Сто причин моей (не) любви (СИ)

— Мне нужно имя. Девчонка. Около двадцати лет. Красивая. Белобрысая.

— Здесь много таких… — дрожащим голосом перепугано произнесла девушка.

— Таких — нет. Подумай хорошенько. Глаза зеленые, белая кожа. Смотрит, как невинный ангел.

Куртизанка огляделась, пытаясь сравнить описанный Олсеном образ с теми девушками, что попадались ей на глаза.

— Среди новеньких не было блондинок.

Он резко поднялся. Нейл ненавидел ощущение беспомощности. Обычно он не допускал ситуаций, в которых оказывался дураком.

Вернувшись к Энн, которая все еще сидела за столом и, кажется, вполне успокоилась, он склонился к ней и холодно произнес, глядя в ее глаза:

— Имя и настоящая внешность этой девки.

— Я не знаю ее имени, господин Олсен, — заблеяла она. — Эта дама искала здесь девушку для своего господина. Для дракона.

— Внешность.

— Стройная, хрупкая, светлые волосы и серые глаза. Молодая. Ну, такая… обычная. Говорила, как леди. При деньгах. Сказала, что ее хозяин очень богат.

Нейл резко разогнулся.

Щелкнув пальцами, он бросил:

— Мэтт, пусти по следу своих людей. Пусть рыщут до тех пор, пока не найдут. Землю пусть роют. Достать мне ее.

Здоровяк Мэтти, обожающий своего кровожадного господина, заулыбался.

— И не перегибай, — вымолвил Нейл, видя с каким рвением Мэтт воспринял его слова.

Олсен снова достал сигару. Черт, он вообще-то собирался бросить эту пагубную привычку. Скоро у его младшей сестренки свадьба, и ему придется вести ее под венец. Она не любила, когда от него пахло куревом, но… что поделать? Олсен сжал сигару зубами и с наслаждением закурил вновь.

* * *

Прижавшись спиной к кирпичной стене, я тяжело дышала после бега. Стоя в узком проулке, я с опаской озиралась по сторонам. Все-таки квартал Водяных лилий — это не место для приличной девушки. Особенно, для девушки в таком наряде. Я придирчиво оглядела себя — слишком откровенно для городских прогулок, и… моя грудь пышно таращилась из корсета, обрамленная игривым черным кружевом.

Я снова вжалась в стену, чувствуя, как тревожно бьется сердце в груди. Драконий артефакт все еще скрывал мою настоящую внешность так, что ни одного признака прежней Эвелины Митчелл ни осталось даже в весьма сильном приближении. Что уж говорить, испарилась даже моя сумочка с деньгами. Впрочем… вскинув руку, я с изумлением обнаружила подаренный лордом Лесли браслет. Приблизив руку к глазам, я рассмотрела великолепно ограненный сапфир. Скорее всего, лорд поставил печать своей магии. Очень сильной магии.

Мне нужно было преодолеть пару улиц и мост, чтобы оказаться по другую сторону пролива в самом благонадежном месте на свете — районе Драконьих троп, где располагался дом лорда Лесли.

Пожелав вернуть свой настоящий облик, я прикрыла веки и всеми силами души взмолилась, чтобы это поскорее случилось. Прежняя Эвелина Митчелл, потрепанная и напуганная, с дамской сумочкой в руке, заняла место белокурой куртизанки. Воровато оглядевшись по сторонам и убеждаясь, что моему перевоплощению не было свидетелей, я облегченно выдохнула. Пошарив по шее, я поняла, что артефакт все еще скрыт магией и не просто невиден, его невозможно даже коснуться.

Выскользнув из переулка, я направилась в сторону стоящего неподалеку кэба. Извозчик понуро сидел рядом, спасаясь от солнца.

— Прошу прощения, — я взобралась в кэб: — Мне нужно в район Драконьих троп. Срочно.

Я прекрасно знала расписание лорда Лесли, и мне не составит труда его найти. Когда я расскажу ему о случившемся, он поставит на уши весь Элхорн, а если поймет, что какой-то господин творит в городе всякие бесчинства, сию секунду спустит его с небес на землю. Этого Олсена ждет суровое наказание.

Расплатившись с извозчиком, я вбежала по ступеням здания парламента, и почти бегом кинулась по коридорам и лестницам, устланным красными коврами, чтобы перехватить лорда у дверей парламентерской комнаты.

— Милорд… ваша светлость… — я беспардонно протискивалась к нему против хода толпы.

