Жена-попаданка для графа Зотова

Жена-попаданка для графа Зотова

Ольга Росса

Глава 1. Чужая свадьба

— Виктория, прошу вас дать ответ.

— Да!

Словно во сне, я слушала брачные клятвы Арсения и моей подруги. Стоя рядом с красивой невестой в пышном белом платье, я чувствовала себя лишней на празднике жизни. Сердце разрывалось от отчаяния.

Зачем я согласилась быть свидетельницей на свадьбе? Вот зачем? Мазохистка, точно! Не смогла отказать Вике, моей лучшей подруге, в её просьбе. Она безумно обрадовалась, когда Арсений сделал ей предложение, и смотрела на меня такими счастливыми глазами, что я сдалась на фразу: «Софа, ты будешь свидетельницей!»

Теперь я собственными глазами наблюдала за тем, как мой любимый женится на другой. Нет, мы никогда не встречались, и Арсений даже не знает, что я влюблена в него. Иначе я бы сейчас не стояла в центральном ЗАГСе города Омска и не была бы свидетельницей на официальной церемонии.

— Можете поздравить молодых! — долетела до меня фраза регистраторши браков. Я судорожно сглотнула и неуверенно шагнула вперёд.

— Поздравляю, — натянула улыбку и посмотрела на подругу. Вика кинулась обниматься и расцеловала меня в обе щеки, оставляя следы алой помады на коже.

— Софочка, спасибо! — пищала от радости новобрачная. — Я так счастлива!

Да уж, вижу. Я снова растянула губы в улыбке и взглянула на Арсения. Какой он сегодня галантный и модный, словно денди лондонский. Наверное, Онегин так же выглядел в глазах Татьяны.

— Будьте счастливы, — глаза увлажнились, и я невольно смахнула накатившую слезу.

— О боже! Ты плачешь от радости! — Вика снова сгребла меня в охапку. Но подоспели родители новобрачных, и я отступила назад.

Толпа гостей спешила поздравить пару с законным браком. Я стояла в сторонке и, достав из сумочки влажные салфетки и зеркальце, вытирала следы помады. Двадцать первый век на дворе, могла ведь использовать помаду, которая не оставляет следов.

Регистратор ЗАГСа поторопила гостей и новобрачных. прося покинуть зал, так как время вышло и уже другая пара была на подходе. Все дружно двинулись к выходу.

После регистрации по плану следовал банкет в ресторане «Колчак», который находился недалеко от ЗАГСа, но гости и новобрачные решили устроить импровизированную фотосессию на площади у речного вокзала. Благо здесь есть арт-объекты и знаменитый дом Батюшкина, где когда-то жил сам адмирал Колчак во время гражданской войны.

Солнце начинало клониться в сторону запада, припекая. Начало июня выдалось жарким.

Кривляться перед камерой я не умела, появилась лишь в паре кадров рядом с новобрачными и свидетелем, совершенно незнакомым мне блондином по имени Дима.

Гости еле поместились в ресторане, так как народу пригласили много. Молодые сидели за отдельным столом на возвышении, меня же усадили рядом со свидетелем и ещё парой друзей. Некоторых из них я знала лично.

Дима имел смазливую внешность, отчего несколько отталкивал своими назойливыми ухаживаниями. Слушать болтовню свидетеля я устала, и, когда начались танцы, смылась на улицу, где тёплый июньский вечер был в самом разгаре. Но не тут-то было.

— Покурить вышла? — нетрезвый голос свидетеля раздался за спиной.

— Я не курю, — буркнула в ответ и демонстративно отвернулась в сторону набережной.

— Здорово. Уважаю, — еле проговорил Дима и задымил.

Ветер, как назло, дул в мою сторону. Я, невольно вдохнув сигаретный дым, закашляла и отступила влево. Вдруг тонкий каблук провалился и застрял между тротуарной плиткой. Я чуть не упала, если бы не парень. Он резво подхватил меня и прижал к себе, откровенно лапая меня за мягкое место.

— Пусти! — дёрнулась я, но крепкие руки ещё сильнее прижали меня к мужской груди. Пары алкоголя ударили в нос, и я поморщилась.

— Детка, ты такая, оказывается, сладкая, — зарылся он носом в мои волосы. — Знаешь свадебную примету?

— И знать не хочу! — прошипела я, выворачиваясь из цепких рук.

