Странник (СИ)

Изабелла повернулась к Чезаре, пряча свои истинные чувства за привычной маской спокойствия и решительности. Этот человек, этот священник, стоял перед ней с окровавленным лицом, и сейчас он выглядел… хрупким. Уязвимым. ЕЕ СЫН! Боже! Это ее сын! Любимый, оплакиваемый сын!

— Падре, — её голос снова обрёл уверенность, как всегда в критические моменты. — Вам нужно привести себя в порядок. Я вижу, что раны глубокие. Пожалуйста, позвольте мне помочь вам. Я настаиваю.

Она произнесла это так, словно не было иного выбора. Это был не вопрос, не просьба. Это был приказ, которые она привыкла раздавать.

Чезаре нахмурился, явно недовольный тем, что кто-то вмешивается в его жизнь. Он явно, по ее мнению, был человеком гордым, предпочитающим решать свои проблемы сам. Но в этот момент наверняка его усталость взяла верх. Он коротко кивнул, словно взвешивая, стоит ли ему принимать её предложение.

— Хорошо, — буркнул он с неохотой, вытирая кровь с губ платком, который она ему дала. — Но ненадолго.

— Отлично, — кивнула Изабелла, чувствуя, как напряжение слегка отпускает её. Она торопливо шагнула к машине.

Изабелла знала, что не могла позволить ему уйти. Она должна была его защитить, как когда-то давно не смогла этого сделать. Пусть даже он не знал, кто она для него на самом деле. Сейчас она должна была что-то предпринять, не дать этому разрушить её жизнь… пока. Лишь бы никто не догадался. Они сели в машину. Чезаре молчал всю дорогу, сосредоточенно глядя в окно. Изабелла тоже молчала, но её мысли работали с бешеной скоростью. Как сказать правду? Как скрыть правду? И как теперь взаимодействовать с тем, кого она потеряла так давно? Нет… с тем, кого она так давно предала из-за трусости и эгоизма!

Изабелла нервно сглотнула, чувствуя, как её сердце начинает ускоряться. Она не ожидала, что дома окажется кто-то ещё. Но, когда они вошли в холл, до её ушей донёсся тихий смех. Она сразу узнала этот смех. Ее старшая дочь. Анжелика.

Её сердце сжалось. Счастлива ли она? Вряд ли. Теперь этот брак казался клеткой, которая держала Анжелику на привязи. Изабелла бросила взгляд на Чезаре, который казалось не обратил никакого внимания на смех, и быстрым шагом повела его через дом, стараясь сделать так, чтобы никто не заметил их. Но было слишком поздно.

Она увидела гостей. На веранде, за столом.

Анжелика, Рафаэль и губернатор. Они сидели вместе, пили чай с клубничным пирогом. Сцена выглядела идеальной — слишком идеальной, чтобы быть правдой. Слишком нарочито счастливой, чтобы не вызывать в груди Изабеллы тяжёлый ком.

— Мама? — вдруг голос Анжелики прервал тишину. Её дочь повернула голову и замерла, увидев Чезаре рядом с ней. В глазах Анжелики промелькнуло удивление и тревога, и её взгляд застыл на ранах священника, на крови, которую тот пытался вытереть с лица.

— Что произошло? — Рафаэль резко встал, его лицо исказилось от недоумения. Губернатор посмотрел на Чезаре с подозрением, но оставался молчаливым, наблюдая за развитием ситуации.

Изабелла понимала, что сейчас должна действовать осторожно. Очень осторожно.

— Всё в порядке, — сказала она с натянутой улыбкой, обращаясь к Анжелике, стараясь игнорировать пронизывающий взгляд Рафаэля. — Падре просто попал в неприятную ситуацию на улице. Я решила помочь ему привести себя в порядок.

Анжелика бросила ещё один взгляд на Чезаре, её губы слегка приоткрылись, как будто она хотела что-то сказать, но передумала. Рафаэль, напротив, был более настойчив.

— Что случилось? — его голос стал холодным, почти требовательным. Он никогда не умел скрывать свою ревность к тому, что не мог контролировать. А Чезаре… Рафаэль давно видел в нём что-то подозрительное. И изабелла, всегда очень внимательная, не упустила этой детали.

— Просто ссора, — сухо ответил Чезаре, чуть наклонив голову, чтобы скрыть взгляд. — Ничего серьёзного. Вмешался в драку. Всё в порядке.

