Дядя самых честных правил 9

— Зачем вам это, Константин Платонович?

— Хочу посмотреть картину целиком. Быть может, получится увидеть закономерности распространения заразы.

— Ну, — Сумароков наморщил лоб, — я могу собрать в Тайной экспедиции все записи по началу эпидемии. Возьму карту и привезу их вам сюда. Думаю, часам к трём управлюсь.

— Вот и чудненько, я как раз успею съездить по одному дельцу. Гриша, ты сейчас в Кремль? Захватишь меня?

— Без проблем. Сейчас доем и двинемся.

В Кремле у меня был лишь один интерес: колокольня Ивана Великого и Ключ-камень в подвалах под ней. Я хотел посмотреть на эфирное поле Москвы через таинственный артефакт и попробовать локализовать источник возбуждения.

Когда мы подъезжали к Кремлю, Орлов попросил:

— Найди эту сволочь, Костя, обязательно найди. Можешь убить на месте, слова тебе в укор не скажу, только останови чуму. Богом прошу!

— Сделаю всё, что смогу, Гриша. А когда найду — позову тебя, и мы вместе «побеседуем» с тем, кто это устроил. Обещаю!

* * *

Колокольня Ивана Великого встретила меня тревожным набатом. Тяжёлый колокол на самом верху мерно отбивал печальные удары, будто справлял тризну по жителям обречённого города. Я не стал вслушиваться в эти звуки и двинулся к входу в тайный подвал. Надавил на два кирпича, как показывал Бестужев, и нырнул в открывшуюся дверцу.

Путь к Ключ-Камню в этот раз оказался намного короче. И лестница не такая длинная, и коридоры лабиринта меня в этот раз не путали и практически сразу привели в комнату с чёрным валуном и невзрачным булыжником, которым притворялся могущественный артефакт.

Стоило положить ладонь на тёплый камень, как мир вокруг стал таять. Исчезло подземелье, кирпичные своды и серые стены. Перед глазами задрожало, и меня выбросило в реальность со странной метрикой пространства, где параллельные прямые пересекались, обратная перспектива заставляла голову кружиться, а я был одновременно и центром мироздания, и мельчайшей пылинкой, танцующей в луче света.

— «Идентификация носителя».

Меня окружили величественные тени — семеро стражей этого невозможного места. Не знаю, заточил их здесь неведомый архитектор Ключ-Камня, или их создали специально для службы здесь, но вид стражей вызывал оторопь. Крылатый сфинкс, лев с тяжёлой гривой, лошадь с рогами — этих я помнил ещё с прошлого раза. А сегодня сумел рассмотреть и остальных — многоглазые, многокрылые, чудовищные в своей невозможной красоте.

— «Требуется авторизация».

— «Подтвердите доступ универсальным паролем».

Я сглотнул, прочищая пересохшее горло.

— Како, червь, рцы, иже, мыслите, глаголь.

— «Доступ подтверждён».

— «Начинаю процедуру настройки оператора на объект».

Крылатый сфинкс двинулся ко мне, с каждым шагом делаясь всё меньше и меньше. На расстоянии вытянутой руки стал сравнимого со мной размера.

— «Смотри, оператор. Смотри и запоминай».

Сфинкс указал лапой, и в этом месте развернулась эфирная «карта» России. Я уже видел её в прошлый раз и даже сумел кое-что сделать. Но сейчас Ключ-камень решил выдать мне «инструкции» по собственной эксплуатации.

Пришлось выслушать длинную лекцию от крылатого сфинкса: что можно делать, что делать ни в коем случае нельзя, как соблюдать равновесие эфирных потоков и считать балансные значения. В принципе, ничего особо сложного, но с рядом хитрых нюансов. Скажем, от перекрещивания потоков вся система могла пойти вразнос, а обеднение какой-то территории эфиром негативно отражалось на общей управляемости.

Кстати, только сейчас я обратил внимание, что эфирные потоки России разбиты на три контура. Европейский круговой контур, Сибирский и самый слабенький на Дальнем Востоке. Между ними были устроенные перетоки, двигавшие массы эфира в самые густонаселённые области.

— «Начальный протокол выполнен, — заявил сфинкс, закончив читать инструкции. — Функционирование продолжено в рабочем режиме».

Он снова начал удаляться, возвращая себе прежний размер. А затем семеро стражей отступили, превратившись в смутные тени. Наблюдая за мной, но ни во что не вмешиваясь. Что же, пора заняться тем, зачем я сюда пришёл.

Первым делом я увеличил масштаб карты, приближая Москву. Ну-с, кто тут у нас возмущает эфир? К моему разочарованию, разглядеть подобную «мелочь» оказалось невозможно. Ключ-камень был рассчитан на работу в других масштабах и не опускался до «бытового» уровня. Даже основные эфирные потоки внутри города были на пределе его разрешающей способности. Увы, но с этой стороны проблема оказалась нерешаемой.

Скорбеть и посыпать голову пеплом из-за неудачи я не собирался — запасные варианты тоже имеются. Но раз уж я добрался до Ключ-Камня, то надо воспользоваться случаем и сделать кой-какие дела.

