Амур с гранатой

– Она вышла замуж за уже упомянутого Виктора Юрьевича Башмакова, – продолжил Коробков. – Его фото – на плазме. Мужчина владел агентством, которое занималось пиаром и рекламой. Но заказы ему редко доставались. Сотрудников не было, зарабатывал дядька копейки. Хотелось бы думать, что он полюбил Холодову, а не ее сеть кафе, которая приносит устойчивый доход.

Я повернула голову к стене.

– Ну… простое лицо… Не красавец, но и не урод. Обычный мужчина, из таких состоит толпа в метро.

В дверь постучали.

– Входите, – одновременно разрешили мы с Димоном.

Дверь приоткрылась, и в кабинет вошел… подросток с небольшим чемоданчиком. Он тихо произнес:

– Добрый день. Разрешите представиться. Егор Михайлович Нестеров, эксперт.

Я с трудом сумела подавить удивление. Сколько ему лет? Пятнадцать?

– Рады познакомиться, – быстро произнес Димон. – Во главе стола – Татьяна Сергеева, руководитель бригады. Я Дмитрий Коробков, заведующий департаментом компьютерных технологий. Присаживайтесь, пожалуйста. У нас небольшое совещание по новому делу. Вы пропустили начало, но мы введем вас в курс дела. Итак, на экране фото покойного мужа нашей клиентки. Обычный, ничем не примечательный человек…

Егор поднял руку. Я удивилась, но спокойно кивнула.

– Слушаем вас.

– «Ничем не примечательные» люди не станут делать пластику, – сказал Нестеров.

Я еще раз внимательно вгляделась снимок. А Егор продолжил:

– Гравитационный птоз, то есть опущение мягких тканей лица с возрастом, происходит сверху вниз. Чтобы выглядеть моложе, следует подтянуть среднюю треть лица. Но такое натяжение дает излишние массивные скулы, что мы и видим на фото. Кроме того, менялась форма глаз и носа, в подбородке стоит имплант. Работал хороший специалист, крепкий профессионал. Скулы умеренные, очень аккуратное вмешательство. Лицо естественное, но я вижу изменения. Просто поверьте мне, что они были сделаны. Могу предположить, как, вероятно, выглядел мужчина до того, как лег на операционный стол.

– Давайте, – кивнула я.

Егор вынул из сумки ноутбук и начал стучать по клавишам. Мы молча ждали, когда он завершит работу, и через некоторое время услышали:

– Посмотрите, пожалуйста.

Глава восьмая

– Интересно, – произнес Коробков. – Новый и старый вариант Башмакова – это два разных человека.

– Прошу заметить, – продолжил Нестеров, – что перед хирургом не стояла задача омолодить пациента. От него потребовали изменить внешность, чтобы клиента не узнали. На подобные вмешательства в начале двухтысячных шли криминальные авторитеты. Они инсценировали свою смерть, перетягивали лицо и думали, что теперь в безопасности. Но частенько бандиты оказывались не в тех руках, и сразу становилось ясно, что человек – после масштабной пластики. Но потом ситуация изменилась. Хороших специалистов в России надо поискать, так что народ узнал про Южную Корею – там их намного больше. Девяносто девять и девять десятых процентов за то, что человек на фото оперировался в этой стране. Там врачи в подобных оперативных вмешательствах – впереди планеты всей. Прошу учесть: портрет, который я сейчас сделал, не претендует на стопроцентное совпадение с оригиналом. Я работал быстро, особо не размышлял.

– Игорь Николаевич Рыбкин, – неожиданно сообщил Димон, – рядовой член группировки «Федькины». Банды давно нет, ее Главарь Федор Ростов погиб в девяностых. На фото Рыбкин, который изменил внешность.

