Тропа желаний

– Зачем так много? И такой красивый! – ахнула Елена.

– И что мне его, на тот свет с собой забирать? Так он в гроб не поместится, – отмахнулась Тереза.

– Тетя Терра, не надо в гроб, – серьезно заявил, услышав разговор, Алик.

– Да с вами захочешь – не помрешь, – улыбнулась Тереза, – Валя меня с того света достанет своими причитаниями.

В подтверждение этих слов со двора раздались крики Вали, которая прибежала из магазина.

– Как у вас дела? Все в порядке? – В воротах следом за Валей появился Коля, увешанный какими-то лампочками, проводами и инструментами.

– А что еще не в порядке? – тут же всполошилась Валя.

– Да я просто спросил, теть Валь, чего вы? – буркнул Коля.

– Ты почему здесь? Почему в город не уехал? Тебя и в магазине никто не видел, – объявила Валя.

– Так проводку в спальне надо починить, – ответил испуганно Коля. – Я домой за инструментами ходил. Вы же сами велели, чтобы свет во всем доме был. А там проводка давно сгнила.

– Так почему ты все-таки в город не уехал? – настороженно уточнила Валя.

– Так вроде Гарик съездил, продукты привез, – пожал плечами Коля и пошел чинить проводку.

Все дни Терезы и Вали теперь были заняты обустройством дома для Елены и Алика. Там действительно почти ничего не осталось – только большой обеденный стол, дубовый, массивный. Буфет на кухне, установленный не на года, а на века. Даже Коля его сдвинуть не смог. И огромная кровать в спальне, которую не пойми как внесли через узкие двери. Вынести, видимо, и не пытались. Но матрас на кровати давно превратился в прогнившую тряпку. Старый шкаф держался только с виду – внутри все полки рассохлись и сыпались трухой от одного прикосновения. Печка в пристройке, которую называли «зимней кухней», – такая была в каждом доме – точно нуждалась в хорошем печнике. А сам домик – как минимум в побелке. И надо было успеть все отремонтировать за лето. В холодное время без «зимней кухни» не выживешь. Не помоешься, не постираешь. Да и не приготовишь. Печка в доме служила для обогрева, а не для готовки. Чайник вскипятить можно, а суп лучше варить на «зимней кухне». Почему? Вряд ли Валя или Тереза смогли бы ответить на этот вопрос. Но так было заведено. Так делали их прабабушки, бабушки и мамы. Такое негласное правило. Никто не готовил в доме, где спят. Зимой готовили на «зимней кухне», летом – на «летней», в отдельных пристройках.

Валя переживала, что Алик спит «не пойми на чем», и заставила Колю притащить кровать из своего дома. Ту самую, на пружинах, родительскую, на которой так и не смогла уснуть. Алик, увидев кровать, обалдел от счастья и еще долго прыгал на ней, как на батуте. Кровать скрипела, но прыжки выдержала. Коля, поймав умоляющий взгляд Елены, смазал маслом пружины, чтобы они не так отчаянно стонали. Потом Алик сделал то, что и все дети в деревне, оказываясь в спальне родителей, – ложился на кровать, придавливал попой вниз несколько раз, чтобы «раскачать» пружины, и лежал счастливый, пока пружины по инерции продолжали сжиматься и растягиваться. Пружинные каркасы заменяли качели.

Алик заявил, что эта кровать – лучшая на свете, и обнял Валю. Та застыла. Ее никогда не обнимал маленький ребенок, и она не знала, какое это счастье. Тереза поняла, что теперь Валя сделает все что угодно, лишь бы ее еще хоть раз обнял этот мальчик, ребенок, которого у нее никогда не было.

И Валя, и Тереза бывали в доме дяди Георгия и тети Лианы еще маленькими: дети могли зайти в любой дом – и всегда им были рады. Но только сейчас они осознали, каким огромным оказалось соседское хозяйство. Помимо двух пристроек-кухонь, там расположился большой сарай с местом для машины. Коля, кажется, готов был в нем поселиться. В сарае же обнаружился старый мотоцикл, заботливо укрытый куском брезента. Коля как его увидел, так и застыл. Даже говорить не мог. Это была легендарная «Ява», производства Чехословакии, которую Коля только в кино видел.

– А можно мне… хотя бы по дороге про-ехать? – спросил он, едва выдохнув, Елену.

– Конечно, – ответила та.

– А дядя Георгий разрешил? – уточнил Коля. Если бы он был хозяином такого чуда, ни за что бы никому не позволил садиться за руль.

