сейчас, мигом! Нужно кое-что выяснить!

Она почти бегом покинула палату и, не обращая внимания на удивленные взгляды, устремленные на нее со всех сторон, помчалась по коридору. У выхода она опомнилась и подскочила к большому окну, выходившему к площадке у входа. Внизу по направлению к воротам с невозмутимым видом шагал широкоплечий мужчина в темном костюме, тот самый, что только что целовал ее руку.

Мария бросилась к лифту. Он задерживался, и Мария бесстрашно побежала вниз по лестнице, каждую секунду рискуя сломать высокие каблуки на туфлях.

Однако спуск закончился удачно. Пересекая вестибюль, она сняла на бегу халат и вручила его какой-то ошеломленной санитарке. Уже на крыльце сквозь прутья чугунной ограды заметила, что интересующий ее мужчина садится в приземистую темно-синюю машину. Сдерживая нетерпение, стараясь не привлекать к себе внимания, Мария вышла за территорию больницы и, усевшись в свою машину, завела мотор.

Темно-синий автомобиль – кажется, это был «Ниссан» – отъехал от тротуара и аккуратно вписался в поток машин, движущихся в направлении Останкина. Мария рванула за ним следом.

Строго говоря, она не вполне представляла себе, что ею движет и что она собирается делать дальше. Просто у нее до сих пор звучали в ушах спокойные, но до предела жестокие слова, которые особенно странно было слышать у постели тяжело больного. В одном она не испытывала никаких сомнений – этот неприятный и явно опасный человек не имел никакого отношения к родне Пчелинцева. Это была просто отговорка. А явился он в больницу с какой-то серьезной целью, и эта цель могла быть связана с тем инцидентом, что привел Пчелинцева на больничную койку. Даже наверняка связана. Детали такой версии требовали осмысления, но в общих чертах Марии все было ясно – Пчелинцеву опять угрожают, а ее Гуров ничего об этом не знает.

Присутствовал в ее поведении и еще один мотив, личный. В тот злосчастный вечер пострадал не только Пчелинцев, но и ее муж тоже. Как натура эмоциональная, Мария мечтала о мести. Не обязательно, чтобы пролилась кровь, но обидчики ее мужа должны быть наказаны – она знала это твердо. К тому же Мария, как и полагается хорошей жене, за годы супружества невольно впитала многие привычки своего мужа, а уж он-то, будьте уверены, кинулся бы сейчас в погоню безо всяких рассуждений!

Впрочем, называть это погоней было бы явным преувеличением. Даже самый захудалый кинорежиссер сморщил бы нос от такой погони. Просто Мария тихо, со скоростью примерно сорок километров в час, ехала по московским улицам за темным «Ниссаном», а он примерно с той же скоростью ехал перед ней. Их разделяло не более десятка машин. Ситуация была самая банальная и ничем не примечательная. В глубине души Мария даже сожалела об этом. Если бы так случилось, она бы с превеликим удовольствием погонялась сейчас за этим типом – с визгом покрышек, с треском врезающихся друг в друга автомобилей, с проскакиванием на красный свет и прочими атрибутами боевика. Подобных ролей ей никогда не предлагали, а попробовать очень хотелось. Правда, вряд ли такую эскападу одобрил бы Гуров, да и на самом деле она бы, скорее всего, проиграла в такой гонке, но отчего не помечтать, если представился случай?

Скучная погоня продолжилась по району Останкино, а потом плавно переместилась на проспект Мира в направлении Ярославского шоссе. Здесь Марии позвонил Гуров. Она с гордостью выпалила ему все и попросила приехать. Он, разумеется, обещал. После этого оставалось только ждать да внимательно следить за маневрами «Ниссана».

Мария была уверена, что преследуемый ею человек ничего не замечает. Вокруг было море машин, и ее машина вряд ли как-то выделялась на общем фоне. К тому же, по мнению Марии, никто бы не мог даже заподозрить ее в слежке. Это просто смешно – знаменитая актриса в роли сыщика! Это было настолько нелепо, что Мария даже не задумывалась над этим ни секунды. Разумеется, человек, за которым она следила, ни о чем не догадывался.

Некоторые сомнения ее взяли, когда «Ниссан» неожиданно свернул с проспекта Мира на боковую улицу, потом объехал квартал и притормозил возле киоска с сигаретами. Закусив от досады губу, Мария была вынуждена проехать мимо и остановиться за поворотом. Она ужасно боялась, что ее предприятие закончится ничем.

Она ужасно нервничала и без конца смотрела на свои часики. Теперь ее волновало, куда провалился Гуров. Хотя было понятно, что требуется определенное время, чтобы человек доехал хотя бы до Останкина. Но он мог хотя бы позвонить.

Только она об этом подумала, как телефон действительно зазвонил. Мария нетерпеливо схватила трубку и с облегчением услышала голос мужа.

– Мы уже едем, – сказал Гуров. – Где ты?

– Слава богу! Я уж думала, что тебя тормознули гаишники! – сердито отозвалась Мария. – Я на проспекте Мира – торчу как раз перед эстакадой. Вернее, пока перед железнодорожным мостом. А этот тип застрял у киоска с сигаретами

– Какой тип? – забеспокоился Гуров. – Что ты задумала?