Сердце у меня радостно застучало, и, наконец, я ощутила себя в полной безопасности, когда спокойный взгляд Александра Маккейна остановился на моем лице. Дракон стоял в обществе других лордов, наблюдая с легкой улыбкой, как я тороплюсь поскорее до него добраться. Едва я оказалась рядом и раскрыла рот, он покачал поднятым вверх указательным пальцем. Этот знак означал — не вмешивайся, Эви. И я, наконец, посмотрела на джентльменов, которые обступили моего дракона. Один из них — лорд Беррон. Мрачный, суровый и весьма пугающий мужчина, который, казалось, утратил свой драконий лоск вместе с левой рукой, вместо которой теперь красовался затянутый в черную перчатку протез. Волосы он носил оскорбительно короткие, едва достигающие плеч. Черный длинный редингот, совершенно не по драконьей моде, подчеркивал его внушительной ширины плечи. Вполне в духе главного имперского дознавателя.

Второй участник беседы — лорд Флеминг, один из советников императора, жестокий, хладнокровный и решительный аристократ, имеющий влияние при дворе, способное спорить с влиянием рода Лесли. Флеминг переступил порог сорокалетия, но, как и всякий дракон был подтянут, красив и силен. Жесткие складки у тонкого рта, презрительно-холодный взгляд светло-голубых глаз подтверждали то, что этот мужчина был крайне высокомерен.

Эта странная компания, которой совершенно точно не было и не могло быть в расписании его светлости, заставила каждую жилку в моем теле зазвенеть от напряжения.

— Маккейн, это дело не терпит отлагательств и требует полной конфиденциальности, — долетел до меня обрывок фразы лорда Флеминга. — Другие ваши дела подождут.

Я содрогнулась. Нечасто при мне лорда Лесли называли просто по фамилии.

— Тогда попрошу в мой кабинет, — отозвался он, внушая мне успокоение своим невозмутимым видом. — Эви, — кивнул мне, разрешая следовать за ними.

— Мы рассчитывали на разговор без посторонних, — хрипло произнес Беррон, скользнув по мне хмурым, недружелюбным взглядом.

— Эвелина Митчелл — мой личный секретарь. От нее у меня нет секретов. Если вас это не устраивает, мы можем на этом закончить, — холодно произнес лорд Лесли.

— Что ж, — усмешка искривила губы главного дознавателя, сделав его хищное лицо и вовсе отталкивающем.

Прежде, чем мы вошли в кабинет его светлости, Беррон добавил:

— Значит, госпожа Митчелл с нами до конца.

Не хотелось бы уточнять, до какого именно.

Глава 4

— Вы действительно так доверяете вашему секретарю? — спросил Флеминг, усаживаясь в кресло.

Я заняла секретарский стол и взглянула на лорда Лесли.

— Всецело.

Беррон не торопился садиться на свое место. Он прохаживался вдоль книжных полок у стены, разглядывая трактаты по экономическим наукам, которыми увлекался мой работодатель. На мою улыбку он ответил хмурым взглядом. Лорд Лесли лишь лукаво прикрыл веки, мол, не обращай внимание на этого сноба.

— Не против если я поставлю завесу тишины? — спросил Беррон, постоянно возвращая мне взгляд, будто нутром ощущая, что я скрываю какую-то тайну.

Ох, этот суровый мужчина, кажется, был наделен способностью видеть все пороки человеческой души.

— Разумеется, — лорд Лесли взмахнул пальцами с аристократической щедростью.

Легкие золотые икры посыпались из кончиков пальцев главного дознавателя, и в воздухе загорелась округлая руна тишины. Неплохое исполнение, отметила я. А затем мы с Берроном вновь столкнулись взглядами, и я поджала губы, ощущая себя преступницей. Не прознает ли он, что некий драконий артефакт висит у меня на шее?

— Итак, — протянул лорд Лесли: — Что привело вас ко мне?

— Пропажа одного очень ценного артефакта, — Беррон взял в руку какую-то статуэтку, повертел перед глазами: — Этот артефакт принадлежит императорской семье и является одним из пяти защитных артефактов империи. Утрата его даже на некоторое время может повлечь серьезные последствия.

Флеминг положил ногу на ногу и устало подпер кулаком щеку.

— Дело осложняется тем, что сведения о пропаже стали известны некоторым заинтересованным родам, и на артефакт ведется настоящая охота, — сказал он. — Глаз дракона способен менять внешность его обладателя.

— Интересно, — потер гладкий подбородок лорд Лесли. — Как так вышло, что он пропал?

— Досадное недоразумение, — ответил Флеминг.

Беррон хмыкнул, поставил статуэтку на место и развернулся к нам:

— Называйте вещи своими именами, советник. Ваш венценосный ученик не усвоил ни одного вашего урока, надрался в стельку и потерял артефакт в трусах у какой-то потаскухи.

