Честная игра

Патриция Бриггз

Честная игра

Пролог

Давным-давно жила-была маленькая девочка по имени Лесли.

Когда ей исполнилось восемь лет, произошли два события. Первое: мать бросила Лесли и ее отца и переехала в Калифорнию к биржевому маклеру. Второе: в разгар сенсационного расследования по делу об убийстве фейри признались в своем существовании. Лесли больше ничего не слышала о своей матери, но собирала все новости о фейри.

Когда ей было девять, ее отец устроился на работу в другом городе, и им пришлось переехать из дома, в котором Лесли выросла, в квартиру в Бостоне, где они стали единственными чернокожими в полностью белом районе. Их квартира находилась на верхнем этаже узкого дома, который принадлежал их соседке снизу, миссис Куллинан. Миссис Куллинан присматривала за Лесли, пока ее отец был на работе, и помогла войти в общество соседских ребятишек, которых угощала печеньем или лимонадом. Благодаря умелым рукам миссис Куллинан Лесли научилась вязать крючком, вышивать и готовить, а ее отец содержал дом и лужайку старушки в идеальном состоянии.

Даже став взрослой, Лесли задумывалась, заплатил ли ее отец старухе или она сама просто взяла ее под свое крыло, не посоветовавшись с ним. Именно так поступила бы миссис Куллинан.

Когда Лесли была в третьем классе, из детского сада пропал мальчик. Когда Лесли пошла в четвертый класс, то пропала одна из ее одноклассниц, девочка по имени Мэнди. За тот год потерялось много домашних животных — в основном котят и щенков. Ничего такого, что привлекло бы ее внимание, если бы не миссис Куллинан. Во время их ежедневных прогулок (миссис Куллинан называла их «прогулками назойливых гостей», чтобы посмотреть, чем заняты люди по соседству) пожилая женщина начала останавливаться у объявлений о пропаже домашних животных, приклеенных скотчем к витринам магазинов. Она достала блокнотик и стала записывать в него всю информацию.

— Мы ищем пропавших животных? — наконец спросила Лесли. В основном она старалась всему научиться, просто наблюдая за окружающими, а не задавая вопросы, потому что люди могут солгать, но их действия говорят правду. Но не понимала, почему их заинтересовал список пропавших домашних животных, и поэтому ей пришлось задать вопрос.

— Всегда полезно быть начеку.

Это был не совсем ответ, но миссис Куллинан казалась обеспокоенной, поэтому Лесли не стала переспрашивать.

Когда новый щенок Лесли — дворняжка с карими глазами и большими лапами — пропал, миссис Куллинан поджала губы и сказала:

— Пора положить этому конец.

Лесли почти не сомневалась, что старушку никто не послушает.

Но через несколько дней после исчезновения щенка, когда Лесли, ее отец и миссис Куллинан ужинали, перед домом мисс Нелли Майклсон остановился шикарный лимузин. Из темных глубин блестящего автомобиля появились двое мужчин в костюмах и женщина в белом цветастом платье, которое выглядело слишком легким и воздушным и не сочеталось с нарядами мужчин. Они были одеты как на похороны, а она словно нарядилась на пикник в близлежащем парке.

Не в силах сдержать любопытство отец Лесли и миссис Куллинан встали из-за стола, чтобы посмотреть в окно, как трое людей вошли в дом мисс Нелли без стука.

— Кто они? — спросил отец Лесли, ведь никто никогда не навещал мисс Нелли. Но его любопытство сменилось на мрачность, и он схватил свой служебный револьвер и значок. Миссис Куллинан поймала его на крыльце.

— Нет, Уэс, — сказала она странно свирепым голосом. — Нет. Они фейри и пришли уладить весь этот бардак. Позволь им сделать свое дело.

Лесли, оглядев взрослых, наконец, увидела то, что привело всех в замешательство. Двое мужчин выносили мисс Нелли из ее дома. Та боролась, ее рот был широко открыт, как будто она кричала, но не издавала ни звука.

Лесли всегда думала, что мисс Нелли с ее грустными голубыми глазами и полными губами могла бы стать моделью или кинозвездой. Но в этот момент она не казалась очень хорошенькой. И не выглядела испуганной, скорее разъяренной. Ее красивое лицо перекосилось, стало уродливым и в то же время пугающим, и от этого зрелища перехватывало дыхание. И оно преследовало Лесли во снах, даже когда она выросла.