Мария подумала, что теперь у нее есть возможность объяснить все поподробнее, но едва она собралась приступить к рассказу, как из-за поворота вывернул темно-синий «Ниссан» и, медленно проехав мимо, покатил в направлении эстакады.

– Он уходит! – лихорадочно хватаясь за ключ зажигания, воскликнула Мария. – За железную дорогу! Совершенно нет времени! Догоняй!

Швырнув трубку на сиденье, она завела мотор и бросилась в погоню. Кажется, теперь она действительно становилась погоней. Проскочив под мостом и перевалив через эстакаду над следующей железнодорожной веткой, «Ниссан» помчался, наращивая скорость, дальше, в сторону Кольцевой автодороги. Его водитель словно наконец осознал, что за ним ведется наблюдение, и стремился поскорее избавиться от докучливого свидетеля. Мария, в свою очередь, жала на педаль газа и старалась не отстать от ускользающего «Ниссана».

Теперь Мария была абсолютно уверена, что неизвестный намерен покинуть Москву. Он ехал, никуда не сворачивая и не сбавляя скорости. Это обстоятельство смутило Марию. На дальнее путешествие она не рассчитывала. Во-первых, ее ждали в театре, а во-вторых, в баке попросту было маловато бензина. Мария очень надеялась, что Гуров наконец догонит ее и примет эстафету, пока не сообразила, что при существующем положении дел Гурову, чтобы догнать ее, необходимо мчаться через всю Москву со скоростью сто пятьдесят километров в час. Вряд ли ему откроют зеленую улицу, а значит, ей и дальше самой придется разбираться с подозрительным типом.

Пока Мария прикидывала, как далеко придется ей заехать, преследуемый ею автомобиль вдруг свернул перед самой развязкой налево и остановился перед мрачноватым вытянутым зданием, в котором, судя по обилию вывесок у подъезда, располагалось не менее десятка каких-то организаций. Площадка перед зданием была забита транспортом. Здесь была пара грузовиков со строительными материалами и даже бетономешалка. В воздухе висел удушливый запах отработанного топлива.

Водитель «Ниссана» припарковал машину на самом краю площадки, вышел и, не оглядываясь, прошел сразу в вестибюль.

Мария заторопилась. Она подъехала поближе, но машину оставила не на стоянке, а напротив – в промежутке между двумя жилыми домами. Перед тем как отправиться на поиски незнакомца, она решила еще раз перезвонить Гурову.

Торопливым движением она взяла с сиденья мобильник, послала вызов. В этот момент дверца с противоположной стороны распахнулась, и в салон, как к себе домой, ввалился какой-то самоуверенный, потный мужчина с квадратным бугристым затылком и следами давних прыщей на жирном лице. Он без предисловий одной рукой вырвал из рук Марии телефон, а другой привычным движением, не глядя, отпер заднюю дверцу машины. Туда сразу же юркнул еще один – худощавый, жилистый, в черных очках на неподвижном, как бы застывшем в постоянном выражении угрозы лице.

– Спокойно, дамочка! – булькающим хриплым голосом предупредил жирный. – Ведите себя прилично, а то быстро удавка на шею – и хана! Колян у нас на такие номера мастер! Верно, Колян?

– Один в один, – подтвердил его спутник.

Мария была так увлечена своими мыслями, что даже не успела испугаться как следует. Ее взбесило неслыханное самоуправство этих мерзких типов, свалившихся на нее как снег на голову. К тому же они, похоже, совершенно не представляли, с кем имеют дело. Надо же, назвать прославленную артистку, звезду театра и кино, дамочкой! «Из леса они вышли, что ли? – неприязненно подумала Мария. – Вот она, слава! Сначала тебе не дают нигде прохода, засыпают цветами, караулят в подъездах, а потом, когда ты уже окончательно задираешь нос, тебя вдруг вульгарно обзывают дамочкой и обещают придушить за плохое поведение. Великолепно, нечего сказать!»

– Кто вы такие, черт подери? – грубо сказала она, обжигая жирного ненавидящим взглядом. – И что вам нужно в моей машине?

– Я сейчас скажу, что нам нужно, – невозмутимо ответил противный тип на переднем сиденье. – Прежде всего ты сейчас заведешь машину и аккуратненько поедешь туда, куда тебе скажут. А дальше будем поглядеть.

«Так, совсем мило! – мелькнуло в голове у Марии. – Кажется, меня похищают. Моими собственными руками. И кажется, я сама во всем виновата, решила поиграть в сыщиков! Доигралась! Хорошо, хоть Гуров не видит… То есть что же тут хорошего? – тут же спохватилась она. – Это как раз очень плохо. Это неизвестно чем может закончиться. И позвонить не успела. Успела только набрать номер. Гуров должен сообразить, что здесь не все в порядке. Только бы он поскорее приехал!»

Желая потянуть время, она протестующее заявила:

– Никуда я с вами не поеду! Немедленно покиньте машину! Вы хотя бы знаете, с кем имеете дело, болваны?!

