Стикс. Сломать Систему. Часть 4

— Короче, у меня уже брюхо давненько мечтает о горячем вареве. Да что бы повар был хороший. Не хочу тут и минуты лишней торчать. Дверь оставлю открытой, возьмёшь сколько захочешь, погрузишь себе. Людей тебе хватит. Весит оно немного. Потом прут толкнёшь — оно само упадёт как надо. Всё я поехал. — Флинт крепко «поручкался» с Радаром и быстро зашагал к своей машине.

Скоро заурчали моторы.

Глава 5

Радар стоял у края ямы о чём-то думая. Заметив смотрящего на него из машины Чура, он подзывающе махнул рукой. Потом оглянулся на перестраивающиеся в выезжающую колонну машины каравана. Чур подогнал «пикап» поближе и остановился. Он не задавал вопросов и похоже не желал перебивать мысли «атаман — ага».

Молодой рейдер смотрел вслед колонне, он залюбовался красотой отработанного манёвра и быстрым набором скорости.

Караван шёл к своей цели. Шёл слаженно, умеренно быстро и по-своему красиво. Не «птица тройка» — зато с минимумом дурной случайности и неизвестности. А в серьезных делах точность протокола будет получше, чем красота поэзии.

Хвостовая машина каравана была уже на грани видимости, когда за гаражами фыркнул мотор и к стоящим рейдерам подъехал «пикап».

Простенькая легковушка с «максимом» на вертушке позади. Трот хмуро оценил подъехавших тяжёлым косым взглядом. Абакан в его руках висел «по патрульному» спереди — и перехватить его для выстрела было вопросом полусекунды. В машине было трое — считая водителя за рулём. Оружия не было ни у кого.

…Твою мать. Ещё один станер… Радар зло уставился на подъехавших, по телу разливалось уже знакомое омерзительное оцепенение.

Трое «караванных» быстро вылезли подойдя вплотную. Один из них был узнаваем — Васёк, собственной персоной. Двух других вспомнить не получалось. Тот быстро распоряжался — больше короткими жестами, чем словами.

Показ пальцами — и из машины вытащили замершего в смешную и страшную «корягу» Чура. Отмашка — и двое лихо обшмонали застывшую тройку рейдеров.

— Давайте стволы в яму. Глядишь пригодятся ещё. Осторожно, не бросайте, а кладите. — Васёк обернулся к машине.

…А двигаться всё же можно хоть и с трудом. Дааалеко тебе, до что б ему, Дьяка… Не было страха, не было растерянности — была тяжёлая, ледяная злоба.

— Что …задумал…сволочь? — Прохрипел Радар. К челюсти казалось прицепили здоровую гирю, но говорить было можно.

— А сам не видишь? Ты тормоз или медленный газ? Думаешь его васьком назвали по паспорту? Хренушки — от василиска. — Мелкий плюгавый рейдер в сером камуфляже, сально улыбался, куражась.

Васёк выбил прут, и стальная дверь глухо хлопнула по песку. Все четыре отобранные «пушки» остались под ней…

— Что с горохом? — Мелкий крутил в ладонях всё что вытащил при обыске у Радара.

— Оставь в бардачке их машины.

— Не, ну может…

— Не может. — У помощника Флинта обнаружился вполне командный жёсткий голос. — Всё? Давай, Свистун, ищи уже «веселуху». И осторожней ххх. Нам элитник не нужен. Он ведь и догнать может.

Плюгавый замер, его невзрачная крысиная мордочка застыла отрешённой маской. Глаза смотрели в никуда.

Потом лицо приобрело осмысленное выражение. — Готово, компаха спидеров, вроде рыл в пятнадцать, скоро будет тут.

Ххх, дэбил, ты их что уже и позвал? Сматываемся! — Караванные прыгнули в машину и врубили по газам. Пикап вильнул кормой с пулемётом и подняв тучу песка рванул вслед за колонной.

Радар «оглядывался» одними глазами. Оставшаяся возможность двигаться не позволяла толком шевелиться. От злобы и беспомощности хотелось плакать. Секунды и минуты тянулись бесконечной пыткой. Движения ценой огромных усилий не позволяли даже медленно шагать.

Время тянулось…

Рядом, скрипя зубами, сумел завершить шаг Сапёр. И ещё один. И ещё. Рядом начал движение Трот.

— В гараж…Там…Есть шансы…

Двое, зацепив парня за одежду плохими деревянными куклами-зомби поковыляли к цели. Смешное и страшное «хромое шествие» по чуть- чуть набирало ход. Серые «ракушки» приближались.

