Пески Виды

– Они хороши за долгими беседами, но малопитательны. Я думаю, мы купим чего-нибудь более подходящее для долгой дороги. О, например, мяса пустынок!

Аня сглотнула, надеясь, что местные пустынки имеют мало общего с земными насекомыми. К счастью, тёмно-бордовые полоски походили на обычное вяленое мясо, и девочка выдохнула.

Увидев, что Лета достала мешочек с белыми кристалликами, продавец оживился, а попробовав пальцем на вкус, поднял брови:

– Ай, харо-о-ошая соль! Но крупновата. Я за мешочек дам… – он прикинул что-то в уме, – три связки пустынок и насыплю пять горстей паасуров.

– Прости, почтенный торговец, но я знаю, что соль из белой пустыни стоит куда больше. То, что ты назвал, можно отдать за горсть.

Продавец явно был настроен поторговаться всласть, но Лета что-то негромко ему сказала, и тот с кислой миной кивнул, доставая весы. Обмен состоялся, и довольная те-ранги отошла от навеса.

– Что ты ему сказала? – удивилась Аня.

– Напомнила закон путников.

– Это как?

– Если у путника впереди дальняя дорога и времени совсем-совсем нет, во всех трёх пустынях торговцы обязаны назвать ему цену, превышающую минимальную не более чем на четверть. Нарушить этот закон никто не может, иначе путешественник пожалуется наместнику и виновника забьют палками. А такого никто не хочет, конечно. Это мне брат рассказывал – он много чего знает!

– Жуть!

– А как иначе? Иначе и соблюдать не станут. А теперь нам нужна вода. Идём! – Лета и Аня спешились у «прилавка» со съестным, Моату скользила рядом.

– А если мы соврём?

– Тогда наше описание разнесут по базарам другие караванщики и при встрече убьют, а товаров мы больше нигде не получим. Закон путников чтут, иначе он перестал бы работать и всем было бы плохо. Могут, конечно, и не узнать, но торговцы редко бывают в убытке, а ложь рано или поздно выходит из-под песка.

После «прилавков» с тканью пошли тенистые проёмы, заставленные огромными конусовидными кувшинами. Довольно грубыми, но расписанными охристыми узорами. Здесь толкучка была особенно ощутима. Стараясь не отстать от Леты, Аня оглядела толпу. И вдруг с замиранием сердца встретила взгляд той самой женщины, которую приметила у входа на рынок.

– Лета, – тихонько подёргала она за рукав спутницу.

– Сейчас, я только куплю…

– Лета, там опять эта женщина. Она смотрит прямо на нас.

Мужчины в очках нигде не было видно, но это пугало ещё больше. Вдруг он поджидает где-то в засаде? Юная те-ранги осторожно обернулась. Женщина сделала вид, что интересуется тканью, но, к счастью, Лета успела заметить её взгляд, направленный на Аню.

– Бежим, – тихо сказала она и принялась активно протискиваться к выходу с базарной площади.

Когда толпа закончилась, они побежали. Моату легко и быстро скользила чуть впереди, но седлать её не было времени, а бежать становилось всё труднее. Воздух густел от жары, пот пропитывал одежду. Обернувшись, Аня снова увидела Привратницу, следовавшую за ними уже открыто. Она не бежала, но и не теряла их из виду, несмотря на кривые альмандхакурские улочки.

В очередной раз попытавшись свернуть, девочки угодили в тупичок между стенами домов и заборами.

– Ты уверена, что она так опасна? – уточнила запыхавшаяся Лета. – Мы сможем с ней справиться своими силами?

– Не знаю, – пожала плечами Аня, которая предпочла бы и не узнавать.

Глухой топот приближался. Видимо, Привратница ускорила шаг. Аня привычно потянулась к холодной нити внутри, сформировав над ладонью снежок. Она уже приготовилась увидеть преследовательницу, когда в стене сбоку открылась грубая неказистая дверца, обнажив полутёмные глубины выкрашенного побелкой домика.

Смуглая девушка чуть старше Ани, с красивой копной тёмных волос, одетая как танцовщица из сказок Шахерезады, приложила палец к губам и поманила девочек внутрь.

– Моату, вверх! – коротко приказала Лета.

