Скучная Жизнь 4

Скучная Жизнь 4

Глава 1

Глава 1

Бон Хва и госпожа первый заместитель главы Мэй Со Юн — сидят рядышком и наблюдают за выверенными движениями девушки, которую этот Бон Хва искал вот уже несколько дней. В поисках которой даже успел влезть в долги дядюшке Вану и мадам Вонг, а также подраться с какими-то бандитами и подружиться с Минхо. Три дня, которые перевернули его взгляд на драки и на то как же оказывается на самом деле прекрасно, когда кто-то пытается тебя убить.

Девушка колдует над портативной газовой плиткой, прокаливая на ней закопченную серебристую турку с длинной деревянной ручкой. На первый взгляд она совсем не похожа на беглянку — держится спокойно и уверено, нет ни синяков, ни кровоподтёков, признаков голодания или затравленного взгляда исподлобья. Она сидит прямо перед ними, колдуя над плиткой, рядом стоит открытый кейс с надписью «Доставка кофе круглосуточно», банка с кофейными зернами, ручная мельница, мотоциклетный шлем и связка ключей с забавным брелоком — рыжий лисий хвост.

Поставив турку прокаливаться, девушка аккуратно насыпает зерна из баночки в ручную мельницу, закрывает крышку и с легким поклоном протягивает мельницу Бон Хва.

— Мужчины любят сами молоть себе кофе. — говорит она: — они же сильные. А у вас вон какие плечи. Ходите в спортзал, уважаемый господин Намгун?

— Ээ… нет. То есть, да, но немного… — замялся Бон Хва, принимая мельницу и начиная крутить ручку. Странно, подумал он про себя, почему кофейные девушки не возят с собой уже молотый кофе? Это было бы намного легче…

— У заранее смолотого кофе вкус не тот. Кофе нужно молоть и тут же заваривать, если по-хорошему. Это раз. А во-вторых… кофейные девушки не обязаны всем свои билетики продавать, я так понял. Что это значит? Заварка кофе стоит тут двадцать пять тысяч вон, а кофейный билетик — сто пятьдесят тысяч. Если клиент девушке не понравился, то она просто заварит ему кофе и уйдет. Все, что получит клиент — чашку кофе за двадцать пять тысяч вон… а значит это должна быть не просто чашка кофе, а эдакое шоу. И длится оно должно минимум минут пятнадцать, а то и дольше. Вообще заварить кофе пять минут, но тут чем дольше — тем лучше. Иначе клиент будет чувствовать себя обманутым. Впрочем… полагаю, что как правило девушки все-таки готовы продать «кофейный билетик», это в исключительных случаях они отказывают. Вот как в нашем например…

— Это потому что я ей не нравлюсь? Или предложение госпожи Мэй ее смутило?

— Это потому что ей неловко и неуютно. Самый большой кошмар всех кофейных девушек — это приехать на вызов и столкнуться со знакомыми из института или не дай бог родными. Ты же читал ту самую манхву, где девушка по вызову приезжает в отель и узнает, что клиент — ее родной отец?

— Ужас! Но… эта Кан Оби — не похоже, что она стыдится или стесняется…

— Она спряталась за процедурой, малыш. У нее и движения немного деревянные и скованные, и слова — наигранные. Она слишком уж весела и возбуждена. Это немного истерика, блеф на грани. На самом деле ей неловко, и она сквозь землю готова провалиться… но держит себя в руках. Как и все правильные восточные женщины — исполняет свой долг. Да уж… тяжело с ней придется. Постарайся не давить на нее, окей? Тут как в случае с маленькими зверьками — главное не спугнуть. Если она сейчас за дверь выйдет — хрен мы ее потом снова найдем.

— Старший! Мне тоже неловко! И неуютно! Я не знаю о чем с ней говорить и как! Я обязательно все испорчу, а она нам нужна! Пожалуйста…

— Обычно я в таких случаях говорю тебе чтобы сам справлялся, но тут… да, наверное ты прав. Ладно, подвинься, я сам…

Бон Хва отстранятся от управления, становясь больше наблюдателем. Его руки останавливаются, открывают мельницу и… он вдыхает аромат свежемолотого кофе.

— Когда прожаривали зерна? — интересуется он: — я не специалист, но судя по запаху — третьего дня, верно?