Рафаэль скептически хмыкнул, явно недовольный таким ответом, но не стал настаивать. Анжелика, напротив, продолжала смотреть на Чезаре, словно видела перед собой нечто большее, чем просто избитого священника. Её взгляд был полон непонимания, страха и… влечения? Ее глаза горели…Страстью? Изабелла заметила этот едва уловимый момент, и её сердце сжалось ещё сильнее. Ей показалось. Она слишком взволнована сейчас.

— Ну, если падре нуждается в помощи, то пусть садится, — Рафаэль вновь сел за стол и взял в руки чашку, стараясь вернуть себе спокойствие. — Мы можем предложить вам чай, падре.

Чезаре помедлил. Ему явно не нравилась эта сцена. Но отказать прямо сейчас означало привлечь ещё больше внимания. Поэтому он кивнул, пытаясь сохранить спокойствие.

— Благодарю вас, — сказал он с холодной учтивостью.

Изабелла почувствовала, как её сердце колотится в груди, как оно вот-вот вырвется наружу. Чезаре не должен был здесь оказаться когда в доме присутствовали гости. Она старалась думать быстро. Если кто-то догадается…

Чезаре сел за стол, не сводя взгляда с чашки перед ним. Рафаэль, напротив, то и дело бросал на него пристальные взгляды, словно пытался разгадать что-то, что он пока не понимал.

Губернатор с любопытством смотрел на эту сцену, не вмешиваясь. Но именно этот его нейтралитет был опасен. Изабелла знала, что как только он заметит слабость — он ударит. Его интерес был всегда скрытным, но беспощадным.

— Я позабочусь о падре.