Женщина в воздушном платье, которая приехала с мужчинами, вышла из дома, когда те запихнули мисс Нелли на заднее сиденье машины. Она заперла за собой дверь дома, подняла взгляд и увидела, что трое соседей наблюдают за ней. После минутной задержки она перешла улицу и направилась к ним. Казалось, что женщина шла не очень быстро, но прежде чем Лесли поняла, что она направляется к ним, фэйри уже открывала передние ворота.

— И на что вы смотрите? — мягко спросила она таким голосом, что отец Лесли открыл кобуру с пистолетом.

Миссис Куллинан шагнула вперед. Она сжала челюсть как в тот день, когда столкнулась лицом к лицу с парой молодых головорезов, решивших, что пожилая женщина станет легкой добычей.

— На справедливость, — ответила она с той же тихой угрозой, которая отправила подростков за более легкой добычей. — И не веди себя со мной нахально. Я знаю, кто ты, и тебя не боюсь.

Странная женщина резко опустила голову, ее плечи напряглись. Лесли попятилась и спряталась за отцом. Но реплика миссис Куллинан привлекла внимание мужчин у лимузина.

— Ева, — мягко позвал один из них, положив руку на открытую дверцу машины. Его голос был мягким и густым, с таким же ирландским акцентом, как у миссис Куллинан, и он разносился по улице и дальше по кварталу, как будто никакие городские звуки не могли его заглушить. — Подожди в машине, составь Горди компанию, ладно?

Даже Лесли поняла, что это была не просьба.

Женщина напряглась и прищурилась, но пошла прочь от них. Когда она заняла место мужчины у машины, тот подошел к ним.

— Вы миссис Куллинан, — сказал он, как только оказался на их стороне улицы и достаточно близко, чтобы можно было спокойно поговорить. Он выглядел как обычный привлекательный мужчина, который не выделялся бы из толпы, за исключением глаз. Как Лесли ни старалась, так и не смогла вспомнить, какого цвета его глаза, знала только, что они были странными, непривычно красивыми.

— Вы же знаете, кто я такая, — натянуто ответила миссис Куллинан.

— Мы ценим, что вы обратились к нам по этому поводу. И я хотел бы вас отблагодарить. — Он протянул ей визитную карточку. — Услуга, когда вы больше всего будете в ней нуждаться.

— Если дети могут безопасно играть в своих дворах, это достаточная награда. — Она вытерла руки о бедра и не сделала ни малейшего движения, чтобы взять у него карточку.

Мужчина улыбнулся и не опустил руку.

— Я не останусь в долгу перед вами, миссис Куллинан.

— А я знаю, что лучше не принимать подарок от фэйри, — отрезала она.

— Одноразовая награда, — сказал он. — Небольшая вещица. Обещаю, что ни вам, ни вашим близким это не причинит преднамеренного вреда, пока я жив. — Затем он добавил вкрадчивым голосом: — Ну же. Я не могу лгать. Сейчас другой век, когда ваш вид и наш должны научиться жить вместе. Вы могли бы сообщить о своих подозрениях в полицию и были бы правы. Но если бы вы это сделали, она бы смогла убить гораздо больше детей. — Он вздохнул и оглянулся на затемненные окна машины. — Трудно меняться, когда ты такой старый, а у нашей Нелли всегда была привычка есть всякие мелочи.

— Вот почему я позвала вас, — решительно ответила миссис Куллинан. — Я не знала, кто забирает детей, пока не увидела Нелли на нашем заднем дворе два дня назад, а утром щенок этого ребенка пропал.

Фэйри впервые посмотрел на Лесли, но она была слишком расстроена и не смогла прочитать выражение его лица.

Мужчина сказал, что мисс Нелли ест мелочи. Щенки были мелочью.

— Ясно, — промолвил он после долгой паузы. — Дитя, ты можешь утешиться тем, что смерть твоего щенка уберегла других от этой участи. Вряд ли это справедливое вознаграждение, знаю, но хоть что-то.