— … верно. — девушка поднимает глаза, открываясь от процесса прокаливания турки: — Лилия-нуна говорит, что кофе достигает пика вкуса на четвертый день и остается на пике до седьмого. В других кофейнях иногда обжаривают зерна и пускают в кофемолку уже на следующий день, но тогда вкус еще не раскрылся.

— Тут сложная штуковина. — кивает он: — обжаренный кофе чрезвычайно гигроскопичен и довольно быстро впитывает в себя влагу из окружающего воздуха. А вместе с влагой — посторонние запахи. А еще — выделяет эфирные масла… так что нельзя его хранить на открытом воздухе. Однако сразу после обжарки все же нужно дать ему «подышать», иначе вкус не раскроется. Тут нужен баланс.

— У каждого свой срок. — говорит девушка: — но в обычных кофейнях давно уже придумали дегазационный клапан на упаковку только что обжаренного кофе ставить. Если вы закончили нюхать кофе, передайте мне мельницу. Я все же должна заварить вам кофе, за который вы уже заплатили.

— Конечно. Надеюсь на вас и ваш профессионализм. — он передает ей мельницу. Она — принимает ее из его рук и аккуратно, небольшой ложечкой — кладет кофе в прокаленную турку.

— А я также надеюсь, что ты вернешься в школу, потому что отчетность страдает. Заваривать кофе и обжиматься с парнями по гостиницам можно и в свободное от учебы время. У нас скоро отчетные экзамены, а твой класс по всем параметрам отстает.

— У меня… есть причины не возвращаться в школу. — девушка отводит глаза в сторону: — прошу вас, госпожа Мэй.

— Причины… ну ладно. Но я ожидаю что ты все же продашь нам билетик. Сто пятьдесят сверху если позволите наблюдать и… — начинает было госпожа Мэй, но Старший — молча поднимает палец, глядя ей в глаза и она — замолкает. Удивительно, думает Бон Хва, и как она понимает, когда он за рулем, а когда — Старший? Вот если бы Бон хва так палец поднял — то Мэй нипочем бы не замолчала, наоборот распалилась бы. Лекцию бы прочла, а то и внимания не обратила бы.

— Уважаемая госпожа Кан. — говорит он: — я вижу вы взяли воду с собой?

— От качества воды зависит вкус кофе. — серьезно говорит девушка: — конечно же я взяла воду с собой. Мы берем воду из горного источника, там, где нет железных или полипропиленовых труб, а потом — храним ее в фарфоровых емкостях, чтобы она не напиталась дурным вкусом. Лучшая вода — из горных источников, она даже на вкус отличается, такая, сладковатая. Очень вкусная.

— Выражаю восхищение профессионализмом госпожи Кан. — наклоняет голову он.

— Это лишнее. Я всего лишь выполняю свой долг. В конце концов я — «кофейная девушка», не так ли? — ее голос звучит бесстрастно и сухо, но все равно Бон Хва кажется, что там сквозит легкая горечь.

— Способность исполнять свой долг несмотря ни на что — это похвальное качество. Боюсь, что я таким не отличаюсь. — вздыхает он: — госпожа Кан, я бы хотел приобрести у вас «кофейный билетик».

— Вынуждена вам отказать, уважаемый господин Намгун. — качает головой девушка, ее руки не останавливаются ни на секунду, она плавными движениями водит турку по кругу над синим пламенем портативной газовой плитки.

— Уверяю вас, что мне нужно только ваше время. Час-полтора, не больше. Просто поговорить. У меня есть сведения… — он оглядывается. Мэй — сидит рядом и смотрит на них во все глаза.

— Госпожа Мэй, — вздыхает он: — есть ли у меня возможность переговорить с госпожой Кан наедине?

— Ни малейшего шанса. — поджимает губы она: — думаешь я тебя не знаю, Оками-кун? Сразу на нее набросишься, одежду сдерешь и изнасилуешь… два раза. Или три. А я за что деньги плачу? В смысле — как первый заместитель главы Студенческого Совета я обязана проследить чтобы ничего аморального не произошло. А если все же произойдет — то чтобы произошло под наблюдением члена Совета и в соответствии с установленными нормативами. И правилами.

— У этого есть правила? — поднимает он бровь: — правила и нормативы? И почему я раньше не знал? Получается раньше все делал неправильно.

