На пределе

Нет, ну был, конечно, но я же не буду о нём говорить. И вообще, мы взрослые люди, которые могут поддаваться своим чувствам. Пьяным чувствам. И что такого?

— Скорее всего, — не согласилась я. — Отпусти уже.

Несчастные шлёвки, наконец, выпустили из крепкого захвата и я судорожно сглотнув сделала шаг назад, чтобы дышалось легче, а то это же ужас какой-то! Меня от него размазывает, как кусок масла по бутерброду, а про то, что случилось лучше вообще не вспоминать. Трясёт, как…

— Будь осторожна, Лиза. И по поводу Арестова… Не принимай его предложения. Не нужно тебе это.

Я вскинула голову, заглянула в глубокие омуты и неожиданно поняла, что знаю его. Вчера. Вчера именно перед ним замерла, как кролик перед удавом. И трясло не от него не хуже, чем сегодня. И в дверях торгового комплекса таращилась, как дура, именно на него. И вообще, вот такая его забота и мягкость в голосе…

Тряхнула головой, пытаясь избавиться от наваждения.

Ты в мужском туалете ночного клуба, Виноградова! Какого хрена на тебя это жуткое состояние напало? Как, блин, подросток перед лицом новых ощущений. Вали уже отсюда!

Я молча развернулась и едва не бросилась к выходу. Счастье, что меня даже не попытались остановить.

К чёрту всё! Я не буду думать об этом сейчас. Мне нужен Лёсик!

* * *

Эта охламонка просто сбежала от меня, будто не так давно сама не искала приключений на коленях Ярыча.

Что-то внутри меня явно сопротивлялось такому развитию событий. Я не хотел, выпускать её из собственных рук, но мозгами понимал, что подобный ход приведёт только к неприятностям.

— Она не та, кто тебе нужен… — выдохнул сам себе, боясь, что скоро это превратится в мантру.

Нужно избавиться от этого дрянного чувства. А как? Говорят, обычно клин вышибают клином, но здесь определённо выстроится неверная конструкция. Я не хочу влипать в Виноградову ещё больше. Она и так уже засела якорем в мозгах, она и так уже занимает большую часть моих мыслей, и я не знаю, как вытравить эту женщину оттуда.

Сполоснув лицо холодной водой, я вышел из туалета, всеми силами одёргивая себя от поиска её глазами. Да этого и не потребовалось. Девушка стояла прямо на лестничном пролёте и разговаривала с барменом нижнего зала, у которого я не так давно интересовался частотой посещений Виноградовой данного заведения. Парень заметил меня, усмехнулся и ткнул пальцем, явно сказав: «Да вот же он», после чего моя головная боль окатила меня пристальным, почти трезвым взглядом.

Так. Этот тощий жердь меня слил, оно понятно, но вот чего меня тогда так корёжит от мысли, что она сейчас начнёт разборки устраивать?

Но Лиза быстро отвернулась к парню, кивнула ему, спустилась с лестницы и вышла в главный зал, где благополучно потерялась в толпе. Бармен же, увидев мой недобрый взгляд, пожал плечами, мол, а что я мог сделать?

Помянув того чёрта, что дёрнул меня задать этому идиоту вопрос, когда ненадолго оставил Таню в компании Севера, я поднялся наверх, устроился за столом и принялся и дальше поглощать горючую жидость.

Вопросов, никто не задавал несмотря на то, что уход мой был эпичным. Даже Ярыч присмирел, а ведь имел полное право поинтересоваться, какого хрена я вытворяю… Но кто бы мне ответил?

Время тянулось, как резиновое. Мужики становились всё пьянее, шутки всё грубее, и я подумал, что Тане здесь точно было не место. Она не любила подобных грубостей, когда мужики начинают обсуждать грядущую брачную ночь и вгонять невесту в краску.

Я слушал, как Каст толкает очередной тост и всё время отвлекался на собственные мысли. Желание спуститься вниз было, как никогда сильно, и только невероятная сила воли сдерживала пьяный рассудок. И всё бы ничего, но голос, от которого по спине поползли мурашки прозвучал над ухом. Прозвучал настолько тихо и интимно, что у меня едва ли не задымились штаны.

— А скажи-ка мне, боец, какого хрена это было, а?

И она была пьяна. Также безбожно пьяна, как в нашу первую встречу в этом богом забытом месте. Я резко поднялся, повернулся и посмотрел в эти бесстыжие серые глаза, от глубины которых закружилась голова. Или это водка виновата?

— Что было, Лиза? — спрашиваю хрипло, сунув руки в карманы штанов. Всё, лишь бы не сграбастать эту синь в свои ручищи не увести из Причала. — И где твой муж?

Пьяная Виноградова яростно прищурилась.

— Сначала ответь на мои вопросы!

Я обернулся, окинул заинтересованные взгляды товарищей, которые постараются не упустить ни одной детали. Посмотрел на Лизу и понял, что без вариантов.

— Выйдем?

Она вздёрнула бровь и усмехнулась.

— Хочешь поговорить со мной по-мужски?