И, к удивлению Ани, змееходка без труда вползла на крышу подобно огромному живому вьюнку. Девочки же нырнули в дом прямо перед носом Привратницы. Но длилась радость недолго.

Резкая боль в затылке.

И темнота.

6

В плену

Приходить в себя оказалось тоже неприятно. Мутило и болело основание черепа, а может, и вся спина. Тем более что лежала Аня на жёстком холодном полу. Как через толщу воды, в темноте слышался чей-то голос. Постепенно вместе со зрением вернулся и слух. В первый миг девочке показалось, что она лежит в уютной комнате, освещённой только настольной лампой. Правда, через пару мгновений из полумрака проступили очертания грубых известняковых плит с замысловатыми узорами. Эти знаки напоминали египетские иероглифы, но прочитать их, как книжку в Форе, Аня не смогла. Видимо, это не было письменностью. Или снова давала сбой местная магия. Помещение освещала едва горевшая масляная лампа в нише.

– Аня! – обеспокоенно произнесла рядом Лета, кажется, уже не в первый раз.

– А… ой, что случилось? Нас заманили?

Лета выглядела неважно, как наверняка и сама Аня. Под глазами те-ранги залегли тени, заметные даже при скудном свете. Тёмные кудряшки смялись и торчали в разные стороны. На правой скуле под светлой татуировкой виднелась ссадина.

Аня, с трудом приняв сидячее положение, даже потёрла собственную щёку, хотя не чувствовала никаких повреждений.

– Глупая дочь у нашей Старшей Матери, – грустно покачала головой её спутница. – Прости, Аня. Ну как же можно было не понять! Брат же рассказывал мне о пустынных разбойниках! Глупая! – Лета тряхнула волосами и отвернулась. – А я-то размякла, как сытая куффа. Думала: «Это же Альмандхакур! Что здесь может случиться?» Второй раз уже тебя подвожу, сабихо!

Юная те-ранги готова была посыпать голову воображаемым пеплом и, похоже, собиралась каяться ещё час, но её прервал шорох открывшейся тяжёлой двери.

Первым в комнатку протиснулся щуплый светлокожий мальчишка лет четырнадцати – грязный и оборванный, но в кожаном шлеме с очками, как у земных авиаторов начала прошлого века. В вытянутых руках он сжимал какой-то странный прибор, похожий на медную спутниковую тарелку на рукоятке. Паренёк сверкнул на пленниц серо-голубыми глазами, но ничего не сказал.

Следом вальяжно и прямо, широким шагом ступил через порог настоящий арабский принц. По крайней мере, именно такими их обычно представляла Аня, когда в детстве слушала сказки на ночь. Да и в кино их примерно так же изображали. Светлая с золотом одежда мягко обтекала стройную фигуру. Чёрные миндалевидные глаза, оттенённые длинными ресницами, смотрели на пленниц с холодным интересом. Аристократичный высокий лоб и длинные агатовые волосы перехватывала золотая тесьма. Правую бровь украшали изящные драгоценные кольца, а виски и скулы были аккуратно очерчены молочного цвета татуировками. Тонкий нос и пухлые губы довершали портрет красивого молодого мужчины лет двадцати. Впрочем, несмотря на южную красоту, от «принца» веяло властностью и холодом.

Рядом с ним бесшумно выросла давешняя девушка, заманившая пленниц в ловушку. Между ней и мужчиной было некоторое сходство. Впрочем, Аня бы не поручилась, что это не игра её воображения. Говорят же, что люди других национальностей кажутся нам похожими. Девушка держала в руках ещё одну масляную лампу и, похоже, ничуть не раскаивалась в содеянном – она даже весело подмигнула Ане, когда встретилась с ней взглядом. Грудь сдавило от гнева, но не бросаться же на вошедших, даже не поговорив. Девочка сжала губы и отвела взгляд.

Дверь так же бесшумно притворилась, но, судя по всему, не закрылась совсем. Мальчишка, напряжённый, как струна, встал чуть в стороне от «арабской» парочки и направил свою «антенну» на пленниц. «Принц» холодно оглядел их.

– Ты уверена, Атааль? – прозвучал его бархатный голос. – Они странные, но похожи на обычную падаль. Так, развлечение для куриев…

– А ты умой глаза росой Виды! У этой те-ранги татуировки наследницы вождя племени. Даже если она не умеет творить колдовство, за неё можно получить немало добра. Я видела, как Фарид из дневной стражи принёс пластинку видайев. У твоей Атааль зоркие глаза, братик! А пещерница и вовсе творила диковинную магию прямо у нашего тайника. Или ты мне не веришь?

