Сантехник 3

Теперь и в прямом, и в переносном смысле высокого. Хорошо, что рассмотреть лицо не могут пристально, а то догадались бы, что очень несладко высокому гостю в замке пришлось.

Вон какая измученная рожа у страдальца за дела свои поганые всего-то за одну ночь получилась.

— Испахил! Слушай мой приказ! Купца Останила освободить, отправить с конвоем из двенадцати гвардейцев в Петриум, там вернуть все его имущество и все права! Бумагу по этому поводу тебе скоро выдам! — говорю я устами пленника.

— Сам едешь с оставшимися воинами в город Кворум, — решил я сразу весь отряд подальше отправить. — Там находишь в страже города некого Савила, он там старший на воротах. Его арестовать и в Петриум доставить, пусть меня дожидается. Но сначала после ареста Савила едете в город Ликвиум, там находите и задерживаете норра Итригила. Его тоже доставить в Петриум. Бумагу на такие действия я тебе тоже выдам. Сейчас напишу и выдам через ворота.

— Ваше преосвященство! Может разделить отряд и сразу в оба места одновременно отправиться? — конечно, тут же понимает и доносит толковую мысль до своего высокого, но глупого начальства капитан гвардейцев.

Но мне его правильные мысли не интересны вообще:

— Нет, Испахил! Только так действовать! Под твоим контролем! Это очень важно! — продолжаю я управлять голосом Шестого Слуги. — Все, ждите!

Мне бы и двух недель с лихвой хватило, которые уйдут у отряда гвардейцев на поездку в Кворум и обратно в Петрум, чтобы закончить все дела здесь. Вообще пары дней собрать готовый товар в принципе должно хватить, но и побольше времени лишним точно не будет. Еще два дня гвардейцам доехать до Ликвора, порешать там вопросы с недалеко живущим норром и тогда они в Петруме окажутся через две-две с половиной недели с парой вообще никому там не нужных арестантов.

Про которых никто ничего не будет достоверно знать, все станут ждать возвращения Шестого Слуги из сильно затянувшихся гостей.

Отряд гвардейцев будет уверен, что встретит своего высокого начальника уже в самом Петруме и окажется очень удивлен его отсутствием.

Как-то примерно так я рассчитываю на доступное мне для отъезда время, но ведь может все и по-другому пойти, так что с этим делом лучше не рисковать и лишнего не затягивать. К их возвращению лучше уже неделю, как уйти, чем сделать это только накануне.

Если гвардейцы получат новые приказы и окажутся под стенами замка, пока мы еще будем находиться здесь, тогда даже не знаю, что делать.

Ладно, устные приказы выданы, осталось написать пару письменных приказов, потом выдать их лично руками Шестого Слуги своему доверенному командиру. Чтобы тот посмотрел на него вблизи и убедился, высокий начальник жив и здоров, никто его в замке физически не удерживает. А то, что плохо выглядит, это со всеми может случиться, просто переутомился на очень ответственном посту.

А про ментальное управление тоже не должен догадываться, не встречались еще с такими умельцами ни сами гвардейцы, ни их высокое начальство никогда.

Чем мы потом и занимаемся в донжоне, где у меня есть небольшой запас местной сероватой бумаги и обычные здесь чернила. Опять страже пришлось тащить пленника, ибо никак он не может расходиться.

Я, конечно, форму заполнения приказов по-здешнему не знаю, поэтому даю побольше воли пленнику, просто задавая ему правильные вопросы. Он хорошо грамотный мужчина, довольно споро записал оба приказа и поставил свою личную подпись с расшифровкой. Прямо, как у нас принято в наших развитых временах.

— Личная печать есть? — спрашиваю Шестого Слугу на всякий случай.

— В кинжале, — односложно отвечает он.

Я ношу его кинжал на своем поясе тоже на всякий случай, вдруг придется его показывать гвардейцам, а без наличия кинжала на поясе Первого Слуги он будет смотреться не совсем комильфо понимающим людям.

Что точно не так правильно все обстоит с нахождением их начальника в моем скромном замке, если он без личного оружия по нему перемещается.

Осматриваю внимательно рукоять кинжала и вижу, что она не сплошная, а ее конец откручивается.