Радару досталось сильнее от парализующего дара. Он всё пытался — и не мог начать двигаться самостоятельно. Тело бревном волочилось на чужих руках.

Когда его стоймя прислонили к стене в гараже, он только выдохнул. Потом прохрипел. — Чура, если сможете.

Вторая ходка. Страшная трагикомедия продолжалась. В пользу рейдеров пошло то, что чёртов паралич всё же начал проходить. Заражённые еще были где-то — не здесь… Тело Чура в идиотской сидячей позе лежало на земле. Тащить его было ещё сложней, чем Радара — весил он куда больше, да и позу поменять так и не мог.

Успели…

Закрыть двери на замок было невозможно — замок превратился в покорёженный ржавый комок металла. Движения рейдеров уже походили на нормальные. Они кое как осмотрели «ракушку». Внутри было грязно и пусто, но в углу нашлось две штык лопаты в хорошем состоянии и длинный лом.

Железные двери кое как закрыли, и темноту освещал лишь узкий луч из щели.

Радар начал отходить от паралича. Он сделал несколько нетвёрдых шагов и ухватил одну из лопат. Оперевшись на неё, парень напряжённо вслушивался в звуки снаружи.

Трот с мрачноватой ухмылкой качал в руках лом — Не бойся ножа, а бойся лома — один удар три перелома.

Сапёр что-то проверял на ощупь, взяв оставшуюся лопату. Чур так и лежал у дальней стены, не имея сил даже распрямиться.

Прибытие голодных «гостей» вышло довольно шумным. Твари топали урчали и издавали странные костяные стуки. Даже не видя можно было легко понять куда прибежало это «стадо».

Потому, когда без звукового предупреждения железные двери резко окрылись это было отчасти неожиданно…

Но лишь отчасти.

В гараж хлынул яркий солнечный свет. В освещённом проёме рост стоял «бегун». Тварь ещё довольно сильно походила на человека…Пусть и утратившего одежду и признаки пола. Этакая жилистая мертвоглазая обезьяна. Бурая кожа и высокий рост — но при этом фигура ещё почти человеческая.

Миг — зверюга тянула воздух носом оценивая «картинку». Следующий и — «бегун» резко, как собака на кинутый кусок, рванул к людям.

Вввух, вибрирующе свистнул лом. «Копейный» удар-тычок ударил в морду над носом. Брызнуло красным и тело с разбитым черепом отлетело назад, складываясь в конвульсиях. Это было начало — как запуск действия…

Стая, замершая у закрытой ямы, развернулась на цель. Сразу три «обезьяны» попытались влететь в дверь одним рывком. Одна отлетела назад к стене с пробитым между глаз черепом. Вторая осела вниз, пытаясь зажать «рукой» кровь, бьющую из шеи. Удар лопаты разрубил артерию где-то под челюстью.

Третья отшатнулась назад с разбитой ударом наискось мордой, и на миг замешкалась. Но уже через мгновенье остервенело рванула вперёд. И за ней уже в нескольких шагах бежали остальные

В расставленных для захвата лапах, в этой какой-то насекомой позе и манере, человеческого уже не было.

Схватить! Свалить! Загрызть! Утробное жуткое урчание объединяло всю стаю в едином порыве. Если бы зверьё умело строиться или хотя бы не мешать друг другу было бы хуже. Если б могли сообразить собраться в одну единую массу. Вышло бы иначе. А так им приходилось лезть в узкий проём не больше чем по трое.

— Бей как я. Тычок в шею. — выдохнул Сапёр.

Уже почти дотянувшаяся до вкусной человечинки тварь поймала горлом мощный «от бедра» «штыковой» удар отлетая назад в проход.

На миг следующая волна притормаживает. Потом лезет вперёд и — оседает вниз. Два дёргающихся тела с порванными глотками, одно с разбитым всмятку черепом.

Рейдеры действовали на автомате.

Полная лютая волевая концентрация. Холодное ожесточение. Рефлекторные движения драки. Жёстко и быстро. Нет чувства времени. Не гнев даже — остервенение.

Удары. Ещё. Ещё. Кровь. Кровь. Брызги. Струи.

Буро-голокожее тело корчась летит вперёд, а не назад. Чей-то берц длинным пинком «от бедра» бьёт куда-то в грудь или голову, но туша отлетает к входу. Падая на другие — такие же.

Счёта нет. Времени нет. Есть напряжение. Есть удары. Есть сопротивление чужих тел, отдающее в руки. И мерзкие звуки при ударах.

