Специалист технической поддержки 5

И в этом месте мне предстояло провести непонятно сколько времени.

— Совсем сдурело начальство, — протянул один из мужиков, поглядывая в мою сторону. — Эй, новенький! Ты к нам откуда? Сразу с воли?

— Ну да, — ответил я, глядя на мужчину.

— Дебилы, — выплюнул мужик, покачав головой. — Не болеешь хоть?

— Утром был здоровый, — ответил я.

В целом, ситуация в заведении была на самом деле тяжелая. По всем правилам, которые я знал, меня должны были продержать хоть бы сутки или двое в изоляторе, а только потом распределить в камеру, убедившись, что я хотя бы не болен. Но ни нормального медосмотра, ни изоляции не было — сразу запихнули в общую камеру.

В течение дня я выяснил, что в местном СИЗО творится полный бардак. Половина моих соседей, как и я сам, только ждали суда и еще не являлись осужденным, вторую половину уже приговорили к различным срокам, но так и не этапировали на конечное место отбытия наказания. Один из мужчин, по имени Ким Чон, вообще сидел в центре уже второй месяц после суда, ожидая перевода в тюрьму. Почему его мариновали столько времени — неясно, ему вообще казалось, что про него забыли и тут он останется навсегда.

Я старался много не болтать. Прическу я зачесал вперед, чтобы выглядеть обычно, еще перед досмотром, вещи у меня забрали, так что единственное, что выдавало во мне не слишком криминального человека — чистые и довольно аккуратные руки. Хотя едва заслышав мой говор, те, кто постарше, с пониманием покачали головой. Северяне часто попадали во всякие истории, связанные с мошенничеством, и в итоге оказывались за решеткой. Процент преступников-первоходов среди северокорейцев был довольно высок, причем ввязывались мои соотечественники в криминал не потому, что поголовно были плохими людьми, скорее наоборот. Они были слишком доверчивыми и падкими на всякие «блестяшки» капиталистического мира, и от этого неприспособленными к жизни на юге.

Обед я пропустил во время досмотра и оформления, так что до самого вечера просидел голодный. Когда же пришло время ужина, в камеру закинули двенадцать мисок, содержимое которых резко напомнило мне о родине. На дне неглубоких плошек лежало грамм двести смеси риса с вареной кукурузой, без каких либо соусов, кимчи или других закусок. По правилам на каждого заключенного было положено шестьсот граммов подобной смеси в сутки — то есть кормили совсем слабо. Работающим на производствах, которые были только в тюрьмах, полагалось семьсот граммов — поэтому так и нервничал мой сокамерник, которого не могли этапировать уже два месяца — все остальное нужно было покупать в местном магазине, где цены кусались, а выбор был крайне невелик. Мясо или рыбу же выдавали только по праздникам, так что о разнообразном питании можно было забыть. В каждой миске торчало по небольшой алюминиевой ложке — все они сдавались под счет вместе с посудой после еды.

Лениво ковыряя ложкой пресное неаппетитное варево, я думал о том, что со мной будет дальше. Скудное питание меня не пугало. Мое детство выпало на конец большого голода, а студенческие годы были не лучше, так что справиться с подобным пайком я вполне мог.

Я очень надеялся, что Пак Сумин меня не бросит и прямо сейчас девушка делает все возможное, чтобы вытащить меня из этой задницы.

* * *

Целый день Пак Сумин провела в разъездах и оказалась дома только ближе к вечеру.

Первым делом девушка отправилась в контору к адвокату, где пожилой юрист только развел руками. Едва чеболька позвонила господину Ким Чан Сону, он сделал запрос в прокуратуру, но получил только стандартный ответ-отписку.

Все сводилось к тому, что задержание Кан Гванджина провели по линии NIS, а в связи с обострением отношений с северным соседом и происхождением молодого мужчины, строгой букве закона пришлось подвинуться под предлогом «национальных интересов».

Как сказал юрист, пытаться бодаться с NIS, это тоже самое, что пытаться сдвинуть бетонную стену. Изначально дело было легким именно потому, что национальное разведывательное управление, которое имело довольно широкие полномочия и курировало все дела, которые могли иметь налет терроризма или шпионажа, проигнорировало перестрелку. Тогда в дело вступила гражданская правовая система — полиция, прокуратура, суды.

