Оглянись в темноте

— Как себя чувствуешь?

— Хорошо, — бодро ответила сестренка. — Ничего не болит. Пить очень хочется.

— Вот и хорошо, что все обошлось, — я протянул Нае фляжку, в которую перелил остывшую кипяченую воду. — Вот, пей. Ты наверняка очень голодная?

— Угу. — Ная убрала ото рта горлышко фляжки. — Что угодно сейчас съем. А там дождь уже кончился?

— Да, почти, немного капает.

— Хочу поскорей вернуться. Страшно здесь.

— Не бойся, задерживаться просто так не станем, я тоже очень хочу вернуться поскорей. Все-таки в городе спокойней.

На наше счастье, после полудня показалось солнце и холмистую долину заволокло туманом, который продержался очень недолго из-за порывистого ветра. Я подумал, раз уж у меня появилась способность видеть в темноте, а не использовать ли мне ее для того, чтобы идти по дороге ночью. Ведь для нас это огромное преимущество. В темноте больше шансов укрыться от недоброжелателей. Насколько я знал, опасных хищников в этих краях не водится. Есть твари чем-то похожие на куниц, шкурками которых торговали в охотничьем ряду, но такие мелкие существа для людей не опасны. Волков и медведей в этих краях нет. А вот людей полно, вот кого, в действительности, стоит бояться одиноким путникам на большой дороге.

Отправились в путь ближе к вечеру. Дорога конечно просохнуть не успела, но мы держались обочины, что поросла травой; ноги, конечно промочили насквозь, но что делать. Пока двигаемся, все будет в порядке. Если остановимся на привал, то снимем башмаки и просушим ноги, чтобы действительно не простудиться. Пока было светло, меня вела Ная. С наступлением сумерек, мы сделали небольшой привал, я скормил сестренке последнюю лепешку. Из съестных запасов у нас осталось еще грамм сто крупы, из которой можно сварить кашу, но это мы сделаем утром. А пока, как только стемнело полностью, я водрузил Наю на спину, она обхватила меня руками за шею, а ногами за талию. Я подпер ее посохом ниже спины и уверенно зашагал по обочине дороги. Видел я в темноте великолепно, мог разглядеть каждую травинку, каждый камушек или кочку.

— Тебе не тяжело, — вдруг спросила сестренка, дыша мне прямо в ухо.

— Нормально, справлюсь.

— А как ты идешь без своего посоха?

— Я край дороги ногами чувствую, не волнуйся. Ночью идти намного безопасней. Разбойники по ночам не шастают. Мы же не хотим попасть в лапы разбойникам?

— Ой! Нет, я не хочу!

— Тогда сиди тихо и прислушивайся вокруг, вдруг что услышишь. И не болтай лишнего, чтобы нас никто не услышал.

Я думал, что будет трудней. Все-таки тело Ардума казалось еще очень слабым. Но вопреки опасениям, я почти без остановки протопал всю ночь волоча на себе и тяжелую сумку с камнями и Наю. Но каким-то чудом мне удалось поймать нужный ритм и уверенно шагать, то и дело оглядываясь по сторонам, радуясь тому, что могу во всех подробностях осмотреть окружающий меня мир. Пусть сотканный из мрака, пусть в серых красках. А то, я уже готов был отчаяться. Но теперь вместо отчаянья меня переполняла радость, даже восторг. Пусть и с таким ограниченным, но в то же время уникальным зрением, я смогу больше заработать нам на жизнь. Смогу выполнять какую-то сложную работу, ту, которая мне недоступна днем.

Правду сказать, с такой способностью в голову приходят мысли о гильдии воров. Но я никогда не жаловал криминал. Одно дело тихонько тырить по мелочи, не привлекая внимания, и совсем другое — окунуться в криминальное общество, которое как правило всегда живет по своим законам. Нет уж. Если, когда и воспользуюсь способностью для того, чтобы что-то стырить, то это будет самый крайний случай, когда других вариантов, чтобы выжить, просто не останется.

Чавкая в грязи по размытым дорогам, мы добрались до города только через два дня. Грязные уставшие, голодные, мы прошли через городские ворота сразу после того как их открыли, прибившись к обозу из предместья.