Но не хочу рисковать пораниться каким-нибудь опасным отравленным шипом, поэтому отдаю кинжал своему хозяину, снова жестко взяв его под контроль. Умелым движением пленник откручивает хвостовик с рукояти и там оказывается маленькая печать, которая вскоре ставится на обе бумаги с подробным разъяснением, что и где должны сделать гвардейцы.

Савила допросить сразу про коррупцию в Кворуме, норра Итригила про случившееся год назад покушение его людей на воина в отставке в Луквиуме. Которое привело к смерти четверых местных бандитов и троих приближенных воинов норра.

Не думаю, что норр так сразу расколется про попытку покушения на дерзкого воина, но Савил точно запоет, с ним-то никто из гвардейцев миндальничать не станет. Как только нож накалят у костра во время первой же ночевки, так и узнают про всю имеющуюся коррупцию в городе.

Как бы и есть какой-то смысл у такого похода в далекие места для всего отряда гвардейцев, но с другой стороны для задержания и доставки стражника хватило бы всего пятерых воинов, а для благородного норра пары десятков элитных бойцов точно. Гвардейцы Всеединого Бога — это почти святые подвижники для всех провинциальных воинов и дворян, спорить с ними и пререкаться сурово нельзя.

Однако — это официальный приказ Первого Слуги, он изменению или обжалованию не подлежит ни в каком случае!

Пока его не отменит кто-то более вышестоящий, а это теперь может сделать только сама Тварь или ее самый Первый Слуга, доверенный заместитель по многим вопросам.

Вскоре после написания писем с приказами я провожаю с парой стражников Шестого Слугу к воротам, где через калитку в замок запускают капитана гвардейцев. Он очень внимательно смотрит в лицо Шестому Слуге, дожидаясь хоть какого-то намека, хоть какого-то жеста, что тот захвачен в плен и находится в неволе. Что ждет освобождения всей своей вельможной душой.

Но ничего такого пленник моей ментальной мощи показать не может, даже ножны с кинжалом-печатью у него на поясе висят по-прежнему. Вернул ему перед показом на время.

Только протягивает руку с двумя конвертами капитану Испахилу и говорит глухим голосом:

— Исполняйте, капитан! Здесь все написано!

Гвардеец прямо чувствует, что лицо, фигура и даже голос прежде бравого Первого Слуги Всеединого Бога как-то очень заметно не похожи на него прежнего, но до чего-то конкретного докопаться за эти несколько секунд не может.

Да и не положено ему проверять свое высокое, даже высочайшее начальство, наводящими вопросами.

— Как вы себя чувствуете, ваше преосвященство? — задает он нейтральный вопрос.

— Болею. Очень, — с таким же хмурым видом отвечает Шестой Слуга. — Придется здесь выздоравливать, дорогу я не перенесу.

Ну, свалить его задержку в замке на тяжелую болезнь не будет лишней затеей, в этом есть определенно небольшой смысл. Объяснение ничем не хуже любого другого.

— Все арбалеты вашего отряда принести к воротам перед отъездом! И все болты с наконечниками! — добавляю я последнее требование через пленника.

Потому, что хоть он и помят, и стоит не так важно, как обычно, и говорит не своим голосом, но все же это тот самый хорошо ему знакомый начальник, тот самый Шестой Слуга.

Капитан забирает конверты, глубоко кланяется, устремив глаза в пол, начинает пятиться в калитке и хорошо, что не видит в этот момент, как Шестой Слуга чуть не запнулся в растоптанных чунях кого-то из моих стражников, пытаясь повернуться по моей команде.

Чуть не запнулся и не упал, потеряв равновесие, но я уже подхватил его под локоть и оставил стоять.

Забыли, черт возьми, щегольские сапоги обратно надеть пленнику, впрочем, сильно болеющему человеку и в чунях можно походить перед своим подчиненным.

Наверно, своим падением он хотел подать сигнал капитану, только тот уже выскочил через калитку, сжимая в ладони приказы, определяющие его ближайшее будущее. Очень торопится исполнять, раз конкретно приказано.

Какое-то время он рассматривает бумагу под яркими лучами светила, пряча ее под полой своей служебной шляпы.

Потом отдает несколько приказов, шесть воинов приносят арбалеты к воротам, достают сумки с болтами и еще кладут по мешочку с наконечниками. Потом двадцать воинов быстро, буквально в минуту уносятся с наших глаз, спеша обратно к своему отряду. У них теперь есть конкретное задание и можно больше ни о чем не переживать.