Но как только в вопрос врывается NIS, закон отступает на второй план. Контрразведка Южной Кореи привыкла действовать жестко и решительно, а из-за постоянных коррупционных скандалов — а в Южной Корее не было еще президента, который бы не отмотал срок за коррупцию или взяточничество после своего срока — эта организация имела довольно широкие полномочия. И повлиять на нее не могли даже самые высокие политики.

— Это было сделано изнутри NIS, — устало заявил Ким Чан Сон, кладя трубку телефонного аппарата и устало протирая глаза. — Госпожа Пак Сумин, вам нужно понять, кто затолкнул управление в это дело. Может быть, искать контакты внутри организации. Тут я вам, к сожалению, помочь не могу. Только с организационными моментами.

— Когда можно будет встретиться с Кан Ён Соком? — прямо спросила девушка. — Заключенным положены свидания.

— Вы знакомы с системой уровней в корейских тюрьмах? — уточнил юрист, зная, что внучка Пак Ки Хуна долгое время прожила за границей.

— Впервые слышу, — честно ответила чеболька.

— В отечественной системе исполнения наказаний есть система градации заключенных, так называемые уровни или ранги, которые определяют отношение государства к человеку, — начал Ким Чан Сон. — Самый низший, четвертый уровень заключенных, сильно ограничены в правах и возможностях. Им положено только два получасовых свидания в месяц, никаких звонков, магазинов или прочего. Третий уровень — три свидания. Второй — четыре свидания, не чаще раза в неделю, а также право изредка пользоваться телефоном-автоматом. И первый уровень — свидания в любой день по требованию заключенного или гостя, в том числе в ночное время, свободная связь с внешним миром. Раз в месяц собирается комиссия, которая оценивает поведение заключенного и присуждает или отнимает баллы, исходя из которых и присваивается ранг.

— Так значит, у Кан Ён Сока есть два свидания? — спросила Пак Сумин.

Адвокат в ответ только покачал головой.

— Проблема в том, что он сейчас находится в центре временного содержания и, фактически, осужденным преступником не является. Там система рангов не работает и все остается на усмотрение заведения. А вашего ассистента перевезли как раз в центр, который курируется NIS, и без их ведома и одобрения даже я попасть к нему на беседу смогу с трудом. Хотя я официально являюсь адвокатом господина Кан Ён Сока по всем документам. Нам надо дождаться первого заседания по этому делу.

— Как они вообще добились решения об аресте вопреки первоначальному решению? — спросила Пак Сумин.

— Решением вышестоящей инстанции и благодаря тем самым «национальным интересам». Было решено, что северянин, убивший четырех урожденных южных корейцев, представляет угрозу национальной безопасности.

— Это полная херня! — вспыхнула Пак Сумин, а от таких слов юрист только смутился.

— Госпожа Пак Сумин, прошу быть спокойнее… — протянул старик. — Я понимаю, что вы думаете на этот счет, но это NIS, а не районная прокуратура. Не реальность определяет их решения, а наоборот — как они скажут, так оно и есть на самом деле. В этом суть работы контрразведки.

— И что вы будете делать? — с нажимом спросила Пак Сумин.

— Добиваться встречи с господином Кан Ён Соком, — степенно ответил юрист. — Зная, как действует агентство, его могут мариновать в центре месяцами, не предъявляя ничего конкретного. Но у меня есть небольшое решение, которое поможет облегчить его заключение.

— И какое же? — спросила Пак Сумин.

Юрист немного поерзал на стуле, будто бы собирался сказать что-то неприятное.

— Решение нестандартное, но я точно знаю, что это лучше, чем пребывание вашего ассистента в центре временного содержания в неопределенном статусе, особенно, учитывая, что его через голову суда задержало NIS. Было бы лучше, если бы его реально осудили по какому-нибудь второстепенному нарушению на незначительный срок, просто чтобы этапировать в тюрьму общего режима. Центры содержания переполнены, как и тюрьмы, а выйти оттуда не намного проще, чем с реальной судимостью. Срок может быть небольшой, месяца три, может, полгода…

— Полгода⁈ — заорала Пак Сумин. — Вы в своем уме⁈

Ким Чан Сон недовольно поморщился, но все же удержал себя в руках.

