Его

‒ Открой рот, Бетани. ‒ Эйб сказал это без всяких угрызений совести, и потом вновь осознал, что ей придется подчиниться. В конце концов, она была в его власти. ‒ И если ты укусишь меня, тебе не понравятся последствия. ‒ Он поднял руку и провел кончиком большого пальца по ее нижней губе. Бетани чувствовала запах крови, которая пропитывала тряпку, покрывающую раны, но продолжала смотреть на него, отказываясь нарушать зрительный контакт.

‒ Я сказал, открой свой прелестный рот и соси его, Бетани. ‒ Он придвинулся на дюйм ближе, пока она не почувствовала запах мыла и пота от плоти. И это была эротическая комбинация тревожных пропорций. Бетани посмотрела на его эрекцию и почувствовала, как у нее перехватило горло от осознания, какой он большой.

‒ Пожалуйста, ты меня пугаешь. ‒ Но она упустила один момент, то, что она тоже была возбуждена. Бетани подняла глаза и взглянула ему в лицо еще раз, но не увидела ничего кроме железного самообладания.

‒ Это хорошо, ‒ он наклонился до такого положения, что она почувствовала его дыхание на лице. ‒ Я хочу, чтобы ты боялась. Хочу, чтобы осознавала, что я ‒ единственный, кого ты будешь видеть снова и снова, ‒ сказал Эйб спокойно, тембр был темным и низким до такой степени, что Бетани без сомнений поняла, он ‒ ее судьба.

И ей нечего было сказать в ответ, поэтому вместо этого она медленно подняла руки и протянула их к сильным мускулистым бедрам. Почувствовала, как его мышцы сжались и напряглись от ее прикосновений. Сделав глубокий вдох и выдох, она наклонилась ниже, пока расстояние между ее губами и его членом не сократилось до минимального, что даже лист бумаги не втиснулся бы.

‒ Я разочарую тебя, ‒ сказала она, не смотря ему в глаза. В этих словах была и интерпретация его чувств к ней, и изначальный смысл. Что если ему действительно не понравится то, как она это сделает? Вдруг он поймет, что она ему не нужна, потому что она не сможет доставить ему удовольствие?

Загляни себе в душу, Бетани. Найди ту долю удовольствия, которую он в тебе возбуждает, и которое ты не хочешь, но используй это, чтобы выжить.

‒ О нет, ты доставишь мне удовольствие, Бетани. ‒ Эйб схватил ее за подбородок и заставил взглянуть на себя. ‒ Я давно желаю тебя, и то, что ты сейчас стоишь на коленях передо мной, придает мне чертовски много сил.

Он зарыл руку в ее волосы, схватил тяжелые пряди и потянул их назад, закидывая ее голову так, что Бетани задохнулась, но не только от боли, но и от удовольствия.

‒ Я покажу, что тебе нужно делать, Бетани. А теперь соси мой член. ‒ Он оттягивал ее голову вперед до тех пор, пока головка его члена не заскользила по ее губам. А потом Бетани открыла рот и втянула головку в себя.

Тихий стон вырвался из нее, когда она почувствовала языком вкус его предэякулята.

‒ Дааа, так хорошо, Бетани, ‒ шептал Эйб, затаив дыхание и еще сильнее схватился за волосы, зарождая новую волну боли и удовольствия внутри нее. ‒ А теперь оближи его язычком. ‒ Бетани послушно выполнила его приказ, и новая порция жидкости оросила ее рот.

Бетани часто и тяжело задышала носом и схватилась за его бедра, вонзая в кожу ногти.

‒ Облизывай тыльную часть моего члена и сжимай мою мошонку.

Бетани высунула язык и сделала так, как он сказал, и когда обхватила его мошонку ладонью, ее внезапно охватила волна удовольствия и силы. Эйб застонал над ее головой, и она поняла, что обрела власть над этим человеком ‒ этим монстром. Она продолжала втягивать его член внутрь и вытаскивать наружу, но он был слишком толстым и длинным для того, чтобы получилось полностью взять его в рот.

‒ Вылизывай меня, Бетани. ‒ Эйб тянул ее за волосы до тех пор, пока она не была вынуждена выпустить член изо рта. Бетани облизнула его член снизу вверх и не смогла подавить стон, вырвавшийся из груди. Все, чего она хотела, ‒ это просто доставить ему удовольствие в этот момент. Ведь когда он себя хорошо чувствовал, то видел в ней нечто большее, чем девушку, прикованную цепью в гостиной. По крайней мере, она на это надеялась, и по какой-то низменной причине, доставляя удовольствие ему, она доставляла блаженство и себе.