«Прорыв» на уровне колена, согнувшись и рванув на всех четырёх, оскаленная зверюга пытается проскочить вперёд. Дотянуться. Удар кованным каблуком в морду над носом. Тело отлетает даже не дергаясь.

Ещё. Ещё.

Что? Где? А, больше, никого?

Радар стоял тяжело дыша. Он опирался на лопату, как на палку, чтобы не упасть. Лицо свело в нечеловеческую «гипсовую маску». А глаза были потухшими, чем-то похожими на те, что сохли на искажённых мордах в шаге рядом на земле. Парень с трудом сглотнул пересохшим горлом, разглядывая картину перед собой.

Вокруг был натуральный фильм ужасов. Пол, стены и даже потолок был так залит красным, будто здесь прорвало трубу. Трубу где текла кровь вместо воды.

На входе, одно на другом буро-красной грудой валялись тела. Некоторые ещё слабо подёргивались. Из темноты позади неловким плохо гнущимся манекеном «проковылял» Чур. С трудом не падая, и цепляясь за стену он вылез из гаража.

Через неизмеримый отрезок времени он вернулся. Теперь Чур двигался уже почти по человечески и в его руке была плоская фляга Радара, отнятая при обыске.

Он протянул её парню — Здесь это от всего. И от души, и от усталости, и от ранений. И ведь помогает.

Радар сделал пару жадных глотков. В этот миг смесь вкуса коньяка со старыми носками — был вкусом самой жизни. Он тяжело выдохнул и протянул плоскую флягу за спину, не глядя кто её возьмёт. Живец пошёл по кругу — и опустевшая жестянка вернулась в карман.

В глазах «атамана» начала появляться осмысленность. Взгляд скользнул по лопате руках. По залитой кровью рукояти. По погнутому и выщербленному о чужие шейные позвонки «штыку».

— А ведь мы не люди. Люди так не делают. Не могут просто. — Хрипло, тяжело разделяя слова, подумал он вслух.

— Люди не швыряются молниями с пальцев, не «ксерят» предметы в руках, не отбивают пули хером, да дофига ещё чего…Но вот по части мокрухи и потрохов наружу, бывает и покруче корки мочат. Особенно, когда жить хотят. — Ядовитый «скрип» Трота, негромко прозвучал из-за спины. Он был верен себе. — Сапёр, а ты ххх хорош с лопатой. Из пятнадцати жмуриков — семеро твоих точно. Надо было нам тебе с самого начало лопату вместо ствола выдать. Мы бы уже весь Улей нагнули.

— Угу. Лопата в руках егеря — оружие массового поражения. — Вояка кивнул с каменной мордой.

— Радар блеснул глазами — Нее, надо сапёрную лопатку и чайный пакетик. И на том точно хана всем вражинам. От элитника до внешников.

Лицо парня возвращалось в человеческий вид. Он повёл шеей разминаясь. — Трот, давай за пулемёт, Чур, потроши падаль. Сапёр, в бардачке был домкрат, доставай — будем поднимать крышку. Поехали. Время-жизнь.

Радар шагнул вперёд, обходя груду окровавленного мяса. Неловко поскользнулся на луже крови, опёрся на лопату чтобы не упасть и двинул дальше.

Из багажника появились ломик и домкрат. Типо, работа пошла. Собственно, работал — Сапёр, и взялся за дело столь рьяно, что обошёлся без чужой помощи и довольно быстро. Металлическая плита откинулась. Рейдер ловко спрыгнул в яму.

Радар так и стоял, опираясь на лопату. Лицо было задумчиво отрешённым — он ушёл в себя.

Чур в темпе работал длинным ножом. Тела весили немало, да вдобавок были измазаны кровью, так что действовать приходилось с полной отдачей. То и дело он зажимал рукоять ножа зубами, освобождая руки. Грубо перевернув очередную тушу затылком вверх, рейдер быстрыми, жесткими ударами вскрывал драгоценный нарост. С ножом парень был реально ловок, горсть за горстью, содержимое споровых мешков летело в пакет на земле.

Вояка по очереди выложил на край четыре автомата, потом вылез следом. Поднял за ремни всю связку — два абакана, калаш и скропионо-образный ствол внешников.

Радар мотнул головой, всё также отрешённо глядя в одну точку. Сапёр повесил ему автомат на шею, закинув три остальных себе на плечо. Вояка стал педантично отряхивать одежду ладонью, поглядывая на заканчивавшего работу Чура.