– Она не пещерница, – вдруг раздался недовольный голос мальчишки.

Пауза длилась всего несколько секунд.

– Что ты сказал, раб? – Льду в голосе «принца» позавидовала бы сама Вит.

– Она не пещерница, – тише и почти сквозь зубы повторил тот.

Раздался звонкий удар, пламя в масляных лампах заметалось. Паренёк всхлипнул и согнулся, прикрыв одной рукой разбитое в кровь лицо. Но «антенну» из другой руки не выпустил.

– Ни один раб не смеет прерывать мой разговор с сестрой! – с едва сдерживаемой яростью произнёс «принц», поправляя окрасившиеся красным перстни на пальцах. – Даже если этот раб ценный.

В глазах мальчишки плескалась ненависть, но он молчал, глядя прямо перед собой. Молчала и Лета, насторожённая и выжидающая. А вот Атааль даже улыбнулась.

Аня почувствовала обжигающую волну гнева, готового прорваться почти рычанием, которого она от себя не ожидала.

– Что он такого сказал?! – Чтобы не казаться слишком ничтожной, она поднялась на ноги. – Вы совсем тут офигели – бить людей ни за что?!

Лицо «принца» омрачилось. Он шагнул к Ане, положив изящную ладонь на рукоять ножа, заправленного за дорогой пояс. Девочка потянулась к холодной нити внутри, но вдруг обнаружила, что беспомощна. Липкий страх затопил сознание. И тут наперерез «принцу» одновременно шагнули двое – храбрая маленькая Лета, загородившая собой Аню, и Атааль, мягко, но настойчиво ухватившая брата за предплечье.

– Милый Рад, – проворковала она, – это моя добыча, помнишь? Я имею право требовать свою долю. Я хочу эту девчонку. Живую и невредимую. – Она ткнула тонким пальчиком в Аню, сделав ударение на последних словах.

– Если она и правда может колдовать, как ты сказала, ты не сможешь распоряжаться ею единолично, – холодно отрезал Рад. Затем обернулся к мальчишке, всё ещё прижимающему ладонь к разбитой щеке: – Выключи алсаам.

Тот повиновался, со щелчком нажав какую-то рукоять, для чего ему пришлось убрать другую руку от лица, и Аня с ужасом увидела налившийся тёмным синяк, перечёркнутый сверху кровоточащей ссадиной.

– А теперь давай. – Чёрные миндалевидные глаза смотрели в упор. – Ты же хотела меня остановить, правда?

– Ничего я не буду… – насупилась Аня из чувства противоречия.

– Тогда я убью её. – «Принц» мягко шагнул к растерявшейся Лете и так же изящно приставил к её боку вытащенный из-за пояса нож. – Что взять с пустынных те-ранги! Пусть даже и за дочь вождя. Если Атааль не привиделось, ты стоишь гораздо больше.

Что-то в хищных чертах красивого лица или в спокойном тоне подсказывало Ане – Рад не лжёт: ему и впрямь не привыкать к убийству ради достижения своих целей.

Страх стекал по пищеводу вдоль уже привычной холодной нити. К ней в который раз и потянулась девочка. Заморозить бы тварей – но тогда под удар могли попасть Лета и мальчик-раб. Поэтому Аня просто раскрыла ладонь, над которой, подсвечивая подушечки пальцев и линии жизни, проступил и набрал массу белый с голубым отливом снежок. Повеяло прохладой и запахло хвойными лесами Нордлига, исцеляя душу и помогая немного прийти в себя.

– Я говорила! А, братец?!

Рад потрясённо разглядывал зимнее чудо над Аниной ладонью. Лету он отпустил и теперь словно заворожённый потянулся к снежку. Но Аня, не без внутреннего злорадства, отдёрнула руку – и чудо исчезло.

– Это… что-то удивительное! – хрипло проговорил «принц», опустив ладонь. – Ты права. Даже больше, чем я надеялся. – Он кивнул мальчику-рабу, и тот вновь щёлкнул рукояткой прибора. Аня с горечью почувствовала, как холодная нить внутри снова исчезла.