Весь день отмывались, стирались, латали одежду. Я не пожадничал, потратил пять монет на обед в трактире. Прикупил еще продуктов и позволил нам еще один день полноценного отдыха, и только на следующий день вновь пошел на рынок уже с новым точильным камнем, ради которого и было затеяно все это дальнее путешествие.

Что интересно, на рынке меня ждали с нетерпением. Собираясь в путь, я предупредил мясника, что отправляюсь за камнями, вот он всем и говорил, что я не просто пропал, а ушел по делу. Вот после возвращения ко мне и потянулись разные люди, под предлогом заточки ножей спрашивали о том, что мы видели за городом, какие деревни и хутора проходили. Я переадресовывал все вопросы Нае, в конечном счете, действительно все подробности, видела только она. Ну а эта стрекоза, очень умело строила глазки, артистично вздыхала, играла эмоциями на лице, в красках описывая наше путешествие.

Мы договорились, что она не будет рассказывать о том, что обратно мы шли по ночам. Люди могут заподозрить неладное, незачем мне лишнее внимание. После получения подарка от неизвестного мне божества, мои глаза стали очень чувствительны к свету. Когда вокруг нет ни одного источника света, я на коне, но стоит вспыхнуть рядом хоть искорке, то для меня это как горсть соли в глаза. Поэтому пришлось повязывать на глаза повязку из грубой ткани, через переплетение нитей которой оказалось видно намного лучше, чем без нее. Вот такая оптическая хитрость…

За время путешествия руки неплохо зажили, сошли мозоли, царапины. Теперь работать стало значительно легче. Тем более, что новый камень позволял чуть увеличить прикладываемую силу, когда обрабатываю плоскость ножей. Он был заметно больше того огрызка, что мне достался от мастера раз в пять и вряд ли этот камень развалится у меня под руками.

Обретя немного уверенности, я теперь каждое утро начинаю с разминки. Ничего особенного, простые упражнения, приседания, отжимания, чуточку усиленная утренняя зарядка. Я твердо решил, что мне надо улучшить физическую форму. Повторения той истории, когда меня избили и обобрали совсем не хотелось. Не хотелось быть слабым. Я взял на себя ответственность за малышку Наю. Она мне тоже очень помогает, но я старше и должен быть сильней, чтобы суметь ее защитить.

До конца декады мы работали без приключений. В храмовый день, как и положено, посетили проповедь на центральной площади, но не стали дожидаться ее окончания и ушли пораньше, а когда возвращались обратно, как всегда окольными тропками, на нас напали. Самое удивительное, что я это узнал заранее. Сознание словно завибрировало, создавая перед моим внутренним взором размытые силуэты. Эдакий примитивный мультфильм. Неясные тени уплотнялись, увеличивались превращаясь в фигуры людей, а вот и слышимый топот бегущих за нами. Слух и обоняние обострились неимоверно! Я даже уловил тяжелый запах давно немытых тел. Времени осмысливать происходящее просто не было. Прятаться негде. Глухой переулок: окна закрыты ставнями, на калитках и дверях замки. Все на проповеди. Я молча задвинул девочку за спину слегка прижимая ее к ближайшей стене и сильнее стиснул посох. И вот запыхавшаяся от бега знакомая шайка моих прежних обидчиков с победным ревом толкаясь и мешая друг другу кинулась на нас. Всего их было пятеро и все они умерли. У меня выбора не было. Со спины меня обнимала маленькая девочка, а передо мной куражилась шайка отмороженных беспризорников, размахивающая колюще — режущими предметами. Я не дал им ни малейшего шанса. Опомнился, когда ударом посоха добил последнего, размозжив ему череп. Ная так и продержалась всю схватку обхватывая меня ручонками и уткнувшись лицом в спину. Я поспешил увести ее от этого кровавого зрелища и только когда мы отошли на довольно приличное расстояние, она расцепила свои объятья и тут нас отпустило. Мы, пошатываясь от пережитого, тихонько двинулись к своему жилищу. Сзади раздались крики. Не обращая на них внимания, я по ходу нашего движения шоркал в придорожной пыли посохом затирая следы крови на нем. Слава всем богам, старым и новым — на улице никого не встретили!

