Песня Волчьей луны (СИ)

Киган вздохнул. Папки, телеграммы, мгновенники и исписанные листы бумаги на его столе громоздились неаккуратными стопками — работы у князя не становилось меньше. Лотар молчал, и Ирвин вдруг задался вопросом: почему он не выручил Бейлин? Все-таки родня…

— Я жду, что в такое тяжелое время от тебя не будет проблем, — отчеканил Киган, и канцлер согласно кивнул. Ирвин мысленно усмехнулся: всегда-то от него одни неприятности. В любом виде, хоть в зверином, хоть в человеческом.

Надо будет подарить Арьяне что-нибудь. Принцессу, конечно, вряд ли можно удивить драгоценностями, но украшения нравятся женщинам сами по себе. Просто знак внимания и признательности.

Она встала рядом с ним и нажала на курок своего смешного оружия. Ирвин до сих пор не мог в это поверить.

— Что ты предлагаешь? — спросил он резче, чем собирался. — Чтобы я молча смотрел, как этот мерзавец крутится вокруг моей жены? Чтобы потом им свечку подержал, лишь бы у тебя из-за этого не случилось новых неприятностей?

Киган посмотрел так, что Ирвин осекся. Лотар вздохнул, словно принимая эстафету от князя, и произнес:

— Можно было просто взять его за шиворот и выбросить из дома, ваэрин. Но дуэль… Нет, это совершенно недопустимо. Его отец был одним из лучших друзей князя Горана и всегда заверял государя Кигана в искреннем почтении. Но теперь, когда его сын ранен, семейной дружбе конец. Нам нужны корабли дома Пиннет, нам нужны его капитаны для поставок продовольствия по морю, а теперь он может и отказаться. Я даже уверен, что он откажется, просто для того, чтобы нас проучить.

Ирвин криво усмехнулся.

— Национализация? — предположил он. — Как сделал старина Эдрих Шебеданский?

Киган устало откинулся на спинку кресла. На мгновение Ирвину сделалось жаль его — брат тащил на себе слишком много.

— Возможно, — кивнул Лотар. — Но старый Пиннет тогда просто возьмет и сожжет свои корабли. Он и так, и так их теряет. Ваш поступок был очень безрассуден, ваэрин. Вы младший князь хармиранский, вы должны смотреть дальше и понимать глубже, чем все остальные. Правосудие в руках государя, а не обиженного мстителя. Я всегда считал, что уж вы-то это понимаете.

Ирвин кивнул. Сейчас он чувствовал себя маленьким мальчиком, которого родители распекают за воровство конфет из шкафа.

— У вас есть ваше положение, Лотар, — сказал он, задумчиво рассматривая старый белый шрам на мизинце правой руки. — У тебя, Киган, есть княжество. А у меня нет ничего, кроме моей семьи. И я не собираюсь терпеть чужую наглость без краев и берегов.

Киган сокрушенно покачал головой: дескать, ему про одно, а он о другом.

— Я советовал тебе отправиться в Гнездо, — вздохнул князь. — Думаю, теперь это будет не совет, а приказ.

— Не стоит, государь, — откликнулся Лотар. — Времена сейчас тяжелые, а до этой глупой выходки ваэрин успел доказать, что он может быть и умным советником, и нашей поддержкой.

— Обещаю: в следующий раз буду просто бить, — заверил Ирвин. Брат смотрел на него с такой сокрушенной горечью и почти детской обидой, что ему хотелось поднять руку и закрыться от этого взгляда. Киган был прав, конечно: теперь, после того, как Ирвин обрел свою истинную, а вместе с ней и разум, князь надеялся, что с братом больше не будет проблем.

— В следующий раз я не буду тратить время на разговоры, — пообещал Киган. — Просто отправлю отряд, и вас с Арьяной увезут в Гнездо.

Лотар вдруг улыбнулся.

— Правда, что она встала перед вами с пистолетом?

— Правда.

— Нет, она мне определенно нравится. Настоящая волчица! — одобрил канцлер. — Ладно, думаю, мы все поняли друг друга, не так ли, государь?

Ирвин кивнул, и на этом аудиенция была окончена. Он вышел из кабинета брата, некоторое время стоял в приемной, думая так себе, ни о чем, а потом отправился к дворцовому коменданту — тот владел ключами от всех помещений дворца, в том числе и от сокровищницы.

У Ирвина было право на ряд украшений матери — когда-то она завещала их именно ему для жены, и сейчас он решил воспользоваться случаем.

