Немного больше, чем любовь

– Как думаешь, дон Кихот правда принял их за врагов? – вдруг спросил Николай.

Агата задумалась. Мельницы с их огромными лопастями, вращающимися на ветру, всегда казались ей неимоверно величественными, но опасными – никогда.

– Не знаю, – ответила она честно, а потом достала из своего рюкзака блокнот и короткий карандаш. – Позволишь? – она кивнула на мельничный холм.

Сейчас, на фоне надвигающихся темных облаков, мельницы действительно казались огромными чудовищами.

– Буду только рад посмотреть как ты рисуешь, – улыбнулся Николай.

– Ты не ладишь с отцом? – вдруг спросила Агата.

Последние минут десять они провели в полной тишине: она рисовала, а Николай наблюдал.

– С чего ты взяла?

– Мне показалось или ты действительно не планировал провести лето в коттедже «Чайка»?

– Не планировал, – усмехнулся юноша, – но рад, что вышло именно так.

Когда Николай улыбался, то сразу становился совершенно другим – юным и уязвимым.

А Агате очень хотелось узнать его историю. Узнать о нем как можно больше. Она понимала, что не имеет права, но… «Любопытство сгубило кошку». Так любил повторять папа, когда она настойчиво шла к поставленной цели.

И сейчас она решилась. Может быть, потому, что тоже чувствовала себя уязвимой как никогда. Она отложила в сторону альбом и произнесла:

– Я могу спросить?

– Конечно, – ответил Николай.

Было заметно, что он удивился и теперь ждал от нее подвоха.

– Что с твоей мамой? – выпалила Агата и прикусила язык.

Ей вдруг стало невыносимо стыдно за это свое любопытство, тем более она отлично знала, насколько болезненны могут быть такие расспросы.

– С моей мамой? – переспросил Николай. – С ней все в порядке, насколько я знаю.

– И она в курсе, где ты?

– Конечно, – он засмеялся. – Я уже большой мальчик, но это не повод заставлять ее волноваться.

– Я думала…

– Я запутал тебя своими тайнами, прости. На самом деле все просто. Каждое лето месяц каникул я провожу с отцом. Отец ушел от нас, когда мне было семь. Не могу сказать, что я сильно расстроился. И мама, как мне кажется, тоже. Мы и так виделись нечасто.

– А в этом году ты передумал?

– Он приезжал к маме. Уговаривал ее подписать какие-то бумаги, хотя они давно разведены. Она отказалась и сильно расстроилась. Так сильно, что я позвонил отцу… В общем, мы серьезно поругались. Знаешь, как это бывает? – он горько улыбнулся и продолжил: – Отец кричал, что мать – дура, что она своим решением лишает меня наследства. Я бросил трубку. А через пару часов позвонила его жена и сказала, что мне не стоит сейчас приезжать к ним. Что у отца схватило сердце, и ему нужен покой.

– А как он сейчас? – спросила Агата.

– Не знаю. И не хочу. Наверное. Он мой отец и все такое, но чем старше я становлюсь, тем сложнее мне относиться к нему хорошо. Я рад, что они давно расстались с мамой. И мне жаль Анну.

– Анну?

– Его новую жену, – объяснил Николай и зачем-то добавил: – Мы с ней добрые друзья.

– Повезло тебе, – улыбнулась Агата. – Мой отчим – сухарь. Или айсберг. Мама считает, что он надежный. А я думаю, что он даже не заметит, если с нами что-то случится.

– Мне кажется, ты ошибаешься.

– Но ты ведь прав в отношении своего отца?

Николай не нашелся с ответом.

Они уже собрались ехать назад, когда на горизонте засверкали молнии. Огромная черная туча стремительно приближалась. Молодые люди бегом кинулись к парковке. Первые тяжелые капли упали с неба, когда Николай вывел мотоцикл на шоссе. Он торопился, до предела выкручивая ручку акселератора, но они не успели: дождь настиг их в пути. Сразу стало темно. Над головой грохотал гром, а небо вокруг то и дело прорезало молниями. Двигаться вперед стало почти невозможно. Но вот в свете фар мелькнуло какое-то строение. Николай, не задумываясь, свернул к нему.

Одноэтажный дом, совершенно точно построенный лет сто назад, выглядел нежилым. Окружавшая его невысокая ограда поросла толстым слоем мха, так же, как и покосившаяся калитка.

– Ты не знаешь, кто мог здесь жить раньше? – спросила Агата, едва затих мотор.

Все вокруг снова озарило молнией, и дом показался ей особенно жутким. Над их головами грянул гром, и девушка испуганно схватила своего спутника за руку.

– Не имею ни малейшего понятия, – ответил юноша, едва стало тихо. – Ты же помнишь, что я впервые на острове?

– Действительно, как я могла забыть, – Агата хмыкнула, а потом спросила, понизив голос: – А сейчас там точно никого нет?

