Южная пустошь 5 (СИ)

Наконец проход освободился, и я уже собиралась нырнуть в теплое нутро монастыря, как услышала за спиной громкий голос Агора, разносившийся над толпой, забравшейся на крышу.

— Арох варсо хиоор жи! — пропел-проговорил он. — Вира сора ми хажи!

Я вздрогнула. Неужели проклятые маги собрались здесь для того, чтобы с помощью своей проклятой магии уничтожить еще один город⁈ Холод промчался по замерзшему телу. Я сразу перестала чувствовать мороз. По сравнению с ледяным дыханием нахлынувшего на меня ужаса, зимняя стужа казалась обжигающе горячей.

— Фиро саргох… — продолжал читать молитву-заклинание Агор…

Мне надо было закричать, остановить его, но я не могла двинуться. Страх пригвоздил меня к месту, высушив все чувства и забрав дыхание. Медленно, словно обвешанная камнями утопленница в толще воды, я поворачивалась туда, откуда раздавался призывающий магию голос Агора… Жар шел изнутри… Слова, произносимые Агором отдавались в ушах многоголосым эхом. В какой-то миг я почти потеряла сознание, пригвожденная к месту самым кошмарным воспоминанием в моей жизни: ровные и бесконечные ряды тел, завернутых в полотна. Они начинались у крыльца дома Алиса и не заканчивались даже за пределами его поместья, уходя далеко далеко по улицам разрушенного до основания Яснограда.

— Нет… — хриплый сип пробился через застывшее горло. — Нет… Нет! — взвизгнула я истерично. И в этот самый миг оцепенение оставило меня. Я ощутила в себе силу, способную остановить Агора. Ни один город больше не должен пострадать от проклятой магии… Я не позволю!

Я больше не чувствовала ни холода, ни страха. Я смотрела туда, где колдовал Агор. И видела его сквозь толпу монахов… Как будто бы их и вовсе не было. Агор стоял, подняв руки к небу и что-то говорил, призывая… Меня⁈

В голосе мага появились тревожные нотки. Он не смотрел на меня, он искал Меня на быстро светлеющем небе… И все остальные маги тоже… Но Я больше не чувствовала к ним ненависти. Нет, Я ощущала горечь, боль за то, что Мои дети оказались так глупы… Неужели они не понимают, что…

— Великая Мать! — ахнул кто-то рядом со Мной. Меня наконец-то заметили. — Великая Мать!

Взоры сотен магов обратились ко Мне. Я видела в их глазах ужас пополам с детским восторгом. И улыбнулась. Пусть Мои дети глупы, но они не виноваты, что кто-то воспользовался их доверим, обманул и заставил делать то, что противно их собственной природе…

Они не виноваты. Но есть тот, Я нахмурилась, кто все это устроил. Тот, кто виноват и заслуживает Моего наказания. Я потянулась к нему, но в этот самый миг силы покинули меня и я упала на холодную глинобитную крышу без сил.

— Великая Мать! — единый крик-вздох пронесся среди монахов. Они смотрели на лежавшую у их ног меня и ничего не делали. Как будто бы не верили, что я существую на самом деле. Только расступились, освобождая место вокруг меня.

Сознание медленно угасало. Я только и успела сообразить, что Великая Мать, кажется, вернулась. Снова выбрав мое тело в качестве аватара. Но в этот раз ощущение Ее присутствия было гораздо сильнее. Когда-то давно я испытывала что-то подобное, когда призвала себе на помощь душу Елены Анатольевны, учительницы из другого мира, которая стала частью меня. Вот и сейчас, душа Великой Матери на короткий миг слилась с моей. Как будто бы стали единым целым…