— Не кричите, госпожа Пак Сумин. Возможно, это лучшее решение для вашего ассистента. Если его переведут в тюрьму, вы хотя бы сможете с ним видеться и открыть ему счет. Тратить больше десяти тысяч вон в день на себя он все равно не сможет, но это намного лучше, чем сидеть в центре, где у нас с ним совсем нет связи. Так что, я думаю, нам стоит посодействовать следствию и подтолкнуть все к тому, чтобы вашего ассистента побыстрее осудили за какую-нибудь мелочь или эпизод. Это хотя бы облегчит ему условия содержания. Решение нестандартное, но так мы хотя бы выдернем Кан Ён Сока обратно в общее правовое поле. Сейчас же он целиком и полностью во власти национального агентства и, к сожалению, других способов чуть отодвинуть их и заставить контору действовать на общих основаниях я не вижу. Одно дело — арестовать обычного человека, а совсем другое — вытащить осужденного из системы. Со вторым все намного сложнее, я вам это гарантирую, и даже у NIS не настолько длинные руки, чтобы похищать заключенных из тюрем. Подумайте над этим.

Пак Сумин недовольно поджала губы и больше ничего юристу не сказала. Даже уходя из его кабинета, только молча кивнула головой и покинула контору.

Сейчас же, сидя в кресле, в котором обычно сидел Кан Гванджин, девушка неспешно потягивала воду из бутылки и думала над словами старого юриста. Позволить впаять ее мужчине срок для того, чтобы вытащить его из центра временного содержания и хоть как-то определить его статус? На самом деле, тянуть с этим не стоит, господин Ким Чан Сон подробно описал ей проблемы нахождения Гванджина в центре временного содержания. Никаких свиданий, никакого тюремного магазина, сто процентов переполненная маленькая камера, в которой будет ютиться полтора десятка человек.

То, что предлагал Ким Чан Сон, звучало одновременно и дико, и при этом логично. Все упиралось в размытую формулировку NIS и неопределенный статус Кан Гванджина как «задержанного по интересам национальной безопасности». Сделать из своего мужчины уголовника, чтобы оградить его от контрразведки?

Ей нужно третье мнение на этот счет, сама Пак Сумин подобное решение принять не может.

Девушка потянулась за смартфоном и довольно быстро нашла номен Мун Джина.

— Слушаю, госпожа Пак Сумин, — уже на второй гудок ответил бывший телохранитель.

— Ты говорил, у тебя есть товарищ в NIS, — без приветствий начала девушка.

— Всё именно так, госпожа Пак Сумин.

— Устрой нам завтра встречу, — скомандовала чеболька. — Пусть сам выберет время, но обязательно завтра. Подробности напишешь сообщением.

— Я вас по…

Даже не дослушав, девушка сбросила вызов и, прикусив уголок аппарата, невидящим взглядом уставилась в стену.

Это абсолютное безумие, но если потребуется, то она сделает даже это, если это поможет уберечь Кан Гванджина от лап национального разведывательного управления.

И как только она определится с дальнейшими шагами в этом направлении, она нанесет визит своему деду, который подозрительно долго молчит.

Глава 3

Мун Джин хмуро потягивал соджу, сидя на кухне. Юн Хян Ми задержалась на работе — годовые отчеты никто не отменял — так что сейчас мужчина в гордом одиночестве употреблял горячительный напиток, лениво подбрасывая в рот легких закусок.

В какой-то момент Мун Джин стал понимать Гю Чона, который предпочитал пить не соджу, а западное крепкое пойло. Залиться парой высоких коктейлей было намного проще, быстрее и эффективнее, чем традиционным корейским спиртным, в котором было все лишь чуть больше двенадцати градусов. Но ничего настолько крепкого в доме Хян Ми не было, так что владельцу охранной фирмы не оставалось ничего другого, кроме как методично заливать в себя соджу и надеяться, что рано или поздно его нервная система будет угнетена и он немного расслабится.

Ситуация с Кан Ён Соком неслабо ударила Мун Джину по нервам. Только-только история с госпожой Пак Сумин улеглась, только-только мужчина подумал, что все будет тихо и хорошо, и они с Хян Ми смогут пересидеть все шторма, как за северянином пришли из NIS.

Гю Чон молчал и на его сообщения и звонки не отвечал, единственное, чего смог добиться от него здоровяк — короткого обещания созвониться завтра утром. В контрразведке тоже было неспокойно, ведь календарь был один на всех. А еще было совершенно непонятно, с чего это контора возбудилась на историю со стрельбой, и как было переквалифицировано дело.

