Случайные соседи

- Весна, Изольда Лазаревна! Душа требует перемен и впечатлений! – Глаза пощипывало. Слова Леманна меня задели, хотя и не должны были. – Думаю, вы все обо мне выложили вашему племяннику? Все подробности моей жизни? Как же у меня из головы то вылетело! В этой общине хранить секретики не умеют!

- Мири…

- Изочка! – На площадку выглянул восьмидесятилетний писатель – романист.

- Яков Моисеевич. Угостите уже Изочку чаем с бубликами. Ради Бога! – И я поспешила вырваться из своего персонального Геинома, усердно моргая глазами и прогоняя подступающие слезы.

А ведь было время, когда меня называли звездой всех студенческих квартирников. Я умела поддержать беседу на любую тему. Широко улыбалась и покоряла сердца долговязых парнишек из Политехнического Университета. Позировала для друзей скульпторов.

Были времена, когда у меня была другая жизнь, и были друзья. Я прошлась прямиком по газону с земляными проплешинами. Пикнула брелоком, открывая машину и, бросив сумку на заднее сидение, подняла голову вверх.

- Самодовольный придурок! – Зло процедила я, находя глазами высокую фигуру на балконе пятого этажа. Слух у него хороший. Надеюсь, услышал.

Я не ездила за рулем несколько месяцев. Об этом косвенно говорила пыль на приборной панели и кожаных сиденьях. Фактическим напоминанием, почему так вышло, служил прилично смятый капот.

Я тряхнула головой.

Художественный редактор Лидочка не даст мне еще одного шанса! Нужно ехать.

Ключ с жужжанием вошел в паз. Привычный звук. Такой знакомый. Я завела мотор.

Внедорожник фыркнул, но завелся. Слава яйцам Фаберже! Стрелочка показывала, что топлива еще много.

Питер только начинал просыпаться. Воздух был прохладным и до одури ароматным. Я открыла окно, потянула носом.

Английская набережная пустовала. Я заехала на мост, пересекла Неву, свернула на Университетскую набережную и прямиком поехала к Васильевскому острову, оборачиваясь на Меньшиковский дворец и Кунсткамеру.

Живя буквально в трех шагах, я не была здесь с того дня, когда умер отец. Воспоминаниям придаваться было совсем не время. Я не могла себе позволить снова скатиться на эмоциональное дно, и гнала всплывающие в голове картинки подальше.

Прохладный ветерок, треплющий мои волосы, помогал мне с этой непростой задачкой.

Редактор - Лида встретила меня с распростертыми объятиями, я ловко увернулась, и она проводила меня в кабинет. Отдав ей все, что так судорожно собирала по квартире утром, и, дождавшись одобрительного кивка, я облегченно выдохнула.

Вот так просто.

- Липовецки, не пропадаем! Держим хвост пистолетом и работаем! Накопилось за это время столько всего, что мне уже заранее тебя жаль! Не спим, не едим, а сдаем долги в кратчайшие сроки! Тебе же теперь очень нужны деньги. Я все понимаю.

Но ничегошеньки Лида не понимала.

Мои коллеги, были рады меня снова видеть, тоже тянули руки, норовили расцеловать в щеки.

Кураж последних часов начал таять во мне, как снег в тридцатиградусную жару. Лица мелькали так близко. Бесцеремонно, когда то знакомые мужчины и женщины, вторгались в мое личное пространство. Ворот платья душил мое горло. Грудь сдавливало.

Я нервно улыбалась, прощалась, обещала больше не пропадать. В общем, врала без зазрения совести, и сшибала стеклянные двери на своем пути. Сбегая с крыльца офисного здания, я подвернула ногу, рассыпала содержимое сумки по ступеням, но уже не стала собирать. Просто подняла ключи от машины и сотовый.

Двигатель завелся, заревел. Сидение подо мной завибрировало. У меня начинался старый добрый приступ паники.

Я доехала до дома, словно в бреду. Набережная реки Мойки. Дом 325.

Волосы облепили мою мокрую шею. Я считала секунды до того, как сумею припарковать машину на свое парковочное место. Три, два…

Я ударила по тормозам. И хоть скорость и была не больше двадцати километров в час, все равно меня ощутимо прижало ремнем безопасности. Он врезался между грудей, царапнул шею. Выбил последние капли воздуха из легких. Перед моим, и так смятым капотом стоял Леманн, но меня это больше не заботило. Стоял, так и пусть стоит. Я бросила машину прямо на подъездной дороге, не заботясь о том, что перекрыла проезд. Даже дверь не потрудилась закрыть за собой.

На негнущихся ногах я пересекла узкую парковку, обогнула скамейку, сделала пару шагов по плешивому газону, села на корточки, прижимая голову к коленям, и сжала пальцами икры.

- Тшшш… - Хриплый звук вырвался из груди, и напомнил мне, что я все еще в сознании.