Еще я успела заметить, как расталкивая замерших в благоговении монахов, ко мне приблизился Агор. Упал на колени, склонился низко-низко, словно вслушиваясь в мое дыхание. А потом резко выдохнув, осторожно и очень бережно поднял меня на руки… Он нес меня по коридорам и лестницам. Монахи, все еще не пришедшие в себя толпой следовали за нами. Как под гипнозом. И последнее, что я видела, это была четкая и глубокая морщинка, прорезавшая переносицу Агора, его сжатые в ниточку губы и… страх на грани паники в глазах…

Глупый, улыбнулась я уголками губ, теперь уже не надо бояться. Теперь все будет хорошо…

Глава 3

Я весь день провалялась в постели… Дальняя дорога, слишком долгое пребывание в магической сети и утреннее приключение сделали свое дело. Зато у меня было время разобраться со всем, что со мной произошло, обдумать то, что я услышала от Олиры, и принять решение, как действовать в изменившихся условиях.

Оказалось, что стена, окружающая Монтийскую Епархию на самом деле не имеет никаких ворот. Входить и выходить за пределы этой страны можно только с помощью магии. Словоохотливая Олира, которая провела со мной несколько часов между своими теоретической и практической частью своих уроков, поведала мне краткий курс истории этого небольшого государства. Она была густо приправлена заветами предков, но если вычленить главное и соединить с той картиной мира, которая уже была известна мне, то все становилось более-менее понятно.

Когда-то давно, когда магия была привычной и использовалась повсеместно, когда самые могущественные маги, которых называли архимаги, пользовались всеобщим уважением и почитанием, а лучшие из них считались первыми советниками правителей-потомков Богов, здесь, здесь, за высокими каменными стенами, располагалась самая большая в мире магическая академия. Чтобы попасть сюда будущий студент должен был сам найти способ проникнуть на территорию учебного заведения, используя магию. Только самые способные и талантливые справлялись с этой задачей, а среди выпускников академии почти каждый третий достигал звания архимага.

Но самый сильные маги всегда оставались вторыми после правителей, наследие которых передавалось по крови и не зависело от личных достижений. Многих это не устраивало: подчиняться человеку, который проигрывает и по силе, и по уму непросто. И однажды некий маг решил исправить эту «несправедливость». Он убил правительницу Аддийского султаната, объявив себя главой Аддии…

Это вызвало раскол среди людей, ведь этой страной испокон веков правили женщины — наследницы Богини. Одна половина граждан требовала вернуть прежние порядки, а вторая — оставить все, как есть. Началась гражданская война, которая постепенно перестала быть борьбой за старые или новые правила, стала битвой между сторонниками магов и сторонниками Древних Богов и выплеснулась за пределы одной страны, затронув весь мир.

Когда произошла Последняя Битва, уничтожившая половину мира и создавшая Белые пустоши, Великая Мать вернулась в покинутый мир и, ужаснувшись тому, что случилось, забрала Детей с собой. Наследники Абрегора, Грилора и Аддии потеряли большую часть своей силы. Однако маги зря праздновали победу, вместе с Богами ушла и магия…

Это произошло так быстро, что студенты-первокурсники, которые не принимали участие в Последней магической Битве, оказались заперты в стенах академии на многие века.

Собственно так и началась история Монтийской епархии. Род Великого отца основал ректор академии. Он же сформировал основные порядки, по которым должна была жить епархия и которые остались практически неизменными с тех давних пор.

Как традиция встречать рассвет молитвой, призывающей Великую Мать, свидетелем которой я стала. Богиня редко отвечала на их призыв. За тысячу лет такое случалось всего несколько раз. Но всегда при Ее появлении приходила и магия, которой было слишком мало, чтобы всерьез надеяться на существенные изменения, но достаточно, чтобы слегка улучшить условия жизни. Например, создать магические сети, питавшиеся за неимением магии жизненными силами попавшей в них добычи.

Поскольку главной задачей была рыбная ловля возле непроходимых прибрежных скал, это не создавало никаких проблем. Помимо рыбы в сети часто попадали вещи из внешнего мира, благодаря которым жители епархии знали, что за стенами по-прежнему живут люди. Изредка в магических сетях находили глупых девиц, решившие покончить жизнь самоубийством, бросившись со скалы в морскую пучину рядом с натянутой сетью. Чаще всего их успевали вытащить до того, как сети выпьют всю жизненную энергию, хотя иногда девицы все же погибали.