Коменданта на месте не оказалось — куда-то ушел. Ирвин опустился на диван для посетителей в пустой приемной и устало прикрыл глаза. День выдался тяжелым, и предыдущие были не легче. Потом он услышал шелест одежды, почувствовал легкий запах дорогих духов и понял: пришла Мейв Сарбаранн, это только у нее такие невесомые шаги.

— Ваше высочество, — услышал Ирвин и открыл глаза. Мейв сделала реверанс и с улыбкой осведомилась: — Вы позволите присесть рядом с вами?

* * *

Когда-то они играли все вместе — Киган, Ирвин и Мейв, младшая дочь Дайны Сарбаранн, лучшей подруги княгини Хизер. Однажды Дайна даже сказала: “Как хорошо было бы нам породниться. Твой младший сын и моя младшая дочь…” Мать тогда со вздохом сказала, что не хочет обрекать милую девочку на такое большое горе, и Дайна лишь сочувственно покачала головой, но какое-то время Мейв называли невестой Ирвина — просто так, не всерьез.

Потом Киган встретился с Шейлой, и у них завязались отнюдь не дружеские отношения. Потом у Ирвина участились припадки, и однажды, неожиданно обратившись, он прокусил ногу Мейв — щиколотку пришлось собирать по кусочкам, и лишь благодаря мастерству дворцовых врачей Мейв теперь не хромала. Так и кончилась детская дружба; Ирвин не мог вспомнить, когда видел Мейв в последний раз. Кажется, в прошлом году на одном из балов — как раз тогда у нее появились эти духи.

Она его избегала. В общем-то, правильно делала.

— Конечно, — улыбнулся он. Мейв опустилась рядом, и на какой-то миг Ирвин словно провалился в детство, когда весь мир, огромный и солнечный, лежал перед ним и принадлежал ему.

— Как твои дела? — спросила Мейв. Темнокудрая и светлокожая, с голубыми глазами и веселым лицом, она была тем идеалом, о котором мечтали все юноши княжества. Ирвин невольно задумался, почему она до сих пор не замужем.

— Все хорошо. Больше не оборачиваюсь, — ответил он. Мейв улыбнулась и погладила его по руке — улыбка у нее была такой, что невольно хотелось улыбнуться в ответ.

Когда-то Мейв бежала через парк, не разбирая дороги. От нее пахло страхом, а сильнее всего — регулами, и Ирвин, вброшенный в свою волчью суть, не знал, чего хочет больше: разорвать девчонку, жадно глотая кровь и мясо, или насытиться ею иначе — вмяв в траву, раскрыв, присвоив.

— Я очень за тебя рада, — искренне сказала Мейв. — Ты хороший человек, Ирвин.

— Как твоя нога? — поинтересовался он. Да где же ходит господин комендант? От мягкого тепла, которым веяло от девушки, от запаха ее духов, от заинтересованного взгляда Ирвину все больше делалось не по себе. — Мне до сих пор стыдно об этом вспоминать.

— Все в порядке. Ты же не хотел меня обидеть. Я понимаю, — Мейв посмотрела на часы. — Ну где же господин Оттор?

— У тебя к нему дело? — спросил Ирвин и подумал, что сморозил глупость. Конечно, у Мейв есть дело: она бы не стала сидеть здесь просто так, чтобы убить время.

— Да, я хотела отдать брошь. Сейчас стольким людям нужна помощь, это просто ужасно… А господин Оттор как раз вчера объявил, что будет принимать пожертвования в пользу беженцев. У него какие-то родственники на Валианском полуострове, и вот он помогает им и всем остальным, кто лишился крова.

Она вынула из сумочки на запястье маленькую шкатулку — сверкнул изумруд, окруженный прозрачными каплями бриллиантов. Брошь была хороша, хоть и слишком старомодна.

— Благородный поступок, — произнес Ирвин. — Ты всегда была такой, Мейв. Не проходила мимо чужого горя.

Тогда, раскрошив ее щиколотку, Ирвин обмяк на траве, обретая человеческий облик и захлебываясь чужой кровью. Сбежались слуги и дворцовая охрана, Мейв тотчас же подхватили и понесли к врачу, а она просила: “Не наказывайте его, он не хотел! Он не понимал, что делает!”

— Это честь, помогать людям, — лицо Мейв дрогнуло, словно она переживала чужую беду так глубоко, что с трудом сдерживала слезы, и девушка вдруг призналась: — Я всегда хотела, чтобы ты поправился, Ирв. Чтобы с тобой все было хорошо. И сейчас я рада.

Ирвин улыбнулся, не зная, что на это можно ответить, кроме странного и глупого “спасибо”.

— А помнишь, когда-то наши матушки хотели поженить нас? — спросила Мейв.