– Не надо обзываться, дамочка! – равнодушно сказал жирный. – Это вам не поможет. И кто вы такая – тоже не имеет никакого значения. Для нас все люди одинаковы. Заводите машину!

Мария вдруг почувствовала, как ее шею обвила тонюсенькая, но острая, как бритва, петля. «Удавка! Это не просто угроза! Они действительно готовы убить. Вот сволочи!»

– Не беспокоит? – глумливым тоном спросил с заднего сиденья Колян.

«Сказать, что мой муж – полковник милиции? – гадала Мария. – Или это только озлобит их еще больше? Хотя эмоций в них не больше, чем в оловянных солдатиках. Профессионалы за работой. Чего они все-таки хотят? Им приглянулась машина? Или все гораздо серьезнее и за этим стоит мой незнакомый «поклонник»? Тогда это пострашнее, чем встретить маньяка. Гуров, Гуров, где ты, миленький?!»

Мария была сильной женщиной, но сейчас она едва удерживалась от слез. Душа ее сжалась в маленький дрожащий комочек. Она почему-то представила ее в виде испуганного белого кролика, забившегося на дно черной ямы. Наверное, в другое время это было бы смешно, но сейчас Марии было не до смеха. Единственное, на что ее хватило, – это хотя бы внешне не выказать своего отчаяния. Все же она была прекрасной актрисой.

– Уберите петлю! – глухим голосом сказала она. – С петлей на шее я никуда не поеду!

Жирный с досадой посмотрел на нее, потом, наклонив голову, осмотрелся через ветровое стекло по сторонам.

– Ладно, ты настырная, но мы еще настырней! – зло сказал он и вылез из машины.

Мария не успела опомниться, как ее перетащили на соседнее сиденье, а место за рулем занял жирный. Она пыталась оказывать сопротивление, но тонкая струна так врезалась в ее шею, что у Марии мгновенно перехватило дыхание, и ее охватила такая слабость, что она едва могла пошевелить рукой.

– Еще выдрючивается, стерва! – с раздражением сказал жирный, заводя мотор. – Тоже мне, княжна персидская! Сказано – значит, делай! Ты, Колян, не церемонься. Начнет опять вякать – дави ее, суку! Все равно один конец…

Машина сорвалась с места и сразу повернула направо. В груди у Марии стало холодно, словно она по шею окунулась в ледяную воду.

«Они ни минуты не сомневаются в том, что меня необходимо убить! – с ужасом подумала она. – Боже, какая же я дура! Мне всего-то нужно было запомнить номер машины этого самоуверенного типа и сообщить его Гурову. Теперь-то я ясно представляю, что именно так и нужно было поступить. Говорят же, что русский мужик задним умом крепок. Речь хотя и про мужика, но бабы, как выясняется, не лучше. И главное, ничего нельзя сделать. Теперь вот и место за рулем потеряла. Там я хоть врезаться во что-нибудь могла, внимание милиции привлечь, а теперь что?»

Впрочем, жирный выбрал такой маршрут, где привлечь внимание милиции было трудновато даже при горячем желании, – он ехал какими-то мрачными закоулками, мимо рядов каменных гаражей, похожих на гробницы, все более удаляясь от людных мест. Раза два мелькнули за окном чьи-то любопытные лица, но тут же пропали.

Потом строения куда-то пропали, машина проскочила через зеленый лужок и слегка задержалась на повороте. По обилию машин Мария догадалась, что они выезжают на Кольцевую.

«Хоть бы тормознули! – с надеждой подумала она. – Хоть бы один милиционер!»

Мысль о милиции, кажется, беспокоила и жирного, потому что он пробурчал себе под нос:

– Ни к чему было в такую даль забираться! Одни заморочки. Сами себе проблемы создаем.

– Ладно, не переживай, Слон! – прозвучал над ухом у Марии голос Коляна. – Все нормально. Тут всего-то пара сотен метров. А там за Кольцевую выедем – и в лесок. Под кусток. Как ты на это смотришь, красавица? Хочешь со мной под кусток? Дура будешь, если откажешься! – Он придвинулся совсем близко, и на Марию пахнуло запахом вчерашнего перегара.

Ее передернуло от отвращения. Колян довольно засмеялся, а Слон, неотрывно глядящий на дорогу, сердито пробурчал:

– Кончай языком чесать! Вон они, родимые, легки на помине! Стоят, палочками машут!.. Значит, сделаем так – если тормознут, я заранее останавливаюсь, выхожу и иду решать вопрос. А вы тут сидите тихо и смирно, пока мы с господином ментом коррупцией занимаемся. Если пронесет, едем дальше…

Впереди действительно показалась белая машина ГИБДД, стоящая на обочине, возле нее неспешно прохаживались трое патрульных. Они с большим интересом всматривались в проносящийся мимо поток машин.

Внимание Слона и Коляна целиком сосредоточилось на действиях милиционеров. Даже удавка уже не так сильно врезалась в шею Марии. И она решилась. Еще с прошлого раза баллончик с газом валялся в бардачке – Мария сунула его туда впопыхах и благополучно о нем забыла. Сейчас было самое время о нем вспомнить. Если бы ей удалось незаметно протянуть руку…