Но были во всей этой истории момент, который меня смущал довольно сильно: почему маги Епархии знают, как призывать Богиню, а Хигрон не знал? Призрачный маг сказал, что эта тайна ведома только жрицам. Или он меня обманул, или Олира многое не знает об истории своей страны. Я бы поставила на второе. В закрытом сообществе, в котором вся власть безраздельно принадлежит одному человеку, непременно возникает искушение поиграть с историей, причесав ее в нужную сторону.

Возможно, сам Великий отец и его приближенные знают правду, а может быть и нет. Спросить было не у кого: Агор после того, как принес меня в келью и уложил в постель, пропал на весь день. Олира сказала, что он куда-то уехал… Эта новость неожиданно огорчила. И даже немного обидела. Я-то надеялась, что он навестит меня, и мы обсудим то, для чего я проделала этот путь.

Если Великий отец покинул епархию, то и мне незачем задерживаться надолго. Вообще, сегодня я сполна ощутила горечь этого провала. Провести в пути несколько месяцев и разминуться на несколько дней… Я тысячу раз пожалела, что провела седьмицу в охотничьем домике Вайдилы. Если бы отправилась в путь сразу, то успела бы встретиться с Великим отцом, но оставалось только кусать локти и думать, как побыстрее закончить здесь все дела и отправиться в обратно, пока еще есть шанс догнать обоз правителя Монтийской Епархии.

Собственно, именно это я и собиралась сделать. И в нарушение всех норм приличия и дипломатических протоколов не постеснялась бы провести переговоры в дороге, пока обоз не пересек границы Грилории. Но до того, как уехать, мне нужно поговорить с Агором. Ведь он для чего-то отправлял Венима ко мне в Южную пустошь. И даже отдал в качестве подарка Зеркало Великой Матери, которое хранилось в Епархии в качестве реликвии из прошлого… И я должна была узнать, что Агор хотел мне предложить.

Еще одна мысль, занимавшая мою голову, была про беременность Живелы. Мне совершенно не нравилась эта новость. Если Живела беременна от Фиодора, то ему грозит серьезная опасность. Его ребенок — наследник короны Грилории и крови Древних Богов. И решение Великого отца переселиться в Цитадель с случае рождения такого малыша становилось понятным и очень тревожным. Это значило только одно: он собирался править вместо моего брата. Когда твой внук — наследник короны, его отец погиб раньше времени, а главы Высоких родов, под действием магии, пляшут под твою дудку, устроить подобную передачу власти очень просто. К тому же это будет выглядеть правильно и даже законно.

Но в то же время, я прекрасно помнила слова Алиса о том, что Фиодор пользуется травками, чтобы избежать зачатия. И то, что видела короля спящего в супружеской постели в одиночку. Где и с кем была в это время Живела? Не с тем ли, кто стал отцом ее ребенка? Возможно ли, что Великий отец так сильно давил на свою дочь, требуя немедленно забеременеть от моего брата, что она решилась на обман? Я склонялась к тому, что именно так и происходило. Не только потому, что к этому меня подталкивала логика, а еще и потому, что я сама очень хотела, чтобы все было именно так. Тогда у Фиодора еще был бы шанс… Если он докажет Великом отцу, что этот ребенок не его, то правитель Епархии оставит его в живых. Скорее всего, конечно, мой брат лишится свободы, но сохранит жизнь.

Думала я и о девочках… Зеркало я оставила на хранение Арраму и не могла увидеть их. И от этого на душе было тревожно. Куда вез их Гирем? Дворец Эбрахила располагался намного севернее южных окраин султаната. Но, возможно, обоз, в котором ехали мои дочери с детьми просто был еще слишком далеко до пункта назначения. От этих мыслей тошнота подкатывала к горлу, и хотелось все бросить и рвануть к ним.