— У всего есть правила. И нормативы. А если нет, то их можно выработать. Вот и займусь. В конце концов это мой долг, как…

— Да, да… как первого заместителя главы Студенческого Совета, я уже понял. — вздыхает он: — в таком случае мне придется взять с вас слово, госпожа Мэй. Что вы сохраните все, что здесь узнаете в тайне.

— Естественно. — если бы тоном голоса можно было замораживать на месте — он бы превратился в ледышку. Мэй сложила руки на груди и одарила его неприязненным взглядом: — я никогда не выдаю чужие тайны. Вспомни, никто не знает кто ты такой и на что ты способен.

— Спасибо. — он поклонился госпоже Мэй, снова повернулся к девушке, которая ловко убрала турку с огня и погасила огонь. Не торопясь, медленно и аккуратно — перелила содержимое в небольшую фарфоровую чашечку.

— Ваш кофе, господин Намгун. — с легким поклоном девушка предлагает ему чашку: — я постаралась чтобы он верно отразил ваше настроение.

— Горький как моя жизнь? Черный как моя душа? — шутит он, принимая чашку из ее рук и отмечая, что кончики пальцев у нее — холодные как лед.

— Как и заказывали. — склоняет голову она.

— Так… вы не продадите мне «кофейный билет»? — уточняет он.

— Нет. Это было бы… слишком неловко. Мы имеем право отказаться от продажи билета. А уж в случае, если на вызове столкнемся со знакомыми или членами семьи — и вовсе имеем право развернуться и уйти прямо с порога. — девушка наливает еще одну чашечку и протягивает ее Мэй: — ваш кофе, госпожа Мэй. Так… неожиданно видеть вас у парня дома. Уж я-то про вас думала, что более высокоморальную девушку сложно найти во всей стране. А вы…

— На самом деле госпожа Мэй такая же как я. Тоже любит… всякое. — спокойно говорит он, вернее — Старший говорит его губами, а Бон Хва только успевает мысленно за голову схватиться. Что он несет? Да им после такого не жить!

— Пхфхвахх! — давится своим кофе госпожа Мэй: — что⁈

— Она любит наблюдать за другими. — продолжает он, доверительно наклонившись к Оби: — ей такое нравится. Вот и тебя сюда вызвала чтобы…

— Неправда! Бон Хва! Оками-кун!

— Мэй. — он переводит взгляд на нее и едва заметно, так чтобы Оби не заметила — кивает на нее.

— Ты с ума сошел⁈ Ты… что ты про меня выдумываешь⁈

— Мэй… — он вздыхает: — вот смотри, сейчас Оби неловко. Я пытаюсь показать ей, что нам — тоже неловко. Сама ситуация неловкая, я согласен. Мы… ты вызвала мне «кофейную девушку», для того, чтобы проверить свою гипотезу… а приехала девушка, которая учится в нашей школе. Я хочу сказать, что нам тут неловко в той же мере что и ей, если не больше, вот и все.

— Это мне теперь неловко! А с тебя как с гуся вода, ты все равно бесстыжий! — выпаливает Мэй, вытирая губы: — а у меня ответственность! Как…

— Первый заместитель главы Студсовета и все такое… я понял. Давай все вместе поделимся неловкими секретами и тогда нам всем вместе будет легче. Вот я например — мне очень неловко от ситуации, но я стараюсь не показывать виду. И еще… наверное все же надеюсь, что мне продадут «кофейный билетик», хотя понимаю, что это будет еще более неловко. Но я все равно рад что нашел тебя, Оби-нуна. Потому что я искал тебя три дня. И даже успел получить вот это. — он поднимает перебинтованное предплечье.

— Так это из-за нее тебя порезали? — хмурится Мэй: — вот так фокус. А… для чего она тебе нужна вообще? Я так поняла, что ты ее не знаешь, но все же искал?

— Ты же поклялась, что будешь молчать, да? Сейчас сюда приедет Чон Джа, у нее документы, я ей смс скинул что мы тебя наконец нашли и…

— Что? Так ты с ними заодно⁈ — Оби вскакивает на ноги, хватает ключи и своей шлем, но он — уже загораживает ей дорогу.

— Пусти!

— Да погоди ты!

— Кому сказала — пусти! — она замахивается на него ключами, и он перехватывает ее руку, она пытается ударить его другой рукой, он хватает и эту. Она дергается, пытаясь вырваться.

