Третий вариант

Леонид Кудрявцев

Третий вариант

1

Контейнеровоз завис на высоте полусотни метров, и в брюхе его с громким хлопком открылся овальный люк. Поражая глаз разнообразием сочных красок, шурша, побрякивая и позвякивая, из люка хлынул мусор. Контейнеровоз был огромен, и мусор изливался из него, казалось, бесконечным потоком.

Широкоплечий, огромный, здорово смахивающий на гориллу винарин по имени Лек напряженно разглядывал выросшую неподалеку и быстро увеличивающуюся гору отходов. Вот наконец он облегченно улыбнулся и сообщил:

— Мы выживем. Это хороший корабль, и это настоящий, жирный мусор. Хватит надолго.

Услышав вердикт своего вождя, с десяток стоявших возле него утильменов довольно заулыбались. А два брата-близнеца, Недоумкис и Олигофренус, от избытка чувств даже пустились в пляс.

Вольф Виноградов по кличке Штопор хмыкнул.

Знал бы он, дипломированный и очень опытный специалист по межпланетному праву, чем будет зарабатывать себе на пропитание. Совсем недавно он мчался по космосу в своем весьма элегантном кораблике. А сейчас... Сейчас, для того чтобы не умереть голодной смертью, после того как контейнеровоз улетит, ему придется вместе с остальными утильменами рыться в обретенном «богатстве». Причем, если понадобится, он будет защищать его от других членов других шараг, прольет за него кровь.

Это — суровая действительность. От нее никуда не денешься.

Он жил на планете-свалке уже целых два месяца. К мерзкому запаху разлагающегося мусора привыкнуть легко. Для этого достаточно пары недель. Привыкание к прочим условиям выживания может потребовать большего времени, но он сумеет и это. Вот только как смириться с потерей свободы?

Свобода!

Похоже, он напоролся на одну из тех зверских шуточек, которыми так любит баловаться старушка-судьба. Напоролся, да еще как! На полном ходу, можно сказать, угодил в идеальную тюрьму, из которой, кажется, невозможно сбежать.

Невозможно.

Хм...

А мусор все сыпался, и гора его, всего лишь пять минут назад достигавшая размера двухэтажного дома, теперь запросто могла скрыть в своих недрах пятиэтажку.

— Вода, — сообщил Лек. — Ближе к правому краю бухнулось несколько контейнеров с водой.

— Если только она годится для питья... — пробормотал Огрызок, стоявший рядом с предводителем шараги.

— Годится, — сказал Лек. — Судя по всему, это мусор с Ригля-6, а то, что они считают плохой водой, можно пить, даже не пропуская через малый фильтр. Причем у нас, как ты помнишь, есть и большой.

— Ты уверен, что она там есть? — спросил Огрызок.

— Точно есть, — подтвердил стоявший с другого бока от предводителя шараги коренастый, мускулистый люцианин по имени Чив. Его большой красный глаз, находящийся точно посередине лба, не отрывался от продолжавшей расти кучи. — Есть еще пищевые отходы, они легли в самом начале, а с той стороны упала одежда, которую можно выгодно обменять. Очень хороший, жирный мусор.

Клуаб молча развел руками.

С Чивом спорить не имело смысла. Он не зря считался лучшим разведчиком в шараге.

— Ну, вот и хорошо, — промолвил Лек. — Теперь главное — спеть возле этой кучи песню собственника.

Вольф поморщился.

Песня! Причем избежать участия в ней невозможно. Единоличники на планете-свалке либо не выживали, либо, за отдельными исключениями, вели жалкое существование. На достойную жизнь могли рассчитывать только члены шараг.

Вольфу вспомнились первые его дни на планете-свалке, после катапультирования из разваливающегося на куски корабля, и он невольно вздрогнул.

Ох, несладко.

И значит, придется петь песню собственника, истово лопатить мусор и вообще жить жизнью обычного, рядового утильмена. Действительно, чем он отличается от других членов шараги? Только тем, что почти все они родились уже здесь, на этой планете. Их родители или родители их родителей попали на нее и не смогли сбежать. Так же как он.

Вот что их объединяет. Невозможность сбежать из этой никем не охраняемой тюрьмы, унести из нее ноги.

— Песню... — пробормотал Огрызок. — Можем и не успеть. Я прикинул, шарага Трехногого где-то совсем недалеко.

— Пусть закончат, — жестко сказал Лек. — Пусть весь мусор окажется на планете.

— А если...

— Пусть он весь окажется у нас, внизу.

— Хорошо, — согласился Огрызок. — Подождем. И если удача на нашей стороне...

— На нашей, — отрезал Лек. — А обычаи надо соблюдать. Они именно для этого придуманы.

— Ну, если...

— Вот именно, — сказал Лек. — А после того, как ритуал будет закончен, после того, как все это по закону станет нашим, Огрызок отправится раскапывать вон тот склон. Один. Там упало немного вкусной синей жидкости. Ее нужно найти.

