— Ты, должно быть, издеваешься надо мной, — тихо рычу я, выходя из гостевого домика и отправляясь на поиски своего кузена Дина.
— Я бы не просил, если бы это не было серьезно. — Его тон на другом конце провода мрачен, и я почти чувствую исходящее напряжение.
Я только закончил поедать самую сладкую киску, которая когда-либо была в моей чертовой жизни, и мой член готов построить чертов дом, настолько он твердый. Шугар теряет сознание после того, как второй, а затем и третий оргазм обрушиваются на нее. Я укрыл ее одеялом и уже собирался забраться в постель рядом с ней, чтобы уснуть, когда услышал, как завибрировал мой телефон.
Сначала я не обращал внимания, но вибрация все продолжалась и продолжалась, и я больше не мог его игнорировать. Я подумал, что, возможно, с моим братом произошла очередная катастрофа, но, когда увидел на экране имя своего кузена, сел в постели.
В последний раз, когда я его видел, он был с Никки, подругой Шугар, и, похоже, они прекрасно ладили. Я умираю от желания вернуться к Шугар, потому что не хочу, чтобы она просыпалась без меня. Но, как сказал Дин, он не стал бы этого делать, если бы это не было срочно.
Он просит меня вернуться на стойку регистрации, которая, как я слышу, все еще работает. Основная часть посетителей разъехались, но большинство наших близких друзей и родственников остаются в отеле. Больше некуда пойти, так что они веселятся всю ночь напролет.
Я обхожу стороной вечеринку, чтобы никто меня не увидел и не попытался втянуть в разговор. Я просто хочу помочь ему с тем, что ему, черт возьми, нужно, чтобы я сделал, а потом вернуться к Шугар.
Когда я добираюсь до черного хода, то вижу лестницу, о которой он говорил, и поднимаюсь по ней, перепрыгивая через две ступеньки за раз. В конце коридора есть дверь с надписью «Кладовка», и я легонько стучу в нее.
— Входи, — слышу напряженный голос Дина с другой стороны и медленно открываю дверь.
Когда я вхожу, мне требуется секунда, чтобы понять, что передо мной, и я инстинктивно закрываю за собой дверь и остаюсь стоять в шоке.
— Что за…?
— Окей, давайте просто покончим с неловкостью, — говорит Дин. — Никки, это мой кузен Хэнк. — Он кивает в мою сторону. — Хэнк, это моя девочка, Никки.
— О, даже не думай об этом. Я определенно не твоя девочка. — Она хмурится, но не делает ни малейшего движения, чтобы отстраниться от него.
Они оба на полу. На нее наброшено старое одеяло, но Дин явно голый и, похоже, трахает ее.
— Послушай, братец, я ценю твой звонок, но это не для меня. — Я поднимаю руки, и они оба бросают на меня убийственные взгляды.
— Серьезно, Хэнк? Думаешь, я позвал тебя на тройничок?
— Объясни мне, что, черт возьми, происходит, — говорю я, пытаясь отвести взгляд от голой задницы Дина.
— Итак, когда учился в колледже, я проиграл пари… — начинает Дин.
— Быстрее, — говорю я, обрывая его.
— Мой пирсинг застрял где-то внутри нее, и я не могу вытащить. — Он смотрит на меня и пожимает плечами, а Никки в смущении натягивает одеяло на голову.
— Подожди. — Я поднимаю палец. — Кажется, я неправильно расслышал.
— Почему земля не может разверзнуться и поглотить меня? — бормочет Никки под одеялом.
— Послушай, я не могу вызвать 911 на свадьбу и испортить день Ричу и Алише. Ты должен помочь нам добраться до больницы.
Я закрываю глаза и потираю их тыльной стороной ладоней.
— Дин, какого хрена? — я качаю головой и смотрю на него.
— Хэнк, если бы у меня был другой вариант, я бы им воспользовался. Но я уверен, что штанга застряла у нее где-то внутри.
— Это моя ВМС. — Я почти не слышу ее под одеялом, но мне очень не хочется, чтобы она его убирала. (
— Подожди, ты на контроле? Ага, со мной это не сработает, нахалка.
Никки снимает одеяло с лица и смотрит так, что, если бы она могла стрелять огнем из глаз, то сделала бы это.
— Перестань называть меня так.