— Отдайте ей, — внезапно воскликнула миссис Куллинан. — Ее щенок умер. Отдайте ей вашу награду. Я старая женщина, у меня рак, и не проживу и года. Отдайте карточку ей.

Фэйри посмотрел на миссис Куллинан, затем опустился на колено перед Лесли, которая очень крепко держалась за руку своего отца. Она не знала, оплакивает ли своего щенка, старую женщину, которая была ей матерью больше, чем когда — либо ее мать, или себя.

— Подарок за потерю, — сказал он. — Возьми это и используй, когда тебе это больше всего понадобится.

Лесли спрятала свободную руку за спину. Он пытался компенсировать смерть ее щенка подарком, точно так же как люди делали после ухода ее мамы. Подарки ничего не улучшали. По ее опыту, все было совсем наоборот. Гигантский плюшевый мишка, которого мама подарила ей в ночь отъезда, спрятан в глубине шкафа. Хотя Лесли не могла избавиться от него, но также не могла смотреть на него без тошноты.

— На это ты могла бы купить машину или дом, — продолжал мужчина. — Оплатить образование. — Он улыбнулся, довольно по-доброму, и это преобразило его. Он стал каким-то совершенно другим, более реальным. — Или спасти другого щенка от монстров. Тебе просто нужно сильно пожелать и разорвать карточку.

— А если есть какое-нибудь желание? — осторожно спросила Лесли, беря карточку, больше потому что не хотела находиться в центре внимания этого мужчины, чем из стремления получить карточку. — Я хочу вернуть своего щенка.

— К сожалению, я не могу никого вернуть к жизни, — печально сказал он ей. — Но за пределами этого могу почти все.

Она уставилась на карточку в руке. Поперек нее было написано одно слово: «Подарок».

Мужчина выпрямился. На его губах заиграла такая веселая и легкая улыбка, какой она никогда не видела.

— И, мисс Лесли, — обратился он, хотя она не понимала, откуда он узнал ее имя, — не загадывайте много желаний. Это так не работает.

Ей просто было интересно…

Странный мужчина повернулся к миссис Куллинан, взял ее за руку и поцеловал.

— Вы леди редкой красоты, сообразительности и великодушия.

— Я любопытная, назойливая старуха, — ответила она, но Лесли видела, что та довольна.

Даже повзрослев, Лесли хранила карточку, которую дал ей мужчина из сказок, спрятав за водительскими правами. Карточка выглядела такой же чистой и свеженькой, как и в тот день, когда она согласилась ее взять. К удивлению врачей, рак миссис Куллинан таинственным образом исчез, и она умерла в своей постели двадцать лет спустя в возрасте девяноста четырех лет. И Лесли все еще скучала по ней.

В тот день Лесли узнала две ценные вещи о фейри: они были могущественными и очаровательными, и они ели детей и щенков.

Глава 1

Аспен Крик, Монтана

— Иди домой, — прорычал Бран Корник Анне.

Все знали, что скрывалось за притворным спокойствием маррока. Но только глупые или отчаявшиеся люди рискнули бы вызвать его гнев, чтобы сорвать маску славного парня с монстра. И Анна была в отчаянии.

— Только после того как ты скажешь мне, что прекратишь посылать моего мужа убивать людей, — упрямо сказала Анна. Она не кричала и не вопила, но не собиралась так легко сдаваться.

Очевидно, она, наконец, довела его до предела. Бран закрыл глаза, отвернулся от нее и произнес очень нежным голосом:

— Анна, иди домой и успокойся.

То есть идти домой, пока он не остынет. Бран был свекром Анны, ее альфой, а также марроком, который правил всеми стаями оборотней в этой части света одной лишь силой своей воли.

— Уйди.

Его сила вырвалась наружу вместе с его характером, и пятеро других волков, которые находились в комнате, не считая Анны, упали на пол. Даже его пара Лия. Они склонили головы и слегка отвели их набок, чтобы обнажить горло.

Хотя он не сделал ни одного движения, то, как быстро они капитулировали, говорило о гневе Брана и его доминировании. И только Анна, немного удивленная собственной безрассудностью, осталась на ногах. Когда впервые приехала в Аспен Крик, избитая и замученная, она бы спряталась в углу и не выходила неделю, если бы кто-нибудь накричал на нее.