Я сместил «карту», чтобы передо мной появился Дальний Восток и Алеутское княжество. Да уж, не слишком щедра Российская Империя к своим новым территориям. Ни одного, даже самого крохотного, входящего потока! А в моих владениях лежали «сугробы» фонового эфира, никем не используемые. Плохо, очень плохо! Когда начнётся освоение земель, сила будет слабо перетекать между отдельными территориями. Местами возникнет дефицит, а где-нибудь рядом «сугробы» станут лежать мёртвым грузом.

Этот перекос я принялся исправлять в первую очередь. Для начала построил базовый контур, текущий по кругу на Алеутщине. Затем дополнил его ещё одним кольцом, охватывающим Орегонщину. Третьим звеном в цепи стал контур, протянувшийся до пределов Калифорнщины. Чужих потоков силы там не наблюдалось — ни Франция, ни Испания, ни Англия не баловали свои колонии и не тратили силы на устройство эфирообмена.

Оглядев проделанную работу, я сам себе пробурчал: хорошо, и хорошо весьма. Да, проложенным потокам потребуются десятки лет, чтобы прийти в движение. И наверное, целый век, чтобы выйти на расчётные мощности. Но даже простой «ветерок», перемешивающий эфир в моём княжестве, лучше, чем царивший там ранее застой.

Последним штрихом я протянул поток между Камчаткой и княжеством по Алеутским островам. Эдакая дополнительная подпитка, сбрасывающая излишки силы из Азии в Америку.

Довольный проделанной работой, я подтвердил изменения ещё раз, отпустил контроль и позволил Ключ-Камню выбросить меня обратно в реальный мир.

* * *

В особняк я вернулся в четвёртом часу дня. В гостиной, обложившись кучей бумаг, сидел Сумароков и делал выписки, перебирая документы.

— Боюсь, — вздохнул он, — потребуется время, чтобы собрать нужные сведения.

Выглядел Сумароков измождённым и бледным.

— Вы уже обедали, Василий Петрович? Нет? Даже не думайте отказываться — нам с вами сегодня понадобится много сил.

Чуть ли не насильно я его отвёл в столовую и принялся потчевать. А затем велел накрыть нам в саду чаепитие.

— Успеем, Василий Петрович, не переживайте вы так.

— Да как не переживать? — он возмущённо посмотрел на меня. — Люди же умирают, Константин Платонович! Вы видели, что там происходит?

— Вы ничем не поможете, если загоните себя, как лошадь. Садитесь в кресло, Василий Петрович, пейте чай.

Сумароков опустился в кресло-качалку и взял чашку чая. Я молча устроился напротив и просто подождал пять минут. Старичок-археолог начал клевать носом, а потом и вовсе задремал, уронив голову на грудь.

Я забрал у него из рук пустую чашку, укрыл колени пледом и пошёл в дом, оставив его отсыпаться. А выставить отметки на карте я смогу и сам, невелика сложность.

Среди бумаг, что привёз Сумароков, львиную долю составляли допросы врачей и слуг, записанные по горячим следам. Пришлось все их просмотреть, выписывая даты, когда заболевали люди и где это происходило. Чисто механическая работа, за которой время пролетело незаметно. За окном уже стояла ночь, когда послышался возмущённый голос:

— Что же вы меня не разбудили, Константин Платонович?

Я поднял взгляд от очередной бумаги и улыбнулся.

— Вот теперь вы, Василий Петрович, не выглядите поднятым покойником. Скажу честно — я специально вас не беспокоил.

Сумароков смутился.

— Признаю, последние дни поспать доводилось мало. Спасибо, Константин Платонович. Давайте мне часть бумаг, буду вам помогать.

Слуги приносили нам кофий, какие-то закуски, а мы сидели и искали в длинных пространных допросах даты и адреса. Далеко за полночь мы выписали их все.

— Не понимаю, чем это нам поможет.

— Сейчас увидите. Где ваша карта?

Я расстелил на столе свёрнутую в трубку карту города.

— Так, где они? Ага, держите. Вы же Москву хорошо знаете? Будете втыкать булавки по адресам. Самые ранние два дня — с красной головкой. Следующие три дня — жёлтые, остальные синие.

Сумароков поморщился, недовольный тем, что нужно протыкать дорогую карту, но промолчал. Под мою диктовку адресов он принялся расставлять булавки. Уже через полчаса мне стала видна картина заражения, но мы всё-таки довели работу до конца. И теперь даже Сумароков увидел то, что я подозревал с самого начала.

— Господи боже! — он перекрестился.

На карте были видны три кольца, вложенные друг в друга. Самое маленькое красное, чуть побольше жёлтое и большое синее, охватывающее всю Москву.

— Вот здесь наш злодей, — я постучал пальцем по карте там, где был центр всех трёх колец, — в Замоскворечье.

Глава 3

Вилы

— Едемте, Константин Платонович! И велите послать к Григорию Григорьевичу, чтобы отправил к нам гвардейцев. Арестуем немедленно!