— Все, что я услышал, это то, что ты не против убрать эту штуку. — Дин, должно быть, хочет умереть, потому что он на самом деле подмигивает ей.
— Если бы твоя эрекция спала, все прошло бы, и ты смог бы выйти, — говорит она сквозь стиснутые зубы, и я волнуюсь, что она действительно причинит боль Дину, если они когда-нибудь разъединятся.
— И как, черт возьми, ты думаешь, это произойдет? Я внутри этой теплой, мягкой киски, которую только что лишил вишенки, а потом ты кончила вокруг меня.
— Дин! — говорим мы с Никки одновременно.
— Что? — он пожимает плечами, словно констатируя факт. — Я стану мягким только тогда, когда кончу в тебя, а я не могу пошевелиться.
— Ладно, — говорю я, потирая переносицу. — Мне либо нужно выйти, либо забрать вас отсюда и отвезти в больницу.
— Выйти.
— В больницу.
Ни один из них не может прийти к согласию относительно дальнейших действий. Ясно, что Дин хочет покончить с этим, и я не могу сказать, что виню его. Возможно, это самый простой вариант, но, похоже, Никки просто хочет сбежать.
Я вздыхаю и достаю свой мобильный телефон. Звоню одному из сегодняшних водителей и говорю ему, чтобы он подъехал. Как бы мне ни хотелось оставить Дина и Никки разбираться с этим, я не могу оставить ее с ним в таком состоянии. Возможно, она с самого начала хотела этого, но сейчас ясно дает понять нам обоим, что просто хочет убраться отсюда.
— Ладно, — говорю я, глядя на них двоих. — Похоже, мы займемся вариантом номер два. Дин, тебе придется взять ее на руки и отнести к машине. Я понятия не имею, к чему это приведет, но, если будет больно, давайте остановимся и позвоним профессионалам. Хорошо?
— Договорились, — соглашается Никки, и Дин кивает.
Я оборачиваюсь и слушаю, как они препираются, пока Дин прижимает ее к себе и поднимает. Раздается несколько стонов, но ни один из них не кажется неприятным, и на мгновение я задумываюсь, не стоит ли мне выйти из комнаты.
— Видишь, нахалка, все не так уж плохо. Просто дай мне закончить, и мы сможем вернуться ко мне.
— Дин, — предупреждаю я и слышу, как он ругается у меня за спиной.
Кажется, проходит целая вечность, прежде чем он говорит, что она укрыта, и я оборачиваюсь и вижу, что их обоих покрывает большое темное одеяло. В моей руке звонит телефон, и, опуская взгляд, я вижу, что водитель присылает мне сообщение о том, что он уже дома, и это в часе езды. Тут я понимаю, что мне придется самому отвезти их, и у меня замирает сердце.
Я хочу вернуться в гостевой домик и сказать Шугар, куда я ухожу, но на это нет времени. Надеюсь, я смогу отвезти их в больницу и позволить врачам разобраться с этой неразберихой, а сам вернусь сюда до того, как она проснется.
— Держи одеяло покрепче, Никки, — говорю я, открывая дверь в кладовку. — Я не хочу видеть задницу Дина.
Я проклинаю своего брата и Алишу за то, что они устраивают свадьбу так далеко от всего. До больницы больше часа езды, и все это время мне приходится слушать их разговоры на заднем сиденье. Они чередуется стонами и спорами, но в основном Дин ведет себя как идиот и говорит всякую чушь, чтобы позлить Никки. Что я хочу сделать, так это спросить ее о Шугар, но сейчас, кажется, неподходящее время.
Я добираюсь до больницы, паркуюсь на стоянке скорой помощи и выбегаю, чтобы попросить носилки. К тому времени, как они, наконец, вытаскивают носилки и укладывают их вдвоем, Дин и Никки снова начинают ругаться, и я больше не могу этого выносить. Я закрываю заднюю дверь и говорю Дину, чтобы он самостоятельно добирался домой, а сам мчусь прочь из больницы.
Обратная дорога занимает столько же времени, и, как только я оказываюсь на месте, сразу же выскакиваю из машины и бегу. Я задыхаюсь, и мое сердце бешено колотится, когда я подъезжаю к гостевому дому, но еще до того, как я до него добираюсь, у меня появляется предчувствие. В ту секунду, когда я открываю дверь, мои опасения подтверждаются — она ушла.