Все обернулись и увидели Риту, которая вышла на веранду…

Глава 10

Ревновал ли я ее? Я не просто ревновал меня разрывало от этой ревности на куски. Ничего более темного и мрачного я никогда раньше не испытывал. Я мог бы убить Рафаэля давно, но это бы означало крах всему и привлечение внимания Лоретти. И тогда под угрозой могла быть и Анжелика. Лоретти та еще тварь нащупает мое слабое место и пиздец всему. А он нащупает он хорошо меня знает. Я уверен, что охота уже идет и сукин сын не поверил, что я сдох. Я и так не выдержал сцепился с ублюдком в ресторане посмел обсуждать Анжелику и Рафика гребаного. Говорил как он ее трахает и как рассказывает об этом…Как она берет в рот его член и какая маленькая у нее и узкая…Твою ж мать! Я налетел на него и расквасил рожу. Мог бы все кости переломать, но это было бы слишком для падре. Гнусный сукин сын Рафик. Гребаный ублюдок, скотина. Это он делал специально. Чтоб люди думали, что брак консумирован. А если…Если это правда И Анжелика спит и со мной и с ним. Нет, блядь! Нет! Я не хотел в это верить. Да, в этом мире полно гнусных, распутных женщин, но моя не такая. Я ее кожей чувствую, я ее молекулами ощущаю на подсознательном уровне. Люблю до безумия. Страшно люблю. Если верить перестал бы смог бы, наверное, убить. Жестоко убить. Но я верил. Впервые в своей проклятой жизни я кому-то верил. А потом Изабелла. Мутная странная. Что-то с ней не так. Она смотрела на меня как-то пугающе. Не то чтобы я кого-то боялся особенно женщину. Нет, в ее взгляде была не ненависть, а какое то потрясение. Словно узнавание и меня это насторожило. Мы могли с ней встречаться когда я еще был Альберто? Вряд ли. Я бы ее запомнил. Изабелла красивая женщина, яркая, стильная. Такие всегда оставляют след в памяти. Тогда что это за взгляды черт возьми? Нет, похоти я там не заметил. А еще что-то внутри меня странно затрепетало. И в ее лице что-то вдруг позалось знакомым. Но я точно знаю — никогда раньше ее не видел. Что ей от меня нужно? Я пошел за ней… но скорее из за Анжелики хотелось посмотреть на нее еще раз…Увидеть какая она дома с ним. С Рафаэлем. О чем говорят? Как ведет себя. После нашего дикого секса. Блядь, у меня еще ни с кем так не было, чтобы крышу нахрен сорвало. И трясло всего и оргазм был такой силы что казалось от наслаждения сдохну и хотелось сдохнуть вот так в ней. Но с Рафиком видеть ее не могу. Аж клинит. Я должен решить этот вопрос. Должен разобраться. Придумать что-то. Но что, блядь? Она ему даже не жена ибо я не священник, а значит брак их пустышка. И увезти не могу потому что дать ей нечего. Надо бриллианты забрать и заграницу. А камушки тютю. К катакомбам доступа нет. Охраняют так что муха не пролетит. За стол сел вместе с ними. На нее смотрю и кажется что не трахал час назад. Хочу снова, так хочу что искры из глаз сыплются. Как голову поворачивает, как смотрит на меня и щеки покрывает легкий румянец. На ней нет трусиков. Они у меня в кармане. Внутри нее моя сперма…Бляяяядь как же это заводит. Мне мало просто трахать ее. Я хочу делать с ней все грязное, все извращенное, все самое низменное от чего кровь шипит в венах. Эту маленькую скромницу с этим румянцем на щеках. Вгонять в еще большую краску, забираться к ней под юбку и лизать ее маленький клитор, который становится таким твердым когда она кончает. Хочу брать ее пальцами, везде. Хочу заклеймить каждую дырочку на ее теле. Вылизать, высосать, вылюбить… и выебать. Пошло грязно, матами. Отдать ей все что могу, чтоб выла подо мной, чтоб кончала беспрерывно и плакала. Рита разрядила обстановку в какой-то мере. Увела меня в другую комнату. ⁃ Я конечно не медсестра, но проходила курс первой помощи в университете. Надо продезенфицировать ссадины и закрыть лейкопластырем. ⁃ Если надо то сделай. Она смотрит на меня кокетливо, а я … я к ней кроме жалости ничего не чувствую. И дело не в хромоте. Меня б не остановило если бы захотел ее, если бы щелкнуло. У меня была слепая любовница, глухонемая и даже безрукая. Плевать. Женщина заводит иным. И тело далеко не самое главное. Мне всегда хотелось трахать душу, чтоб она раскрылась для меня, впустила, отдалась. Но Рита меня не возбуждала. Было что то в моем отношении к ней непонятное. Она мне нравилась, но не как женщина. И даже не как друг. Не знаю как кто. Возможно будь у меня сестра я бы относился к ней так же. Хотя черт его знает как. ⁃ Почему вы подрались? Промакмвает чем-то мою рану на брови. У нее нежные руки с аккуратными розовыми ноготками. Она проводит ладонью по моей щеке. ⁃ Я защищал честь женщины, не люблю когда сплетни заходят слишком далеко. ⁃ И что это была за женщина? ⁃ Твоя сестра. Рита фыркнула. ⁃ Зачем ее защищать? Она замужем. Пусть муж беспокоится о ее чести. А если что-то и болтают то она сама виновата. ⁃ В прошлый раз кажется кто-то помог ей быть виноватой. Рита промолчала и наклеила пластырь мне на лоб. ⁃ Вы видите в ней невинную овечку, но вы не знаете какая она! Я перехватил руку Риты, когда она хотела тронуть мои волосы. ⁃ Какая? Не такая как ты? Другая внешность? Не хромает? Вышла замуж? Что вызввает такую зависить, Рита? ⁃ Ничего из того, что вы перечислили. ⁃ Тогда откуда такая ненависть? ⁃ У нее есть то, чего она не заслуживает! ⁃ Что именно? ⁃ Вы! Я приподнял одну бровь внимательно глядя на этого ангелочка. В глазах горечь, губы скривились. ⁃ Я все знаю про вас. Вижу! Как вы на нее смотрите! И в ночь свадьбы… Она с вами была! Я сильнее сжал ее руку. ⁃ Никогда не говори то, чего не знаешь и не видела своими глазами! Нет большего греха, чем дожь и наговор! ⁃ Я вижу! Ваш взгляд вижу! Так бы и сожрали…а я бы все на свете отдала чтобы вы так смотрели на меня! Она вдруг обняла меня за шею и впилась губами в мои губы. Дико, страстно. Черт, я даже опомниться не успел. Она у меня на коленях, в шею в волосы впилась, Языком ко мне в рот скользит. Охренеть, мать вашу! Ангелочек осатанел. Пытаюсь отодрать ее от себя и в этот момент слышу: ⁃ Рита, может принести еще пластырь? Мы оба резко обернулись в дверях стоит Анжелика. Она побледнела и ее глаза широко распахнулись. Руки Риты оплетают мою шею и она сидит у меня на коленях. Я пытаюсь освободиться но хитрая сучка словно впилась в меня пальцами и не отпускает. ⁃ Нет, нам не нужен пластырь! — ехидно сказала Рита и улыбнулась. Анжелика кивнула посмотрела на меня и со всей силы хлопнула дверью. Раздались ее быстрые шаги, стук каблуков, как будто она убегала. ⁃ Вот и доказательства, — ядовито процедила Рита. — Она ревнует, она так … так посмотрела будто вы ее предали! Я схватил ее за обе руки, стряхнул с себя и впечатал в стену. ⁃ Послушай меня, маленькая овечка, мне начинают надоедать твои козни! Хватит! ⁃ Или что? Проклянете? Не далите просфору? Нет, я сверну тебе шею! Мрачно сказал я… но к счастью про себя. ⁃ Разочаруюсь в тебе! ⁃ Как страшно! А как все разочаруются в вас когда узнают! А в ней! В моей шлюховатой сестре! Представляю эти сплетни… а что с ней сделает муж! Секунда и я сдавил ее горло. ⁃ Не испытывай меня, девочка, и не заставляй согрешить! Но совсем не так как тебе хотелось бы! Она судорожно вздохнула, но ее глаза вспыхнули рот приоткрылся. ⁃ Вы не священник! — прохрипела она и схватив меня за плечи потянула к себе — Я никому ничего не скажу если отлюбите меня хотя бы один раз, падре! Рывок и я держу ее за волосы. Долго смотрю в ее глаза. Блядь! Кажется я спалился! Твою ж мать! ⁃ Я священник, Рита, но у каждого есть свое прошлое и мое прошлое ты бы не хотела узнать, а я бы не хотел к нему вернуться! ⁃ Ваше прошлое позволяет вам трахать мою сестру! Так трахните и меня тоже! Я сжал кулаки, едва удерживаясь от того, чтобы не влепить ей пощёчину. Но не потому, что она разозлила меня своим выплеском или своим нескрываемым желанием. Нет. Просто её наглость, её уверенность, что она знает обо мне всё, выворачивала меня наизнанку.