Я называла эту позу – поза Желудя. Осенью, когда схватила первый приступ, я сидела точно также, раскачивалась, шипела сама себе под нос, а передо мной ветер катал идеально гладкий желудь. Тогда мне казалось, что мы очень с ним похожи. Маленькие, беспомощные, уязвимые и ведомые.

Очень важно в такие моменты зацепиться за что то глазами. Сконцентрироваться. Начать рассматривать. Тогда воспаленные и завязанные в узлы нервы начнет отпускать.

Вот и сейчас я сидела на корточках на газоне на набережной, вытирала слезы кулаком и всхлипывала. Даже не заметила, когда вообще начала плакать.

Зря я согласилась вообще выйти из дома. Нужно было просто послать Лиду куда подальше, и плюнуть на деньги. Не оставят же меня ей богу без наследства из-за того, что я не могу заплатить пока налог?

Мимо проходили люди, и они казались злыми, суровыми, настроенными враждебно. Все мое естество кричало, что от них нужно держаться подальше. Глаза щипало от потекшей туши. Еще немного, и паника затопит меня до краев, станет совсем нечем дышать, и ватные ноги не смогут поднять меня в мою квартиру на пятом этаже. Ноги вообще перестанут слушаться. Голос пропадет, и я не смогу вымолвить и слова.- Не могли бы вы подвинуться? - В мой бок ткнулась идеально отполированная черная трость, и я начала заваливаться влево. - Вы загораживаете мне солнце. - Пояснил мужчина. Мой грубый и высокомерный новый сосед. По своему обыкновению он не смотрел на меня, не замечал моего подавленного состояния. Он просто хотел насладиться теплом этого апрельского Питерского дня, с удобством разместившись на скамейке за моей спиной. А я ему мешала.

Я попыталась встать, но трость теперь легла на мое плечо, и надавила сверху.- А впрочем… Отсюда вид лучше. – И Леманн сел прямо за зеленую весеннюю травку рядом со мной.

Глава 5. Если проблему можно решить деньгами, то…

Меня безбожно трусило. Каждый мускул, каждую поджилочку. Дела до соседа мне не было никакого.

Состояние это можно описать, примерно так: Ты не умеешь плавать, но каким-то образом оказываешься в воде. Тонешь. Опускаешься все глубже и глубже. На голову, глаза и уши давит толща воды, а ты беспомощно барахтаешься, но эффект от твоих действий нулевой.

Неожиданно на мою грудь легла широкая смуглая мужская ладонь, давила, лишая равновесия, и я плюхнулась на пятую точку, продолжая дрожать. Ладонь осталась неподвижной.

- Дыши. – Холодно и жестко сказал Леманн.

Я не сводила глаз с одной точки – с зеленой молоденькой травки под ногами.

- Дыши глубже. – Мужчина сел боком, положив вторую ладонь между моих лопаток. Я попыталась вдохнуть как можно боль кислорода, но небо полностью перекрыло гортань.

Скверное состояние. Как же я это ненавидела. Когда то, давным-давно, в прошлой жизни, я была абсолютно уверенна, что я могу свернуть горы. Сейчас то, что от меня осталось, едва ли могло вдохнуть воздуха!

Грудную клетку начали согревать горячие мужские ладони, зажимающие ее с обеих сторон.

- Мири? – Давид наклонился, и его губы практически касались моих волос. – Дыши со мной.

У него был очень красивый голос. Я потянулась вперед, глаза широко распахнулись, из горла вырвался свист. Леманн надавил сильнее на грудь, разделяя со мной еще одну дозу тепла, и… О чудо! Я задышала! Судорожно, сбивчиво и часто.

- Так не пойдет. Нужно медленнее.

Я послушалась.

Когда способность соображать ко мне вернулась, я завертела головой, переводя взгляд от мужской руки к ее непосредственному хозяину, и обратно.

Пусть не сочтет меня неблагодарной, но…

- Руку убери. – Просипела я.

Леманн смотрел чуть выше моей головы. Стоило ему услышать мой голос, как он опустил лицо, и его полупрозрачные голубые глаза, заставили меня нервно сухо сглотнуть.

Солнце отражалось от его золотистой кожи, грело мускулистую шею, играло всеми цветами радуги в каштановых кудрях.

- А как я тогда пойму, что ты продолжаешь глубоко дышать? – Изогнул мужчина бровь.

- Придется поверить на слово.

- Ведешь себя как ребенок. – Мою щеку опалило его дыхание. Наши лица были слишком близко друг к другу.

- Ну и что? Получается, что я просто оправдываю твои ожидания. Так и будешь продолжать держать меня за сиськи?

Леманн не сдержался и рассмеялся. Я, хоть и не разделяла его веселья, но за этой бессмысленной словесной перепалкой, саама не заметила, как приступ миновал.

- Грудь, Липовецки! Моя рука лежит у тебя на грудной клетке. А большим пальцем я ощущаю твои выпирающие ключицы.