Бетани обхватила его ртом настолько, насколько смогла и начала сосать его со всей страстью. Закрыла глаза, теряя реальность и стараясь не думать о тяжелой цепи, удерживающей ее за лодыжку. Взяла его член за основание и погладила те места, до которых не доставала ртом.

‒ Боже, именно так. Соси меня, пока я не кончу, детка. ‒ В этот раз он застонал громче. ‒ Соси, пока у тебя не останется выбора, кроме как проглотить мою сперму. ‒ Он все еще держал ее за волосы, фиксируя неподвижно голову, входил и выходил из ее рта. Теперь он был тем, кто ее трахал, заталкивал свой член так глубоко, что касался ее горла, а потом отступал, и только головка оставалась в окружении ее губ. Бетани смотрела на него, пока тот совершал эти движения вперед и назад, и увидела, что он был полностью сосредоточен на ее губах.

‒ Если бы ты только видела то же, что вижу я. ‒ Он набирал скорость, пока слезы не брызнули из ее глаз, и возбуждение начало спадать. ‒ Ты это должна видеть, видеть, как твой рот растягивается вокруг моего гребаного члена. ‒ Он все увеличивал скорость, пока не достал головкой ее гортань. ‒ О мой бог, детка, вот и все. ‒ Эйб откинул голову назад. ‒ Бетани, ты так легко меня вмещаешь. Ты создана для меня. ‒ Он всегда был таким жестким и закрытым, а сейчас словно вывернул душу, и она поклялась, что сможет заглянуть в нее.

Эйб глухо застонал и кончил ей в рот. Бетани уже ничего не чувствовала. Она просто закрыла глаза и проглотила все до капли. Он не давал ей двигаться, держа крепко за волосы. Движение во рту полностью прекратилось, и она почувствовала, что напряженный член стал расслабляться. Эйб сделал шаг назад и вынул член из ее рта, а Бетани продолжала стоять на коленях и смотрела на него.

Эйб заправил опавший член в брюки и помог ей встать, зарываясь рукой в ее волосы. Буквально смял ее рот, проникая языком внутрь и целуя, будто в последний раз. И у Бетани не было выбора, лишь подчиниться его воле, но темная и обратная сторона ее души желала этого. Он отстранился, а Бетани отступила назад и оперлась руками о стену. Ей так хотелось вцепиться в его лицо и выцарапывать это выражение безразличия до тех пор, пока не откроется другая личина. Он был ублюдком, каких свет не видывал, но оказывается и она была не лучше.

ГЛАВА 6

− Я ХОЧУ показать тебе кое-что. − Эйб сделал шаг вперед и опустился на корточки перед ней, чтобы расстегнуть замок на цепи, удерживающей ее у стены. Схватив в руку конец цепи, он встал и отвернулся от Бетани. Девушка мельком посмотрела на дверь, но была вынуждена играть роль небезразличной по отношению к нему. Если она намеревалась завоевать его доверие и хотела добиться свободы перемещения, то для этого необходимо продолжать играть свою роль. Не думая, она потянулась вперед и взяла его за перемотанную тряпкой руку. Эйб остановился и посмотрел вниз, туда, где их руки соединились, а потом поднял глаза на нее.

− Ты не очень хорошая актриса, Бетани, но я восхищен твоей силой духа.

Бетани отпустила его руку, как будто он обжег ее, но не собиралась показывать, что была напугана тем, что он знал об этом фарсе, и заставила себя продолжать играть роль. Он повернулся и потянул за цепь, пока она не была вынуждена следовать за ним. Эйб провел ее в комнату, где она спала, и указал на кровать. Но не оставил цепь и вместо этого привязал девушку к стене еще раз.

− Надеюсь, что однажды я все-таки смогу тебе доверять, Бетани. − Он на мгновение посмотрел на нее через плечо, а потом направился к шкафу.