— Помню, — ответил Ирвин. Да где же застрял-то этот господин Оттор! — Это было до того, как я чуть было не лишил тебя ноги.

— Ты же не хотел этого. Я всегда знала, что ты другой.

— Какой же?

— Сильный. И добрый. Такой, с каким не страшно. Мне очень жаль, что я не твоя истинная, Ирв. Все могло бы быть по-другому.

Послышались шаги — в приемную вошел комендант, неся в руке чашку кофе, и Мейв не успела увести разговор туда, где почва становится зыбкой. Быстро передав брошь господину Оттору и получив расписку, Мейв дотронулась до плеча Ирвина, попрощалась и ушла. Все выглядело очень сдержанным и по-светски вежливым, но Ирвину казалось, что он медленно погружается в болото.

— Я хотел бы забрать часть украшений матери, — произнес он. Пожалуй, это не тот поступок, который оценят положительно: барышни приносят бабушкино наследство и отдают его на благотворительность, а он забирает драгоценности матери, чтобы украсить свою жену.

— Разумеется, ваше высочество, — с поклоном ответил Оттор и направился в свой кабинет за ключами.

Встреча с Мейв, с виду совершенно светская и невинная, подняла какую-то странную волну в душе Ирвина.

Он не знал, что с ней делать и как унять.

* * *

Бейлин приехала почти сразу же после того, как Ирвин покинул дом с посланником князя — телохранительница привезла корзинку, накрытую белоснежным домотканым полотенцем и сказала:

— Это маленькое угощение. Способ попросить прощения. Я очень сильно провинилась, ваше высочество.

— Ты ни в чем не виновата, — твердо заявила Арьяна и вдруг поняла, что очень рада видеть Бейлин. Она подняла полотенце: в корзине обнаружился по-настоящему волчий подарок, свиная рулька и маринованные овощи к ней в компанию. — Давай поужинаем?

— Не думаю, что это был несчастный случай, — хмуро сообщила Бейлин, когда они прошли в столовую. Арьяна не привыкла наедаться на ночь — принцесс в каком-то смысле держали в черном теле ради стройности, не позволяя им взять лишний кусочек мяса или пирожное — но мясо источало просто неправдоподобный аромат.

— А я не думаю, что есть такие дураки, которые станут меня вот так убивать, — ответила Арьяна. — Ваша Сандарин Веккья не выглядит дурой. Так что это просто неприятность. Больше не буду есть эти сушки.

Короткая прогулка в парке словно отодвинула все неприятности куда-то в сторону — тишина зеленого сумрака, хрупкая нежность дезильяна Гелли и тот поцелуй у фонтана стали простыми и очень сильными оберегами, которые теперь закрывали Арьяну от всего плохого, от тех бед, что уже произошли и еще только могли случиться.

В тот миг Арьяна поняла, какая сила соединяет истинную пару. Когда Ирвин поцеловал ее, она вдруг почувствовала себя его частью — он и она на мгновение превратились в одно существо. “Во мне же нет хармиранской крови, — растерянно подумала Арьяна: Ирвин целовал ее так, словно имел право на нее всегда, еще до того, как они встретились. — Тогда почему сейчас я будто бы именно его ждала все это время, даже когда никого не ждала?”

— Я сама приготовила рульку, — сказала Бейлин. Арьяна улыбнулась — мясо получилось очень вкусным. — Вообще меня не учили готовить. Вернее, попытались, но отец сказал, что лучше не переводить продукты, раз у меня руки не той стороной вставлены. Но кое-какие блюда я все-таки могу.

— Сколько раз ты готовила? — спросила Арьяна. Бейлин пожала плечами.

— Один или два.

Арьяна снова улыбнулась: в телохранительнице было что-то очень искреннее, то, что невольно привлекало. Даже странно, что муж ее бросил.

— Помнишь, ты рассказывала, как твой муж от тебя уехал? — спросила Арьяна. Бейлин кивнула. — Вот и дурак он, что уехал.

Они рассмеялись вдвоем, потом чокнулись краешками бокалов с красным вином — давно же Арьяна ни с кем не сидела вот так, за едой, болтая о пустяках. У нее и Кейди, конечно, были подруги, они часто проводили время вместе, но теперь вся прошлая жизнь казалась сном.

— Смело же вы вот так встали, — сказала Бейлин, отпив вина. — У вас “Бульдог”, да? Покажете его мне?

Арьяна кивнула и принесла пистолет — сейчас он казался особенно нелепым. Бейлин взяла его, со знанием дела покрутила в руках, в несколько быстрых движений разобрала и собрала и вынесла вердикт:

— Игрушка, конечно, но серьезная. Если хотите, я подберу вам что-нибудь посолиднее. Нормальное оружие.