- Я-то все вижу, Леманн! Мне вслух озвучивать не нужно.

- Ты принимаешь таблетки? – Тон резко сменился, и стал серьезным. Рука соскользнула с груди, коснулась моего плеча и легла на голое колено.

- Я не пойму, ты сейчас хочешь на практике убедиться, что я тощая и угловатая?

- Ты принимаешь таблетки? – Невозмутимо повторил он. И тут-то я поняла, что они с Изи родственники, и избавиться от Давида будет так же не просто. Конечно, тут же к бабке не ходи, невооруженным глазом (в данном случае вообще не видящим глазом) видно, что я стою на учете в психоневрологическом диспансере.

- Д-даа. – Ответила я, а сама пыталась вспомнить, когда в последний раз обналичивала рецепт психотерапевта.

- Почему так наплевательски относишься к своему здоровью? – Жилка на его шее напряглась. Я резко отпрянула, стряхивая с себя мужские руки.

- Иди к черту, Леманн. Мне не нужен опекун.

- Еще и за руль села, зная, что будет.

- Я не знала, что так будет… по крайней мере, я надеялась, что этого не произойдет. Такси еще хуже. Не смогла бы даже сесть в него.

Повисла пауза.

- У меня есть проблема. Мне нужно оплатить налог на наследство, но чтобы его оплатить, мне нужен доступ к наследуемому счету. Но доступ я не получу, пока не предоставлю квитанцию об оплате налога. Это гадский замкнутый круг. А начальница пригрозила, что уволит меня, и лишит вообще единственного источника дохода, если не приеду сегодня. У меня не осталось выбора. Рассказываю тебе это все, как абсолютно незнакомому человеку. Побудешь сегодня моим раввином.

- Если проблему можно решить посредством денег, то это не проблема, это расходы.

- Вывернул ты все красиво.

- У тебя есть проблема посерьезнее налогов.

Я отряхнула от земли руки, потом вернулась глазами к Давиду. Он сидел, сцепив руки перед собой, и всматривался вдаль. Я была с ним согласна. Но одна проблема не исключала другую.

- Вообще вся эта сцена для твоих глаз не предназначалась. Приношу свои извинения.

- Ничего уже не предназначается для моих глаз, Мири. – Его губы слегка изогнулись в улыбке. – Для меня остались лишь яркие пятна света.

Звучало без единой капли грусти или сожаления. Просто как констатация голого факта.

- Ты чуть не сбила меня, вот и решил узнать, что не так. Утром я обидел тебя. Извини.

- Взаимозачет. Но еврейский «Деливери клаб» отныне закрыт. Носить тебе пироги больше не стану.

- Все равно ты их не пекла.

Я согласно вздохнула, и тоже уставилась на противоположную сторону канала. Каждый из нас видел свою картинку.

Я вздрогнула от громкого автомобильного гудка, и подскочила бы на ноги, если бы они не подкосились. В предплечье впились сильные пальцы, и помогли устоять.

- Пошли. Припаркуем твою машину. – Теперь пришел мой черед усмехаться.

- Сядешь за руль?

- Сяду рядом.

- Благотворительность у евреев, это редчайшая редкость. – Не удержалась я.

- Может у меня свои, корыстные мотивы?

- Соблазнился угловатыми коленками? – Вместо ответа, Леманн просто пошел рядом, а подойдя к моему внедорожнику, провел ладонью по вмятине на капоте. Позади машины стояло желтое такси и исступлённо сигналило.

Стоило Давиду просто поднять руку вверх, как сигнал затих. Я невольно присвистнула. Эффектно, как ни крути.

Он высокий, широкоплечий, с внушительными буграми мышц на спине и руках.

Леманн сел на пассажирское, я за руль. Завела двигатель, и осторожно покатилась в сторону своего парковочного места.

- Почему страховая не починила капот?

- Потому что в нее никто не обращался. – Вопросов для одного дня стало многовато. – Это было давно. Я не вызывала ГАИ.

- Почему?

- Потому что я не зазевалась на светофоре, как может показаться с первого взгляда. Я выпила. Очень много выпила. Села за руль. Врезалась в дерево, слетев на обочину. Вышла, плеснула себе водой на лицо, села обратно за руль, включила заднюю передачу, вернулась на дорогу, и поехала. Хочешь узнать, почему я так поступила? Спроси Изи. Если она еще тебе не рассказала…

Пока мы поднимались по лестнице, я вспоминала вечер в клубе. Шоты текилы. Развязные танцы. Потом звонок из больницы, заставший меня врасплох. Я даже не подозревала, что папа болеет. Он не говорил.

Я отлично помню тот вечер, и последовавшую за ним самую долгую ночь в моей жизни. Был серый, туманный и промозглый октябрь.

Больше никогда мои руки не прикоснуться к алкоголю.

- Пойдем… Выпьешь сладкий чай.