Ная, как-то, попросила купить ей крючок и моток белых ниток.

— Хочешь что-то сшить?

— Нет. Хочу сплести кружево. Мама меня учила, и меня хорошо получалось. Она говорила, что чем тоньше кружево, тем дороже оно стоит. Я все равно возле тебя целый день сижу, мне скучно, а так я кружев наплету.

— На такое дело денег не жалко. Ты же сможешь выбрать то, что тебе нужно?

— Если ты мне сможешь сделать крючок, то тогда выберу только нитки. А крючок можно сделать костяной или деревянный. Только нужен очень тонкий.

Подходящих ниток мы не могли купить почти нигде на торговой улице. Ная долго водила меня по лавкам и магазинам. Наконец мы нашли то, что нужно, но это оказалась лавка торговца, который возит свой товар из северной империи Нортар. Я сам о ней впервые слышу. Оказалось, что самые качественные нити изготавливают только там, местным пряхам такое качество и тонкость работы и не снились. Но торговец попросил за маленький моточек тонкой нити пятьдесят монет. Сейчас для нас это была просто неподъемная цена, так что пришлось огорчить Наю, и пообещать, что обязательно смогу заработать ей на рукоделье. А пока купили нитки чуточку попроще.

Я был откровенно рад, что Ная нашла себе достойное занятие, а то меня грызло беспокойство за ее душевное состояние после того кровавого побоища, что случилось в храмовый день. Хорошо, что девочка практически ничего не видела, но зато наслушалась и воплей, и предсмертных хрипов. Ей хватило этого, чтобы какое-то время переживать и плакать по ночам. Но время лечит такие травмы. Она как-то призналась, что сама желала им смерти, когда сжимала меня в объятьях во время той драки. Кстати оккупационные власти не особо разбирались с этим делом: виновных нет, свидетелей нет. Дело закрыто. Это я все рефлексирую и копаюсь в произошедшим: уж больно странные выверты происходят с моим сознанием и физическим состоянием. Ведь что-то послужило допингом в том взрыве силы, что накатила на меня болезного в той стычке. Расправится с пятью почти взрослыми парнями за какое-то мгновенье, а я же ведь, далеко не Шварценегер. Вот что магический мир с людьми делает…

По вечерам, когда совсем темнело, я стал пользовался способностью и заново изготавливал нам с Наей башмаки, учитывая ошибки прошлого раза, и теперь добиваясь куда более высокого качества, благодаря тому, что стал видеть намного лучше. В условиях города, на каменных мостовых обувь с кожаной подошвой стирается очень быстро, каким бы легким не был шаг, все равно надолго не хватает. В новых условиях первостепенной задачей для нас, я считал подготовку к будущей зиме. Выделанная овечья шкура среднего размера стоила пол серебряного, пятьдесят полных медяков, а нам с Наей, чтобы сшить себе меховые куртки и сапоги понадобится не меньше четырех, а то, и пяти штук. Пряжа, для того чтобы связать свитер или теплую кофту: десять монет за моток, таких тоже понадобится немало — не меньше пары десятков. Отрез тонкого войлока на штаны, тоже обойдется не меньше, чем в серебряный. А еще что-то нужно придумать для того, чтобы укрыться от дождя и снега во время работы. Какой-то зонтик. На материалы, для такого приспособления, опять же придется потратится, если ничего другого не придумаю. А еще нужно хорошо питаться, чтобы были силы и хорошо работал иммунитет, платить аренду, запастись дровами. Многовато расходов получается. Ближе к зиме готовая одежда поднимется в цене, даже в лавке у старьевщика. Готовая одежда стоит очень дорого, а сшить на заказ могут себе позволить очень состоятельные люди.

Я изготовил для сестренки с десяток самых разных крючков и спиц. Оказалось, что она умеет еще и вязать, так что теперь точно не будет сидеть без дела рядом со мной на рынке.

В начале следующей декады, как только мы с Наей вышли к нашему пятачку, к нам подошла парочка, две женщины. Одна была маленькой, худенькой, лет семнадцати, а вот вторая была огромная, полная, высокая, на вид лет сорока, может и старше.