– Разрешил, – заверила Елена.

– Может, ему позвонить и спросить еще раз? – Коля ласково гладил мотоцикл. – К нему же запчастей не достать, если что. Это ж… сто двадцать километров в час…

– Коля, думаю, дядя Георгий будет только рад, если его мотоцикл не станет гнить в гараже, а кому-нибудь пригодится. Тем более такому водителю, как вы, – улыбнулась Елена, и Коля опять застыл, улыбаясь.

– Коля, ты забыл, куда шел, или что похуже? Не пугай бедную девочку. Или она подумает, что ты дурачок, – хмыкнула, проходя мимо, Валя.

Коля очнулся, выкатил мотоцикл и несколько раз проехал на нем до конца улицы и обратно.

– Коля, помни, что ты взрослый человек. Уже убери с лица эту улыбку. Я тебя не узнаю. Ты меня пугаешь, – рассмеялась, не сдержавшись, Тереза. – Обычно он у нас бухтит и ворчит, – объяснила она Елене.

Потом Коля прокатил на мотоцикле Алика. И теперь они оба проводили все время в сарае, что-то протирая и подкручивая.

– Что стар, что млад, – хмыкнула Тереза, не сдержав улыбки.

Валя тоже стояла и улыбалась. Такой счастливой Тереза ее никогда не видела. Но именно Валя, умевшая находить проблему на ровном месте, ее вскоре и нашла. Она влетела в дом Терезы рано утром, хотя прекрасно знала, что соседка любила с утра поспать. Так было всегда – Валя вставала в шесть утра и была готова на подвиги. Тереза просыпалась около девяти и не была готова ни на что. Вечером же, когда Валя уже зевала во весь рот, Тереза могла свернуть горы. В заботах о Елене и Алике они выстроили удобный для обеих график – Валя будила Терезу в восемь утра, но сама ложилась спать не в десять вечера, как обычно, а в одиннадцать.

– Ладно, иди уже, – говорила Тереза, глядя, как Валя клюет носом. – Я еще почитаю. Все равно не усну раньше часа.

Тереза даже соседке не признавалась, что иногда просыпается и в пять утра, и в шесть. Иногда засыпала в одиннадцать вечера и просыпалась в три утра. Бессонница ее мучила давно. И лучше всего она высыпалась днем, после обеда. На сорок минут забывалась глубоким сном без сновидений. Валя знала, что в это время нужно дать Терезе поспать, иначе весь вечер та будет совсем не доброй. Достанется всем, кто под руку попадет.

Так вот, Валя влетела к Терезе в шесть утра. Та только задремала, опять проснувшись в четыре.

– Что случилось? – Тереза подскочила в кровати.

– Еще что-то случилось? – ахнула Валя.

– Не знаю, ты мне скажи. Почему ты тут? Который час? Ты с ума сошла? Шесть утра! Я тебя убью, если ничего не случилось! – Тереза тоже была напугана. Все-таки Валя не стала бы ее будить так рано без веской причины.

– Ох, Терочка, случилось! – запричитала Валя. – Случилось то, что мы так ничего и не знаем!

– Чего мы не знаем? О чем? Валя, пожалуйста, иди свари кофе, дай мне чашку и только потом начни размахивать руками. Ты же знаешь, я по утрам плохо соображаю, – взмолилась Тереза.

– Вот, я уже сварила. Держи. – Валя стояла с туркой и чашкой, и это уже точно пугало.

– Господи, я надеялась еще полчаса поспать, пока ты на кухне возишься, – Тереза говорила с досадой в голосе, будто рассчитывала на лишние минуты дремоты, но поведение соседки ее действительно напугало. Валя узнавала новости и слухи быстрее, чем те успевали разлететься по деревне.

– Мы ничего не знаем! – закричала Валя. – И почему до сих пор не узнали? Как такое могло произойти?

– Ты о чем? – Тереза встала с кровати и села за стол. Валя налила ей кофе.

– Как о чем? – Валя всплеснула руками. – Ой, хочешь омлет? Да? Я приготовила. С пяти утра не сплю. – Она поставила на стол тарелку с омлетом.

– Ты меня сейчас очень пугаешь. – Тереза ковырнула вилкой в омлете.

– Я сама себя пугаю. Но ведь мы так ничего не знаем о Лене и об Алике! Ты помнишь, как Коля хотел позвонить дяде Георгию по поводу мотоцикла, а она не позвонила! Разве это не подозрительно? – Валя сварила еще кофе и сделала яичницу с помидорами. Сейчас стояла и не знала, что с этим делать и кого накормить.