Он указал пальцем, какой склон имеет в виду. И конечно, ничего хорошего это Огрызку не сулило. Именно на этом склоне падающий из корабля мусор образовал массивный козырек. Попытавшийся работать под ним рискует попасть под обвал.

— Но ведь там...

Огрызок повернулся к предводителю шараги и, наткнувшись на его жесткий, неумолимый взгляд, замолчал.

— Пойдешь, — сказал ему Лек. — Думаю, это тебя научит держать язык за зубами. Если выживешь. Ну что, станешь копать именно в том месте?

Клауб мрачно кивнул.

Что ему оставалось? Разве что покинуть шарагу? Нет, лучше под козырек.

— Ну вот и отлично, — более мягким тоном промолвил Лек. — Хорошо, раз ты осознал свою ошибку и более не намерен ее повторять, думаю, тебя стоит простить. На первый раз. А уж во второй... не обессудь. Во второй раз наказание будет куда хуже.

— Пусть будет так, — заметно повеселев, сказал Огрызок.

Контейнеровоз издал протяжный, похожий на стон звук, захлопнул люк и рванул в небо.

Провождая его взглядом, Вольф невольно приподнялся на цыпочки. Ему вдруг показалось, что вот сейчас, стоит только хорошо оттолкнуться, он сумеет полететь за кораблем. И если набрать подходящую скорость, то его можно успеть догнать, суметь протиснуться в пустой трюм...

— Пора, — сказал Лек. — Теперь самое время. Поем песню собственника и беремся за этот жирный мусор. У нас сегодня удачный день.

Вольф осторожно толкнул Чива локтем в бок и вполголоса спросил:

— Почему мы не можем сэкономить время? Кто может доказать, что мы не пели песню собственника?

— Никто, — ответил Чив.

— Так в чем дело?

— Мы сами будем знать, что не спели песню. Сами. И это будет видно по нашим лицам, по нашим движениям, по голосу. И если другая шарага предъявит права на нашу кучу, они почувствуют это. Да и мы будем знать, и у нас не хватит упорства, уверенности в своей правоте, чтобы ее защитить. Понимаешь?

Вольф кивнул.

М-да... резонно. Что-то в этом есть, несомненно.

— Песню! — крикнул Лек. — Начали песню!

Члены шараги поспешно выстроились в шеренгу возле кучи. И вот уже кто-то пока еще неуверенным голосом затянул песню собственника, но ее тотчас подхватили другие голоса, завели:

— О дар, падающий с неба. Космическая манна, отправленная нам во спасение! Будь же во веки веков! Не иссякай, не оскудевай! Пусть у тех, кто ее нам посылает, дела обстояли лучше некуда! А этот дар мы объявляем своим до тех пор, пока он нам будет надобен. И пусть свидетелями этого будет небо, твердь под ногами и Всеобщий Закон!

2

Мусор. Контейнер. Свалка.

Что делать, если мусора действительно много, а свалки выросли неимоверно и захватывают все большую и большую территорию? Их, к примеру, размывает дождями, и грязная вода впитывается в почву, чтобы потом политься из водопроводного крана. А еще ветер разносит от них во все стороны мерзкий запах, спасаться от которого становится все труднее. В общем, что делать с проклятым мусором? Топить в океане? Это еще хуже, чем хранить на свалке. Передохнет почти вся рыба, а ту, что не передохнет, никто есть не пожелает. Сжигать? Очень дорого, а продукты сжигания приносят немало вреда. Выкидывать в открытый космос? Наступит момент, когда мусор закроет светило непроницаемым покрывалом, и на твою планету падет вечная тень. Тут-то и выяснится, насколько тяжело и накладно вылавливать космический мусор.

Как ни странно, но самым дешевым и «экологически чистым» способом избавления от мусора оказался такой: найти планетку, на которой никто не живет, и превратить ее в гигантскую свалку. Устроить свалку, но не у себя дома. Пилотируемые роботами корабли будут день и ночь засыпать ее всевозможным мусором, на радость вам и соседним населенным планетам, тоже столкнувшимся с подобной проблемой и решившим ее тем же самым образом.

В общем, беспилотные корабли и планета, засыпаемая мусором, покрытая таким толстым его слоем, что до сих пор никто не смог до ее поверхности докопаться.

Вообще, на этой планете рано или поздно должны были объявиться люди, и они, конечно, появились. Они попадали на ее поверхность разными способами, попадали нечасто, но все же это происходило. И поскольку на планете был пригодный для дыхания воздух, а также невообразимое количество мусора, то люди выживали. И плодились. И породили племя утильменов.

— Эй, долго спим? Пора двигаться дальше! — поторопил Чив.

