Убийство Короля Нага

В ЦЕЛЯХ ОЗНАКОМЛЕНИЯ! При распространении файла или же выставления фрагментов указывать меня.

Авторы: Джессика М. Батлер

Книга: Убийство Короля Нага

Серия: от Смертельных Врагов до Возлюбленных Монстра (книга 4)

Перевод: ПЕРЕВОД lenam.books (https://t.me/translationlenambooks)

Редакция: lamslate (https://t.me/lamslate)

Любви всей моей жизни, которая, услышав, о чем я собираюсь написать, сказала «Змеи… почему это должны быть именно змеи?».

Я, конечно же, ответила: «Я знаю».

А когда он спросил меня, почему не что-то более реалистичное, я сказала самым грубым и серьезным голосом, на который была способна: «Я писатель романтического фэнтези, Джим, а не реалист».

И если вы поняли эти отсылки к фильмам, то вы — мой тип людей, и поэтому эта книга также посвящена вам.

P.S. Вариации этой цитаты — буквально единственный раз, когда я называю своего мужа Джимом. Он полностью Джеймс.

1. Отчаянные Времена

Сможете ли вы обогнать кошмар?

Или унести любимого человека с его пути?

Скорее всего, нет. Но вы всегда можете побежать ему навстречу. Или постараться подготовиться к его приходу. Особенно если он приходит каждую ночь, чтобы мучить тех, кого ты любил.

Рея заметила длинную косую дорожку оранжевого света, пробивавшуюся сквозь ветви дуба над окнами их крошечного дома на дереве.

До следующего нападения оставалось меньше шести часов.

Если только время не изменится.

Пожалуйста, взмолилась она, пусть время не изменится. Ни продлить, ни добавить. Если что, оно может просто исчезнуть.

Она поправила грубый лист бумаги на низком столике и продолжила делать наброски. Усталость жгла ей глаза. Чего бы она только не отдала за ночь и день покоя. Этот бешеный темп только усиливался. Это не могло продолжаться вечно.

Но никто — ни они, ни старейшины, ни Пары, ни все лидеры миров вместе взятые — не приближался к разгадке.

Она потерла лоб и уставилась на темные линии на странице. Они слегка колебались, некоторые из них были менее четкими, чем другие.

Обычно рисование успокаивало ее. Но сейчас она чувствовала лишь желание закончить иллюстрации, чтобы сдать их заказчикам и получить деньги. Она покачала головой. Жалкие покупки. Несомненно. Но на жалость можно было купить еду, как и на любые другие деньги.

Это казалось такой мелочью. Как будто она просто отводила им место, чтобы выжить. Чтобы пройти через это. Чтобы дать Тиеро и Саланке, ее духовной семье, время отдохнуть и, надеюсь, побороть эту психическую чуму или проклятие.

Карандаш скользнул между пальцами.

Справиться… как долго?

До конца месяца?

До конца года?

До конца их жизни?

Она сжала челюсти, крепче вцепившись в бледное дерево. Грифель неровно скользил по странице, когда она заставляла себя рисовать быстрее. Не было способа узнать наверняка. А ей нужно было что-то сделать, найти какой-то способ надеяться. Она должна была что-то сделать, иначе сама сойдет с ума. И тогда какой от нее будет толк?

Большая твердая рука схватила ее за плечо.

— Ты должна сейчас отдыхать, — сказал Тиеро, его голос был хриплее обычного.

Она не отрывала взгляда от страницы, хотя знала, что увидит, если поднимет глаза: прямые фиолетово-черные волосы спутались и растрепались на его опиленных рогах, аметистовые глаза налились кровью и стали водянистыми, а черные орлиные крылья плотно прилегали к спине и еще хранили следы линьки. Она подавила в себе гнев по поводу сложившейся ситуации. Это не принесет ничего хорошего.

— Мне кажется, ты спал недостаточно долго.

— Забавная штука — сон. Когда хочешь, он никогда не приходит. — Он снова подтолкнул ее, затем отступил назад. — Ты должна хотя бы ненадолго закрыть глаза.

— Если я сейчас отдохну, то не успею все сделать. Если я не закончу их, то не смогу передать их клиентам. Если я не доставлю их своим клиентам, мы не получим денег. Если нам не платят, мы не можем позволить себе еду. Если мы не можем позволить себе еду, нам приходится охотиться или заниматься собирательством. В этом случае никто из нас тоже не будет спать. А поскольку рисование значительно безопаснее охоты, я думаю, это лучший выбор.