– Нет, совсем не подозрительно, – пожала плечами Тереза, доев омлет и принявшись за яичницу. Она, в отличие от Вали, не ужинала, но плотно завтракала. – Если хозяин дома разрешил, зачем лишний раз беспокоить человека?

– Но она так и не рассказала, почему к нам приехала! И почему без мужа? Развелась? Или родила Алика вне брака? – продолжала рассуждать Валя, отрезая ломоть хлеба и щедро намазывая его маслом.

– И что? Какое нам дело? Сейчас, если ты забыла, двадцать первый век. Женщина может родить вне брака. Что такого? Ну развелась, не хочет вспоминать, решила все забыть и начать новую жизнь. Родственники помогли. Что такого? – не понимала Тереза, с удовольствием откусывая кусок хлеба.

– То, что Лена не говорит! Спроси у любой разведенной женщины про бывшего мужа, она рот не закроет! Или спроси про мужчину, который бросил ее беременной, тоже немедленно начнет рассказывать. А Лена молчит. Я и так пыталась узнать, и сяк. Не говорит! – объявила Валя.

– Имеет полное право, – пожала плечами Тереза, – я бы тебе тоже ничего не рассказала. Ты же немедленно разболтаешь, совсем не умеешь молчать. Может, у Елены в жизни трагедия случилась. Зачем ее тревожить? Ты хочешь ей помочь или сплетни узнать?

– Нет, ты все-таки очень неприятная с утра бываешь, – отмахнулась Валя, – почему сразу сплетни? Просто хочу понять – молодая женщина с ребенком появляется в деревне. Никто про нее ничего не знает. Она ни с кем, кроме нас, не общается. Коля уже ночует в ее гараже и смотрит так, что застывает как столб. Он уже влюбился, а Лялечка – не знаю. Она не показывает свои чувства. Скоро пойдут слухи. Кто отец Алика – неизвестно. Замужем Елена или нет – тоже. А если она разобьет сердце Коли? Он уже и Алика любит как родного сына! И Алик его тоже. Что будет, если… ой, даже не хочу представлять.

– Валя, я тебя очень люблю, но иногда ты меня с ума сводишь. Отстань от человека. От всех отстань. И от Елены, и от Коли. Взрослые люди. Пусть живут как хотят. Ты решила помочь, меня заставила, так что теперь? Узнаешь, что Елена не замужем или сбежала от мужа, опозорила семью, родила внебрачного сына, и что, откажешь ей в помощи? – спросила Тереза. – Если Коля хочет ночевать в ее сарае, это его личное дело. Мы тут при чем?

– Ой, ну что ты такое сразу говоришь? Как эта девочка могла опозорить семью? А Коля на нее пока только смотрит. Так смотрит, как на меня никто никогда не смотрел. Это же счастье, что он забыл про себя и думает только о Лялечке и об Алике! – замахала руками Валя. – Я другого боюсь – вдруг она сбежала от прошлой жизни и та жизнь ее найдет? Ты же знаешь, как это бывает. Вдруг кто-то из той жизни захочет сделать ей больно? Я об этом тревожусь. Если пойдут слухи, мы должны быть к ним готовы.

– Валя, дорогая, вернись в реальность. Это в наше время слухи могли убить, но не сейчас. Ну предположим, Елена родила Алика не пойми от кого, не была замужем, и что? Кажется, наш Коля еще вчера бы на ней женился, а лучше позавчера. Да я бы сама такую невестку своему сыну пожелала, если бы он у меня был, – отмахнулась Тереза. – И ты права – Елена слишком порядочная, честная, искренняя. Нет у нее никакого внебрачного сына, порочной связи и прочих ужасов, о которых ты уже успела подумать.

– Надо позвонить дяде Георгию и все узнать, – заявила Валя.

– Хочешь, звони, я не стану, – отмахнулась Тереза.

Несколько следующих дней прошли спокойно. Тереза не знала, звонила ли Валя дяде Георгию, если, конечно, смогла узнать телефон. И по-прежнему ли беспокоилась по поводу неожиданного приезда Елены и Алика в старый дом дяди Георгия? Коля помог уничтожить весь бурьян в огороде у дома и собирался делать там грядки под картошку, зелень и клубнику. Елена как-то заметила, что Алик очень любит клубнику. Коля же восстановил старый курятник. Валя привезла с рынка цыплят и возилась с ними. Алик не отставал. Он все время проводил с цыплятами.