— Вот тот парень, госпожа Боран, — быстро проговорила молодая, представляя меня крупной женщине.

— Значит, это ты Ардум, — пробасила госпожа Боран. — Милка мне все уши прожужжала, нахваливая как ты ей рабочий нож наточил.

— Рад приветствовать, госпожа, спасибо вам за похвалу.

— У меня трактир за акведуком, возле конюшен городской стражи, «Хмельной вепрь» называется. Зайди ко мне, как найдешь время: на кухне десятка три ножей, и все, давно просят хорошего ухода. Я разумеется заплачу, еще и покормлю вас, заморышей.

— Большое вам спасибо, госпожа Боран. Сегодня же к вам и явлюсь.

— Слышала я, — вдруг перешла на шепот хозяйка трактира, — что ты увечье свое на стене получил.

— Это правда, госпожа, — кивнул я, — был в ополчении, в отряде костровых, мы масло грели.

— Понятно. Так и думала. Не мечом же махал. Приходи, буду ждать.

От таких предложений не отказываются. Я ночь спать не буду, а выполню предложенную работу с максимальной отдачей. Заработать репутацию среди держателей трактиров дорогого стоит.

Сегодня мне в работу принесли всего пять ножей и две пары ножниц. Темп моей работы заметно вырос, я уже наловчился точить все, что приносят, используя вовсю новый камень, зная, что у меня еще пять запасных.

После полудня дождался, пока пройдут сборщики от торговой гильдии: отдал положенную плату и сразу же отправился к трактиру госпожи Боран.

По дороге туда, мы немного заплутали, поэтому пришлось спрашивать дорогу у прохожих. Дорогу нам конечно подсказали, но предостерегли быть там осмотрительней, назвав этот трактир злачным местом.

Только когда добрались до большого бревенчатого двухэтажного здания, я понял, почему это место имеет дурную репутацию. Оказалось, что в трактире собирались наемники. Про них я мало что знал, а из воспоминаний прежнего владельца этого тела были лишь обрывки негативных эпизодов. Из них выходило, что наемники, в большей своей части, мало чем отличаются от преступников, с тем лишь отличием, что имеют разрешение легально носить оружие и использовать его по прямому назначению. И в Цисарии, и в бывшем королевстве Гарфор, столицей которого и был город Саяр, простолюдинам носить оружие категорически запрещалось. Разумеется, такой запрет не относился к бытовым инструментам, таким как косы, топоры, цепы, серпы и прочим орудиям бытового назначения. Но и тут было условие. Весь подобный инструмент требовалось носить в скрытом виде, в ящиках, мешках, сумках. Вот и получалось, что наемники были единственными, кроме стражи и гвардейцев, кто мог открыто носить любое оружие.

В прошлой жизни у меня не было опыта общения с подобными личностями. Ведь единственное, что могу понять в отношении наемников как определенной касты — то это, похоже, просто легальная преступная группировка. Наемники выполняют самую грязную работу в интересах того, кто платит. Редко такие люди отличаются альтруизмом и благородством. В отношении наемников даже существовали отдельные королевские указы, освобождающие их от ответственности даже за убийство, если оно совершено в рамках найма. Именно поэтому гильдия наемников имела серьезный авторитет в любом государстве. Они, например, не могли участвовать в войнах в рядах ополчения, если не заключен контракт, и либо кто-то не оплатил их услуги. Но и при вражеском вторжении, как произошло в случае с осадой Саяра, они оставались в нейтральном статусе. Цисарийские войска наемников не трогали. Скандальная репутация, низкие моральные качества, продажность и жадность, делали наемников нежелательными гостями во многих заведениях города. Полностью запретить что-то наемникам конечно же не получится, они порой делали все, что им вздумается. Но как-то так само собой получилось, что у них появились собственные любимые места для отдыха: как, например, этот трактир «Хмельной вепрь». Несмотря на репутацию, все же наемники были весьма платежеспособными гражданами. Так что торговцы, трактирщики, ремесленники были вынуждены относиться к ним с почтением. Как говорится, деньги не пахнут.