— Да погоди ты! Мы сами по себе! Что еще за — «они»? И почему ты их боишься? Прекрати уже… — он держит ее крепко, она пытается вырваться, он подхватывает ее на руки и она — наконец замирает. Он аккуратно кладет ее на диван. Выпрямляется, стараясь встать так, чтобы быть между ней и дверью.

— Это насилие! Я сейчас напишу в службу безопасности нашей кофейни, они приедут и тебе лицо разровняют! И дверь выломают! — угрожает девушка с дивана.

— В самом деле, Оками-кун… эти кофейни кангпхэ крышуют, так что ты бы поостерегся руками тут… — говорит Мэй: — я знаю, что ты крутой, но все же… скажи, Оби — а ты связывание любишь? Я заплачу…

— Вы все больные тут!

— Так. Все замолчали. Я хотел Чон Джа с документами дождаться, но видимо придется, так сказать. Для начала — Оби, мы не враги тебе, мы пытаемся тебе помочь. Клянусь всем чем угодно, что не имею отношения к «ним», кто бы они ни были. И я искал тебя для того, чтобы сделать тебе предложение, только и всего. Пожалуйста выслушай меня, это все что мне нужно. Готов компенсировать твое время… сколько там этот проклятый билет стоит? Вдвое больше заплачу, только сиди смирно и меня выслушай.

— И… ничего больше? — девушка взглянула на него с подозрением: — просто посидеть и послушать?

— Да.

— Деньги вперед. И… это будут очень грязные истории, да?

— Вот. — он отсчитал триста тысяч вон и протянул их девушке, та быстро спрятала деньги в карман. Выдохнула, закрыла глаза, поправила на себе одежду и села поудобнее. Открыла глаза.

— Говорили мне что на вызовах всякие извращенцы попадаются, — пробормотала она себе под нос: — но чтобы так… ладно, я готова. Выкладывай все что ты там хотел сказать. Госпожа Мэй?

— Да?

— Вы обещали еще сто пятьдесят тысяч сверху за наблюдение. Самое время расплатиться.

— Если вы делом будете заниматься, а не разговоры разговаривать. Толку от ваших разговоров. — качает головой Мэй: — вот если ты дашь ему себя связать и отшлепать, чтобы он отыгрывал роль строгого учителя, а ты — плохой ученицы… нет, даже — члена Студсовета, которая не подготовила данные для весеннего фестиваля… тогда да. Заплачу. Всегда было интересно… и кстати, если в школу все-таки надумаешь вернуться, то могу и правда членом Студсовета тебя сделать. И вы сможете делать это прямо в кабинете…

— Кажется это называется «злоупотребление служебными полномочиями»… — замечает он.

— Ерунда! — отмахивается Мэй: — я могу ее секретарем сделать. У меня есть право назначать себе помощников. Формально помощники и секретарь — тоже члены Студсовета. Кроме того — так я помогу тебе адаптироваться в школе.

— И что с вами не так, госпожа Мэй? Не думала, что у нас в школе столько извращенцев. Но… мне и правда легче стало. Ладно. Черт с вами… если вы не с ними заодно, то и ладно. Деньги мне сейчас нужны. Будем считать, что я тебе «кофейный билетик» все же продала. Готова выслушать все твои грязные секретики, младшеклассник.

— Хорошо. — он наклонился чуть вперед: — смерть твоих родителей не была случайностью. — говоря такое — он ожидает всего что угодно. Слез, истерики, шока, всего что угодно. Но девушка с фамилией Кан — сумела удивить его. У нее едва сузились зрачки и побелели суставы пальцев — с такой силой она сжала кулаки.

— Я так и знала. — говорит она: — их все-таки убили.

Глава 2

Глава 2

Интерлюдия Юна Юн

Она взглянула на мальчика, который стоял рядом. Юна давно привыкла что не различает людей по лицам, но она совершенно точно знала, что это — тот самый мальчик. Потому что на лацкане его пиджака красовался значок с Бэтменом и Робином, который ему дала Чон Джа, чтобы Юна всегда могла опознать этого конкретного мальчика. А еще — в здании суда практически не бывает детей, это не школа и не детский сад. Поэтому Юна совершенно точно знала, что этот мальчик — тот самый мальчик. Син Бао. Других мальчиков в местном окружном суде сегодня нет.

— Добрый день, Юна-нуна. — сказал он, наклонив голову.