Он пошатнулся и зацепился за грубую стену.

Ее внимание переключилось на него.

— Становится хуже?

Он прикрыл глаза рукой. Его рот дергался.

— Просто неуклюж.

Она стиснула зубы. Ему приходилось бороться не только с кошмарами, но и с мигренозными аурами1 и двоением в глазах. Все стало настолько плохо, что с прошлой недели он не мог летать.

Отложив карандаш и бумагу, она встала.

— Если ты не будешь осторожен, то упадешь с этого дерева. И где ты тогда окажешься?

— Скорее всего, на земле, — сухо ответил он. — Падение с такой высоты никого не убьет. Разве что на нож. Или на бесреда. Ты же не хранишь этот маленький клинок в своей рубашке? Может, стоит достать его на случай падения?

Конечно, хранит. Она всегда хранила это маленькое лезвие для заточки карандашей. Оно было обмотано резиной и висело у нее между грудей, но никогда не рисковало уколоть ее. А если бы и укололо, то не причинило бы особого вреда.

— По крайней мере, мы живем не на Экекоме, где даже камни хотят тебя съесть. — Она попыталась улыбнуться, но улыбка дрогнула. — Думаю, нам нужно поговорить о переезде, Тиеро.

Они потратили все свои сбережения, чтобы переехать в эту маленькую хижину, расположенную среди деревьев в часе ходьбы от Дохахти и любого другого места с людьми и торговлей. И все это в отчаянной надежде, что удаленность от других пси-рас защитит их. Но этого не произошло.

И если Тиеро и Саланка пойдут по пути многих других представителей своих рас до них, наступит момент, когда они не смогут проснуться от кошмаров. Они просто окажутся в ловушке. Насколько ей было известно, никто еще не очнулся от этой комы. Возможно, они никогда и не проснутся. Если падет один, она, возможно, сумеет сохранить ему жизнь. Но если падут оба?

Он не поднимал на нее глаз.

Она заставила свой голос стать тверже.

— Я думаю, нам нужно вернуться туда, где есть люди, которые могут нам помочь. В одиночку мы не справимся.

Тиеро напрягся. Он расправил плечи и улыбнулся ей самой непринужденной улыбкой, на которую только был способен.

— Все будет хорошо, Банни2. Мы найдем способ. Я не собираюсь падать в ближайшее время. Этот дом для тебя. Чтобы убедиться, что ты не останешься ни с чем.

Под ее ногами заскрипели половицы. Все для нее. Часть ее ненавидела этот маленький домик, хотя и знала, что они хотели его получить из лучших побуждений.

— Я знаю, что ты беспокоишься о…

Он насмехался.

— Нет. Дело не в этом. — Его глаза метнулись к ней, выражение лица стало слегка виноватым, словно он пытался выдумать плохую полуправду. — Я не войду в это место, пока у меня не останется выбора. Я не приближусь к нему, пока не останется выбора. Я даже предпочту умереть. Если я упаду здесь, я упаду. Ты мне ничего не должна. Я не жду, что ты потащишь мою коматозную шелуху к их двери. — Когда его слова стали резче, он поморщился. — Прости, — сказал он, на этот раз мягче. — Просто паранойя.

Потирая затылок, она старалась казаться такой же спокойной и уверенной, как прежде. Он никогда не был параноиком или подозрительным, но, несмотря на это, она не могла винить его за страх перед Дохахти. В карантинной каюте для экстрасенсов было неприятно находиться любому. Ее собственный пульс учащался от страха при мысли о том, что ей придется спускаться так далеко под землю вместе со столькими людьми. Но она была уверена, что его реакция объясняется тем, что он не хотел, чтобы у нее отняли этот дом. Переезд в Дохахти и оплата жилья, скорее всего, потребовали бы потери этого дома, каким бы маленьким он ни был. И тогда она останется без крова и перспектив, как только Тиеро и Саланка отправятся в свои важные путешествия. Оба отправятся к великим целям и планам, а она останется слоняться без дела.

— Если ты хочешь остаться в Дохахти, это неплохая идея, — продолжил он. Тиеро перешел к потрескавшемуся тазу в дальнем конце комнаты. Небольшое место для приготовления пищи было достаточно маленьким, и если бы он расправил крылья, то легко бы его заполнил. — Я могу позаботиться об этом доме. Ты могла бы подумать о том, чтобы взять кредит на мое имя. Если они дадут его.