— Чтобы молодые жили долго и счастливо, свидетель и свидетельница должны вместе провести ночь, — похотливо шептал парень, дыша парами алкоголя в моё лицо.

— Придурок! — огрызнулась я и укусила его за губу, когда он полез целоваться.

— Тфа-а-арь! — взвыл Дима и ослабил хватку.

Я воспользовалась моментом, вырвалась из его загребущих рук и бросилась по тротуару прочь от этого места. Я неслась на каблуках как угорелая, не чуя ног под собой. Хорошо сумочка была при мне, там и телефон, и кошелёк — не придётся возвращаться.

Когда я оказалась на центральной улице, поняла, что за мной никто не гонится, и остановилась. Обернулась. Этот козёл напугал меня так, что сердце готово было выскочить из груди. Отдышавшись, я пошла к мосту через реку Омь. Нужно было успокоиться и прийти в себя. Прогулка по исторической части города всегда заряжала меня необыкновенной энергией и улучшала настроение.

Перейдя небольшой мост, я направилась вперёд по Партизанской улице. В пятницу вечером тут всегда много народу. В уличных кафе звучала танцевальная музыка, парочки прогуливались по скверу или миловались на скамейках. Мамочек с колясками уже не было видно — слишком поздно, малыши давно сопят дома в кроватках.

Подумав о детях, я вспомнила новобрачных. У них тоже через полгода появится малыш. От этого стало ещё горше. Я точно не смогу больше видеться с подругой и наблюдать за тем, как растёт её животик, зная, что это ребёнок моего любимого.

Как же так получилось, что я влюбилась в парня моей лучшей подруги? Это произошло два года назад, когда мы отмечали сдачу летней сессии. Несколько девчонок из нашей группы сманили компашку студенток в какой-то байкерский клуб, где, по их словам, обитают крутые парни, — и не соврали. К нашей компании из шести студенток подошли трое брутальных парней в кожаных косухах. Среди них и был Арсений. Он, на удивление, оказался приятным молодым человеком, воспитанным, вёл себя с девушками галантно и не матерился.

В отличие от меня, тихой и скромной, Вика всегда была активной заводилой. Она веселилась от души, заразительно смеясь, чем и покорила Арсения. А новый знакомый своими манерами и улыбкой очаровал всех, в том числе и меня.

Я честно пыталась забыть его, даже зарегистрировалась на сайте знакомств. Общалась онлайн с парнями и сходила на несколько свиданий, провела приятно время. Всё это, конечно, было интересно и в новинку, но у меня так и не получалось забыть Арсения.

Когда я видела его, моё сердце заходилось от счастья. Я втайне мечтала, что когда-нибудь Вика бросит его ради другого, более богатого и красивого. Но мои наивные грёзы не сбылись. И вот сегодня Арсений и Вика стали мужем и женой.

Как дальше жить? Как забыть Арсения раз и навсегда?

Я брела по улицам Омска, рассматривая отреставрированные дома, некоторым из которых уже более двухсот лет. Подсветка придавала историческим зданиям ещё большую таинственность и привлекательность. Я удалилась от сквера и брела по небольшим улочкам. Здесь всегда тихо, даже днём, а сейчас тем более.

Когда-то тут стояла Омская крепость; сегодня от неё осталось несколько зданий да каменные ворота, которые являются визитной карточкой города. Я не заметила, как прошла музейный комплекс крепости и очутилась возле Тобольских ворот. Мне осталось пройти через них и выйти на набережную.

Широкие ворота больше напоминали невысокий дом, сквозь который виднелся арочный тёмный проход. Чернота внутри арки пугала, почему-то свет там не горел. Может, обойти ворота? И я вспомнила, что именно Тобольские единственные из четырёх ворот являются архитектурным памятником, так как не были новоделом. Жители говорят, что если пройти сквозь них и загадать желание, то оно непременно сбудется.

Была не была! И я шагнула под арку. Каблуки звонко стучали в темноте, я неспешно шла к выходу, в котором виднелись огни набережной. Остановившись, я прикрыла глаза, сжала кулачки и, чуть шевеля губами, попросила Высшие силы:

— Прошу, пожалуйста, помогите мне больше никогда не видеть Арсения и забыть его. Я хочу встретить своего мужчину, предназначенного мне судьбой: доброго, умного, хорошо воспитанного, который будет любить меня и хранить мне верность до конца дней своих.