Ей было любопытно, что же он хотел ей показать, но когда он вытащил из шкафа чемодан от Луи Виттон, который отец подарил ей на день рождения в прошлом году, − кровь застыла в жилах. Эйб бросил его на пол перед ней и наклонился, чтобы открыть. И когда он открыл крышку, она уже знала, что увидит. Ее одежда была аккуратно сложена внутри, Бетани уставилась на стопки одежды, которые будто поддразнивали ее и говорили о том, что никто не придет за ней. Слезы потекли из глаз, и она посмотрела на Эйба.

− Что ты наделал?

Конечно, она все поняла, и ее вопрос не был буквальным, но Бетани хотелось, чтобы он озвучил это.

− Ты знаешь, что я сделал. Я сделал так, чтобы твоя семья подумала, что ты сбежала из-за нежелания выходить замуж за жениха, выбранного твоим отцом.

Она покачала головой и провела тыльными сторонами ладоней по щекам, вытирая слезы.

− Ты сказал, что надеялся, что они придут за мной.

Она умолчала о том, что часть и ее души хотела этого, но была еще более сильная часть, которая ненавидела эту идею. Если кто-то и придет за ней, это будет означать всего лишь то, что она будет заперта где-то еще.

− Я ведь сказал тебе, что ты моя, и не позволю никому забрать тебя. − Эйб стоял у стены со скрещенными руками и непреклонным выражением лица. − Я уверен, что они уже уведомили власти, и не сомневаюсь, что попытаются найти тебя. Но, Бетани, если они подумали, что ты ушла по собственной воле, то скорее отрекутся от тебя, чем будут тратить усилия на поимку виноватого. − Он сказал это так, словно был уверен, что ее отец и мать просто на просто забудут о ней. Но самым грустным из всего этого было то, что она знала: это правда.

Бетани снова посмотрела на свою одежду и закрыла глаза. Ее отец был строгим человеком, он высоко ценил то, как люди оценивают его самого или его семью, и если бы все в его кругу думали, что она сбежала, потому что не хотела выполнять свои «обязанности», то стала бы той категории людей, которых он избегает.

− Но ты забыл о моем банковском счете. Они знают, что я никогда не сбежала бы без денег. Чувство тошноты накрыло ее, когда он не ответил. − Ты и об этом позаботился?

− Бетани, я просчитал всевозможные варианты развития событий для того чтобы ты была только моей. Даже если кто-то и узнает, где мы находимся, нас уже давно не будет в этом месте. − Он так и остался стоять у стены. Неподвижно, бесстрастно.

− Откуда мне знать, говоришь ли ты правду? Быть может ты лжешь, для того чтобы я помогала тебе.

Он просто пожал плечами.

− Это верно, я очень хорошо умею обманывать, но на конечный результат это никак не повлияет.

− Да. Думаю, что так и будет. − И это уже случилось. Она застряла с ним здесь. И он мог делать с ней все, что захочет.

− Может быть, теперь ты все-таки поймешь, что мне от тебя нужно.

И она, черт возьми, знала, чего он хотел. Он хотел, чтобы она полностью и до конца сдалась, и, хоть у нее все еще и осталось немного веры в жизнь и надежды, она восприняла этот чемодан как символ утраты своей свободы. Бетани не хотела впадать в безнадегу, но ей было трудно не думать о новой жизни с ним, как о конце ее старой. Или, может быть, это и было началом ее новой жизни? В любом случае она должна была бороться или стать той, кто уступит тому мужчине.

Он сделал шаг, потом следующий, и вот он уже стоял прямо перед ней. Но девушка была не в силах сопротивляться. Протянув руку, он дотронулся к ее щеке, и это было болезненно нежно, а затем наклонился. Теперь они были нос к носу.

− Так и быть, позволю надеть тебе нечто более комфортное и привычное для тебя.

Он развернулся и вышел прочь, оставив ее одну в комнате, и все, что она смогла сделать − смотрела на чемодан.

Внутри была одежда, которая была куплена на деньги ее отца, юбки и блузки, брюки и нижнее белье, они стоили больше, чем может себе позволить большинство людей за целый год. Бетани соскользнула с кровати и села на колени прямо перед чемоданом. Забравшись внутрь, она схватила шелковистую блузку в египетском стиле, гладкий материал заструился между ее пальцев. Ей всегда нравилась эта рубашка, нравились ощущения от ткани на коже, но в то же время она ненавидела тот факт, что это отец выбрал ее. Бетани отбросила вещь в сторону и схватила еще одну, на этот раз это был кашемировый свитер, мама настояла, чтобы она надела его на ужин, который она провела со Стивеном.