В сам трактир мы заходить не стали, место совсем не для нас. Ная провела меня на задний двор, где мы встретили уже немолодую кухарку, которая набирала воду из колодца.

— Доброго дня. Меня зовут Ардум, я точильщик ножей, пришел по приглашению госпожи Боран.

— А, значит о тебе она говорила, подождите здесь, сейчас я ей скажу, что вы пришли.

Наполнив ведра водой, кухарка ушла. Я не торопился доставать инструмент: хозяйка трактира могла и передумать. Но, на наше счастье, этого не случилось. Та же кухарка вернулась минут через десять, держа в руках сверток с десятком ножей.

— Госпожа сказала, как только эти сделаешь, она проверит работу, и, если все устроит, я принесу еще.

К слову, кухонные ножи в этом трактире, были очень высокого качества. Я сразу, с удовольствием, принялся за работу. Ная тихонько села рядом со мной достав из своей сумки свое рукоделие. В таком тихом дворике за трактиром, ей не нужно было отслеживать потенциальные угрозы и докладывать мне обо всем, что происходит. Здесь, она может спокойно плести свои кружева. Занятие это ей очень нравилось, да и получалось у девчушки все очень хорошо и довольно быстро. Ловко орудуя вязальным крючком, она умудрялась за день сплести ажурную ленточку длинной в локоть, примерно тридцать сантиметров. Такими ленточками она украсила свои рукава и воротничок, отчего, внешний вид платья, не казался уже таким простым. Я тоже следил, чтобы сестренка выглядела очень опрятно и чисто, стремясь таким образом чуточку повысить наш статус. Как бы там ни было, я считался ремесленником, хоть и не состоял в гильдии. А если выгляжу сам аккуратно и содержу сестру в приличном виде, то стало быть ремесленник хороший.

— Котик тянет коготок, раз петелька, завиток, раз, два, три, четыре, пять, начинаем все опять, — мурлыкала Ная тихонько себе под нос. — Как ромашки лепесток, повторяем завиток, раз, два, три, четыре, пять, начинаем все опять.

— Что это ты там напеваешь, сестренка?

— Песенка-считалочка, — пояснила Ная. — Мама меня научила. Для каждого кружева есть своя песенка, я их все запомнила. И самые простые и самые сложные. А еще их можно совмещать. Тогда самые красивые кружева получаются.

— Вот ты молодец какая, а я все думаю, что ты там себе под нос мурлычешь как котенок. Как подрастешь, пристроим тебя в гильдию ткачей.

Кстати, насчет гильдии, подозреваю, что в скором времени у меня могут возникнуть проблемы — независимых мастеров не любят. И если узнают, что я не состою в гильдии, и не пользуюсь их защитой, то обязательно «наедут».

Теперь, когда у меня почти зажили руки, а я сам наловчился точить самые разнообразные инструменты, на работу уходило меньше времени, а качество только улучшилось.

Работы в трактире оказалось очень много. Последние ножи я точил уже в темноте. Вымотался в край, но все равно оставался очень доволен.

Как только закончил, собрал весь инструмент и понес ножи на кухню.

Хозяйка трактира, госпожа Боран, принимала их лично.

— А ведь я сомневалась, что такой мелкий заморыш сможет справиться с такой трудной работой. А ты даже мой любимый тесак наточил так, каким он прежде не был. Настоящий мастер, Ард. Вот, держи.

Тетка достала тугой кожаный кошель, схватила мою руку и вложила его в ладонь.

— Честно заработал каждую монету. Все, котятки, пойдем в зал — я вас покормлю.

Хозяйка трактира взяла Наю за руку и повела через кухню в большой зал на первом этаже. Я привычно положил руку на плечо сестренке и проследовал за ними.

— Яска! Егоза! Поди сюда! Хватит задом вертеть! — выкрикнула хозяйка, подзывая подавальщицу.

— Ты кого это нам привела, тетка Боран⁈ — раздался из зала грубый и хмельной голос какого-то посетителя.

— А ну пасть захлопни Глыг. Мастера я на кухню звала. Вот работу сделал, хочу угостить.

— Вот эта вот мелюзга и есть мастер? — раздался другой голос.