— Ты не знаешь, что говоришь, — я хрипло прошептал, приближаясь к её лицу, настолько близко, что мог почувствовать её тёплое дыхание на своём лице. Её глаза горели тем самым огнём, который я видел только у тех, кто был готов пойти до конца, даже если это означало их гибель. — Ты понятия не имеешь, что такое настоящее желание.

Рита дрожала. Но не от страха. Скорее от того, что её накрывало чувство, которого она сама не могла контролировать. Её губы приоткрылись, она снова потянулась ко мне, и её пальцы сжали мои плечи.

— Ну же, — её голос дрожал, но в нём была сила. Уверенность. Проклятая уверенность. — Ты так легко сдаёшься перед Анжеликой? Почему не со мной? Почему ты не можешь дать мне хоть частичку того, что дал ей? И никто ничего не узнает…ты же мужчина…

Мои пальцы сжались сильнее, но я быстро ослабил хватку, стараясь не навредить ей. Она меня провоцировала. Как бешеная кошка, которая сама не понимает, к чему тянется — к ласке или боли.

— Ты ревнуешь, — прохрипел я, вглядываясь в её глаза, — но не к ней, Рита. Ты ревнуешь к тому, чего у тебя никогда не будет. Ты хочешь быть как она, но ты не Анжелика.

— Почему? Почему она? — её голос задрожал, и лицо исказилось от боли. — Почему именно она?

Я мог сказать ей правду. Мог вылить на неё всю свою боль, всю ярость, всю похоть, что разрывала меня изнутри. Но вместо этого я отстранился, отпустив её волосы, и сделал шаг назад.

— Потому что она моя, Рита. И ничто, даже ты, не можешь этого изменить, — мой голос был тихим, но каждое слово, как острое лезвие, резало пространство между нами. — А ты… ты можешь ненавидеть её сколько угодно. Давай, расскажи всем. Облегчи мне задачу. Я заберу твою сестру и увезу отсюда.