— Тише! — я поднял ладони перед собой. — Василий Петрович, кого вы собрались арестовывать?

— Как кого⁈ Распространителя чумы, конечно! Вы же сами вычислили его местоположение на карте.

— С такой точностью, что нам придётся посадить в тюрьму половину Замоскворечья. Посмотрите внимательно, Василий Петрович.

Сумароков нацепил на нос пенсне и склонился над картой.

— М-да, — он недовольно пожевал губами, — действительно. И что же нам делать?

— Идите спать, Василий Петрович. Время позднее, а на вас уже лица нет.

Он вздохнул.

— Но нельзя же просто так оставить…

— Никто оставлять не будет. Я собираюсь провести эксперимент, который поможет нам в поисках.

— Я вам подсоблю!

— Василий Петрович, простите, но в деланной магии вы не разбираетесь. Лучше отдохните, утром от нас потребуются все силы.

— Хорошо, как скажете. Но если что — будите меня немедленно!

С трудом отправив Сумарокова в гостевую спальню, я выпил кофия и вышел в сад. Ещё вчера, когда я уезжал и приезжал в своё городское имение, то заметил интересную штуку — «тремор» эфира не проникал внутрь особняка. И вроде бы даже почувствовал границу, где он прерывался.

Чтобы проверить догадки, я неспешно переходил с места на место, закрывал глаза и прислушивался к ощущениям. Да, так и есть — «тремор», будто морской прибой, накатывался на особняк и разбивался о невидимые стены защитных Знаков. Будете смеяться, но эти деланные фигуры я ставил вовсе не от болезней, а от мелких насекомых. Терпеть не могу звенящих над ухом комаров, жужжащих мух и прочую мелкую дрянь. Когда Екатерина подарила мне этот дом, я чуть ли не в первый день нарисовал вокруг него десяток простых отвращающих Знаков.

Я отошёл поглубже в сад, вытащил small wand и изобразил на земле ту же самую связку. Да, так и есть — над деланными Знаками эфир стоял «гладким», будто поверхность озера в безветренную погоду. Очень хорошо! А теперь немного усложним магическую фигуру.

Я добавил к эфирному рисунку Знак Света и несколько завитушек, соединяя связку по-новому. Ага, получилось! Над магической связкой поднялся тусклый столп света. Юго-западная его сторона, обращённая на Замоскворечье, отчётливо светилась сильнее. Поколдовав над связкой ещё четверть часа, я смог настроить её чуть точнее — на источник «тремора» теперь указывал сектор где-то в шестьдесят градусов. Что же, будем подбираться к злодею постепенно: окружим его логово этими Знаками и будем сжимать кольцо, пока не определим положение с точностью до дома.

— Добрая ночка, Константин Платонович.

Из темноты появился Киж в пыльном дорожном костюме.

— Добрая, Дмитрий Иванович. Как дела в Злобино?

— Всё в порядке. Предупредил об эпидемии, передал приказ опричникам никого не пускать. А что за иллюминацию вы устроили? — он обошёл по кругу столп света, с интересом его разглядывая. — Она защищает от чумы?

— Это указатель на источник болезни.

— Ага, как я и думал: у эпидемии есть фамилия, имя и отчество. Когда едем ликвидировать?

— Как рассветёт, Дмитрий Иванович. Можешь пока привести себя в порядок.

Киж поклонился, сделал шаг назад и растворился в темноте сада. А я продолжил эксперименты, надеясь повысить точность связки Знаков.

* * *

Солнце ещё не успело подняться над крышами домов, а мы уже въезжали в Замоскворечье через Всехсвятский мост. Этот район Москвы считался самым патриархальным и тихим — здесь строили особняки дворянские роды средней руки и купцы из тех, что побогаче. Впрочем, чем дальше от центра города, тем проще становилась публика.

Первую остановку мы сделали возле Болотной площади. Пока я рисовал Знаки на земле, Сумароков дремал в пролётке, ожидая своей очереди. Только Киж ходил вокруг меня кругами, пытаясь развеять скуку.

— Готово, Василий Петрович, можете полюбоваться.

— Уже? Минуточку.

Старичок-археолог выбрался из экипажа и осмотрел светящийся столп.

— Да-да, вижу. — Он достал компас, зажмурил левый глаз и стал прикидывать ориентиры. — Говорите, градусов шестьдесят сектор получается? Примерно так и есть, сейчас отмечу.

Вытащив карту и разложив её на сиденье пролётки, Сумароков начертил пару линий и кивнул.

— Готово, Константин Платонович. Предлагаю второй замер сделать на юге, где-нибудь в конце Большой Якиманки.

— Как скажете, Василий Петрович.

На следующей точке всё повторилось. Я начертил small wand’ом Знак, а Сумароков отметил сектор на карте.

— Так-так, очень хорошо. Константин Платонович, третий замер надо сделать с востока, чтобы получился треугольник. Где-нибудь на Пятницкой, я полагаю.

Ответить я не успел. По улице разнёсся визгливый крик какой-то бабы.