– Вот и проверим! – ответил Николай, направляясь к калитке.

И Агата послушно пошла за ним следом, на ходу заметив:

– Если мы не вернемся к ужину, тетя Лиза вызовет спасателей.

Дождь и не думал стихать. Он с такой силой стучал по крыше заброшенного дома, что девушка с трудом различала собственный голос.

– Если мы не вернемся к ужину, то спасатели нам уже не помогут, – практически прокричал в ответ Николай. – Елисей все равно нас убьет.

– А что с ним делать? – Агата обернулась и кивнула на мотоцикл.

Николай задумчиво почесал затылок.

– Оставим здесь?

– А если его украдут? – спросила Агата.

– Тогда от гнева Елисея нас не спасет даже тетя Лиза, – он обреченно вздохнул и покатил мотоцикл к дому.

Раздался новый раскат грома, и Агата поспешила к укрытию. К ее удивлению, дверь поддалась достаточно легко, и, взявшись за руки, молодые люди шагнули внутрь. Пахло сыростью, а еще почему-то сухой травой. Большая комната с низким потолком была пуста, если не считать широкой деревянной скамьи, которая тянулась вдоль всей стены напротив окна. Тусклый свет пробивался сквозь покосившиеся, а местами и вовсе оторванные ставни, оставляя на полу неровные полосы. Агата задрожала: только сейчас она поняла, насколько промокла и замерзла.

– Куртку лучше снять, – заметил Николай.

– Холодно, – возразила Агата, тщетно пытаясь унять дрожь.

– Снимай. Она все равно мокрая! – в голосе юноши прорезался металл, и Агата против воли подчинилась.

Николай же быстро расстегнул свою штормовку, стянул через голову свитер и протянул ей.

– Замерзнешь же, – проговорила девушка, но предложенный свитер надела.

Сразу стало тепло. И почему-то уютно.

– Не замерзну, – шепнул Николай и подошел вплотную.

Агата отступила назад и наткнулась спиной на стену. Юноша был уже рядом.

– Можно? – спросил еле слышно, касаясь ее подбородка рукой.

– Да, – шепнула Агата и закрыла глаза.

Его губы были теплыми. И сухими. И такими нежными. Агате казалось, что ее бедное сердце сейчас выскочит из груди. Что еще немного – и ей не хватит дыхания. Он отстранился сам, а потом уткнулся лбом в ее лоб и сжал в объятиях. Так они и стояли, пока дождь не прекратил стучать по крыше.

Мотоцикл издал странный звук и замолчал. Николай еще раз повернул ключ зажигания, но железный монстр последний раз мигнул фарами и затих.

– Заглох, – пробормотал Николай.

– И что нам теперь делать? – Агата стояла на крыльце, обхватив себя руками.

– Пойдем пешком, – пожал плечами юноша. – Может, поймаем попутку.

Идти пешком и в мокрой одежде совсем не хотелось, но другого варианта Агата не видела. По крайней мере, когда идешь, не так холодно.

Они загнали мотоцикл за дом, поставив его так, чтобы не было видно с дороги, и вышли на шоссе. Но уйти далеко им не удалось. Впереди показался знакомый темно-синий пикап. Едва машина затормозила, из нее выскочила тетя Лиза и кинулась к ребятам.

– Ну вот! Промокли и пешком! А ты говорил, что не стоит волноваться! – она бросила на мужа сердитый взгляд и продолжила, обращаясь к ребятам: – А ну, марш в машину! Там сухие вещи и термос с кофе!

Тетя Лиза не была бы тетей Лизой, подумала Агата, если бы не продумала до мелочей спасательную операцию.

После того, как заблудившиеся дети были накормлены, дядя Алекс и Николай выкатили из укрытия мотоцикл. Дядя повернул ключ зажигания, чертыхнулся и полез в багажник пикапа. Спустя еще полчаса тетя Лиза села за руль автомобиля, и они покатили в сторону дома. Уставшая и от того осмелевшая Агата положила голову на плечо Николая и задремала под мерное урчание мотора. Сразу за пикапом, рассекая наступающие сумерки светом единственной фары, уверенно вел к дому железного монстра дядя Александр.

Встревоженные Пашка и Елисей ждали их на улице. И если младший брат волновался о близких, а Агата была в этом абсолютно уверена, то старший наверняка переживал из-за своего мотоцикла. Агата любила Елисея, пусть и обижалась порой на его глупые шутки и язвительный тон. Но скучала, когда они долго не виделись. И чем старше становился Елисей Колбецкий, тем больше он напоминал ей папу. Своей безалаберностью, наигранным безразличием к людям. Своим менторским тоном в разговорах о пустяках. Павел был другим: он без конца переживал обо всем на свете, чем очень напоминал свою мать Лизавету. Всего на пару лет младше Агаты, он был для нее тем, о ком хотелось заботиться. Искренний, нежный. И очень ранимый. В детстве они с Пашкой все делали вместе: научились кататься на двухколесном велосипеде, впервые прыгнули с причала в море, читали книжки перед сном. Елисей был старшим и держался особняком, поглядывая на малышей свысока. Но когда папы не стало, все изменилось. Елисей повзрослел в один день. Так же, как и она сама.