Она стояла молча, глаза её наполнились слезами, которые она явно пыталась сдержать. Внутри меня разгорался огонь, но не тот, что мог разрушить всё вокруг, а скорее огонь самосожжения. Я видел в её глазах нечто большее, чем просто похоть. Там был страх, одиночество, боль… Она ненавидела свою сестру, потому что та имела то, чего Рита никогда не сможет заполучить.

— Ты никогда не поймёшь, Рита, — сказал я, направляясь к двери. — Твоя сестра — это то, что разрушает меня и делает меня живым одновременно. А ты… ты просто заблудшая душа, которая ищет ласки. Но ты идёшь не туда. Не я тебе нужен!

— Я не заблудшая, — прохрипела она мне вслед. — Я точно знаю чего хочу!

Я замер на секунду у двери.

— Одиночество — это ад, — сказал я, не оборачиваясь. — Но иногда это всё, что у нас есть. Прими его. И рано или поздно тебе воздастся.

— Не смей говорить со мной как священник!

Я вышел из комнаты, оставив её там, в полумраке, с её слезами и ненавистью. Я знал, что ещё одна проблема висит надо мной. Рита знала слишком много. Она могла разрушить всё в один момент. Но ей это не нужно. Ей нужно лишь внимание, ей нужна моя плоть, которая стала её наркотиком.

Когда я вышел в холл, я почувствовал, как холодный пот стекает по спине. В доме было тихо. Слишком пусто. Я понимал, что Анжелика видела эту сцену. Видела Риту на мне, видела её взгляд, полный яда. И хер знает что она там себе подумала. И я не мог винить её за это.

Чёрт.

Я должен был найти её. Объясниться. Анжелика была огнём, который я не мог погасить. И каждый раз, когда я пытался приблизиться к ней, этот огонь обжигал меня всё сильнее. Но теперь она могла поверить в ложь, поверить в то, что видела своими глазами. Возникла мысль…что это может толкнуть ее к Рафаэлю. А я узнаю об этом, узнаю и тогда весь этот город повторит гибель Помпеи. Я здесь камня на камне не оставлю.

Я вышел на улицу, где вечернее солнце уже клонилось к закату, окрашивая небо в кроваво-оранжевые и багровые оттенки. В воздухе висел сухой зной, и казалось, что он не оставляет места для дыхания. Но я не думал ни о жаре, ни о раскалённом асфальте под ногами. Единственное, что я чувствовал — это острое, режущее изнутри беспокойство.

Анжелика. Рита…чокнутая психопатка, которая впилась в меня как ненормальная. И теперь я не мог избавиться от её слов, которые врезались в мою голову, как ядовитые шипы.

"Она ревнует, она так посмотрела, будто вы её предали!"

Анжелика видела всё.

Глава 11

Сейчас она, вероятно, уже ненавидит меня. Видела, как эта хитрая сучка впивалась в меня своими руками, почти сидела на мне, словно кошка, готовая забрать то, что принадлежит другой. И Анжелика… её глаза — это не просто ревность. Это как будто я ударил ее, как будто я всадил в нее нож.

Я не могу потерять её. Не могу.

Она моя. Даже если мир пойдёт к чёрту. Она всё равно моя. И эта мысль толкала меня вперёд, заставляла двигаться быстрее, искать её. Я должен найти и все объяснить, пока не стало поздно. Пока этот огонь, что горит в ней, не превратился в ненависть. Хотя мне плевать. Я буду жаждать от нее все что угодно кроме равнодушия. Пусть ненавидит.

Я прошёл через сад, стремясь обогнуть дом, чтобы выйти к заднему двору. Резкие шаги гулко отдавались по плитке под моими ногами. Внутри меня пульсировала ярость, смешанная с беспокойством. Чёрт, я ведь знал, что Рита подстроит что-то подобное, но не думал, что она осмелится сделать это так грубо, так открыто.

Она вывела Анжелику из себя. Это было очевидно.

Остановившись на мгновение, я всмотрелся в тёмные окна особняка. Внутри дома было всё так же тихо, как и прежде. Слишком тихо. Никаких голосов, никаких шагов. Куда делся Рафик и его отец? Уехали? Я не слышал как и когда. Занят был. Ритой, мать ее. Тишина резала слух, как острое лезвие. Но я знал, что она где-то рядом. В этом огромном доме ей некуда было скрыться. Анжелика здесь.