Мун Джин отчетливо понимал, что за северянина вступился лично Пак Ки Хун и на уголовное дело против мужчины были подключены серьезные ресурсы. Элитный юрист, знакомства в прокуратуре, может быть даже политические фигуры просили за ассистента Пак Сумин. В Корее не было вопроса, который нельзя было бы решить по звонку и с помощью определенной суммы, это государство все еще не отошло от традиций азиатских деспотий и до сих пор личные знакомства решали слишком многое, хоть корейцам изо всех сил и навязывали западную модель поведения.

Сам Мун Джин не видел в связях ничего плохого; знакомства не раз выручали мужчину, он сам частенько оказывал услуги по звонку. Но все становилось крайне сложно, когда один проситель наступал на хвост другому. И вот тут уже начинались разборки влияний и кошельков, которые ни к чему хорошему никогда не приводили.

Бывший телохранитель подхватил огромными пальцами маленькую стопочку, а перед его глазами встала картина, которую он увидел этим утром. Госпожа Пак Сумин, сидящая за кухонным столом и жадно поедающая жирный запеченный сэндвич. Лучше бы она буянила, орала и бросалась предметами, как любая нормальная женщина в подобной ситуации, лила истеричные слезы от пережитого шока. Визит в квартиру группы захвата — это всегда шок, особенно для женщины.

Но она сидела и отстраненно жевала этот проклятый сэндвич, глядя куда-то в стену, а когда переводила взгляд на Мун Джина, то ему становилось не по себе. Будто бы он опять попал в кабинет Пак Ки Хуна, когда старик еще был в силе. Да, этим утром Пак Сумин была поразительно похожа на своего деда, и от этого сходства Мун Джина бросало в дрожь, потому что весь Сеул знал, что владельца конгломерата Пак лучше не провоцировать, впрочем, как и любого другого чеболя старой закалки. Их можно подергать за усы, можно разок перейти дорогу, но это не коты — а тигры. Эти люди могут многое стерпеть, могут достаточно выжидать, но переходя определенную грань тебе лучше задуматься о переезде, потому что в определенный момент вопрос финансовых выгод и потерь отходит на второй план, а вперед рвется тупая и неукротимая жажда крови. И вот когда чеболь перестает считать деньги, потери и убытки в случае конфликта, а начинает руководствоваться чем-то другим, у окружающих начинаются проблемы.

Пак Сумин выглядела как человек, которому на деньги глубоко плевать, а это означало только одно — сейчас нужно изо всех сил оказаться на правильной стороне этой истории. Стать рядом с чеболькой и всем своим видом показывать, что ты не при делах и пытаешься помочь в меру своих ничтожных сил и возможностей. И именно по этой причине Мун Джин как раз и нервничал — ему дали простое задание, а проклятый Гю Чон даже трубку не снимает…

— Я дома!

Хлопнула входная дверь. Мун Джин услышал звук падения туфель на плитку пола, после чего в кухню вошла недовольная Хян Ми.

— Джин, ты чего здесь сидишь? — поморщилась женщина, глядя на стоящую на столе соджу. — Нашел время…

Мужчина только бросил косой взгляд на свою избранницу и опрокинул очередную стопку. Он ей пока не сказал, утром сослался на срочные дела, а потом не отвлекал. Решил, что расскажет лично.

— Что, все так плохо на фирме? — спросила Хян Ми, попутно заглядывая в холодильник. — Надо бы какой еды заказать, у нас совсем пусто…

— Я был не на фирме, — ответил Мун Джин.

— А где?

— Ездил к госпоже Пак Сумин.

— Почему ты называешь эту девчонку госпожой? — тут же вспыхнула Юн Хян Ми. — И что ты у нее забыл⁈ Ты же сам говорил, что нужно держаться от нее подальше! Я ее даже на работе избегаю!

— Кан Ён Сока арестовало NIS, — глухо ответил мужчина, наливая себе еще стопку.

— Что⁈ Когда⁈

— Этим утром.

— И ты не сказал мне⁈ Ты почему мне не сказал⁈ — закричала женщина.

Мун Джин хмуро перевел взгляд на Юн Хян Ми, после чего опрокинул в себя очередную стопку соджу.

— А что это меняет? — спросил мужчина. — Тебе нечего предложить госпоже Пак Сумин. И поверь мне, тебе к ней подходить даже на километр сейчас не стоит, рядом с ней воздух дрожит. Не завидую тому, кто все это заварил.

Женщина, которая еще секунду назад пылала гневом, почему-то резко осеклась и притихла, что от Мун Джина не укрылось.

— Ты что-то знаешь? — спросил бывший телохранитель.