Довольно большую часть моих мыслей занимал сам Агор… И его предстоящая женитьба на Олире. Я пыталась сформулировать вопросы, которые помогли бы понять, что именно зацепило меня в этой новости и вызвало тревожную боль. Но ничего логичного в голову не приходило. Мне просто было плохо от того, что он станет мужем глупой, наивной девчонки. И будет несчастен. Ему нужна другая женщина, а не этот ребенок.

А еще это проклятое пламя в сердце, которое по-прежнем обжигало, стоило только представить, как Агор входит в мою келью… Если бы мы давно знали друг друга, я бы подумала, что он мне не безразличен. Но еще не прошло и суток с тех пор, как я увидела его. Не может же быть, чтобы он с первой нашей встрече вызвал во мне такие бурные чувства? Да, он довольно красив, но, во-первых, он враг, а во-вторых… Во-вторых, с чего мне, вообще, влюбляться? У меня есть Дишлан… Был… И я до их пор чувствовала отчаянную тоску по нему. Стоило мне вспомнить как он обнимал меня. Нежно и сладко. И сердце заходилось в груди, а на глазах появлялись слезы.

Мне так не хватало его поддержки, а спину до сих пор холодило от того, что его там нет… Раньше я могла закрыть глаза, откинуться назад и расслабиться, абсолютно уверенная в том, что Дишлан подхватит и не даст упасть. А сейчас я совсем одна…

Я закрыла глаза и представила, что он рядом. Медленно откинулась на подушки, точно так же, как раньше на его грудь. И почти услышала его тихий смешок, прямо в ухо:

— Елька… Родная… Любимая… Ты моя, королева… Навсегда…

От неожиданности вздрогнула. Даже в моем воображении Дишлан произнес эти слова голосом Агора…

— Как вы себя чувствуете? — Агор не исчез вместе с распавшейся фантазией, а продолжал говорить.

Я открыла глаза и ошеломленно уставилась на монаха, который стоял прямо надо мной, глядя глазами, в которых снова отражалось пылающее светом окно. Маска холодности и безразличия, которую он держал на лице по привычке, казалась настолько чуждой этому взгляду, что я ни секунды не усомнилась в его настоящих чувствах. Его беспокойство было настоящим. И это оказалось неожиданно приятно. Улыбнулась… Не только я чувствую странное, не поддающееся никакой логике влечение… Если бы у нас было больше времени…

— Спасибо, все хорошо, — ответила дежурной фразой. И, быстро пробежав по келье взглядом, дабы убедиться, что мы одни, переключилась на важное, — сожалею, но я должна как можно быстрее покинуть вашу обитель. Я приехала сюда, чтобы договориться с Великим отцом и выкупить у него жизнь моего брата. У меня есть предложение, от которого он не сможет отказаться. И раз Великий отец покинул Епархию, мне нужно немедленно следовать за ним. Вы могли бы переправить меня за стены завтра утром?

— Мог бы, — кивнул Агор, присел на край кровати и уставился на меня своими глазищами, отчего меня снова, как вчера бросило в жар, — но не стану…

— Почему⁈ — ахнула я, перебивая его на полуслове. Ощущение близости, возникшее помимо моей воли, заставило меня быть более откровенной, чем я хотела бы. — Я думала, вы на моей стороне! Веним сказал, что вы против Велико…

— Веним слишком наивен и доверчив, — холодно и резко перебил меня Агор, — и слишком болтлив. Поэтому я рассказал ему только то, что заставило бы вас проделать этот путь. К тому же вы должны были появиться здесь несколько седьмиц назад. Сейчас лишком многое изменилось, чтобы мои планы остались неизменными. И я намерен действовать исключительно в интересах Епархии.