— Думай, что хочешь Тош, но дело свое Ард крепко знает. Все! Отвяньте от них, дайте поесть спокойно.

Подбежала подавальщица, которую звала хозяйка.

— В уголок их посади, Яска, да подай им рагу с кроликом, белого хлеба и кваса.

— Все сделаю, хозяйка, — пискнула подавальщица, перехватив руку Наи. — Пойдемте.

Она отвела нас в угол, справа от дверей трактира и усадила за маленький столик под ярким фонарем. Сама же помчалась на кухню.

Я буквально чувствовал, как на нас сейчас пялятся все посетители таверны. Такие как мы в подобных заведениях не бывают. Насколько я мог понять, наемники своим присутствием отвадили прочих обывателей от этого трактира. Но хозяйка, видимо, имеет немалый авторитет, коль так смело затыкает этих головорезов.

Через пару минут, нам принесли две огромные миски полные ароматного рагу, две больших кружки кваса и половину каравая белого хлеба, который в пекарне, стоил двадцать медных яр. Весь этот ужин обошелся бы нам, не меньше, чем в пятьдесят медяков. Непозволительная для нас роскошь. Вот я только никак не мог понять, почему хозяйка привела нас в зал, а не покормила где-нибудь на кухне.

Ная набросилась на еду, у бедной девчушки аж глаза заблестели. Соскучилась бедняжка по хорошей пище. Если ее мама была швеей, то, наверное, неплохо зарабатывала. Учитывая район и тот дом, в котором она раньше жила.

Нас никто не тревожил. Посетители перестали на нас пялиться, и мы спокойно поужинали. Наверное, хозяйка таверны за нами присматривала. Потому что, когда мы закончили, она сама подошла к столику.

— Вот молодцы, котятки, все съели. На дворе ночь уже, кем я буду если отпущу вас в такую пору. Давайте-ка за мной, сегодня здесь переночуете.

Госпожа Боран была женщиной очень властной и волевой. Держать таверну где собираются наемники, можно только с таким характером. Спорить с ней не имело смысла, тем более, что она права: на улице уже темно и шастать по городу, в это время, небезопасно.

Хозяйка выделила нам крохотную комнату, в которой, была только одна кровать. Но и это было счастье: я в этом новом мире, еще не разу, не спал на кровати с мягким тюфяком.

После сытного ужина нас немного разморило, и мы мгновенно завалились спать.

Рано утром, я как обычно растолкал Наю, мы привели себя в порядок и поспешили покинуть гостеприимный трактир.

Стараясь не шуметь, спустились со второго этажа где была комната и вышли в тот зал где ужинали вчера. Госпожа Боран уже была за стойкой, натирала белым полотенцем тарелки, тихо поучая какую-то девицу из обслуги.

Заметив нас, трактирщица, не спрашивая нашего мнения, усадила за стол в совершенно пустом зале. Кухарки вынесли нам по тарелке каши и по кружке молока. Сама хозяйка сказала, что пойдет на рынок вместе с нами.

Сейчас, когда в зале не было посетителей, я уже не видел вчерашней грубой тетки, которая затыкала наемников. В этот момент, она скорей напоминала заботливую и добрую тетушку у которой гостили племянники.

Плотно позавтракав, мы наконец отправились на рынок. Меня очень беспокоил тот факт, что у меня сейчас с собой довольно крупная сумма денег: вчерашняя выручка за полдня работы и щедрая плата от госпожи Боран. А если день будет удачный, то и сегодня что-то заработаю.

Но к счастью все обошлось. Мы спокойно провели весь день на рынке. Работы было достаточно, но усталости я не чувствовал. Ушли с рынка даже немного пораньше. Я сразу направился на ремесленную улицу, к кузнецу, заказать у него кухонные ножи уже более высокого качества и размера. Многие мои клиенты спрашивали хорошие кухонные и бытовые ножи. Вот я и решил заказать небольшую партию, чтобы со скидкой, без шлифовки и заточки. После осады города очень много хорошего оружия было безвозвратно испорчено и отдано мастеру на перековку, так что следовало воспользоваться моментом.