Атааль улыбнулась, но улыбка вышла хищной:

– Уговор, братец! Она – моя по праву добытчика.

– Не забывайся! Вожак здесь я. Эта девчонка слишком ценна, чтобы…

Атааль встала на цыпочки и что-то прошептала брату на ухо, лукаво поглядывая на Аню. Рад будто призадумался и наконец нехотя кивнул:

– Ладно, на время, но как только она… привыкнет, я её заберу.

Аню бросило в жар. О ней говорили как о щенке или о котёнке. Или того хуже – как о вещи. Но что она скажет? Просто снова возмутится? Глупо и жалко, учитывая, что её оружия с ней нет. Ничего, найдётся способ справиться и с этими преступниками.

– Ладно, – отмахнулась юная разбойница, но при этом в её глазах, в упор глядящих на пленницу, отсветом факелов плескалось лукавство.

Рад недоверчиво покосился на сестру:

– Горный мальчишка останется с вами. Я не хочу, чтобы ценные рабы сбежали.

– Но я заберу её к себе! – капризно заявила Атааль.

Чёрные глаза «принца» снова холодно вспыхнули:

– В покои с окнами и без прочных дверей?! Ты в своём уме, сестра?!

Ане показалось, что она физически ощутила повисшее в комнате напряжение, когда взгляды родственников скрестились. Разбойница ни в чём не уступала брату:

– Не путай домовую мышь и песчаную кхату, – почти прошипела девушка, незаметно достав из-за дорого украшенного пояса малюсенький кинжал – чем тут же напомнила Ане Нарсу, которая отлично метала примерно такие же ножи.

Наконец Рад отвёл глаза.

– Хорошо, но если она сбежит из твоих покоев, я отдам тебя куриям, – ледяным тоном отрезал он. – Закон пустынных Кинжалов один для всех!

– Я тебя слышу! И я знаю закон! – всё ещё прожигая брата взглядом, ответила Атааль.

Рад молча повернулся к двери, не без усилия открыл её и вышел. Вместо него в темницу протиснулся похожий на городского стража мужчина, вооружённый кривой саблей, и безмолвно встал у стены.

Атааль, придя в себя, вновь широко улыбнулась Ане:

– Пойдём!

– Я никуда не пойду без Леты, – спокойно возразила девочка, скрестив руки на груди. Почему-то ей стало спокойнее, когда «принц» вышел из темницы.

Взгляд Атааль стал более жёстким, сделав её больше похожей на брата:

– Вы здесь пленницы, и не тебе диктовать условия, чужестранка!

Аня представила, как маленький кинжал летит ей прямо в лоб, но, сглотнув вязкую слюну, ответила:

– Если вам нужно, чтобы я… на вас работала, я хочу, чтобы моя подруга была рядом. Иначе я не стану помогать. А попытаетесь заставить – покончу с собой.

Атааль хихикнула, потом ещё и ещё.

– Ты серьёзно?! – Ей было очень весело, и Аня почувствовала пробежавшие по спине мурашки. – Ты выглядишь изнеженным цветком! Такие не бросаются на кинжал и не пьют яд песчаной кхаты.

Сейчас разбойница была права, но Аня, впившись ногтями в предплечья, возразила:

– Если… если я не стану на вас работать, вы же будете… причинять мне боль, я права? Ты сама только что назвала меня изнеженным цветком. Пыток я просто не выдержу. А разве вам нужен мёртвый волшебник?

Жутко было думать о такой возможности, но что-то подсказывало, что, откажись она помогать этим преступникам, подобный исход вполне реален. Аня дрожала, словно от холода, но позу не поменяла: так и стояла со скрещенными на груди руками и прямой спиной.

Наконец Атааль ухмыльнулась:

– Чувствую, что ты боишься, но всё равно пытаешься шипеть. Это так знакомо… Ладно, бери свою подружку. В моих покоях места очень много.

Последнюю фразу девушка произнесла, будто хвастаясь.

– Рад отдал мне пленниц, – кинула она стражнику, а потом кивнула мальчишке-рабу: – Ты тоже идёшь со мной.

Тот спорить больше не собирался. Подождал, пока Аня с Летой выйдут из своей темницы, и тоже последовал за юной разбойницей, украдкой потирая разбитое лицо.