Я прикусила щеку изнутри и слегка опустила ресницы… Какая же я наивная дура. Придумала себе невесть что! На лицо, как забрало, опустилась привычная, холодная и бесчувственная маска королевы. Теперь ни одна эмоция не пробьется наружу. Я больше не допущу такую ошибку и не стану доверять тому, кто на другой стороне переговорного стола, даже если он всеми силами убеждает, что он за меня… Даже если мои собственные ощущения говорят о том, что между нами что-то есть… И почему я, вообще, решила, что Агор, которого Веним назвал старым чудаком, добряк, случайно затесавшийся среди злобных магов?

— В таком случае, — ровно и безэмоционально ответила я, — я прошу вас покинуть мои покои. Мы встретимся завтра утром. Официально. Я королева Южной Грилории и представитель Грилорского королевства. И вы обязаны оказать мне должный прием и организовать общение в соответствии с моим титулом.

Агор встал. Его ледяной взгляд похолодел еще больше.

— Разумеется, ваше величество, — выплюнул он. И развернувшись на каблуках, зашагал к выходу. И только взявшись за ручку, остановился, — у меня к вам большая личная просьба, не приходите больше на утреннюю молитву. Вы, конечно, можете проигнорировать мои слова, но тогда я буду вынужден принять меры. Я не могу допустить, чтобы наши люди потеряли веру в могущество инквизиторов.

— Как вам будет угодно, — не стала спорить я. И отвернулась. Хлопнувшая дверь известила, что Агор, наконец-то, покинул пою келью.

Негодяй! Выдохнула я, сжимая кулаки. А я дура! Как я, вообще, могла повестись на сказки Венима⁈ И что мне теперь делать? Я заперта в этой проклятой стране, окруженной высокими непроходимыми стенами. И самое обидное, что я сама, как глупая мышь, залезла в мышеловку…

Надо попробовать найти другой выход. Может быть мне удастся попросить помощи у кого-нибудь еще. Например, у Олиры. Или просто сбежать… Покинуть эту обитель и найти того, кто тоже захочет выбраться из этой ужасной страны. Там, за пределами Епархии, я могу сполна вознаградить своего спасителя.

Шатаясь, я поднялась и подошла к окну, из которого лился яркий свет, освещавший всю келью. И только коснувшись сверкающего стекла, поняла, это совсем не окно… Это просто иллюзия. А на самом деле за магическим светом длинный гладкий камень, врезанный в стену.

В сердцах выругалась и изо всех сил ударила по скрытой в холодном белом пламени поверхности. Свет мигнул и погас, оставляя меня в кромешной тьме. Никакого выхода, кроме двери, из этой кельи не было… разозлившись ткнула кулаком в магический камень еще раз, и яркий свет снова вспыхнул, освещая пространство, как днем.

Я решила проверить дверь. Если она заперта, то я тут скорее пленник, чем гостья. Гостей не запирают.

Дверь, сколько я не толкала ее, так и не открылась… Захотелось выплеснуть свой гнев и хорошенько постучать по двери, требуя немедленно выпустить меня на свободу. Но я сдержала дурацкий порыв и сжав кулаки, чтобы не сорваться, отступила назад. Мерзкий тип! Проклятый маг! Как я могла поверить ему⁈

Разочарование в Агоре ударило по мне неожиданно сильно. Я ощутила себя раздавленной обстоятельствами и опустошенной. Захотелось плюхнуться на кровать, зарыться в подушки и выплакаться. Но я только прикусила губу и выше задрала подбородок. Если Агор надеется, что я приму все его условия, то он очень сильно ошибается. Я заставлю его пожалеть об обмане.

Глава 4

На следующий день я снова проснулась на рассвете. В коридорах обители опять шаркали ногами, сонные монахи, направляясь на крышу для утренней молитвы. Мне до безумия хотелось нарушить «просьбу» Агора и отправиться наверх, чтобы еще раз подорвать в монахах «веру в могущество инквизиторов». Злость на «старого чудака», оказавшегося совсем не старым и к тому же чудаком на букву М, была настолько сильной, что я не спала половину ночи, ворочаясь на матрасе, твердом, словно набитым камушками, и думала как заставить Агора пожалеть о сказанном и сделанном. Вся симпатия, которую я испытывала к нему исчезла. А пламя в сердце, которое я приняла за любовь, оказалось ненавистью.