— Вы уж извините его, Юна-агасси. — говорит женщина в блузке и юбке, которая держит мальчика за руку: — что он так к вам обращается…

— Ничего. Пусть обращается так как считает нужным. — отвечает Юна и наклоняется к мальчику: — ты готов? Сегодня тебе могут задать вопросы.

— Да! — мальчик выпрямляется и смотрит ей прямо в глаза: — я готов! Пожалуйста позаботьтесь обо мне, Юна-нуна!

— Какой молодец. — Юна сдерживает себя и не гладит его по голове. В конце концов они — в суде.

— Юна-нуна, вы сможете нас защитить? — голос мальчика дрожит: — это же нечестно! Он же… мало того, что моего Аги убил, так еще и нас хочет засудить! Эта фара целое состояние стоит… а мама и так на двух работах работает!

— А ну-ка иди сюда. — Юна отводит мальчика в сторону с прохода и садится перед ним на корточки, подобрав юбку. Так, чтобы их глаза были на одном уровне.

— Запомни. — говорит она ему, поднимая палец: — никогда не задавай вопросов об исходе дела в здании суда. И никогда не делай прогнозов. Нельзя знать, как именно пройдет процесс.

— А… почему? — задает вопрос мальчик и Юна — теряется. Ей всегда было сложно разговаривать с детьми. Дети — еще не взрослые люди, но имеют такие же права. Нет, ей нравятся дети, она была бы не против потискать такого милашку, но вот разговаривать с ними ей всегда было неловко. Вот как ему объяснить, что это примета такая дурная? Что у юристов, которые ходят в судебные заседания давно уже принято не говорить вещей вроде «мы обязательно выиграем» или «у наших противников нет никаких шансов», если они находятся в суде? Нет, в офисе, у себя дома, на улице, да где угодно — можно так говорить. Действительно же есть дела, которые изначально выигрышные, в конце концов у них в стране континентальное право, кодифицированная система, можно предсказать исход некоторых дел практически на сто процентов. И тем не менее — в суде так нельзя говорить. Потому что может всякое случиться и дело, которое ты полагала выигрышным на те самые сто процентов — пойдет куда-то не туда. Появится ненужный свидетель, или твой свидетель начнет давать совсем другие показания, всплывут старые документы, видеозаписи или экспертиза все опровергнет…

— Потому что сглазишь. — вступает в разговор Чон Джа: — запомни — не ешь свой рис пока не доешь кимчи, а то потом будет во рту пожар, ясно?

— Ясно! — кивает мальчик и Юна думает о том, что она вот — не может так как Чон Джа, легко и просто объяснить все, да так, что даже ребенок поймет.

— Да. — Юна встает и поправляет юбку, берет свой портфель из рук у Чон Джа и следует в зал заседаний. Опускает руку в карман пиджака и нащупывает монетку в десять вон. Самая мелкая монетка в стране. На аверсе изображена пагода Таботхап, национальная достопримечательность монастыря Пульгукса в Кенджу. Правительство собирается отказаться от этих монеток, потому что металл, из которого сделаны монеты, затраты на производство — гораздо больше номинала. 10 вон — это 0,7 пенсов. Теоретически можно даже бизнес сделать — официально разменивать деньги на такие монетки, а потом продавать их по стоимости металла… самая мелкая монета в стране. Ее гонорар за сегодняшний процесс.

Она вспоминает тот самый день возле офиса, когда они с Чон Джа вышли на обед, собираясь заказать острые куриные крылышки, тот день, когда она увидела этого мальчика, который плакал над своей сбитой собакой. «Аги» — так он его звал. Возле автомобиля уже собралась небольшая кучка зевак и Чон Джа тянула ее за рукав, мол, чего встала, пошли уже. Но ее ухо вдруг различило в уличном шуме привычное словосочетание. «Я на вас в суд подам».

Словно охотничья собака при виде упавшей утки — Юна привычно сделала стойку, остановилась и прислушалась. Как говорил ее профессор по гражданскому праву в университете — юрист, который прекратил обучаться новому — мертвый юрист.

— … я вас по миру пущу! Знаете сколько стоит фара у моего автомобиля⁈ Это премиум-класс, а не дешевая пластиковая штамповка! Из-за этого шелудивого пса я на совещание опоздаю! — возмущается мужчина с одутловатым, багровым лицом, одетый в серый костюм: — это же твоя тварь, мальчик? Убери ее с дороги немедленно!