— Было кое-что… — начала Хян Ми. — Ко мне приходили братья Пак. Конкретно Пак Минхо, но за ним стоял и Пак Хи Шунь.

— И что они хотели? — в груди Мун Джина похолодело. — Только не говори, что ты сдала им северянина!

— Нет же! Я же не идиотка! — вспыхнула Юн Хян Ми. — Но они наследники. И они сказали, что хотят присмотреться к Пак Сумин, как к управленцу. Пак Минхо сказал, что они видят в ней следующую госпожу Чхве Кан-Ми, понимаешь?

— И ты поверила⁈ — возмутился Мун Джин, вскакивая на ноги и роняя стул. — И что ты им рассказала⁈

— Они просто попросили достать рабочие переписки Пак Сумин, вот и все! Посмотреть, как она ведет дела! — ответила Юн Хян Ми. — Но это же им ничего не дает! Я ничего им не выдала!

— Вот как⁈

— Да! Вот как! Вся компания знает, что почти все письма за нее пишет…

Юн Хян Ми не договорила — так и зависла, стоя перед Мун Джином.

— За нее письма пишет северянин? — спросил Мун Джин.

Его женщина ничего не ответила. Просто уселась на стул и опустила голову. Видимо, братья Пак Сумин не отказались от идеи отомстить своей сестре через ее ассистента. Вот только Юн Хян Ми почему-то этого не разглядела, посчитав, что они пытаются копать под саму Пак Сумин. Вот только что именно они искали в письмах, которые подготовил вместо Пак Сумин северянин?

Мун Джин молча поднял стул и потянулся за бутылкой. Надо прикупить чего-нибудь покрепче. В этом Гю Чон был прав — напиваться соджу практически невыносимо.

Встреча с человеком из NIS состоялась только к вечеру следующего дня. Мун Джин тоже присутствовал, хотя Пак Сумин не слишком была рада видеть здоровяка. Да и выглядел мужчина как-то помято, хотя обычно эта туша излучала исключительно силу и здоровье. Видимо, Юн Хян Ми уже пустила ему по венам свой яд и стала высасывать из гиганта силы.

Пак Сумин тоже нездоровилось, но девушка изо всех сил боролась с этим состоянием. На фоне нервного напряжения ее постоянно мутило, бросало в жар или пот, а потом все уходило на следующий круг с редкими проблесками нормального состояния.

На недомогание девушка не обращала внимания — вторые сутки она двигалась, словно в тумане, нервная система была на пределе и от пьяного загула ее удерживало только чувство ответственности перед Кан Гванджином. Сейчас ее очередь действовать, расслабляться она будет потом, когда все благополучно закончится.

— Госпожа Пак Сумин, — непримечательный мужчина с уставной стрижкой и цепким взглядом встал со своего места и степенно поклонился молодой чебольке. Следом за ним повторил этот жест и Мун Джин.

Пак Сумин кивнула мужчинам, после чего все трое уселись за столик. Это было небольшое заведение недалеко от дворцового комплекса, на правом берегу реки Хан. Ехать в пентхаус Пак Сумин господин Гю Чон отказался, так что встречаться пришлось на нейтральной территории.

Мужчины уже заказали кое-что из еды и напитков, но при виде ароматных традиционных блюд Пак Сумин опять стало подташнивать. Максимум, на что бы она сейчас согласилась — картошка фри и минералка, да и то, просто чтобы получить хоть немного энергии из пищи. На спиртное же девушка вообще смотреть не могла.

— Извиняюсь за столь фривольный формат, но я только после службы, совсем нет времени на еду, — с улыбкой заметил нисовец, накладывая себе на тарелку закусок, чтобы постоянно не тянуться через стол.

Пак Сумин кисло улыбнулась и налила себе в стакан воды. Мун Джин тоже не ел, а просто наблюдал за происходящим.

В следующие десять минут Пак Сумин довольно сжато изложила ситуацию, а так же озвучила предложение господина Ким Чан Сона на тему форсирования суда, чтобы вернуть Кан Гванджина в гражданское правовое поле.

Гю Чон внимательно выслушал рассказ чебольки, после чего взял небольшую паузу на размышления.

— Знаете, госпожа Пак Сумин, когда я узнал, что дело вашего ассистента было переквалифицировано, я сразу же сообщил об этом Мун Джину.

— Да, благодарю вас, господин Гю Чон, это очень помогло, — кивнула Пак Сумин.