Я потянула на себя дверь, чтобы выйти… Снова вспыхнули ярость и обида на проклятых магов за то, что вчера сама повела себя глупо, когда решила что меня заперли. А дверь всего лишь надо было тянуть на себя, а не толкать.

Хорошо, что я смогла сдержаться и не высказать Олире, которая принесла мне ужин, что я думаю по поводу их «гостеприимства». Девчонка, конечно, прочитала это в моих мыслях, но у нее хватило ума ничего не говорить, не провоцировать меня, чтобы избежать дипломатического скандала. И только, уходя из моей кельи, она оставила дверь слегка приоткрытой. Мол, и в мыслях не было запирать вас, ваше величество…

Монахи безмолвными тенями спешили по темным коридорам наверх. И я точно нарушила бы распоряжение Агора, но в этот миг, какой-то мальчишка, бредший по коридору, как сомнамбула, споткнулся и полетел прямо на меня, ткнув острым худеньким плечом прямо в солнечное сплетение. Удар был таким сильным, что я на мгновение задохнулась. Мальчишка же рухнул на пол, мне прямо под ноги. Удивленно взглянул на меня, снизу вверх и неловко поднялся, бормоча извинения. Я замерла, боясь пошевелиться. При падении мальчишка ловко сунул что-то твердое в мою туфлю. Это определенно не могло быть случайностью, я чувствовала, как тонкие и ловкие пальцы, словно невзначай оказавшиеся под юбкой, быстро и бесцеремонно ощупали ступню, чтобы найти место, где кожа обуви неплотно прилегает к ноге… Я даже хотела пнуть охальника, но все произошло так быстро, что просто не успела. А потом уже было не возмущений, мне нестерпимо хотелось вытащить то, что лежало в обуви. Очень хотелось верить, что это не какое-нибудь любовное послание, а нечто более важное.

Дождавшись, когда поток монахов, спешащих наверх, иссякнет, я нагнулась и достала предмет, оказавшийся свернутой в плотный шарик бумагой. Разворачивать послание прямо в коридоре не стала. Постояла немного, делая скучающий вид, а потом вернулась в комнату и хорошенько закрыла дверь… Магический светильник, который управлялся совсем не ударами со всей дури, а легкими прикосновениями, ярко вспыхнул и мгновенно осветил темную комнату. Вчера Олира объяснила мне, что в пики монастырских башен накрепко впаяны огромные кристаллы, которые весь день собирают солнечный свет и солнечное тепло, а потом отдают его малым кристаллам, расположенным в той части монастыря, которая принадлежит самому Великому отцу, его семье и самым приближенным. Остальные монахи, по старинке пользуются свечами, только зажигают магией, а их кельи отапливаются печами.

Записку я разворачивала осторожно. Бумага была сжата так плотно, что я боялась ее порвать. Судя по всему письмо должно было быть огромным. Однако, когда я все таки смогла развернуть листок, оказалось что он почти чистый… И только в одном углу, мелким, бисерным почерком человека, который страшно боится того, что делает, было написано: «Попросите Олиру отвести вас на Поляну в полночь. Это очень важно».

Я перечитала фразу несколько раз. Но, кроме того, что Поляна, написанная с большой буквы, скорее всего не просто какая-то лужайка, а какое-то особенное место, о котором известно Олире, а значит и Агору, и Великому отцу, ничего особенного заметить не смогла. Очевидно юный монах оставил себе поле для отступления, если бумажка попадет в чужие руки, он легко переведет все в шутку или в попытку заигрывать с гостьей.