– Его надо готовить к школе. Или он будет учиться в курятнике? – напоминала Елене Тереза.

– Да, конечно, – соглашалась та. И Тереза трижды в неделю занималась с Аликом прописями, математикой. Валя если и ревновала подругу к ребенку, то терпела. Алик выбегал из комнаты для занятий и несся в курятник, к цыплятам.

– Пожалуйста, давай ты спросишь, Лялечка тебе ответит, – Валя все же переживала по поводу прошлого Елены.

– Не хочу и не буду, – отмахнулась Тереза.

– Но нам нужно знать правду! – умоляла Валя.

– Мне не нужно. Коле, который уже навсегда влюбился в Елену, тоже, – заявляла Тереза. – Кому когда правда была нужна? Все верят в то, во что хотят поверить. Тебе ли не знать. Мы сколько небылиц про свои семьи услышали? Ты во все поверила? Давай оставим эту девочку в покое. Пусть хотя бы она не столкнется с тем, что мы пережили. И Алик… он очень умный мальчик, но тревожный. Ты молодец, что завела цыплят. Лучшего и не могла придумать. Алик иногда замирает, будто чего-то боится. Надо дать ему возможность успокоиться. Он ребенок, зачем ему сейчас знать правду? Он не поймет, не должен понимать. Ты хочешь ему жизнь сломать, как сломали мне и тебе?

Валя замахала руками, будто отталкивая от себя воспоминания, прошлое…

– Иногда нужно не задавать вопросов. Не вмешиваться, куда не просят. Жизнь сама все решит, – тихо сказала Тереза. – Иначе зачем она нас оставила в живых, хотя всех близких унесла? Может, для того, чтобы мы помогли этой девочке с ее ребенком, которые больше никому не нужны?

– Да, ты права, – расплакалась Валя.

– Только сейчас прекрати плакать, умоляю тебя. Ты же знаешь, что у меня от твоих слез голова начинает болеть, – строго сказала Тереза. – Ты куда шла? Вот туда и иди, дай мне еще полчаса полежать. Что там с погодой? Опять дождь обещают? Мне нехорошо что-то…

Тереза очнулась, не помня когда и в какое время. На кровати сидел Алик с цыплятами.

– Ты мне тут курятник решил устроить? – строго спросила Тереза.

– Мам, она очнулась, ругается! – радостно объявил Алик.

– Это хорошо, раз ругается, – к постели Терезы подбежала Валя. На кровать присела Елена, которая держала в руках чашку.

– Вам надо это выпить, – сказала она.

– Ничего мне не надо. Я прекрасно себя чувствую. Если бы Валя не будила меня ни свет ни заря, ничего бы не случилось, – отмахнулась Тереза. – Не могу рано вставать, что считается большой проблемой, если живешь в деревне.

– Да, она с детства такая! – подтвердила Валя, трогая лоб Терезы и норовя посчитать пульс. – Не может она рано. Сразу зеленая и синяя становится. Терочка, но я же тебя не заставляла так рано! Ты сама вставала! – восклицала Валя.

– Поспишь с тобой, если ты громыхаешь у меня на кухне с пяти утра, будто я сама себе яичницу не могу пожарить, – хмыкнула Тереза.

– Да, я лучше с утра все сделаю. Вечером не могу, – улыбнулась виновато Валя.

– Тетя Терра, вам еще рано в гроб. Вы мне обещали, – заявил Алик. Он пытался собрать на руки цыплят, разбредшихся по кровати.

– Выпейте, пожалуйста, – попросила ласково Елена, – вот, несколько глоточков. Это просто чай сладкий.

– Выпью, если ты, Алик, унесешь от меня свой курятник в курятник, а ты, Валя, прекратишь закатывать глаза и щупать меня, будто я уже умерла и лежу холодная.

Алик немедленно собрал всех цыплят, а Валя отошла от кровати.

– Так-то лучше, – улыбнулась Тереза. – Развели тут панику. Неужели пожилая женщина не может немножко поспать, когда ей захочется?

– Вы не спали, у вас был обморок, – заметила Елена. – Кажется. Выпейте, пожалуйста.

– Шантажисты, – ответила Тереза, но выпила то, что налила ей в чашку Елена. – Ужас какой! Гадость. Лена, кто тебе наврал, что это чай с сахаром? Валя? – закричала она, глотнув.