Не знаю, почему я добавила пункт о верности, наверное, подсознательно помнила о родителях, которые развелись, когда мне было двенадцать лет. Папа ушёл к другой женщине. С тех пор он не особо стремился принимать участие в моей жизни.

Вздохнув, я открыла глаза и шагнула к выходу. Осталось пройти пару метров. Вдруг меня ослепила яркая вспышка, разрывая сознание болью, а потом накрыла темнота.

Очнулась я резко, жадно глотая воздух. Тело пронзали тысячи острых иголок, разрывая на куски. В рот норовила попасть холодная речная вода, и мне пришлось сжать челюсти, чтобы не нахлебаться её, но я тут же ушла под воду с головой. Я начала бить руками и ногами изо всех сил, чтобы не опуститься на дно. Длинное платье намокло и тянуло меня вниз. От страха, что сейчас утону, рванулась вверх, и моя голова оказалась над водой. Жадно глотая воздух, я что есть мочи закричала:

— Помогите! Помогите!

И опять ушла вниз. Ну уж нет! Я не сдамся! Мышцы ломило от холодной воды, одну ногу свело невыносимой судорогой. Я из последних сил пыталась вновь выплыть и вдохнуть, но река упорно топила меня. Лёгкие жгло от попавшей внутрь воды. Силы стремительно таяли. В какой-то момент я поняла, что всё, это конец. Тело расслабилось и потянулось за неспешным течением. Я засыпала вечным сном.

Резкий рывок. Грудь снова пронзила невыносимая боль.

— Ефим! Кажись, барышня! — донеслись сквозь сон чьи-то слова.

— Агась! Молодуха. Вот дурёха! Зачем в воду полезла?

— Зови скорее барина! Чего делать-то с ней? Вроде дышит она, — снова пробасил мужской голос.

Я безвольной куклой лежала на чём-то твёрдом и равнодушно слушала странный разговор. Потом снова провалилась в холодный сон, но не надолго.

— Кто там? — тревожный голос раздался издалека.

— Утопленница, барин. Вроде живая, — растерянно ответил первый.

— Княжна Паташева?! — удивлённый голос как будто спрашивал меня. — Несите её в дом! Да поживее!

Меня грубо схватили, как мешок, и куда-то понесли.

Глава 2. Утро

Холод пронизывал каждую клеточку моего тела. Сознание путалось, и я не могла понять, где нахожусь, только почувствовала, что лежу под тяжёлым одеялом в мягкой постели. Иногда я ощущала чьи-то заботливые крепкие руки, которые меня переворачивали, кутая сильнее, и мне становилось теплее от этих прикосновений.

Потом я горела изнутри, раздираемая невыносимым огнём. Не понимая, что происходит, я скидывала с себя одеяло и пыталась раздеться, ощущая на теле лёгкую хлопковую ткань. Однажды мне это удалось, и прохладный спасительный воздух коснулся оголённой кожи, но ненадолго. Заботливые руки вернулись и снова натянули на меня сорочку, игнорируя моё слабое сопротивление.

— Тихо, тихо, — ласково шептал незнакомый голос, — скоро всё закончится. Потерпите, Соня.

Меня всегда раздражало, когда меня звали Соней, но высказать своё недовольство я не смогла и тут же провалилась в тягучий сон.

Потом сквозь дрёму я услышала, как чей-то безутешный голос причитал:

— Доченька, Софушка, как же так? — вопрошала женщина, но голос совсем не походил на голос моей мамы.

— Екатерина Николаевна, молитесь, — пробубнил незнакомый старик.

Меня тревожили все эти странные голоса, но я ничего не могла поделать. Тело не слушалось меня, сознание путалось, впадая в тяжёлую спячку. Мне просто снится бред — иного объяснения у меня не нашлось. Но однажды всё закончилось.

Я проснулась, ощущая лёгкость в голове, правда слабость во всем теле давала о себе знать. Лёжа на боку, я утопала в мягкой постели, которая, словно материнское лоно, окутала меня заботой и любовью. Где-то за окном звонкой трелью под шелест листьев заливался соловей.

Открыв глаза, я увидела перед собой маленькую девочку лет пяти, которая сидела на высоком стуле. Её большие голубые глаза с любопытством разглядывали меня, а пальчики нервно перебирали золотистые локоны.