— Я не оставлю ни одного из вас, если только не сделаю что-нибудь полезное. Но у них там есть лекарства и врачи, которые могли бы облегчить твое состояние.

— Облегчение не стоит риска, — сказал он. — Запомни мои слова. Мы войдем туда. Выйдут только некоторые из нас. Остальные, скорее всего, будут разорваны на куски.

— Они бы так не поступили…

— Никто из нас не знает, что бы они сделали. Есть истории. Некоторые из них правдивы. И для этого достаточно одного или двух. — Он провел рукой по лицу, затем медленно моргнул. С содроганием вздохнув, он поднял приземистый каменный чайник и проверил воду в нем. — Мы не узнаем, пока не станет слишком поздно. Мы просто… мы должны найти другое решение. И мы его найдем, Банни. Но это не будет связано с продажей этого дома. Этот дом принадлежит нам — тебе.

Если она не волновалась раньше, то теперь будет волноваться. Он использовал их детские прозвища только тогда, когда был глубоко озабочен.

Она обхватила себя руками, пальцы загибались на ее коралловой тунике.

— Есть ли что-нибудь, что мы могли бы сделать, чтобы в Дохахти все было хорошо и этот дом сохранился?

Он горько усмехнулся.

— Если бы все было так просто.

Слабая улыбка его губы. Она даже близко не коснулась его глаз.

— Все будет хорошо. Я обещаю. Мы найдем решение. Пары, совет и все остальные что-нибудь придумают. Все равно прошло уже несколько недель. Возможно, они уже близки к разгадке. — Он провел большим и указательным пальцами на расстоянии друг от друга. — Просто подожди и увидишь, Банни. Все хорошо.

Ее сердце оборвалось.

— Хорошо, Чикади3.

Его улыбка стала чуть шире, когда он ставил чайник на плиту.

Слезы навернулись на глаза, и она медленно вздохнула, пытаясь взять себя в руки.

— Наверное, они не будут называть тебя так, когда ты присоединишься к своему новому содива. Эта содива была особенно элитной и занималась повышением мастерства всех своих членов.

— Если…

— Нет никаких «если». — Фыркнув, она провела рукой по глазам, а затем подошла к шкафу. На глубоких полках стояло множество глиняных горшков, корзин и тонких банок. — Нам обоим не помешает чай. И Саланке тоже, когда она вернется.

Он выглянул за меховые занавески, которые были задернуты на оконной раме, чтобы впустить воздух.

— Ее слишком долго нет. Должна была вернуться больше часа назад.

— Она сказала, что вернется не раньше. Возможно, она просто идет по следу.

Покачав головой, он крепко сжал ручку чайника.

— И все же… если она не вернется в течение часа, мы должны пойти и найти ее.

— Перестань волноваться. — Саланка протиснулась в дверь, ее походка была неровной на протяжении двух шагов, а обручальное ожерелье Нейеба перекосилось. Она бросила на него почти игривый взгляд, хотя ее лицо было бледным и покрытым бисером пота. Ее длинная коричнево — черная коса была влажной, а на щеках проступили сильные красные полосы. — Если бы я собиралась умереть, то сделала бы это с большим достоинством и меньшим драматизмом.

— Или и то, и другое. — Рея поспешила к ней.

Эти двое, с трудом держащиеся на ногах и борющиеся с приступами головокружения, вызывали у нее еще меньше желания оставаться в доме на высоте тридцати футов над землей.

Отпихнув Рею, Саланка покачала головой, и ее тяжелый серый плащ покачнулся от движения и заиграл узорами с вышивкой и бисером.

— Сегодня не нужно умирать, мои любимые. У меня есть все, что нам нужно. Теперь все будет хорошо.

Рея поджала губы, не будучи уверенной, что верит в это. Саланка постоянно придумывала безумные планы и странные затеи того или иного рода.

— Как? — потребовал Тиеро, все еще держа руку на чайнике.

Саланка схватила Рею за плечо, ее глаза налились кровью и казались почти полностью красными.

— Пары, совет, старейшины — никто из них не делает ничего путного. Это лишь вопрос времени, когда болезнь заберет всех, включая их самих. Они эвакуируют города уже сейчас, и всех перевертышей попросили отправиться на поиски павших и доставить их в лечебные учреждения.

— Я не спрашивал, почему мы должны что-то делать, — проворчал Тиеро.

Рея попыталась оттащить ее к шкурам для сна на противоположной стороне маленького домика. Тонкие лоскутные занавески, обеспечивавшие небольшое уединение, были почти полностью отодвинуты.