– Если такая операция хорошо сделана, то швы могут быть спрятаны в волосяном покрове, и никто их не видит. Но есть интересная программа, которая «считывает» хирургические, невозрастные изменения. Когда она появилась, стало понятно, что, если захотят, тебя найдут… Вообще-то, простые бандиты жили недолго. Тех, кто не погиб в стычках с полицией и в разборках с другими «быками», доконали наркотики, алкоголь и всякие болезни, о которых не принято говорить за семейным обедом в присутствии женщин и детей. Мужику на фото повезло. Вероятно, он вступил в ОПГ, когда та доживала последние дни, не успел примелькаться, но все равно решил перекроить лицо. Интересно, кто подсказал ему лететь в Южную Корею?

– Виктор Юрьевич Башмаков скончался, – доложил Коробков. – Тело кремировали, прах выдан жене Вере Васильевне Холодовой, урна захоронена в колумбарии.

В дверь кабинета постучали, потом она приоткрылась, послышался бодрый голос:

– Разрешите войти?

– Давайте, – разрешил Димон, и я увидела парочку неразлучников, Петра и Михаила.

– Здрассти! – одновременно поздоровались они, приметили Нестерова и застыли в молчании.

– Егор Михайлович, наш новый сотрудник, – представила я его, – член нашей бригады.

– Подумал, что это сын Коробкова, – сказал Петр.

– Да он только в детский сад пошел! – рассердился Димон. – Захаров, прекрати пустые разговоры! Докладывай!

– Вроде, бардак там, в доме Холодовой, – начал Михаил. – Типа что-то искали, но сами не знали, чего им надо, и вообще… Ну очень странно.

Егор поднял руку.

– Разрешите вопрос?

– Задавайте любые без согласования со мной, – улыбнулась я.

– Почему вы решили, что проникший в дом не имел понятия об объекте поиска? – полюбопытствовал Нестеров.

– Плафоны со всех осветительных приборов скрутили, – отозвался Петя. – Какой вывод делаем? Что-то мелкое разыскивали. Котлету денег в люстру не запихнуть, а камушки в мешочке – легко.

– Но еще обоину содрали, – прибавил Миша. – Зачем? Что за ней заховать можно? Документы?

– Похоже, сами не знали, что им надо. Работали не профи, – продолжил Петр. – Вера Васильевна вошла, бардак вновь увидела, закричала: «Мусик, Пусик! Котик, мой котик! Собаченька любимая! Мальчики, дорогие, гляньте во дворе! Может, они как-то удрали!» Прямо затрясло ее, заплакала она. Миша пошел животных на улицу искать, я хозяйку на диван уложил. Тут Мишаня позвонил, выйти попросил. Я к немую. Напарник молча на куст показал. Гляжу, а там кошак и собачонок дохлые. И как сразу не заметили? Ведь прямо у ступенек лежали! Потом дошло до меня. Они прямо по курсу, если к калитке идти, вмиг глазами наткнешься, а мы слева от ворот шагали, вот и не заметили животинок.

Парни переглянулись, Михаил кашлянул.

– Поняли уже тогда, что для хозяйки самое дорогое. Как поступить? Показать ей трупики?

– Инфаркт мог случиться, – пробубнил Петя. – Ситуация непростая психологически.

– Стоим как два тюленя, не успели ничего предпринять, – описал состояние Михаил. – И тут крик: «Мальчики, мальчики, скорее!»

– Рванули назад, – подхватил Петр. – Хозяйка как током колотится: «Котик мой под кроватью помощи просит! Слушайте!» Ну мы, значит, уши навострили, и тут: «Мяу, мяу!»

– Сразу поняли, откуда плач идет, – сказал Михаил. – Права оказалась Вера Васильевна, звук доносился из-под кровати, которая на крохотных ножках стоит. Отодвинули. Что увидели? Кто-то вскрыл паркет, сделал типа большое отверстие, запихнул туда кота и собачонка, прикрыл сеткой, приклеил ее скотчем – животные мелкие, сами выбраться не могут!

– Вот гады! – вырвалось у меня.

– Сволочи, – согласился Петр. – Кровать в спальне огромная, тяжеленная!

– Прямо танк, – добавил Михаил. – Не жалуемся на физическую слабость, но мы ее вдвоем еле-еле спихосовали.