Вопрос был столь идиотским, что даже взбесил меня слегка. Это она на мордобой так намекает?

— Я женщин не бью.

— Да все вы так говорите, — хмыкнула она.

Нет, это просто выше меня!

Не говоря больше ни слова, я подхватил пьяное мягкое тело и понёс подальше отсюда. Не знаю, как после всего этого буду смотреть в глаза парней, но я должен разобраться с этой неугомонной оперативницей, что как-то совсем притихла в моих руках. Опустил взгляд, когда шагал по лестнице и наткнулся на удивленную улыбку.

— Что?

— Да нет… — замялась Виноградова. — Не каждый день меня мужики на руках таскают.

Я чуть не ляпнул «Привыкай» и мысленно отвесил себе подзатыльник. Не моя она. Моя другая. Моя никогда так не надерётся.

Когда оказались на свежем воздухе, заставил себя поставить сотрудницу УУР на ноги и выдохнуть уже снедающее желание, прошивающее всё тело до костей.

Виноградова снова посмотрела в мои глаза, лишая возможности вменяемо мыслить.

— Так чего ты тут с вопросами обо мне шастаешь?

Твою мать, этими губами не разговаривать нужно, а безостановочно целоваться. Со мной. Чтобы моя крыша не спешила съезжать, а забылась на какое-то время.

— Что я должен ответить? — спрашиваю хрипло.

Почему так сильно желание стиснуть её в руках, а? Откуда это дерьмовое всепоглощающее притяжение, призывающее не выпускать мягкое тело из своих рук?

Вновь сунул руки в карманы брюк. Мой разум мне уже изменяет, если изменит ещё и тело, это будет внутренняя катастрофа, последствия которой разгребать придётся ещё очень долго.

Девушка долго молчала, подбирая слова, но в итоге выдохнула и сделала то, чего я не ожидал. Крохотный шажок и резкое:

— Да пошло оно всё к чёрту!

Её пальцы сжимают ворот моей рубашки, а мягкие губы касаются моих губ. Их прикосновением она взорвала мой разум на мириады крохотных искорок, создала новое ощущение в груди, от которого почти физически тяжело. Оно всепоглощающее и необъятное, оно необъяснимое. Оно — что-то совершенно иное.

Выдернул руки из карманов, сжал тонкую талию и придвинул вплотную к себе, почти ощущая, как сообщаются наши энергии, стремящиеся соединиться.

Я пьян и, должно быть, в таком состоянии, непривычное кажется мне крышесносным.

— Что же ты делаешь? — хриплю в её губы, на что слышу тихий стон.

И это напрочь отключает мой мозг. Только она. Только мягкое тело под ладонями. Только эти мягкие стоны, которые я готов срывать ежесекундно.

Подхватываю ей под попу и несу, почти не разбирая дороги. Куда, зачем, для чего?

— Поехали ко мне, — отрывается она от моих губ и смотрим таким взглядом, от которого у меня волосы на загривке шевелятся. В нём столько желания и нетерпения, что я просто не представляю, как отказать.

— Думаешь, муж обрадуется моей компании? — усмехаюсь я и снова тянусь к этим сладким губам, но Лиза определённо против.

Упирается в мои плечи, стараясь сохранить дистанцию и выдаёт пьяным голосом.

— Ну, если ты не поедешь, я позову кого-нибудь другого.

— Мужа! — рявкаю я, представив на миг, что она может позволить себе что-то такое. Смещаю руку и, прижав к себе, впиваюсь в нежные губы, которые хочется целовать до исступления. И целую. Целую до нехватки воздуха и жжения в груди. Целую до последнего, пока она не начинает капризно хныкать. Сминаю руками нежное тело. И понимаю, что не могу сдерживать себя.

Пусть только эта ночь. Последняя, ей-богу!

Потому что с ума сойду, если отпущу сейчас. Не могу отпустить…

— В отель? — спрашиваю всё тем же хриплым голосом, отрываясь от губ. Я знаю, что она не передумала. Слишком уж требовательно хрупкие пальцы вытягивают полы моей рубашки из брюк.

— Ко мне, боец, — повторяет настойчиво.

Всё так же держа её в руках, я поднимаю взгляд и осматриваю парковку перед клубом. Машина с шашечками мгновенно находится среди множества других. Сглатываю слюну, и не выпуская из рук обнимающую меня ногами Виноградову, иду прямиком туда.

— Не пожалеешь? — спрашиваю, и сам же сомневаюсь в своей разумности.

Куда тебя несёт, Стагаров? Куда тебя это приведёт в итоге? Я знаю куда. В пучину вины, от которой ещё долго избавиться не смогу. Но выпустить охламонку из своих рук просто не в силах.

Кажется, что сдохну, если сделаю это.

Твою мать, нет!

Я просто провожу её до дома, и мы разойдёмся. Да, разойдёмся!

Мы усаживаемся в машину, и Лиза не позволяет мне сделать передышку. Она называет таксисту совершенно незнакомый адрес и, как в прошлый раз, забирается на мои колени, не позволяя привести рассудок в трезвое состояние. Я даже понять не могу отчего так пьян. От водки или от её запаха, вкуса и жадной нежности, которыми пропитано пространство.