— Ты кто? — спросила я ребёнка, заметив на ней пышное голубое платье с рюшами, — как будто она собралась идти на утренник в детский сад и играть там маленькую принцессу.

— Мария Зотова, — тоненьким голоском пропела она. — А ты? Папенька тебя Софьей Андриановной звал.

— София Андреевна я, — вздохнула при упоминании какого-то папеньки. И прислушалась к собственному голосу, который звучал странно и непривычно. — Где я?

— В нашем доме на берегу Иртыша,— чуть улыбнулись её губки бантиком.

— Иртыша? — повторила я и села в кровати, оглядываясь.

Странная комната — как будто я попала в музей или в магазин антиквариата. Мебель вроде новая, не потёртая, но словно из позапрошлого века. Кровать с резными столбиками и балдахином, трюмо на ножках, стеллажи с книгами, тяжёлые зелёные шторы с драпировкой слабо пропускали солнечный свет. Стены покрывали не обои, а изумрудно-зелёная плотная ткань. Пол обычный, из толстых досок, окрашенных коричневой краской. На белёном потолке по периметру шла лепнина.

— Знаешь, где это? — закатила девочка глаза, вздохнув.

Я кивнула. Кто же не знает реку, на которой стоит Омск? Но что я делаю в чужом доме? Взглянула на грудь: на мне была белая сорочка с глухим воротом и застёжкой, с перламутровыми пуговицами, с длинными пышными рукавами и кружевной отделкой. Стиль бабушки-дворянки.

— Ой! Побегу скажу папеньке, что ты проснулась! — встрепенулась девчушка, соскочив со стула, и умчалась прочь из комнаты. Ну вот, сейчас какой-то папенька ещё придёт.

Пощупала горло — вроде не болит. Но почему тогда мой голос совсем другой? Как будто не свой. Я поднесла ладони к лицу и не узнала собственных рук. Маникюра нет, гель-лака тоже, хотя я его два дня назад нанесла у мастера, готовясь к свадьбе подруги. Пальцы тоненькие не очень ухоженные. Мерзкий холодок прошиб тело. Это не мои руки!

Хотела подскочить к трюмо, где большое зеркало, но стоило только встать, как голова закружилась. Прикрыв глаза, чтобы перед ними не мелькали белые мушки, я глубоко подышала и осторожно, не торопясь, подошла к трюмо. И обомлела.

Совсем чужое лицо смотрело на меня в отражении. Худая девушка с большими впалыми серыми глазами, очень похожая на меня, только какая-то измождённая и уставшая. Тёмно-русые волосы, как у меня, но длинные, до самой попы, более густые и растрёпанные. Вроде как я, только после долгой изнуряющей болезни. Ростом мой двойник был чуть ниже меня. Не могла же я так измениться?

Не веря своим глазам, я прикоснулась к холодной поверхности зеркала. Отражение повторило мои действия. Может, я месяц лежала в коме? Тогда почему я не в больнице? Что же произошло со мной?

В памяти всплыли кадры со свадьбы, потом то, как я убегала от Димы и прошла через Тобольские ворота, загадав желание, а следом вспышка, и я оказалась почему-то в реке.

Ничего не понимаю. Бред какой-то.

В этот момент в двери постучали.

— Входите, — на автомате произнесла я, уставившись на вход.

На пороге появился мужчина военной форме.

— Простите. Маша сказала, вы пришли в себя, — смущённо произнёс он. Его мягкий баритон пробирал до мурашек. Я узнала этот голос. В моём бреду он разговаривал со мной. — Как ваше самочувствие, Софья Андриановна?

В горле встал ком. На мужчине с идеальной фигурой как влитой сидел военный китель из тонкого серого сукна с погонами на плечах. Вот только форма была несовременная, словно бравый офицер времён Крымской войны спустился с полотна художника-баталиста.

— Софья Андриановна, вы слышите меня? — его голубые глаза смотрели тревожно.

— Вы кто? — я аккуратно вернулась в постель и натянула одеяло до плеч. Стыдно показываться такому красавцу в бабушкиной сорочке.

— Вы не помните меня? — нахмурились его тёмные брови.

— А должна?

Мужчина шагнул вперёд, и тут я заметила, что он слегка прихрамывает на левую ногу и опирается на изящную трость.

— Нет. Мы виделись с вами давно и всего один раз. Я Зотов Константин Александрович, брат Андрея.