— Черт, хорошо, про арбалеты не забыл совсем, — понимаю я. — Да и так едва получилось показать Шестого, чтобы не провалиться с этим делом. Как бы капитан до чего-то не додумался по пути от замка, вспомнив сильно изменившееся лицо своего начальника.

Главное теперь это то, что солидный отряд гвардии Всеединого Бога скоро отправится в далекий Кворум, до которого в объезд Вольных Баронств не меньше шести дней пути. Именно потому, что через сами Баронства таким количеством имперцам явно ездить нельзя, это просто открытое объявление войны.

А с нашей головы снята угроза немедленного нападения. И еще разоблачения тоже.

Глава 6

После отбытия гвардейцев восвояси началась уже такая вполне спокойная жизнь в замке.

Внешняя угроза пропала на какое-то время, но внутренняя все равно мешает мне расслабиться.

Я потащил пленника на дальнейший допрос в донжон, где меня ждет завтрак. Ну и ему миску горячей каши навалили по моему приказу, чего человека мучить, если он за свою жизнь и свободу так неистово сражается.

Делает все, что может и чему обучен Тварью, чтобы как-то изменить свою судьбу, пока меня рядом нет.

Ну, скажем, обучен больше своим опытом, ибо это жадное создание держит свою прислугу в положении откровенных слабаков, поэтому в этой яростной борьбе он может только свои личные закладки использовать.

Только его свобода вступает в неразрешимое противоречие с моими замыслами и планами, так что придется Шестому Слуге вволю пострадать. Не случится ему больше выступать нагибатором, есть и покруче его здесь товарищи.

А то, что использовал захваченное сознание для убийства другого невольного свидетеля, так сколько он за свою долгую и активную жизнь невинного народа уже перебил? И сам не помнит.

За свою жизнь устроил нам тут нашу смерть, проходимец ментальный. Но понять его можно, бьется, как может.

— Как у стражника сознание захватил?

— Мимо проходил, помочиться встал около люка, — блеклым голосом отвечает Шестой слуга, активно работая ложкой.

Ну, совсем дебил оказался этот деревенский парень, только чего от него можно тогда хотеть толкового?

Еще и на сам люк нассал, придурка кусок, привлек сознание затаившегося ментала, а потом убил своего товарища.

Я приказал принести убитого им и положить рядом с наказанным, чтобы он смотрел немигающим взглядом на своего привязанного убийцу. Тому тоже голову приказал зафиксировать, чтобы не мог мотать ею, отгоняя насекомых.

Кранил вздумал было спорить, что у них так не принято, пришлось на него сурово прикрикнуть. Хочет своего парня защитить от морального наказания, хотя с физическим не спорит, но это мне теперь решать.

— Твой воин убил своего товарища, вам вместе и отвечать! Есть в моей земле обычай — хоронить убийцу живым под убитым. Вот что такое настоящее суровое наказание, а это баловство просто, — показываю я на привязанного стражника. — Его пример — другим наука! И тебе главное напоминание, чтобы больше такого не повторилось.

После намека на такое наказание споров больше никаких нет, но реакция моего старшего над стражей мне как-то не понравилась. Что-то затаил он у себя в душе, будет мне какой-то сюрприз показан, не пройдет все это просто так.

И его близкого парня изощренно наказал, и Первого Слугу, перед которым имперцы на колени падать приучены, в страшном подвале держу, и вообще какое-то это все слишком темное дело, что тот меня беспрекословно слушается, вообще никак не спорит.

Явно, что не так прост оказался его норр, раз взял под свой полный контроль такого важного сановника Империи?

Мне сейчас в замке нужна строжайшая дисциплина, и чтобы никаких пререканий я не слышал даже, поэтому веду себя жестко и бескомпромиссно.

Жестко, но не загнанно, всем своим видом показываю жителям замка — возникшие проблемы уже в основном решены.

Вызвал к себе верного слугу, рассказал на ухо, что он должен донести всем остальным стражникам. Чтобы присматривали за Кранилом и его парнями, не начнут ли они отдельно кучковаться и что-то активно обсуждать.