– Спихунькали, – поправил напарника Михаил. – Вера Васильевна догадалась, что из-под кровати звук, а как ей до любимчиков своих добраться? Вот же, что гаденыши придумали: пусть хозяйка слышит, как коту и псу плохо, как умирают они, а помочь им не может!

Петр покраснел.

– Пойдет потом по двору и наткнется на дохлых кота и собаку. А те прямо как ее, которые кричали под койкой! До инсульта хотели женщину довести! И удалось бы!

Я постаралась до конца разобраться в истории.

– Кто-то убил других животных, поместил их…

– Не-не, – перебил меня Михаил и вытащил из сумки пакет. – Они игрушечные, но даже вблизи как настоящие. Когда их увидели, решили, что живые, только мертвые. Стоим, думаем, что делать. Показать хозяйке? Наверное, сначала надо «Скорую» кликнуть, а то сознание потеряет или сердечный приступ у нее случится. Потом внимательно к «трупам» присмотрелись, правду распознали, оформили вещдоки по правилам, с собой прихватили… И вот еще! Вынули котенка с собачонком, те трясутся, перепугались. Я отсек под кроватью сфоткал, и тут хозяйка испуганно говорит: «Смотрите, что в шерсти у Пусика нашла». И показывает серьгу.

Петр протянул мне пакет для улик.

– На вид золотая, с бриллиантами. Но я в ювелирке плохо понимаю, может, подделка.

Нестеров встал.

– Где лаборатория? Посмотрю на то, что ваши сотрудники добыли.

– Последняя дверь по коридору, – объяснила я. – Код – семь-два-ноль-девять.

– Разрешите проводить? – попросил Михаил.

– Хорошая идея! – одобрил Коробков. – Действуй!

– Можно свое мнение высказать? – осторожно осведомился Петр, когда его коллега и эксперт ушли.

– Конечно, – кивнула я.

– Беспорядок там был, – забубнил парень, – но не ужас-ужас, не потемки. Мы ж всякого навидались. Порой такое устроят! Посуду ногами давят! Картины ножом режут! Все разломают, раскурочат! А у Веры Васильевны прямо аккуратненько все. Плафоны отвернули и на ковер рядком положили. Осторожно так, чтобы не побить. В гардеробной шмотье с вешалок сдернули, но не разорвали. Позавчера ездили к одной актрисе, нас бригада Савельева туда отправила. Вот у нее атас так атас! Шубу разодрали, сумки дорогущие ножом истыкали, платья в ванну бросили и сожгли, посуду переколотили, брюлики сперли. А у Холодовой иначе. Да, беспорядок в спальне. Но когда моя жена на работу опаздывает, у нее покруче тарарам получается. Обои, вроде, сдернули. Но! Только одно полотнище, и то не до конца оторвали! Его назад приклеить, как чихнуть!

– Думаешь, имитация вандализма? – остановил рассказчика Димон.

– Похоже, – согласился рассказчик. – Я не один случай видел, когда в самом деле бардак. У Веры Васильевны прямо милый такой беспорядок, аккуратненький. А ситуация с животными – прямо жесть. Вот еще одна наша с Михаилом мысль, общая. Яма под кроватью очень аккуратная, второпях такую не сделать, похоже, она давно прорублена. Кто ее прорубил? Зачем? Нет ответа. И прикрывали сверху паркетины, соединенные, типа как крышка, она там же лежала. Кто-то все обустроил хорошо, без спешки. Размеры с углубления мы сняли. Там может небольшой чемодан поместиться типа того, какой в кабину самолета разрешено проносить. Если разрешите, доложу наши соображения.

– Докладывайте, – разрешила я.

– Выемка аккуратная. Кровать из цельного дуба, тоже не сегодня сделана. Сдвинуть ее – непростая задача, мы не хилые, но еле справились. Квартира не новая, хозяйка сказала, что ее еще отец купил и мебель на заказ сделал. А зачем ее менять? На века изготовлено, все современное намного хуже.

– Так, – протянул Коробков, – интересно.