Сейчас она встретилась взглядом с Браном и оскалила зубы, когда волна его силы пронеслась мимо нее, как весенний ветерок. Она боялась, но не Брана. Анна знала, что он на самом деле намеренно не причинил бы ей вреда.

Она боялась за своего мужа.

— Ты ошибаешься, — сказала Анна. — Ты не прав. И полон решимости не замечать этого, пока он не будет сломан безвозвратно.

— Повзрослей, малышка, — прорычал Бран, и теперь его глаза — ярко-золотистые, сменившие обычный карий цвет, — были устремлены на нее, а не на камин. — Жизнь — это не ложе из роз, и людям приходится выполнять тяжелую работу. Ты знала, кем был Чарльз, когда выходила за него замуж и когда приняла его как свою пару.

Он пытался сделать ее виноватой, потому что тогда ему не пришлось бы ее слушать. Он не настолько слеп, просто слишком упрям. Поэтому его попытка перевести стрелки — когда этого спора вообще не должно быть — привела ее в ярость.

— Если кто-то здесь и ведет себя как ребенок, то это не я, — бросила она ему в ответ.

В ответ Бран грозно зарычал.

— Анна, заткнись, — настойчиво прошептал Тэг, его большое тело безвольно опустилось на пол, где его оранжевые дреды распластались по бордовому персидскому ковру.

Бран был ее другом, и она доверяла ему во многих вещах. При других обстоятельствах она бы его послушала, но прямо сейчас Бран так зол, что не мог говорить, поэтому у нее было время вбить в его упрямый, негибкий ум немного здравого смысла.

— Я знаю моего мужа лучше, чем ты, — сказала она отцу, которого приобрела после замужества. — Он скорее разорвет себя на куски, прежде чем разочарует тебя или не выполнить свой долг. Ты должен остановить это, потому что он не может.

Когда Бран заговорил, его голос звучал бесцветным шепотом:

— Мой сын не согнется и не сломается. Он выполнял свою работу за столетие до твоего рождения и будет выполнять ее еще столетие спустя.

— Его работой было вершить правосудие, — парировала она. — Даже если это означало убивать людей. Теперь он просто убийца. Его жертвы припадают к его ногам, раскаиваясь и желая искупления. Они плачут и молят о пощаде, которую он не может дать. Это разрушает его. И только я это вижу.

Бран вздрогнул. И впервые Анна поняла, что не только Чарльз страдал от новых, более жестких правил, по которым должны теперь жить оборотни.

— Сейчас отчаянные времена, — мрачно сказал он, и Анна понадеялась, что достучалась до него. Но он стряхнул с себя минутную слабость и продолжил: — Чарльз сильнее, чем ты думаешь. Ты глупая маленькая девочка, которая ничего не понимает. Иди домой, пока я не сделал что-то, о чем потом пожалею… Пожалуйста.

Именно эта короткая пауза сказала ей, что все бесполезно. Он все знал. Он понимал и вопреки всему надеялся, что Чарльз сможет выстоять. Ее гнев улетучился, сменившись… отчаянием.

Она долго смотрела в глаза своему альфе, но все же признала свою неудачу.

Анна точно знала, когда к дому подъехал Чарльз, вернувшись из Миннесоты, где решал проблему, которую вожак миннесотской стаи не стал бы решать. Если бы не услышала грохот пикапа или стук входной двери, то узнала бы, что Чарльз дома, благодаря магии, которая связывала его волка с ее волчицей. Но благодаря связи она смогла только понять, что он дома. Он закрылся от нее, насколько мог, и это многое сказало ей о его душевном состоянии.

Чарльз не позволил ей почувствовать его эмоции, и Анна поняла, что это была еще одна неудачная поездка, в результате которой погибло слишком много людей, возможно, тех, кого он не хотел убивать.

В последнее время все поездки неудачные.

Сначала Анна помогала, но когда правила изменились, когда оборотни признались в своем существовании остальному миру, Бран давал провинившимся волкам второй шанс только в чрезвычайных обстоятельствах. Анна продолжала ездить с Чарльзом в эти поездки, потому что не хотела, чтобы он страдал в одиночестве. Но когда ей начали сниться кошмары о человеке, который упал перед ней на колени перед казнью, моля сохранить ему жизнь, Чарльз перестал брать ее с собой.