Теперь есть время получить всю информацию от Шестого Слуги, необходимо понимать лучше, что нас всех ждет за границами Вольных Баронств. И куда вообще желательно уехать во время бегства или тактического отступления, можно это действо и так назвать. Какие королевства в особо хороших отношениях с Империей, а какие — не очень. Где можно рассчитывать на нормальное отношение к приезжему благородному господину, а где только нехорошие люди живут и правят.

Много чего он должен знать, еще и карту на память мне нарисует, что и где расположено. А еще краткую, а может и развернутую характеристику тем землям даст. Мне всякая информация понадобится, чтобы принять взвешенное решение.

Рисовать Шестому Слуге очень много придется, пробелы по географии моего нового мира у меня гигантские зияют.

— Что, прямо через два толстенных каменных перекрытия смог захватить сознание? С пятым-то всего уровнем МЕНТАЛЬНОЙ СИЛЫ? Не верю я тебе что-то! — спрашиваю я пленника, отпустив немного его сознание.

— Пришлось сильно напрячься, очень сильно. Так можно концентрированным лучом своей силы захватить чужое сознание на большом расстоянии. Или через такие перекрытия, если он оказался недалеко, — устало отвечает пленник сам, не желая больше терпеть не такую уж и сильную боль при жестко поставленных вопросах.

Умеет, типа, концентрировать свою силу? Ну, вполне может такое быть, мне еще до этого умения далеко.

Но очень ослаб по внешнему виду и ментальному дару Шестой Слуга, как мне кажется.

Да, выглядит он неважно, из сорокапятилетнего бравого мужчины превратился в сильно утомленного жизнью шестидесятипятилетнего деда с одной ночевки в ледяном подземелье. И еще с кучи потраченных сил на привлечение с такого расстояния сознания беспечного стражника.

— Потратился сильно на управление сознанием этого стражника? — спрашиваю на всякий случай.

— Да, сильно. Не мог больше терпеть эту пытку! — ругается Шестой Слуга, возмущаясь условиям содержания.

— Такова участь всех Менталов! Доверия им нет никакого! Нет и не будет! Сколько ЭНЕРГИИ осталось?

— Единицу показывает. И мигает, — отвечает уже под принуждением пленник.

Вот это интересное знание, что при таких условиях не очень сильного ментала можно почти до суха выжать. Если, конечно, вообще не жалеть и беспощадно мучить ледяным холодом его сильно изнеженное тело.

А чего жалеть, он нас точно не простит ни за что! Да и так не собирался никого из близких мне людей в живых оставить, не говоря уже про меня самого лично.

Врать он мне сейчас не должен, все же под полным контролем находится. Тут я вспоминаю, что давно хочу задать пару вопросов по его экипировке, на которую почувствовал его особое отношение:

— Что в ножнах кинжала спрятано?

— Яд в каменном бутыльке. И еще игла специальная с дыркой около острия.

— Почему в каменном?

— Остальное разъедает.

— А игла зачем? — не сразу понимаю я. — Да еще с дырой?

— Чтобы яд лучше держался во время введения внутрь тела, — откровенно рассказывает пленник.

— И как часто использовал такое средство? — стало мне интересно.

— Часто? Не помню. Много раз, — не смог соврать пленник, хотя попытался.

Странно, мог бы просто убивать сильным ударом по сознанию. А, у него же лишней силы вообще нет, тогда использование яда понятно.

— Зачем это нужно, если и так вся власть у тебя имеется по всей Империи? Чтобы тайком убивать?

— Когда нужно заставить кого-то молчать, но незаметно так, а везти в Кташ нет особого смысла, — спокойно отвечает Шестой Слуга.

Да, явно, что рука у него никогда не дрожала в таких случаях. Провинившихся перед самодурной властью убирает и еще тех, у кого в голове сильно пошуровал, чтобы потом никому и ничего не рассказали про такое ментальное вмешательство. Не подпортили ни единым пятнышком белоснежную репутацию Первых Слуг Всеединого Бога.

А то, что они потом быстро умерли, так это их личные проблемы.

— А у тебя самого дрожала, что ли? Правда, никого из совсем невинных я не убивал, все, как минимум, пытались сначала убить меня, — спрашиваю я сам себя и тут же отвечаю на свой вопрос. — Или просто ограбить.

— А в сапогах что спрятано?

— Тонкое гнущееся лезвие, — под принуждением отвечает пленник.