Это было одно из первых назначенных свиданий, которые устроили ее мама и папа. Она бросила вещь в ту сторону, где лежала египетская рубашка. Ее эмоции накалились от ненависти, гнева, страха и непрекращающегося возбуждения Эйбом. Крича, она стала рыться в безумном порыве в оставшейся одежде. Брюки и юбки летели направо и налево, блузки и нижнее белье лежали кучей на кровати позади нее и возле двери.

Когда ничего не осталось, она села, тяжело дыша, не желая ничего, кроме как продолжать рыться в вещах. Она смотрела на всю эту дорогую и роскошную одежду, ощущая запах денег, окружающих отца и мать, она видела, насколько мелкой и бездушной была ее жизнь. Но в этот раз, когда она плакала, она делала это потому, что чувствовала свободу внутри себя. Это ощущение наполнило ее душу, а потом взорвалось в каждом дюйме ее тела. Бетани запрокинула голову назад и снова закричала, теперь от того, что была сильно разозлена от того, что произошло в ее жизни, что она прошла через это и примирилась, и теперь ей хотелось причинить кому-то боль. Стоя и осматривая комнату, пока ярость наполняла ее до краев, Бетани увидела лампу на столе и быстро направилась к ней. Лампа оказалась в ее руке, и она собиралась швырнуть ее в стену, но тут дверь спальни открылась, за ней стоял Эйб; он уставился на нее с самодовольным выражением на лице.

− Тварь.

Она замахнулась и бросила лампу изо всех сил. Но не попала в его голову, хотя целилась, вместо этого лампа врезалась в стену рядом с ним. Мужчина посмотрел на разбитые остатки лампы на полу, и его лицо охватило свирепое, ужасное выражение гнева. Эйб уже направился в ее сторону прежде, чем девушка смогла найти хоть что-то, чтобы защититься. Он снова схватил ее за горло и придушил достаточно для того, чтобы она поняла, что его намерения были серьезны.

− Хочешь сделать мне больно, Бетани?

Он выпустил ее на время, достаточное для того, чтобы сорвать с себя рубашку. И Бетани увидела темные линии татуировок на его коже. Линии были настолько контрастными и четкими, что выглядели как порезы, но в то же время она видела, что на самом деле это были всего лишь чернила на его коже. Наверное, Эйб увидел, что она разглядывает его потому, что он протянул руку и схватил ее за запястье в болезненной, непреклонной хватке.

− Отпусти меня, сволочь.

Он улыбнулся, но улыбка получилась садистской, заставила кровь заледенеть. Эйб поднял другую руку, его мышцы и сухожилия напряглись от движения.

− Ты видишь это, Бетани? − Он провел пальцем по длинным темным линиям, которые покрывали руки. − У меня был дар выжить и превратиться в монстра, которым я являюсь сегодня. − Он дернул ее ближе к себе, и Бетани упала ему на грудь. − Каждая линия на моем теле − грязная, это грязная жизнь, которую я впитал.

Бетани часто дышала, пыталась отстраниться от него, но все же чувствовала как ее тело предательски тает, становится теплым и податливым.

− Я перерезал им глотку, смотрел, как кровь толчками хлещет из горла, а потом наблюдал, как она растекается лужей, окрашивая землю, на которой стоял.

Он двигал большим пальцем вперед и назад, проводя по пульсирующей вене, проходящей вдоль ее уха, и как бы она ни боялась его в тот момент, ей хотелось, чтобы он коснулся ее так, как никто другой не касался ее раньше: эротично, жестко, притягательно, вызывающе, в тот момент ей казалось, что она была единственной для него. Но Эйб толкнул ее назад на кровать, и в считанные секунды брюки были сорваны с ее тела так, что она стала обнажена от талии вниз. Бетани не пряталась, не скрещивала ноги и не уклонялась. Она была зла и возбуждена, и ее боль и ярость, казалось, заполнили всю комнату. Она уставилась на него, надеясь, что он увидит всю волну эмоций, которая нахлынула на нее. И когда он ухмыльнулся, девушка поняла, что так и есть, но ему было все равно. Она легла на кровать и широко расставила ноги, чтобы он мог на нее взглянуть.