В какой-то момент мне захотелось прервать беседу и заявить, что артефакт у меня. Но хмурый наполненный подозрительностью взгляд Беррона, снова и снова возвращающийся к моему лицу, вынуждал молчать. Разумнее дождаться пока посторонние драконы уйдут.

— Какие именно рода ищут артефакт? — спросил Лесли.

— Есть основания, что к делу подключился господин Олсен, — со свойственной драконам манерностью заявил Флеминг. — Вы его знаете?

— Проклятье, — прошипел Лесли. — Красный дракон. Полукровка, — вымолвил он.

Повисло молчание.

Разговоры о древних артефактах были не столь пугающими, как вольные беседы о полукровках. Обычно их истребляли еще в младенчестве. Иметь в роду полукровку, значит, навлечь позор на этот род.

— Значит вам не стоит объяснять, насколько все сложно, — нарушил тишину Беррон. — Олсен не имеет титула. Он долгое время провел в Аньяре на войне и… выжил. Он вернулся в лоно своего рода три года назад. Того самого, с которым вы планируете породниться.

— Он действует в интересах лорда Хэмилтона? — вся безмятежность сбежала с лица Лесли, и он нахмурился.

— Это нам неизвестно.

— Хотите сказать, что мой брак под вопросом? — криво усмехнулся лорд.

— Для такого блистательного джентльмена с хорошим будущим и безупречной репутацией странно связывать свою жизнь с подобным семейством. Я понимаю, какие вопросы вы хотите решить этим, но, боюсь, император будет крайне недоволен подобным решением. Объединение таких родов, как ваш и Хэмилтонов, может оказаться фатальной ошибкой на фоне пропажи артефакта, обладающего огромной защитной силой, — вымолвил Флеминг.

— Значит, я под подозрением? — поджал губы лорд Лесли.

— Пока еще нет, — без эмоций произнес Беррон. — Но вы, определенно, снимите всякие подозрения, в том числе с рода Хэмилтонов, если найдете и вернете артефакт. Но есть нюанс. Глаз дракона был похищен одной из куртизанок дома удовольствий в квартале Водяных лилий.

— Кажется, эта дура надела его себе на шею, — пояснил Беррон. — На людей артефакт действует иначе, проникает внутрь, сливаясь со слабым человеческим телом. Извлечь его можно только одним способом, — и он похабно усмехнулся: — Убив носителя.

Меня затошнило. Прикрыв рот тыльной стороной ладони, я дрожащими руками налила себе воды из графина. Пока я пила, судорожно глотая, мужчины озадаченно на меня смотрели.

— Прошу прощения, — вновь заняла свое место за секретарским столом: — Жарковато сегодня.

— Полагаю, след артефакта затерялся? — спросил лорд Лесли.

— Да, — ответил Флеминг. — Трудность в том, что Олсен опережает нас на несколько шагов.

— Если бы я знал, кто руководит им… — хищно протянул Беррон, сжав свою механическую руку. — Полагаю, вы окажите нам всяческое содействие в этом щекотливом вопросе. Уверен, скоро артефакт будет найден.

Проходя мимо меня, главный дознаватель вдруг склонился над моим столом, облокачиваясь на него ладонями, и втянул носом воздух. Его темный, проницательный и холодный взгляд заставил меня побледнеть:

— Красивый браслет, — он внимательно посмотрел на мои руки. — Цвет камня подходит к вашим глазам, — и неприятно усмехнулся: — До встречи, госпожа Митчелл.

О, нет. Надеюсь, я с ним больше никогда не увижусь.

* * *

Господин Олсен переступил через распростертое, едва трепыхающееся на полу тело.

Ох, Нейл чертовски устал за этот день, и ему дьявольски не хотелось быть плохим. Но что поделать? Он сел в кресло, закинув ногу на ногу и закурил, наблюдая за тем, как человек, постанывая, ерзает по паркету.

— Не стоит так утруждаться, господин Мейлз, — сказал он, выпуская струю дыма в потолок. — Я же только начал. Будет хуже, если вы подниметесь.

Нейлу было скучно. Избивать горожан — это последнее дело, но больше, чем глупость он не терпел несговорчивость. Если он приказывает — это надо исполнять. Если ему нужна информация, он ее добьется. Так к чему терять время?

— Кто именно вас нанял, Мейлз? Ну же, — поглядывая на свои сбитые костяшки, невинно поинтересовался Нейл.

Красный дракон ценил боль, как ценил и удовольствия. Но боль была роднее.