– Вера Васильевна осталась дома? – уточнила я.

– Да, – подтвердил парень. – Она сказала, что Мусику с Пусиком ветеринара вызовет.

И тут зазвонил телефон.

Глава девятая

Я взяла телефон, поняла, что номера в моих контактах нет, и ответила, не забыв включить громкую связь:

– Слушаю.

– Танечка, это вы? – всхлипнул женский голос.

– Уточните, какая именно Татьяна вам нужна, – ответила я.

– Не узнали меня, – прошептала незнакомка. – Это Вера. Плакала долго, охрипла немного, звоню с нового телефона. Купила еще и симку. Никому номер не скажу. Пожалуйста! Помогите!

– Вы где находитесь? – заволновалась я.

Коробков начал быстро бегать пальцами по клавиатуре.

– Не скажу. Боюсь! Наверное, за мной следят! Чуть Мусика и Пусика не убили!

– Верочка, – ласково заговорила я, – кто устроил слежку?

– Когда увидела разгром, подумала, воры побывали, но… Мусик и Пусик… Зачем уголовникам моих деток под кровать запихивать? Чтобы они умерли, а я от горя повесилась? Не грабители влезли! Другие!

– Кто?

– Никогда не скажу! – выкрикнула женщина и отсоединилась.

Я посмотрела на Коробкова.

– Село Краповники, Московская область, – сообщил тот. – Улица и номер дома не определяются. На Холодову никакая недвижимость в деревне не оформлена. Пока ты едешь, попробую выяснить, у кого Вера Васильевна сейчас находится. Поищу список обитателей этого населенного пункта.

Я встала.

– Сколько времени потрачу на дорогу?

– Два часа, но ситуация на дороге постоянно меняется.

Я молча кивнула и отправилась в подземный гараж, очень надеясь, что не попаду в бесконечную пробку.

Мой вам совет: врите кому угодно, придумывайте про себя небылицы, рассказывайте охотничьи истории. Но! Никогда не лгите врачу, своему адвокату и сыщику, которого наняли для решения проблемы. Этим людям следует говорить правду, одну только правду и ничего, кроме правды. Утаивать что-либо от доктора, защитника и просто человека, к которому вы обратились за помощью, крайне глупо. Вот Вера Васильевна поступила иначе, и каков результат? Ей пришлось сбежать из дома.

Я вздохнула. Похоже, Холодова – дама с большими странностями. Ирина Леонидовна говорит про такого человека: «Он, по мнению психиатра, здоров. Просто у него зигзаг головного мозга». Вера, похоже, из этой стаи. Она просит о помощи, но не желает назвать адрес, куда эту самую помощь доставить. И определенно подозревает кого-то. Но кого? «Не скажу».

Надо поторопиться. Хорошо бы, на шоссе не случился коллапс.

Мне повезло. До нужного места я добралась быстрее, чем рассчитывала.

И сразу поняла, что село брошено, да и раньше его никак нельзя было считать богатым.

Сегодня выдался прохладный день, но дождя пока нет. Я припарковала машину у дома с выбитыми стеклами, на котором висела вывеска «М…га…ин», и пошла по единственной улице. По бокам ее чернели покосившиеся избушки-развалюшки, в большинстве из них стекла были выбиты.

Димон нашел список жителей села, но люди давно его покинули, получили квартиры в Звенигороде. Выяснить, с кем дружит Холодова, Коробков не сумел. Я остановилась, подняла голову. Если жители уехали, то никто топить печку не станет. Но из одной трубы к небу поднималась сизая струйка дыма.

Дойти до нужного места оказалось нетрудно. Рука дернула за калитку, та со скрипом открылась. За забором обнаружился участок весь в бурьяне, руины крыльца без слов сообщили о том, что по нему давно не ходят. Я постучала в дверь, не услышала ответа, распахнула ее и увидела крохотную собачку, которая молча стояла в сенях.

– Привет, дорогой, – поздоровалась я. – Ты Мусик или Пусик?

– Как вы сюда попали? – ахнула Вера, выходя из жилого помещения.