— Блядь. — Я хлопаю дверью и оглядываюсь в поисках знака, куда она пропала, или записки, но ничего нет.
Она — единственная, я чувствую это внутри, и каким-то образом она ускользает. Я должен найти ее, я должен вернуть ее, и нет ничего, чего бы я не сделал, чтобы заполучить ее.
Глава 8
Шугар
Я вставляю ключ в замок входной двери, вымещая свое раздражение на замочной скважине. Дверь распахивается, как только я толкаю её, поэтому я падаю в гостиную лицом вниз. Никки вскрикивает, пытаясь поймать меня, но я только увлекаю ее за собой. Содержимое моей сумочки вываливается наружу, когда мы вместе падаем на покрытый ковром пол и лежим там среди оберток от жвачки и мелочи долгую минуту. Никто из нас не двигается, пока я лежу, частично растянувшись на Никки, но это глазурь на торте нашей дерьмовой недели.
Ее тело начинает трястись, и я понимаю, что она борется со смехом. Я прикусываю губу, потому что сейчас не в настроении смеяться. Напоминаю себе, что злюсь, но она продолжает трястись, пока дрожь не усиливается, и я поднимаю на нее взгляд. Она борется с собой, все ее лицо краснеет, и я закрываю глаза и сдаюсь. Позволяю смеху взять верх, и мы начинаем хохотать. Никто из нас не хочет говорить о том, что произошло, или о том, какими ужасными были последние несколько дней. Но это так чертовски приятно.
К тому времени, как мы заканчиваем смеяться, по нашим лицам текут слезы, и я снова поднимаю на нее взгляд.
— Мне это было нужно.
— Ага, — соглашается она, глубоко вздыхая. — Может, нам все же стоит подняться с пола. Я не хочу вставать, но мы не можем лежать здесь с распахнутой входной дверью.
— Ладно. — Я переворачиваюсь на спину и смотрю в белый потолок. Раньше мне нравилась эта квартира, но в последнее время я этого не чувствую. Никки первой поднимается с пола, и я подгибаю ноги, чтобы дверь закрылась. — Может, я останусь здесь, на полу.
Никки протягивает мне руку, чтобы я могла ухватиться.
— Вставай. — Я хватаюсь за нее, и она поднимает меня на ноги. — По крайней мере, сегодня выходные, — бормочет она, пока мы убираем то, что выпало из моей сумочки.
— Ура. Выходные. — Я закатываю глаза, глядя на стену. Я собираюсь провести все выходные в этой квартире, потому что у нас нет никаких планов.
Как бы ни была отвратительна работа, эти выходные будут еще более отвратительными. На работе нет времени зацикливаться на своих страданиях, и я могу на несколько часов погрузиться в дела. Дома — совсем другая история.
— Тебе стоит уйти оттуда, — говорит Никки, заходя на кухню. Мгновение спустя она возвращается с кружкой в руке. — Слава Богу, он не был готов, когда я услышала, как ты поворачиваешь ключ в замке, иначе он был бы у меня в руке, когда я открывала дверь.
Она протягивает мне горячий шоколад с маршмеллоу, и я с радостью беру его.
— Мы наконец-то поделимся подробностями? — спрашиваю я, дуя на свой горячий шоколад.
Никки направляется обратно на кухню и возвращается через две секунды со своей кружкой. Она приготовила мой любимый напиток, поэтому я знаю, что она готова к разговору о том, чем никто из нас не хотел делиться. На этой неделе на Никки лица не было, так что я знала, что не стоит давить. Но, похоже, время вышло.
— Диван, — говорю я, подходя к нему и садясь.
— Я первая. — Она переводит дыхание и затем рассказывает мне о том, как провела тот вечер, а я сижу ошеломленная, пока она не заканчивает.
— Ты просто ушла? — спрашиваю я, совершенно потрясенная. Она сказала, что он был тем самым единственным, и даже после всего, что случилось, она все еще называет его так. Никаких «я
— Я тайком сбежала, — признается она и опускает голову. — Он разговаривал с доктором, и я вроде как ускользнула от них.
— Мы можем найти его, — предлагаю я, и она вскидывает голову. — Ты ведь знаешь это, правда? Я уверена, что мы сможем найти его.