Анна считала себя сильной и жесткой. Она могла бы переубедить Чарльза или самостоятельно последовать за ним. Но не стала оспаривать его приказ, потому что поняла, что только усложняет ему работу. Он считал себя монстром и не мог поверить, что она думала иначе, когда увидела, как он убивает.

Поэтому Чарльз отправился на охоту в одиночку по приказу отца, как делал уже сто лет или больше. Его охота всегда была успешной и в то же время неудачной. Он доминант и чувствовал непреодолимую потребность защищать слабых, и это касалось и волков, которых он должен убивать. И когда он казнил волков, часть его тоже умирала.

До того, как Бран выпустил оборотней на публику, для новообращенных и тех, кто изменился менее десяти лет назад, действовали поблажки, им давали второй шанс, если они теряли контроль над волком. Принимались во внимание смягчающие обстоятельства. Но теперь общественность осведомлена о них, и оборотни не могли позволить всем узнать, насколько опасны они на самом деле.

Альфа стаи должен заботиться о правосудии. Раньше Чарльзу приходилось разбираться с более крупными или необычными проблемами всего несколько раз в год. Но многие альфы остались недовольны новыми суровыми законами, и все больше и больше ответственности за их соблюдение ложилось на Брана и, следовательно, на Чарльза. Он уезжал два или три раза в месяц, и это его изматывало.

Анна чувствовала, что он вошел в дом, поэтому вложила немного больше страсти в свою музыку, позвав его к себе сладкоголосой виолончелью — первый подарок от него ей на Рождество.

Если Анна поднималась наверх, он спокойно приветствовал ее, говорил, что ему нужно поговорить с отцом, и уходил. Потом превращался в волка и бегал по горам целый день. Но даже возвращаясь, Чарльз словно не был полностью дома.

Прошел месяц с тех пор, как он в последний раз прикасался к ней. Шесть недель и четыре дня с тех пор, как он занимался с ней любовью, после того как они вернулись из последней поездки, в которой она сопровождала его. Анна бы сказала это Брану, если бы он не просил ее повзрослеть. Вероятно, ей все равно следовало это сделать, но она перестала убеждать маррока в том, что он ошибается.

И решила попробовать что-то другое.

Анна оставалась в музыкальной комнате, которую Чарльз оборудовал в подвале. Вместо слов она позволила своей виолончели говорить за нее. Сочные и правдивые ноты скользнули с ее смычка вверх по лестнице. Через мгновение она услышала, как ступеньки заскрипели под тяжестью Чарльза, и вздохнула с облегчением. Музыка была общим знаменателем для них обоих.

Ее пальцы пели ему, подзывая к себе, но он остановился в дверях. Она чувствовала на себе его взгляд, но Чарльз молчал.

Анна знала, что, когда играла на виолончели, ее лицо выглядело спокойным и отстраненным. Этому ее научил один из первых учителей, который сказал, что прикусывание губы и хмурые гримасы любому скажут, что она волнуется. Она не была сногсшибательной красоткой, но и уродливой тоже. И сегодня нанесла легкий макияж, который спрятал ее веснушки и подчеркнул глаза.

Анна мельком взглянула на Чарльза. Благодаря индейскому наследию, у него прекрасная смуглая кожа и экзотические черты лица. Валлийская кровь его отца проявлялась лишь в едва заметных чертах: форме рта, остром подбородке. Но из-за работы, а не происхождения черты его лица превратились в бесстрастную маску, а глаза стали холодными и жесткими. Обязанности палача разъедали его до такой степени, что от него не осталось ничего, кроме мышц, костей и напряжения.

Пальцы Анны коснулись струн и задрожали, смягчая мелодию виолончели на более длинных нотах. Она начала с отрывка из «Канона ре мажор», который обычно использовала в качестве разминки или когда не была уверена, что хочет сыграть. Подумывала перейти к чему-то более сложному, но ее слишком отвлек Чарльз. Кроме того, она собиралась соблазнить его, а не производить на него впечатление. Хотела, чтобы он позволил ей помочь ему. Итак, Анне нужна песня, которую она могла бы исполнять, думая о Чарльзе.