Арьяна вопросительно подняла бровь.

— Думаешь, мне еще придется в кого-то стрелять?

Бейлин опустила “Бульдога” на скатерть.

— Конечно. Я удивляюсь, почему Аделард Пиннет еще не лезет к вам в окно. Пуля в плечо это не то, что его остановит.

Аделард, конечно, смотрел на Арьяну, как на добычу — но вряд ли он при всем желании завладеть ею был настолько безрассуден.

— Зачем? Чтобы я еще раз в него выстрелила? — удивилась она. — Мне казалось, ему хватило.

Бейлин посмотрела так, словно Арьяна не имела ни малейшего представления ни о свете, ни о людях в свете.

— Все это только раззадорило его. Он вас в покое не оставит. Сейчас отлежится и будет всем рассказывать о том, как безжалостная дама в него стреляла. И если прежде он хотел вами обладать, то теперь захочет наказать… если вы понимаете, о чем я.

И Бейлин постучала одним указательным пальцем по другому — это означало намек на самую разнузданную любовную оргию.

— Не дождется, — пробормотала Арьяна. Мясо вдруг утратило вкус. — И чего он так ко мне привязался? У вас тут нет девушек?

Бейлин разрезала на кусочки маленький маринованный патиссон. Пожала плечами.

— Он по сути своей охотник. И ему интересна новая добыча, вот такая, например, как вы. У него было много побед, но младшая княжна в коллекции — это как белый жеберанский олень. Редчайшее животное. Которое, к тому же, не подставляет голову под выстрел, а сражается за свою жизнь. Мало кто из охотников смог его добыть и не пострадать при этом.

— Никогда не думала, что буду для кого-то трофеем, — призналась Арьяна. — И что же он будет делать?

Бейлин пожала плечами.

— Кто ж его знает? Может, например, похитить вас. Поэтому я и предлагаю подобрать вам хорошее оружие вместо этого малыша.

Далеко хлопнула дверь и послышались шаги — Ирвин вошел в столовую, оценил то, что осталось от рульки, и сказал:

— Ну вот, ничего мне не оставили. Бейлин, я рад, что тебя отпустили.

Телохранительница опустила глаза. На ее щеках проступил румянец.

— Спасибо, ваэрин. Я вам очень благодарна.

Ирвин держал в руках коробку, завернутую в бумагу. Арьяна вышла к нему из-за стола — Ирвин приобнял ее и негромко произнес:

— У меня есть кое-что для тебя. Надеюсь, понравится.

Когда они поднялись в те комнаты, которые были отведены для Арьяны, часы в гостиной пробили одиннадцать. Когда-то в это время мать требовала, чтобы принцессы отправлялись спать — Арьяна послушно шла в свою спальню, но еще долго не засыпала: читала какую-нибудь книгу, рисовала, даже просто смотрела в окно. Вечер, переходящий в ночь, всегда казался ей таинственным временем, полным чудес, которые нельзя упускать.

И этот вечер тоже был наполнен предчувствием чуда. Арьяне слышался далекий перезвон колокольчиков, словно что-то очень хорошее, светлое и чистое шло к ней из темноты, в которой утонул сад за окном. Ирвин развернул бумагу и, вынув бархатную шкатулку для драгоценностей, сказал чуть ли не смущенно:

— Я понимаю, принцессу не удивить сокровищами. Но это очень важная вещь.

Он говорил так, словно тоже уловил ту мелодию, которую сейчас слышала Арьяна. Шкатулка открылась с негромким щелчком: на белом шелке подложки лежала ледариновая цепочка с дымно-голубым бриллиантом — на мгновение Арьяна замерла от его ледяной прозрачной красоты.

Ирвин был прав — Арьяна видела и не такие драгоценности. В сравнении с теми камнями, которые хранились у короля Якоба, этот голубой бриллиант был скромным родственником. Но в нем была та глубина и тайна, перед которой меркли все камни, которые Арьяне доводилось встречать.

— Когда-то им владела моя мать, — улыбнулся Ирвин, вынимая цепочку с бриллиантом из шкатулки. — Она получила его от своей матери, а та от своей. Потом она оставила его мне, чтобы я подарил своей истинной. Она верила, что однажды я ее найду.

Он осторожно отвел волосы Арьяны в сторону, открывая шею — прикосновение, такое легкое и невинное, окатило кожу жидким огнем. Ледяная змейка цепочки нырнула в пламя, кулон скользнул в вырез домашнего платья. Теперь Ирвин должен был сделать шаг назад — и Арьяна не знала, хочет ли этого.