А через два дня случилось то, чего я опасался больше всего. Оружейник с ремесленной улицы, которому раньше носили ножи и инструмент на заточку, нажаловался главе гильдии на то, что я работаю, не выплачивая взносы и, вообще, не являюсь членом ремесленного цеха. Когда речь заходила о деньгах, то вопрос решался быстро. Уже к полудню на рынок явились цеховые деятели и в буквальном смысле вышвырнули меня оттуда. Никто из торговцев не вмешивался. Понимали, что оружейник был в своем праве. А перечить уважаемому члену правления цеха — себе дороже.

Я попытался было сказать, что готов вступить в цех и выплачивать положенный взнос, но меня и слушать не стали. Оружейник был одним из боссов, и не собирался меня брать. Его интересовал только вопрос уничтожения конкурента. Что ж, он своего добился. Вот только для нас с Наей это означало, что мы вновь окажемся на улице, если я за декаду не найду другую возможность заработка. Вновь идти в ученики к кому-то из ремесленников не имело смысла — ученики не получают денег за свою работу. На какой-то доход могут рассчитывать только подмастерья. Да и то не факт, зависит от того насколько востребована работа мастера, бывает, что живут на тех же условиях, что и ученики.

Что я еще могу предложить? Да практически ничего. В этом мире любые профессии объединяются в гильдии, цеха. В ремесленный цех меня не возьмут, потому что оружейник, который и затеял весь этот скандал, там верховодит и имеет немалый авторитет. Но есть и другие гильдии. Торговая, которой принадлежит рынок, ткачи — отдельный класс, которые порой просто вынуждены сотрудничать с ремесленниками. Строители, каменщики и плотники, кровельщики, землекопы. Можно попробовать сунуться к ним. Единственное неудобство, они часто в разъездах. Работа у них сезонная, а опытные бригады давно сформированы. Может взять у Наи уроки мастерства и самому вязать кружева? Глупость, деньги нужны уже сейчас.

В прошлой жизни я увлекался кулинарией, очень любил готовить. Можно попроситься к госпоже Боран, в трактир. Очень невелик шанс, что она меня возьмет, там у нее на кухне и так полно народу. Очень много упирается в мое увечье. Слепой калека никому не нужен. И раскрывать свой секрет ни перед кем нельзя. Даже Ная думает, что я просто очень ловко научился обходиться без зрения.

Два дня я пытался найти хоть какой-нибудь вариант. Чуточку привел в порядок наше жилье, заготовил дров, пополнил припасы, дошил зимние штаны с карманами. Сходил с сестренкой к портному, предложили ему те кружева, что успела наплести Ная. Тот нехотя, но все их же купил, срезав цену почти в половину. Прибыль с кружев получилась минимальная. Вчера вечером я поговорил с лесорубом, у которого прежде покупал дрова. Оказалось, что они так же относятся к гильдии строителей. Сегодня утром я планировал сходить в эту гильдию. Но в последний момент передумал, вместо этого отправился к кузнецу, узнать готов ли мой заказ.

— Совсем старик Ошель на тебя взъелся! — сочувственно посетовал кузнец, передавая мне готовые ножи очень высокого качества с уже насаженными рукоятками. — Пока твой мастер Ривер еще жив был, он ему все время завидовал, все думал, как тебя, Ард, к себе в ученики забрать. Ему другого навязали: третий сын из купеческой семьи — совсем «безрукий», ленивый, а избавиться от него никак не получается.

— Правила цеха, — согласился я. — Один мастер, один ученик.

— Я ничего против твоего ремесла не имею, Ард, вон, калекой стал, а мастерства не утратил, но мое слово в цеху против Ошеля не выстоит. Ножи эти, ученик мой делал, потому и цену могу дать такую, но я присматривал, добрая работа, ручаюсь. Можешь смело говорить, что я ковал, я поручусь. За торговлю ножами Ошель тебе ничего не скажет, но мой тебе совет — вступи в другой цех. У оружейника с новой властью дружба хоть и крепкая, но в другой гильдии он тронуть тебя не посмеет.

— Я постараюсь, мастер Эйт. Вот только к кому, к торговцам или к строителям?