Он вдруг вспомнил себя девятилетнего, и первое обращение в дракона. Это было похоже на маленькую смерть. Дьявольски болезненную. Но если бы он не обратился, ищейки его доброго дядюшки нашли бы его и прикончили. Полукровки обычно утрачивали способность к обращению, но Нейлу, на удивление повезло дважды, он был способен обращаться и имел редкую кровь красного дракона. Его мать пыталась бежать вместе с ним и отцом, но ее настиг Хэмилтон, и с тех пор Нейл ничего о ней не слышал. Разумеется, он понимал, что ее уже нет в живых. Его отец спрятал его в человеческом приюте при храме, где его жизнь до девятилетнего возраста была сущим адом. Его красные волосы и глаза были отличным поводом для издевательств. Бледное лицо, гибкое тело, тонкие человеческие пальцы — он был отличной мишенью для острот. И мальчиком для битья. Кажется, в его теле не было ни единой целой кости. А в девять он случайно обернулся, и, конечно, из приюта его выставили. К тому времени его отец, работающий словно вол на приисках и пристрастившийся к алкоголю и играм, меньше всего походил на заботливого папочку. Посчитав Нейла больше драконом, чем человеком, он отправил его к Хэмилтону, прямиком в лапы смерти. И что же случилось после?

Сидя в кресле в мрачной комнате перед избитым человеком, Олсен задумчиво курил, вспоминая прошлое.

Его, трясущегося рыжего мальчика, хнычущего и отвергнутого всеми, представили перед императором, чтобы решить его судьбу. В тот день, юный Нейл Олсен увидел своего дядю, от которого прятался всю жизнь и его императорское величество, Константина Алейского, белого дракона, чьи седые волосы были длинными и блестящими, словно струящееся жидкое олово. И император дал Хэмилтону право самостоятельно распорядиться племянником: «Вы избежите позора, если будете держать мальчишку в узде. Я не желаю смерти красному дракону. Его кровь такая редкая, что это стало бы преступлением. Но, если он перестанет быть покорным, в вашем праве уничтожить его». С тех пор Нейл сознавал, как хрупка его жизнь.

Он вечно раздражал своего дядюшку и люто его ненавидел. Будучи необразованным, несдержанным и глупым, он вел себя так, как хотел, и был вечно избит. А после его отослали в Аньяр, где все его существование свелось к банальному выживанию. Став помощником некого барона, он прошел все тяготы войны и был три раза тяжело ранен. В шестнадцать он стал командиром штурмового человеческого отряда, дважды терял весь состав, чудом оказываясь единственным выжившим.

Разумеется, Нейл не был хорошим парнем. О, десять лет в Аньяре превратили его в психа и изощренного убийцу. Теперь он мог с тоской вспоминать, каким невинным мальчиком был в девять, и какие красочные видел сны. Но со времен Аньяра ему снилась только кровь. Выпивка, женщины, курево — единственное, что облегчало его жизнь.

В двадцать пять, когда он получил приказ вернуться в Элхорн под присмотр Хэмилтона, он почувствовал, что желает мести. И месть его была бы очень кровавой, если бы мирная жизнь не ударила его наотмашь, вышибая из его головы животные порывы. Олсен оказался в столице, которую едва помнил и едва узнавал. Здесь жили аристократические рода Элхорна, гуляли прекрасные барышни, все цвело и пахло. И Олсен захотел здесь задержаться. Но гнет рода Хэмилтонов все еще довлел над ним.

Сейчас Нейл был относительно свободен, и даже вхож в семью.

Его чудесная сводная сестричка, милая драконица Эмилин, при виде него, кажется не смела дышать. Хэмилтон планировал заключить хорошую сделку, выдав ее замуж, но Нейл видел, как Эмилин, скромная и сдержанная девушка, постоянно ищет с ним встреч. Одинокая, воспитанная няньками и проповедниками, как и любая богатая аристократка, она чувствовала в сводном брате силу, энергию и запрет, который откликался в ее душе. Кажется, она и впрямь хотела с ним подружиться.

При мыслях о ней Нейл усмехнулся. В этот момент раздался болезненный стон господина Мейлза, и Олсен вернулся в реальность.

— Не заставляйте меня быть бессердечным, — протянул дракон. — Я сегодня совершенно не в духе.

Он поправил рукава своей рубахи, докурил и смял сигару о подлокотник.

— Кажется, господин Мейлз, вы не оставили мне выбора.

— Пожалуйста… — протянул тот.

О, сколько раз Нейл слышал подобные мольбы. Он был глух и безразличен к ним. Уже очень давно.

Поднявшись, он подошел к Мейлзу и игнорируя его вопли, размашистым ударом ноги перевернул его на спину и прижал подошвой его горло.