Чёрт возьми, почему всё так усложнилось? Почему я снова оказался втянут в грязную игру? Сначала бриллианты. Потом Лоретти. А теперь эта чёртова семейка, где одна из сестер хочет уничтожить другую.

Я двигался быстрее, огибая клумбы и фонтан, пока не услышал едва заметный шорох. Мягкие шаги. Тихое дыхание. И вдруг, среди сумрака сада, я увидел её.

Анжелика стояла у невысокой изгороди, смотрела куда-то вдаль, в сторону заката. В ее силуэте была какая-то обреченность, в том как она обхватила себя руками, словно пыталась спрятаться от самой себя, спрятать свои мысли, эмоции. Но я видел её напряжение. Видел, как её плечи дрожат. Как пальцы крепко сжимают собственные руки чуть выше локтей

Я подошёл ближе, медленно, чтобы не спугнуть её. Чёрт знает, как она отреагирует на мой голос сейчас. Я готов был к любому её ответу — от гнева до слёз.

— Анжелика, — хрипло произнёс я.

Она не обернулась. Только её спина напряглась ещё сильнее. Она слышала меня. Но молчала. Тишина между нами стала почти ощутимой. Воздух был пропитан этой тяжёлой атмосферой, как перед бурей. С нами так всегда. Как будто сейчас рванет. Как будто молнией разрубит на хер все что есть вокруг.

— Все что ты видела — подстава, — добавил я, подходя ближе. — Я никогда не позволю ей встать между нами. Ты должна это понять.

Мои слова повисли в воздухе, я ощущал как они ударяются о глухую невидимую стену. Она не оборачивалась, не отвечала. Я видел только её спину, острые лопатки, которые подрагивали от её дыхания. Моё сердце колотилось так громко, что я был уверен — она слышит его.

— Анжелика, — мой голос стал жёстче, я не мог больше сдерживаться. — Посмотри на меня.

И вот тогда она медленно повернулась. Её лицо было бледным, глаза широко распахнуты, как два чёрных колодца, полных боли и обиды. Её губы поджаты, она явно сдерживала слова, которые рвались наружу.

— Ты прав, — наконец сказала она, её голос был тихим, почти шепчущим, но в нём сквозила сталь. — Я не понимаю. Я не понимаю тебя, Чезаре. Почему ты позволил ей… Почему ты вообще позволяешь этому происходить? Кто ты? Что ты скрываешь? Я…я ничего не понимаю. Словно в тумане, словно слепая. Ты манишь меня, соблазняешь, сжигаешь…А потом … потом оказывается, что не только меня, да?

Её слова были как плеть, они били меня по коже, по сердцу, оставляя ожоги. Но я не мог позволить ей видеть, как это меня разрывает. Я сделал шаг к ней, но она тут же отступила на полшага назад, словно моя близость обжигала её.

— Ты хочешь знать правду? — я сжал кулаки, не в силах больше терпеть эту пытку. — Я хочу тебя, Анжелика. Всю. Полностью. Ты — это единственное, что держит меня здесь. И если я должен убить кого-то ради тебя, я сделаю это. Но эта игра… эта чёртова игра с твоей сестрой — это не то, что ты думаешь.

— Не то, что я думаю? — её голос задрожал, она задыхалась. — А что это, Чезаре? Что это было, когда она сидела на тебе, когда она обнимала тебя, когда… — её голос сорвался, и она вдруг резко замолчала, опустив взгляд.

Я видел, как её пальцы сжались в кулаки. Она не выдержала. Я видел, как ей больно. Видел, как ревность терзала её изнутри. Чёрт возьми, я не должен был позволить этому произойти.

— Анжелика… — я протянул к ней руку, но она снова отступила, ещё дальше. Её глаза наполнились слезами.

— Нет, — сказала она тихо, но уверенно. — Нет. Ты всё разрушил, Чезаре. Ты… — её голос дрогнул, она сделала глубокий вдох, пытаясь взять себя в руки. — Ты уже сделал выбор. И этот выбор — не я.

Я застыл. Она не понимает. Она ничего не понимает. Чёрт побери, как мне объяснить ей, что её сестра для меня ничто? Что она — единственная, ради кого я готов был пойти на всё? Что я мог уже давно придумать как достать эти гребаные бриллианты и свалить отсюда. Даже я сам это понял прямо сейчас…Я не ухожу из-за нее. Играю в этого гребаного священника тоже из-за нее.