Оторвавшись от раздумий, Вольф поспешно встал и поправил лямки самодельного рюкзака, набитого плитками шоколада. Лакомство было слегка залежалое, с подпорченной упаковкой, но Недоумкис, один из братьев-близнецов, у которого был просто феноменальный нюх на такие вещи, этот шоколад одобрил, а значит, его можно было есть. Или продать за наклейки, или, пустив на обмен, получить за него нечто весьма нужное шараге. Может быть, парочку поисковых вил взамен сломанных, а может, и что-то посерьезнее. Вообще, эта куча оказалась весьма богата старым шоколадом, но Лек приказал много с собой не брать. Всего лишь пару рюкзаков. Если кто-то на торжище сообразит, что у них этого добра богато, то цена неизбежно упадет. Вот этого никому не хотелось. Шоколад был ценной валютой, и если оставшиеся возле кучи пять членов шараги будут следить как надо за тем, чтобы он не испортился окончательно, то это сулило пару сытых, беззаботных месяцев жизни. Ну, и надо было, конечно, учитывать, что песни песнями, закон законом, но, если среди других утильменов пройдет слух об их удаче, вполне может найтись шарага неудачников, предводитель которой рискнет поправить свои дела, нарушив закон. От наказания преступники не уйдут, но стоит ли вводить других мыслящих во искушение?

— Не спи, еще раз говорю, — промолвил Чив. — Вот, пристраивайся за мной. Иначе придется топать в самом конце и слушать болтовню Гиббонуса.

Вольф поспешно оглянулся. Гиббонус уже что-то оживленно рассказывал, тряся при этом мохнатой головой, размахивая багровыми клешнями и скаля длинные желтые клыки.

Кто из оказавшихся на этой забытой богом планете откажется потрепаться, рассказать какой-нибудь случай из жизни или выслушать своего товарища? Там, где нет объемки и гиперинтера, это довольно желательное времяпрепровождение. Но — Гиббонус... Нет и еще раз нет. Поспешно вскинув на плечо тяжелую канистру с водой, Вольф встал в колонну вслед за Чивом и стал ждать команды трогаться в путь.

Лек не торопился ее отдавать. Стоял самым первым и, слегка подавшись вперед, вглядывался в дорогу, вившуюся между разрытых еще в давние времена и уже оплывших куч мусора. Шагах в ста дорога раздваивалась. Вольф знал, что обе дороги вели к торжищу, однако, свернув на правую, они попадут к цели своего пути на пару часов раньше. Так о чем же думать?

И все-таки Лек колебался, что-то выглядывал, вынюхивал, и утильмены, уже нагрузившись поклажей, выстроившись в колонну, ждали его команды, даже не пытались сделать без нее хотя бы шаг.

Наконец предводитель шараги махнул рукой в сторону левой дороги:

— Пойдем так!

И снова никто не попытался ему возразить. Все двинулись в путь и свернули туда, куда приказал Лек.

После того как перекресток остался далеко позади, Вольф спросил у Чива:

— Почему мы пошли все-таки этой дорогой?

Не сбавляя шага, тот ответил:

— Лек что-то почуял. Скорее всего, древних утильменов.

— Древних утильменов?

— Ах, ну да, ты же на планете всего несколько месяцев... Видишь ли, обычно о них стараются не судачить. Кто знает, вдруг ляпнешь что-то неприятное для них, а они услышат.

— Так называют местных духов?

Чив хмыкнул:

— Духов на самом деле нет. А эти есть.

— И кто же они на самом деле?

— Древние утильмены. Потомки живших на этой планете до нас.

— До нас?

— Как думаешь, сколько времени требуется для того, чтобы покрыть мусором целую планету? Уверяю тебя, очень много. И за время существования планеты-свалки мыслящие попадали на нее много раз. Кто-то выжил, кто-то не сумел, а кто-то приспособился настолько, что стал ее частью и теперь не сможет жить в другом мире. Понимаешь, о чем я?

— Ты хочешь сказать, что они...

— Вот именно. Те, о ком мы говорим, потомки мыслящих, сумевших приспособиться к жизни здесь, только здесь.

— Как им это удалось? — спросил Вольф. Чив хмыкнул:

— Вот этого я не знаю. Хотя нет условий, к которым не могло бы рано или поздно приспособиться мыслящее существо. Попытки делаются до тех пор, пока одна из них не увенчивается успехом. И совершенно неважно, как в итоге будет выглядеть этот новый мыслящий. Главное — он приспособится. Хотя... в случае с древними...

— Так что с ними?

— Они ни с кем не желают встречаться. Они не любят других мыслящих. Никого не любят.

— И не обязаны. Что в этот криминального?

— Не любить можно по-разному. Понимаешь?

— Нет.

— Потом поймешь. Главное их не злить, по возможности обходить стороной. Если жизнь дорога, то старых утильменов лучше не злить. Это всем известно.

Лучше не злить...

Вольф покачал головой.

Может, и так. А вдруг старые утильмены... Да нет, не стоит хвататься за соломинку. Откуда им знать, как выбраться с этой планеты? Доказательством невозможности этого служил сам факт их существования. Если они за многие годы существования не смогли ее покинуть...