У меня же не было никаких сомнений, что все не так просто. Моя интуиция настаивала, что это совсем не про любовное свидание. Во-первых, мальчишка был слишком юным. Не старше пятнадцати-шестнадцати лет. А, во-вторых, он вел себя совсем не так, как возжелавший женщину юнец. Я помнила ощущение его пальцев на лодыжке, в них не было никакого томления… Он просто искал возможность передать мне записку.

Ни свечи, ни огнива у меня не было. Но я разорвала бумагу на мелкие кусочки и спрятала под матрасом. Даже если кто-то обнаружит обрывки, сложить их в единое целое все равно не получится.

Завтрак мне снова принесла Олира. Я хотела расспросить ее о Поляне, но девочка выглядела очень расстроенной и хмурой.

— Олира, ты сегодня такая печальная… Что-то случилось? — улыбнулась я мягко и сочувственно, принимая поднос с кашей, с запахом мяса, и ароматным травяным отваром из ее рук. Завтрак, как и все остальные трапезы, был довольно скудным.

— Ага, — вздохнула она и повесила нос, уткнувшись в пол, — сегодня день матерей. Мужчины едут в женские монастыри, чтобы зачать детей. Отец позволял мне ездить с ними, чтобы повидаться с мамой. Но Наставник сказал, что я уже взрослая и пора мне жить своим умом и не цепляться за мамкину юбку. А я так соскучилась, — она всхлипнула и разрыдалась.

— Мерзавец! — вырвалось у меня. Я резко поставила поднос на стол, отчего глиняная плошка с кашей жалобно звякнула, и обняла Олиру. — Твой наставник просто козел…

— Козел? — всхлипнула она и подняла на меня глаза полные слез, — почему козел?

— Ну, — погладила я ее по голове, — у нас так называют людей, которые ведут себя нехорошо и обижают других, пользуясь тем, что сильнее… Как козлы… Ты же видела, они всегда нападают только на тех, кто заведомо слабее.

— Да, мой наставник просто козел, — кивнула Олира и разрыдалась еще сильнее. Она вцепилась в меня изо всех сил и прижималась точно так же, как мои дети. И от этого у меня защемило сердце. Я тоже страшно по ним соскучилась и все отдала бы, чтобы обнять моих любимых девочек и мальчиков…

Успокаивалась Олира долго. И все это время я поглаживала ее по голове, и шептала, что когда-нибудь все изменится, она перестанет быть слабой и сама будет решать, когда ей поехать к матери.

— Что здесь происходит? — голос Агора раздался совершенно неожиданно для нас обоих. Он без стука вошел в распахнутую дверь и со злостью уставился на нас. — Олира, почему ты еще здесь, а не на занятиях⁈ Я жду тебя уже четверть свечи!

Олира вздрогнула и захотела выпрямиться. Но я придержала ее, не отпуская. И, копируя его эмоции, вытаращилась на него точно так же пристально. Какой же он все таки, мелькнула неуместная мысль, притягательный. Мне снова захотелось, как позавчера, ощутить его руки на своей талии. И от этой картинки, вспыхнувшей в голове, мгновенно пересохли губы. Я тряхнула головой, отгоняя видения, и твердо заявила:

— Как вы могли так поступить со своей ученицей⁈ Я не знаю ваших обычаев, но если Великий отец позволял Олире видеться с матерью, то кто вы такой, чтобы запрещать ей то же самое⁈

— Вот именно, — повысив голос, жестко ответил он. Его глазах мелькали молнии, от которых могло бы воспламениться все вокруг, если бы он выпустил из под контроля, — вы не знаете наших обычаев, и не вам вмешиваться в наши отношения с моей ученицей и будущей женой.