− Это то, что ты, черт возьми хочешь? − Бетани сжала в руках простынь и собрала ее в кулак, пристально наблюдая за ним. Было очень трудно держать ноги раскинутыми, ведь он мог разглядеть все ее интимные места, она была влажной, но силой воли заставляла себя не сводить их. Он стоял на месте, его взгляд был прикован к ее киске, она видела, что ему тяжело, но он не приближался. − Сволочь, − процедила Бетани. − Ты подтолкнул меня, чтобы меня сломила вся эта одежда. − И она знала, что Эйб спланировал все это, вне зависимости признает ли он этот факт или нет.

− Я хотел, чтобы ты вспомнила, на что была похожа твоя жизнь. − Эйб сделал шаг вперед, но все еще не прикасался к ней.

А ей так хотелось, чтобы он прикоснулся, хотелось, чтобы он вел себя как конченый ублюдок, которым она видела его перед собой.

− Ну что, вот она я, вся готовая для тебя. Давай. Трахни меня, ублюдок.

− Ты провоцируешь очень опасного человека, Бетани.

Его голос был таким низким, пугающе тяжелым, таким, что на руках и ногах побежали мурашки. Солнце светило сквозь жалюзи, темные и светлые линии, которые двигались по его телу, лишь увеличивали ощущение силы, исходящей от него.

− И это хорошо, потому что ты уже спровоцировала меня.

Теперь она плакала так сильно, что перед глазами все становилось расплывчатым, а фигура Эйба была почти неразличимой. В течение нескольких секунд они просто смотрели друг на друга, и она чувствовала, как сила напряжения и опасного возбуждения поднимается до удушающего уровня. А потом он навис над ней, его губы коснулись ее, а рука проникла между ее бедер. Сначала она отбивалась, пыталась сдвинуть ноги и укусить его. Но именно он первый прикусил ее губу, и боль, охватившая ее, заставила схватиться за его волосы и оттянуть голову Эйба назад. Они тяжело дышали, глядя друг на друга, и она увидела следы крови в уголке его рта, когда он укусил ее.

− Я мог бы взять тебя прямо сейчас, и ты не отказала бы мне. − Эйб казался таким уверенным, как будто нисколько не сомневался в исходе событий.

Ей хотелось сказать ему, чтобы он свалил к чертовой матери, и что она никогда не отдастся ему, но правда заключалась в том, что она знала: если дальше дела пойдут в таком же ключе, она будет просить его о большем. Ведь он заставил ее почувствовать себя живой, дал возможность осознать, насколько фальшивой она всегда себя чувствовала − даже если и понимала, что в глубине души она находится не на своем месте.

Эйб начал поглаживать пальцами складочки ее киски.

− Ты такая влажная для меня, готовая принять меня в свое тело. − Он продолжал мучить и унижать ее своими грубыми, но правдивыми словами. − Но я не собираюсь брать тебя. Я не буду трахать тебя, пока ты не попросишь меня об этом.

− Я уже попросила тебя об этом. − Бетани еле вымолвила это, пока Эйб продолжал ласкать пальцами ее клитор, потирая бугорок вперед и назад.

Он лишь покачал головой.

− Нет, у тебя истерика, и ты обращаешь против меня силу, которая, как ты думаешь, у меня есть. − Он еще раз потер ее клитор и отстранился, поднес свои блестящие от влаги пальцы ко рту и облизал их дочиста. Он не издал ни звука, когда совершал свой непристойный поступок, а потом отошел от нее.

В течение нескольких секунд она так и оставалась с раздвинутыми ногами, разъяренная тем, что он отказал ей в требовании свободы, ведь это он подтолкнул ее к этой грани.

− Убери этот беспорядок и надень штаны.

Он оставил ее одну, чтобы она могла убрать. Бетани почувствовала себя отчитанным ребенком, будто сделала что-то не так и была наказана за это. А когда он закрыл за собой дверь, это стало окончательным крахом. Она сдвинула ноги и свернулась в позе зародыша на кровати, и впервые ее слезы были вызваны тем, что она поняла, что, возможно, Эйб сделал ей одолжение, выкрав ее.