— Он нашел меня сегодня на работе. Я запаниковала и убежала. — Она закрывает лицо руками и стонет. — Что со мной не так? Я знаю, что он тот самый.
— Не все должно быть идеально, и я думаю, что это немного забавно. — Я борюсь с улыбкой. — У тебя была мечта о том, как все должно происходить, но жизнь не всегда идет по плану. Иногда люди проигрывают пари, и им приходится делать пирсинг на члене. — Я не могу сдержать смех. Никки борется с собой какое-то время, после чего, наконец, смеется вместе со мной.
— Расскажи мне, что случилось с тобой, — требует она после того, как мы приходим в себя. Боже, как приятно вот так смеяться. После такой недели мне это нужно, и это помогает. Я рассказываю ей почти все, но это далеко не так драматично, как у нее.
— Значит, ты отключилась, и он ушел? — спрашивает она, не очень-то веря в мою историю.
— Примерно так. — Я делаю глоток горячего шоколада, прежде чем поставить его на кофейный столик.
— Может, он был в ванной? — предполагает она.
— Он ушел, — отвечаю я. Я всю неделю пытаюсь придумать причину для этого, но ничто не меняет того факта, что он оставил меня там. — По крайней мере, твой мужчина разыскал тебя, а это значит, что он тот самый единственный.
Даже в хаосе того, что с ними произошло, его слова звучали мило и по-собственнически, судя по тому, что он ей говорил. Он также согласен с ней в том, что они являются единственными друг для друга. Я думала, что Хэнк — мой единственный, и никогда не верила в эту чушь до той ночи. Жаль, что мой единственный не считает меня
— Мне правда жаль, Шугар. — Ники берет меня за руку и слегка сжимает.
— Со мной все будет в порядке, — вру я. Боль в груди не утихает, и я боюсь, что она усилится. Я все еще не хочу об этом говорить, и это ни к чему меня не приведет. Я решаю, что было бы проще сменить тему. — Когда ты собираешься уступить своему мужчине?
— Он быстро заполучил мою вишенку. Теперь ему нужно потрудиться. — Она сурово кивает, и я уверена, что таким же взглядом она смотрит на всех детей в своем танцевальном классе, когда они плохо себя ведут.
— Уверена, он справится.
Никки ухмыляется в ответ на мои заверения, и я думаю, ей нравится мысль о том, что он будет преследовать ее. Мое сердце разрывается от того, что Хэнк не ищет меня. Кто знает, может он прокладывает себе путь к сердцу другой девушки. Эта мысль словно удар под дых, и я просто не могу поверить, что он может так поступить. Возможно, я сумасшедшая.
— Шугар, ты уверена насчет этого Хэнка? Я имею в виду, звучит так, будто ты собиралась… — она машет рукой на свои женские прелести.
— Позволить ему это? — я бы, наверное, так и сделала, если бы не отключилась.
— Если бы он был придурком, то разбудил бы тебя, трахнул и ушел. Что-то не сходится.
— Не надо. Я уже достаточно думала об этом. Я действительно хочу перестать думать об этом. — Я не уверена, что это возможно, но эта боль не должна усиливаться, иначе я сломаюсь пополам.
— Знаешь, что тебе нужно? — спрашивает она, вставая. — Свадебный торт.
— Ты хочешь пробраться на свадьбу? — за всю неделю она ни разу не упоминала о том, чтобы пробраться на свадьбу, хотя мы обе избегали друг друга большую часть недели и не высовывались.
— Почему нет? — она пожимает плечами. — Не похоже, что у нас есть еще какие-то планы. — Она протягивает мне руку и против моей воли поднимает с дивана. — Иди, приоденься. Мы уходим. — Она сильно шлепает меня по заднице, и я вскрикиваю. Но это работает, потому что я пытаюсь отодвинуться от нее подальше.
— Ты сумасшедшая, — бормочу я, направляясь в свою спальню. Я голодна и не отказалась бы от свадебного торта. Держу пари, он будет не таким вкусным, как тот, которым меня кормил Хэнк. Он не только испортил для меня оргазмы, но, возможно, и торт тоже.
Есть только один способ выяснить это.
Глава 9
Хэнк
— Ты — мой должник, — говорю я Дину, когда мы выходим из машины и направляемся к зданию.
— Сколько еще раз ты собираешься тыкать меня в это лицом? — жалуется он, когда мы проходим через стеклянные двери.