Ярость полыхнула во мне с такой силой, что если бы не Олира, которая перестала плакать и теперь в полном шоке переводила круглые глаза с меня на Агора и обратно, и мой самоконтроль, затрещавший по швам, то я набросилась бы на него с кулаками. Или обругала бы такими словами, которые приличным женщинам и знать не положено. Нет, ну каков мерзавец⁈ И как я могла поверить болтуну-Вениму, что Агор, в отличие от всех остальных магов, добрый и отзывчивый человек⁈

— Не удивлена, — услышала я свой спокойный голос, — что вы собрались жениться на юной девочке, которая не имеет воли вам отказать. Ведь ни одна взрослая и самостоятельная женщина, знающая себе цену, даже не взглянет в вашу сторону, сразу раскусив какой вы негодяй на самом деле.

— Не вам меня судить, — холодно произнес взбешенный Агор. Судя по всему его ярость тоже сдерживали последние ниточки силы воли. — вы тоже далеко не образец женской благодетели. На ваших руках кровь вашего же двоюродного брата и его детей. Да и корону Грилории вы получили совсем не за свою доброту и отзывчивость.

Я вскинула подбородок.

— Отвечу вам тем же: не вам меня судить, — отчеканила я. — Вы уничтожили Ясноград, разрушив его до основания. Погибли тысячи людей, а сотни остались без воды, еды и жилья…

— Не понимаю о чем вы, — перебил меня Агор, а я зло рассмеялась.

— Ну, конечно… Не понимаете… Вы не представляете, как сильно я ненавижу вас, проклятых магов, за то, что вы сделали с моим сыном, с моим городом, моей страной и моим миром. Если бы моя ненависть была камнем, то он был бы таким огромным, что вся ваша проклятая страна оказалась бы погребена под ним!

Он хотел что-то возразить, но я не стала слушать:

— Я не желаю больше вас слушать. Вон из моей комнаты! И не смейте вламываться ко мне без стука! Я королева другой страны, и в нашем обществе принято уважать право людей на уединение и стучаться, чтобы предупредить о своем визите и попросить разрешения войти.

Агор глубоко и шумно вдохнул, словно собираясь разразиться грозной тирадой, но передумал и, развернувшись на каблуках, стремительно выбежал прочь, яростно хлопнув дверью. Я тяжело вздохнула и погладила притихшую Олиру по голове… Кажется, я только что поставила крест на переговорах…

— Никогда не видела его таким, — подняла на меня взгляд девочка. Она перестала плакать, и теперь она смотрела скорее задумчиво, чем расстроенно. — Спасибо, что заступились за меня… Такого для меня давно никто не делал… А мой Наставник… Он остынет. И ваши переговоры пройдут хорошо. Мой отец заинтересован в союзе с вами. Этой ночью Наставник связывался с ним, и мой отец передал ему все указания.

Я улыбнулась. И снова погладила доверчиво прижимавшуюся ко мне девочку. Значит я была права, у магов есть возможность устанавливать связь друг с другом на огромном расстоянии. Значит Живела совершенно точно получала указания от Великого отца. И именно он отдал приказ разрушить Ясноград…

— А вы правда так сильно ненавидите магов? — Олира снова подняла на меня взгляд…

Врать я не стала. Кивнула. И добавила:

— Правда. Но к тебе это не относится, ты, Олира, еще ребенок. А детей не несут ответственности за поступки взрослых.

— Но Наставник сказал, что на ваших руках кровь детей…

Я вздохнула, прикрыла глаза. Даже сквозь опущенные веки я чувствовала пытливый взгляд Олиры. И знала, что должна ответить на ее не заданный вопрос. И ответить максимально честно.

— Их отец, мой двоюродный брат, убил нашего отца и хотел убить моего младшего братика, которому тогда было всего три года. Нам удалось сбежать. И мы много лет прятались от него. А потом я восстановила справедливость и забрала свой дом у двоюродного брата…

— Его дети хотели вам помешать? — вклинилась в затянувшуюся паузу Олира.

Сжав губы, мотнула головой…

— Нет… Они не хотели, они могли, — выделила я слово, — помешать мне. Они были уже взрослыми. А тех, кто был еще слишком мал, я отправила в безопасное место. Я думала, что им там будет хорошо…