Я сделал шаг к Анжелике, схватив её за руку, прежде чем она успела отступить. Она пыталась вырваться, но я держал её крепко. Слишком крепко. Я не собирался отпускать её.

— Анжелика, послушай меня, — я сжал её ладонь так, что она остановилась и взглянула на меня. Её глаза блестели от слёз, но её губы были крепко сжаты. — Рита… она сама лезла ко мне. Ты видела только то, что она хотела, чтобы ты увидела.

— Зачем? — её голос дрожал, но в нём было больше боли, чем гнева. — Зачем ты ей позволил?

Я почувствовал, как что-то внутри меня ломается. Слова рвались наружу, горячие, тяжёлые, как раскалённые угли. Я не мог больше сдерживаться.

— Я не позволял ей! — рыкнул я, прижимая её к себе ближе. — Чёрт возьми, Анжелика, ты правда думаешь, что я выбрал бы Риту, когда рядом есть ты? Она взобралась на меня как дикая кошка…черт, все это звучит как какие-то сраные оправдания. Но это правда!

Её глаза расширились, дыхание сбилось, она замерла на мгновение, но тут же снова попыталась вырваться.

— Пусти меня, Чезаре! — её голос был резким, полным отчаяния. — Я уже ничего не понимаю…я не знаю, что происходит со мной, с тобой, с нами. Я запуталась!

— Нет, — сказал я, приближая её к себе ещё больше, почти прижимая к своей груди. — Ты должна знать правду. Я не выбирал Риту, она просто манипулирует тобой…это был спектакль для тебя. Она знает…знает про нас с тобой. И ломает тебя. Она всегда это делала. Иди ко мне…иди сюда, девочка. Я согрею тебя. Ты вся дрожишь.

Привлек ее к себе, чувствуя как она поддалась, как склонила голову мне на грудь и позволила зарыться пальцами в ее волосы.

— Я не знаю, что нам делать…не знаю как быть.

— Я что-то придумаю. Верь мне. Придумаю…

— Анжелика!

Этот голос пронзил воздух, как удар хлыста. Я замер, почувствовав, как холод прошёлся по моей спине. Анжелика вырвалась из моих рук, и я обернулся. Изабелла стояла между деревьями. Её лицо было белее снега, глаза расширены от ужаса и ярости, а её руки сжаты в кулаки так, что костяшки побелели.

Изабелла смотрела на меня так, будто перед ней стоял не священник, а чудовище. Её взгляд метался от меня к Анжелике, и я вдруг понял — она видела нас. Видела слишком много. Как возможно и слышала.

— Мама, — прошептала Анжелика, заметив мать, ее трясло как в лихорадке.

Изабелла сделала несколько быстрых шагов вперёд и резко схватила Анжелику за запястье. Я заметил, как её рука дрожит, как она изо всех сил пытается не сорваться.

— Пойдём со мной, Анжелика, — тихо, но настойчиво произнесла Изабелла. — Сейчас же. В дом! Немедленно! Пока все это не увидел еще кто-то!

Анжелика посмотрела на мать, потом снова на меня, словно разрываясь между нами.

— Ты не понимаешь… — начал я, но Изабелла прервала меня ледяным взглядом.

— Никаких объяснений. Ни слова, — прошипела она, её голос был настолько тихим, что едва слышался, но каждое её слово било, как плеть с шипами. — Это последний раз когда я вижу вас в этом доме, Чезаре!

Я стоял, ошеломлённый её яростью. Её глаза горели холодным огнём, и я вдруг понял, что что-то в этой женщине изменилось. Она смотрела на меня не просто с подозрением или неприязнью. В её взгляде было что-то большее. Ужас. Дикий, отчаянный, первобытный ужас.

— Что… — начал я, но замолчал, чувствуя, что не могу произнести ни слова.

Изабелла потянула Анжелику за руку, и они быстро пошли прочь. Я стоял на месте, не двигаясь, смотрел, как они уходят. Что-то неуловимое, словно невидимая стена, возникло между мной и этой семьёй. И это не было связано с ревностью или интригами Риты. Это было что-то большее, что-то более древнее, что-то, чего я пока не мог понять. Почему она смотрела на меня так, словно знала что-то, что мне неизвестно? Её взгляд — в нём был ужас, но не от злости. Нет. В этом взгляде была боль и страх…

Чёрт. Что происходит?