ГЛАВА 7

Эйб схватил еще несколько канистр с водой из небольшого сарая возле хижины и подошел к своему грузовику. Прошло несколько дней с тех пор, как он привез Бетани в хижину, и хотя она стала более послушной, чем с самого начала, он видел, как она вынашивает свой план. Она искренне думала, что сбежит от него, и что он позволит кому-то забрать ее. Его приводило в бешенство, что она все еще не понимала, кто был перед ней. Но он и не отрицал тот факт, что, когда она буквально разбилась на кусочки при виде своего чемодана и одежды, олицетворявшей всю ее жизнь, в тот момент его наполнила волна удовольствия и силы. А когда она бросила эту лампу ему в голову, несмотря на то, что был зол, он почувствовал гордость за то, что она ломает стены, которые так легко возвела вокруг себя. О, она знала, на что была похожа ее жизнь, и явно ненавидела ее, но никогда ничего не предпринимала. Именно поэтому он внес для нее изменения и увел из кошмара, в котором она пребывала.

Он открыл грузовик, вставил ключ в замок зажигания и провернул, чтобы включилось радио. Ожидая новостей, он закурил сигарету и сосредоточил взгляд на окне кухни. Эйб видел ее с улицы, она смотрела в окно над раковиной. Сомнений не было, она обдумывала, как ей сбежать, хотя надо признаться, что она стала относить к нему с большей теплотой… по крайней мере, это было прикрытием игры, в которую она играла. И он должен был отдать ей должное, ведь она была умной и хитрой женщиной, но Бетани уже должна была понять, что он не тот мужчина, который просто так откажется от желаемого.

Он не собирался показывать ей свои татуировки или рассказывать о том, скольких людей он убил. До этого момента он сомневался, хотел убедиться, что

она привязана к нему, чтобы не беспокоиться о том, что она попытается сбежать прежде, чем он расскажет, что организация, которая взяла его в плен, учила убивать людей. На той жизни он не хотел концентрировать внимание сейчас. В данный момент он хотел беспокоиться только о своей совместной жизни с Бетани. И когда начались новости, он стал терпеливо ждать те, что хотел услышать.

«Поиски Бетани Стерлинг, дочери миллионера Роберта Максимуса Стерлинга, все еще продолжаются. Однако источники сообщают, что молодая светская львица, которая должна была выйти замуж за Стивена Майкла Сент-Джеррарда, уехала по собственному желанию. Роберт Стерлинг использует все свои ресурсы, чтобы найти свою дочь, которая, по всей видимости, сбежала, не сказав ни слова, не оповестив свою семью, собрав свои вещи и оставив только лишь напечатанную записку».

Эйб прислонился к борту грузовика, продолжая смотреть на Бетани и курить, он слушал новости, в основном вещавшие о том, что никто не мог ничего поделать. У Роберта было неограниченное количество ресурсов, но мысль о том, что его дочь ушла добровольно, достигла той цели, к которой стремился Эйб, ведь именно из-за таких поступков Стерлинг сразу отворачивался, поскольку считал позором для семьи.

«Уполномоченные власти все еще продолжают поиски по просьбе господина Стерлинга, но без каких-либо улик и с предположением, что мисс Стерлинг уехала по собственному желанию, поиск будет прекращен. Есть данные о том, что пропал еще один человек, сотрудник мистера Стерлинга. И хотя в записке, оставленной мисс Стерлинг, не говорится о побеге с кем-либо, предполагается, что у Бетани Стерлинг и Эйба Спарроу были запретные отношения».

Эйб выключил радио и вынул ключи из замка зажигания. Потушив сигарету, он схватил канистры с водой, которые временно поставил на землю, и захлопнул дверь грузовика. Он поднялся на крыльцо и вошел в хижину и тот час же посмотрел на Бетани. Она прислонилась к стойке, глядя на него с непонятным выражением на лице. Эйб поставил воду у двери и прошел на кухню. Он не подошел к Бетани, вместо этого схватил бутылку виски из шкафа, вынул два стакана и подошел к ней. Не говоря ни слова, он налил виски в оба стакана и пододвинул один к ней.

− Давай. Уверен, тебе не помешает выпить. − Эйб не смотрел на нее, когда выпил виски, налитого в стакан на два пальца, и когда поставил стакан на стойку и снова наполнил его, то заметил, что она еще не прикоснулась к своему.

− Выпей, потому что я уверен, тебе это чертовски нужно после того, как ты послушала новости. − Он взглянул на нее. Бетани внимательно наблюдала за ним, а потом, наконец, протянула руку и схватила стакан, выпила одним глотком и выдохнула за-за того, как виски обожгло ее горло. Эйб снова поднял бутылку, и она кивнула, попросив еще одну порцию, и протянула ему свой стакан.