– Это травяной отвар, – призналась Елена. – Но он помогает от обмороков. И сил придает. Тетя Валя тут ни при чем. Я сама заварила.

– Детка, а ты откуда такой рецепт знаешь? – ахнула Тереза.

Елена промолчала. Валя уже открыла рот, чтобы повторить вопрос, но тут в комнате снова появился Алик. Цыплята бежали следом.

– Я тоже пью гадость, которую мне мама наливает, когда болею. Но терплю, и вы потерпите. Надо до конца выпить, – заметил он строго, залезая на кровать.

– Я же просила тебя их унести! Почему они опять по мне ходят? Я им, что, мать-курица, в смысле квочка? Предупреждаю, если они накакают на мою постель, я их убью и зажарю тебе на ужин, – заявила, стараясь сдержать улыбку, Тереза.

– Мам, тете Терре совсем хорошо, – радостно объявил Алик.

– Мне не хорошо, убери с кровати своих пернатых! Лучше бы ты завел собаку! Толку бы больше было, – ответила Тереза.

– Мам, мы заведем собаку? – воскликнул тут же Алик. – Мам, ну давай, пожалуйста. Мы же больше никуда не уедем, да? Мы же тут надолго, да? Я больше не хочу никуда уезжать. Мне тут нравится.

– Алик, что сказала тетя Тереза? Отнеси своих цыплят в курятник. Про собаку потом поговорим, – строго сказала Елена и чересчур быстро пошла на кухню.

– Лялечка, – окликнула ее, снова разволновавшись, Валя. – Почему Алик так говорит? Разве вы собираетесь уехать? Что-то случилось? Мы тебя чем-то обидели?

– Мало ли что ребенок сказал? Для него переезд – это приключение. Может, приснилось что или фантазии? – отмахнулась Елена и все-таки сбежала на кухню.

– Вот о чем я тебе и твердила! Тут точно что-то не так. Наверняка у них случилась беда! – Когда Елена и Алик вышли из комнаты, Валя плюхнулась на кровать Терезы и допила отвар из ее чашки.

– Валя, ты точно не дашь мне спокойно умереть. Еще и лекарства за меня выпьешь, – буркнула Тереза.

– Конечно не дам! Зачем ты меня так пугаешь? Устроилась тут без сознания лежать! Тебе сколько лет, чтобы в обмороки прямо со стула падать? В нашем возрасте с сердцем можно аккуратно лечь в кровать или с давлением. С обмороком уже неприлично! – возмутилась Валя и промокнула невольно выступившие слезы уголком простыни, которой была укрыта Тереза. – Как ты меня напугала! Прежде чем падать, могла бы не только о себе подумать, как тебе хорошо будет лежать, а еще обо мне! Даже не думай больше так делать! Давай, вставай, делай свои уроки, не знаю, что хочешь. Только не смей сейчас меня подвести. Как я тут с ними одна управлюсь? Кто Алика будет учить? Ты же знаешь, я только с животными умею, а с вашими прописями не могу. Только Алику этого не говори. Он считает, что я все-все знаю. Такой умный мальчик. Спрашивает меня, как лечить курицу, если она заболела. Вот разберемся с Лялечкой и Аликом, все узнаем, убедимся, что у них все хорошо, тогда ложись в свой обморок на сколько захочешь. Слова тебе не скажу. Обещаю, даже нашатырь тебе под нос не буду пихать!

– Нет, ты все же попробуй сначала нашатырем. Вдруг я еще живая буду, а ты меня уже похоронила? – рассмеялась Тереза, но взяла руку Вали и сжала ее так крепко, как могла. – Устала я что-то. Переживаю… Боюсь я за них. Да, ты права, что-то произошло у Лены, она скрывает, не может рассказать. Но как узнать? Видишь, она закрывается сразу же. Так что давай, это ты умеешь как никто, заболтай ее своими причитаниями и выясни, что ее тревожит.

– Пробовала, – отмахнулась Валя, – она только рассказала, что они сначала жили в другом доме, у дальних родственников, но там своя семья большая, поэтому переехали сюда. Чтобы никому не быть обузой. Я спрашивала у нее телефон или адрес дяди Георгия, но она говорит, что ключи ей передал двоюродный брат. По тете Лиане. Не знаю, что и думать.

– Как зовут двоюродного брата? – уточнила Тереза.

– Тоже Алик. Так в семье всегда называли, а полного имени она не знает, – пожала плечами Валя. Мол, дело безнадежное. Алик мог быть Алексеем, Александром, Альбертом, Алибеком…