Тот выпотрошил последнюю тварь, валявшуюся мордой в луже крови чуть в стороне от остальных и подошел к яме. Он покачал в руке увесистый полиэтиленовый пакет. — Здесь всё. Хороший табыс. Патроны же не тратили, только железом работали. Как же их шайтанов лихо порубали…И как много…

Смуглое лицо было искажено гримасой горечи. — Ай, какая драка без меня прошла. До смерти горевать буду.

Сапёр закончил чиститься и критически оглядел камуфляж. Потом снял калаш с плеча, отдавая его парню. Глаза у него были невесёлые, взгляд нехороший, угрюмый. — Наилучший рукопашный это тот без которого обошлись. Лучший рукопашный — это авиаудар. Прекращай дурить по этому поводу. Лучшая драка — та без которой обошлись.

— Да? А кто только вот разборки устраивал? Кто караванному зубы бил? Ты тут шутить не стал, да. Джигит. Огонь. Настоящий мужчина. Зачем же мне так говоришь? — Парень горячо блестел глазами.

Вояка перевесил свой абакан на грудь, под руку и минуту цепко его рассматривал, что-то прикидывая в уме. Потом принял какое-то решение и вернулся к разговору.

Шутки и юмор — это гибкость оценки. — Сапёр говорил, как костяшки на чугунных счётах подбивал. Лицо было серьёзным и жёстким. — Хорошо шутить — значит уметь гибко и разносторонне оценивать, и определять вещи, ситуации, людей. Это как пляска — что бы хорошо сплясать, надо иметь здоровое гибкое тело. И удовольствие схожее — как от живой горячей крови. Хорошо пошутить, это как в охотку поразмяться — ух весело кровь по жилам бежит.

При геморрое, артрите, переломе или поносе лезгинку не спляшешь. Больной на голову или просто получивший травму души — шутить не способен, как и понимать юмор.

Но. Суставы не гнут, как не положено. Шутить, оценивая человека в говно — значит определять человека в говно. Такие шутки ведут к постоянному определению на это место. Сам так никогда не делай и другим не позволяй. Если, конечно, речь не о говне, претендующем на неположенное.

Потому — за тупые шутки в зубах должны быть промежутки.

Пока он говорил из машины вылез Трот. Он забрал свою пушку, закинув её за спину. На скуластой ряхе «растеклась» кривая сальная улыбочка. — Гибкость в иных местах означает позорное бессилие и неплодотворность. И случаи эти простираются от плотской любви к женщине, до высокой к Родине. А уж за, предписанную уставом, любовь к себе красивому и своему командирскому авторитету разбить борзое рыло — тема прям скажем святая.

Сапёр на миг замер. Потом лицо расправилось в невольном смешке. — Это да. Без должной твёрдости — ни на женщину, ни за Родину.

Экс мур продолжил. — С кем и как доведётся в реальной большой драке иметь дело — это всегда вопрос удачи. Выходит, как выходит. Радуйся, что, жив, после. А прочее фигня.

Давай уже за баранку, отчаливать пора. Горизонт чист во все стороны, но не стоит лишний раз проверять удачу.

Радар, ты как? Скажи у нас своеобразная удача? Второй раз уже, на финале темы нас вот так пытаются прикончить. Тенденция, однако.

Радар сморгнул. Потом глаза зло сузились — Тенденция, говоришь? Будем ломать такую тенденцию. Мы не будем сваливать, мы сейчас пойдём нести высшую справедливость.

Обычно добром и справедливостью после дела называют того, кто остался жив и победителем. А живым остаётся тот, у кого было правильно обыгранное преимущество.

У кого тут есть крупный, бронебойный калибр способный шить броню пикапов? У нас он есть. У них его нет.

Все по местам. Чур, курс на Коровьев. Дорога прямая — не заблудишься. Вперёд.

Парень первым полез на своё сиденье, возле водителя.

Было нечто в этой злой, давящей и какой-то больной уверенности. Что-то заражающее и давящее на кнопку в мозгах. Во всяком случае никто из рейдеров не стал возражать. Экипаж быстро занял «места по расписанию» и «бронепикап» стартовал к стабу.

Серые «ракушки» были уже позади, когда из стрелкового купола послышался голос.

— У поста их наверняка притормозят. По — минимуму хотя бы на полчаса, но скорее всего дольше. Стаб немаленький и, что важно, ещё живой, значит безопасностью не пренебрегают.

Будут и придуманные формальности, будут и реальные проверки. Хоть несколько вопросов у ментата ключевым участникам. Хотя б мельком, но сунуть нос в каждую машину.