− Как ты понял, что я слушала новости? − спросила Бетани, поднимая стакан и опустошая его.

Эйб лишь кивнул подбородком в сторону небольшой рации на батарейках, которая стояла на стойке. Бетани посмотрела на нее. Красный индикатор показывал, что она все еще работает, девушка протянула руку и выключила ее.

− Это уже не имеет значения, потому что, если бы я не захотел, чтобы ты это услышала, я бы не забыл о рации. − Он выпил второй стакан, поставил его на стойку и отодвинул от себя. − Более того, я планировал, что ты сама начнешь прислушиваться к тому, что происходит вокруг. В конце концов это же твоя жизнь.

Она не ответила. Несколько минут они провели в молчании. Несмотря на то, что в хижине не было генератора и Эйб, если бы захотел, мог остаться здесь до конца своих дней в случае необходимости, ему хотелось большей изолированности, чем могло предложить это место. Они были все еще достаточно близко к Синнерстауну, и поэтому он был все еще обеспокоен, настороже, следил и контролировал каждое движение.

− Можно спросить тебя кое о чем?

Скрестив руки на груди, Эйб посмотрел на нее. Бетани все еще продолжала смотреть в окно, и он скользнул взглядом вниз до ее лодыжки. Он по-прежнему держал ее на цепи, но увеличил длину, чтобы она могла ходить хотя бы по гостиной и на кухню. Эйб не был дураком. Он забрал все, что можно было использовать в качестве смертельного оружия, и надеялся, что вскоре он все-таки сможет освободить ее от цепи, чтобы они могли погулять по территории. Когда Бетани повернулась к нему, они встретились взглядами, Эйб грезил смотреть в ее глаза, и чтобы эта женщина смотрела на него, когда он заявит права на ее тело и душу. Он определил, что она нервничала, видел это по тому, как слегка дрожали ее губы, и по тому, как она нервно вцепилась в край столешницы.

− Скажи, ты надеешься на то, что мы поженимся, родим детей и будем жить долго и счастливо до конца жизни? − в ее голосе уже не было едкого тона, как несколько дней назад. Сейчас в ее словах звучало искреннее беспокойство.

Эйб сделал еще один шаг к ней, протянул руку, обхватив ладонью ее щеку, и был очень доволен, когда она не отшатнулась от него.

− Я не из тех, кто мечтает жить долго и счастливо, но не буду лгать и говорить, что у меня нет представления о том, какой будет наша с тобой жизнь. − Эйб погладил рукой ее щеку, и на мгновение его сердце ускорилось, когда Бетани слегка потерлась о его руку.

− А какой ты представляешь нашу жизнь? − спросила она мягко, но без колебаний.

− Я просто представляю нас вместе. − Эйб наклонился и сначала нежно поцеловал ее, но когда он прошелся языком по ее губам, то почувствовал, как она ответила на его прикосновение и приоткрыла их, и Эйб стал животным, отчаянно желавшим ее. Он сильно прижался к ней, положив руки на столешницу, и их тела почти слились. Она оказала сопротивление минимально, и он заметил, что за последние несколько дней это сопротивление постепенно ослабевало, чем больше он разговаривал с ней, трогал ее и говорил ей о том, чтобы она внимательнее и серьезнее относилась к своей жизни. Он прервал поцелуй и провел губами по ее подбородку к уху. − Просто скажи мне, что это то, что ты хочешь, скажи, что мы можем двигаться вместе вперед и оставить прошлое позади.

Она тяжело дышала возле его щеки, и, хотя не касалась его, он знал, что для него она уже стала влажной. Несколько долгих, мучительных секунд она не отвечала, и ему потребовались вся сила воли, которая у него была, чтобы не начать срывать с нее одежду и не положить ее на стол. Он желал, хотел трахать ее до тех пор, пока она не сможет ходить прямо, и хотя и сказал ей, что никогда не будет ее заставлять, это не означало, что он не думал об этом слишком часто, неисчислимое количество раз. Темная, неприятная часть его души представила ее уже под ним, связанную и бьющуюся, когда он брал то, что хотел, и показал ей, что уже владеет каждым сантиметром ее тела. Это был всего лишь вопрос времени, она уступит ему, но еще она должна понять, что он терпеливый, опасный человек, и у него в запасе еще много времени.