Мои ладони скользнули под тонкую футболку, погладили плоский живот и добрались до края бюстгальтера. Лиза прижимается сильнее, ёрзая на мне. Чуть качнул бёдрами, позволяя почувствовать ей своё возбуждение и девушка простонала, пробирая этим звуком всё моё существо.

Господи, я чувствую себя котом, впервые унюхавшим валериану.

Я не заметил ни дороги, ни времени, затраченного на неё. Просто машина остановилась, сунул купюру в руки водителя, и мы вывалились в густую ночь. На этот раз Виноградова не пыталась найти лавочку и созерцать звёзды на небе, нет. На этот раз эти звёзды сверкали в её безумно красивых глазах.

— Идём, — тянет она меня за руку к двери подъезда.

Я понимаю, что нет. На этом нужно остановиться.

— Я не пойду, — возражаю хрипло, — Просто проводил.

Разочарование на её лице было таким явным, что я чуть не поддался. Всего на миг. Видя это, моя охламонка снова тянется за поцелуем, но я менее пьяный и более быстрый. Перехватываю кисти рук и завожу ей за спину.

— Хватит. Ты пьяна и тебе нужно домой.

— Прощальный поцелуй, боец. Один прощальный поцелуй.

Сколько ты выпила, Лиза? Сколько, вообще, нужно выпить, чтобы тащить в постель мужика?

Я склоняюсь к её губам, прикасаюсь и… растворяюсь в ней. Смешиваюсь всеми чувствами и испытываю только одно желание, которое затмевает разум — обладать ею.

Я хочу обладать ею безраздельно.

Сам не замечаю, как вжимаю её собственным телом в железную дверь, как жадно глотаю выдыхаемый воздух и толкаюсь языком навстречу чистому удовольствию.

Кто тебя придумал такую изумительно вкусную?

А в ответ на мысленный вопрос только жаркий стон, мгновенно мною поглощённый. Даже волосы на загривке отреагировали на этот будоражащий звук.

И нет никаких сил оторваться. Нет никакого желания разорвать прочный высоковольтный контакт, из-за которого меня шарахнуло прямиком в мозг.

Под звуки сладких поцелуев забрякали ключи, вытянутые Лизой из задних карманов джинсов свободной рукой. Второй она крепко сжимала ворот моей рубашки и, чёрт возьми, меня это заводило похлеще любого приватного танца.

Долг и желание просто разрывали меня пополам. Именно по этой причине, я не позволил ей приложить ключ к терминалу. Перехватил запястье и прижал к прохладному металлу. Войду внутрь и точно не остановлюсь.

— Что ты делаешь со мной? — шепчу в раскрытые губы.

Никогда не думал, что от женщины так может ехать крыша.

— Это ты меня с ума сводишь, боец! — отвечает низким сексуальным голосом.

Я? Да ты же как личный демон, Виноградова! Наваждение, мираж, сама секс! Усмехаюсь в эти сладкие губы и убеждаю себя оторваться. Опомниться! Но то, что проворачивает эта охломонка в следующий миг просто выбивает почву из-под ног. Свободной рукой она принимается расстёгивать на рубашке пуговицы, не забывая потрогать тонкими пальцами кожу, вызывая головокружение и томление. Это было тем самым, что заставило обо всё на свете забыть.

Вжался в неё бёдрами, желая ощутить, смял уже припухшие губы и отобрал ключ, чтобы самому открыть эту чёртову дверь.

Я буду жалеть весь остаток своей жизни, если не возьму её. А я не грёбанный мазохист, чтобы терпеть резь от неудовлетворённости в штанах и мечтать, как девица о том, как всё могло сложиться.

Она въелась в меня, пропитав насквозь. Её уже не вытравить. Да я и не хочу…

Ввалившись в подъезд, мы, наверное, собрали все стены. И в лифте тоже. Только внутри было не до них. Обувь, вещи, ключи, документы. Всё летело, чёрт знает, куда. Плевать. Только добраться до мягкой сладкой кожи, уложить на спину, смять мягкие волосы, ощутить влагу, кричащую о том, что меня хотят также сильно и войти. Одним толчком до упора, чтобы услышать… крик!

Крик в губы, который разорвал тишину в тихой квартире. Ногти вцепились в плечи с такой силой, что стало очевидным, что останутся следы. И взгляд. Затравленный, полный боли и…

— Не может быть, Виноградова… — выдохнул я и тут же вышел из неё, чтобы разглядеть в полумраке следы крови на бёдрах.

— Твою мать, кто бы сказал, что это так больно ни за что бы не повелась на это притяжение.

Она положила ладони на живот, перевернулась на бок и свернулась в клубок.

А я продолжал, смотреть на неё, как баран, не понимая, где именно нагрешил. Нет, ну… С одной стороны понятно, что мужа у неё нет и поведение хоть и фривольное в отношении мужиков, но не критичное. В смысле, интима-то не было ни с кем.