А сейчас оба брата стояли бок о бок, тревожно вглядываясь в затемненные окна автомобиля.

Дарси и Бин сидели у их ног, недовольно косясь друг на друга, осторожно порыкивая, но продолжая вилять хвостами. Стоило Агате выйти из машины, как корги кинулся ей навстречу. Девушка присела на корточки, обнимая пса за шею.

– Вернулось твое сокровище, – недовольно пробурчал Елисей с таким видом, будто его силой вытащили из-под теплого одеяла.

Дарси радостно взвизгнул и, прижав уши, лизнул Агату в подбородок. Та засмеялась, пытаясь увернуться. Елисей обреченно закатил глаза.

Коттедж «Чайка» встретил их теплом и уютом. После кружки горячего молока с медом нестерпимо захотелось спать, но тетя Лиза не отпустила их с Николаем из-за стола, пока они не съели по огромной миске острого мясного рагу.

Позже, привычно свернувшись в клубок в своей кровати и прижав к себе Дарси, Агата вспоминала свой первый поцелуй. И улыбалась. Глупо. Устало. И счастливо.

А на следующее утро в коттедже «Чайка» раздался пронзительный телефонный звонок.

Старый громоздкий аппарат с полированной трубкой и светлым диском цифр стоял на комоде в гостиной и, как правило, молчал. Когда семья только переехала в коттедж, дядя Алекс настоял на том, чтобы установить телефон. Для экстренной связи, в первую очередь. Жизнь на острове текла своим чередом, люди не торопились приобщаться к благам наступающей цивилизации, и телефонные звонки в коттедже «Чайка» раздавались крайне редко. Особенно с тех пор, как папы не стало. И от этого пронзительный звон аппарата тем утром звучал еще страшнее.

Агата, тетя Лиза и Пашка столкнулись на лестнице, беспокойно поглядывая друг на друга. В гостиной дядя Алекс задумчиво смотрел на телефон. Агата была уверена, что звонит ее мама. Неделю назад девушка получила телеграмму, в которой сообщалось, что у нее все хорошо и они с Хьюго обустраиваются на новом месте.

Наконец, дядя взял трубку и произнес:

– Александр Колбецкий у аппарата.

Некоторое время он напряженно хмурил брови, но внимательно слушал собеседника на том конце провода. Потом ответил ровным голосом:

– Вас понял. Ближайший паром отходит в пять часов вечера. Я сам отвезу мальчика.

И дядя положил трубку.

В доме воцарилась тишина.

Агата обернулась. Рядом с ней стоял странно бледный Николай. Он нашел ее ладонь и сжал что было сил, а потом испуганно прошептал, глядя на дядю:

– Отец?

– Он в больнице. Все очень серьезно. Звонила твоя мачеха. Просит тебя вернуться.

– Д-да, конечно, – Николай выглядел потрясенным.

Тетя Лиза обняла юношу за плечи, и Агата была вынуждена выпустить его руку.

Где-то глубоко внутри снова стало пусто. Она думала, что за прошедшие годы уже привыкла к этому чувству. Оказывается, это было не так.

После обеда Николай уехал. Только кивнул на прощанье. За утро они не сказали друг другу и пары слов.

Первые несколько дней она ждала от него звонка, но телефон молчал. Она напоминала себе, что дома у Николая все сложно, что его отец тяжело болен… И продолжала ждать. Но и спустя неделю от Николая Орлова не было никаких вестей. Ни звонков, ни телеграммы, ни пары строк в письме.

И тогда Агата запретила себе вспоминать тот поцелуй. И мельницы. И грозу.

Николай не оставил ни адреса, ни номера телефона. Впрочем, он всегда мог найти ее здесь. По крайней мере, до конца лета. Но что-то подсказывало Агате, что не в этом дело. Николай Орлов был другим. Из другого, неизвестного ей мира, где у молодых людей были собственные яхты, а поступая в университет – непременно на ту специальность, которую одобрили родители, – они селились не в кампусе, а в съемных квартирах. Его дружба с Елисеем была искренней и настоящей, но стоит им только закончить школу – и каждый из них пойдет своей дорогой.

Воскресным утром, сразу после завтрака, прихватив плед, огромный зонт и корзину с провиантом, все семейство, включая взволнованных собак, погрузилось в пикап и отправилось к клифу: тетя Лиза затеяла пикник. Агате казалось, что она догадывалась о том, что произошло между девушкой и Николаем, и теперь тетушка пыталась отвлечь ее от переживаний.