– Простите… – сквозь слезы шепчу я. – Просто мне нужно… а-а-ах…
Новая волна боли затапливает рассудок.
– Поехали! – рявкает незнакомец и помогает мне подняться.
Я должна встать, уйти, но ноги будто онемели, а низ живота горит огнем. Мужчина видит мое состояние и бесцеремонно хватает на руки. Усаживает на пассажирское сиденье, а сам запрыгивает с другой стороны.
Схватка на время отступает, и я чувствую благодарность к незнакомцу. Почему-то я уверена, что с ним мне ничто не будет страшно.
– Отвезите меня в больницу, пожалуйста… – шепчу я ему.
– В какую-то конкретно? Вы где-то наблюдаетесь? – спрашивает он, но уже куда-то едет. Я бы усмехнулась его растерянности, но не могу.
– Да… вот адрес. – только и могу сказать я. Протягиваю ему бумажку и стискиваю зубы от нарастающей боли.
– Как вас зовут? – спрашивает тихо мужчина. В его голосе сколько заботы, что мне хочется плакать. Вот какой должен быть отец…
– Маша… а-а-а-ах… – кричу я, не в силах терпеть.
– Маша, мы скоро будем, потерпите, пожалуйста.
***
Когда боль немного проходит, а до больницы остается уже чуть-чуть, я мельком замечаю мужчину. Почему-то его лицо мне кажется смутно знакомым.
– Как вас зовут? – задаю я встречный вопрос.
– Егор, – коротко отвечает тот.
– Спасибо, Егор, что не бросили на дороге. Нам с малышами пришлось бы туго…
– Никогда, – снова короткий, но ёмкий ответ. Мне хотелось задуматься о нем, почему мужчина такой печальный, словно сам на краю.
Мы доезжаем до клиники, и он заносит меня на руках в помещение, даже не заметив моих возражений, что я дойду сама. Меня тут же забирают на каталку и увозят, а я оглядываюсь назад и в ярких лучах больничных ламп вижу растерянный взгляд Егора. Он наполнен такой болью, словно сейчас увозят его жену рожать ЕГО детей, а не совершенно незнакомую беременную девушку. «Вот бы у моих малышей был такой отец…» – последнее, что я думаю перед тем, как боль накрывает меня с головой.
Роды проходят мучительно, но недолго. Оказывается, когда я приехала, у меня уже было почти полное раскрытие. Пара уколов, капельница, и меня отвели в родблок. Первым родился мальчик, он закричал не сразу, что заставило меня понервничать, но вскоре я услышала громкий писк. Второй родилась девочка, она уж закричала сразу, без всяких манипуляции со стороны. Их положили мне на грудь, и я плакала и молилась всевышнему. Благодарила вселенную за это чудо. Они так чудесно пахли – мои, только мои детки.
Меня переводят в палату, и я наконец-то могу выспаться, хотя малышей мне не разрешили с собой забрать, но я просто отключилась, измотанная всеми событиями.
Как только лучи солнца попадают в палату, ко мне заглядывает медсестра и радостно сообщает:
– Карпенко, к вам муж! Мы смогли дозвониться ему только сегодня.
Ох, Артур…
Вспоминаю вчерашний разговор с Яной, но радость от появления малышей не дает мне упасть в уныние. Не хочу портить свою жизнь сплетнями. Если бы Артур хотел, он бы давно ушел к ней, а так…
Он заходит в палату, и по нахмуренному лицу я сразу понимаю, что разговор будет не из легких. Без предисловий он подходит ближе и, окинув меня привычно брезгливым взглядом, выдает то, чего я боялась все время:
– Домой можешь не возвращаться. Не хочу видеть ни тебя, ни этих… выродков.
Я роняю слезы в беззвучных рыданиях. Как не приходить? А куда же нам с детками выписываться?
– Артур, да что ты такое говоришь? Это же твои дети! Ты же мой муж, куда мне приезжать с новорожденными, да еще и с двумя? У меня же нет никого!
– Меня это не волнует! Ни ты, ни твои дети! – выплевывает мужчина и равнодушно поджимает губы.
– Но это и твои дети тоже! Мы так давно их хотели, так старались, чтобы теперь ты нас бросил?
– Они не мои! Да и детей я никогда не хотел, ты об этом была прекрасно осведомлена!
– Но… – шепчу, не в силах сказать ни слова. Слезы душат, но я не хочу показывать свою слабость. Мне хочется умолять мужа одуматься, но я знаю его. Артура раздражают мои слезы и мольбы. Поэтому изо всех сил стараюсь держаться.
– Твои вещи я уже собрал. Там немного! – едко смеется мужчина.
– А мамино кольцо и письма? – Поднимаю на него удрученный взгляд. Меня не интересовало ничего, кроме памяти о ней.
– Ах, эту дешевку. Да, захватил. Но другие украшения я оставил себе. Только давай без истерик. Это я тебе дарил их, и я забрал их. – Он засовывает руки в карманы брюк и разворачивается на пятках к выходу.
– Мне и не нужны они. Артур… – зову я с последней надеждой.
– Чего тебе? – бросает он через плечо. – Будешь ныть и умолять, чтобы я остался?
– Нет, я хотела, чтобы ты посмотрел на них – на своих детей.
– Я видел. Это не мои дети. Не расскажешь, где ты нагуляла их, дорогая женушка?
– Они твои… – в полной уверенности в сказанном произношу я. Все пять лет брака я сидела дома. Артур запретил мне ходить на работу, он рассорил меня со всеми друзьями, у меня не осталось даже подруг. Единственный близкий человек – моя мама – покинул этот мир задолго до нашей свадьбы. И я осталась одна, но мой муж заменил мне всех. Моя любовь к нему покрывала все потребности в другом общении. Так какие можно вести разговоры об измене?
– У меня вообще не может быть детей. Я пошел на ЭКО, только чтобы ты отстала. Мы договорились с врачом, что попытаемся пару раз, а потом он скажет, что попытки бесполезны. Ты бы по-другому от меня не отстала. Я бесплоден, а ты каким-то образом забеременела.
Фраза прозвучала как выстрел. Как бесплоден? Но он мой первый и единственный мужчина, дети точно его!
– Я думал, смирюсь. Ты получишь детей, о которых так мечтала, и оставишь меня в покое. Но я не могу на тебя даже смотреть больше. Прощай, Маша. Документы о разводе я пришлю с адвокатом.
– Артур, но они твои!!! – кричу вслед уходящему мужчине, но дверь закрывается за ним, оставляя меня в оглушительной тишине.
Одни. Мы остались совершенно одни.
Полдня я не могу взять себя в руки. Я просто плачу, не в силах остановиться. Куда же мы пойдем? Этого не может быть! Артур, который держал меня рядом, даже когда я умоляла его отпустить, дать мне уйти, бросает меня в самый уязвимый момент.
Чувствую ненависть к нему. Всеобъемлющую, горькую. Мне некуда пойти, у меня нет денег даже на съем жилья на один месяц. Может, позвонить Наде? Но у меня даже номера ее нет…
Кожа покрывается мурашками от страха. Как же мне поднять моих детей? Не оставлять же их в детдоме? Господи…
Тут двери палаты открываются, и заходит та же медсестра.
– Вот, просили вам передать!
Она протягивает огромный букет белых роз, моих любимых, и толстый конверт.
– От кого это? – Поднимаю глаза на девушку.
Вряд ли Артур решил раскошелиться напоследок.
Медсестра только пожимает плечами и уходит. Я кладу цветы на тумбочку и открываю конверт. Сотни долларовых купюр пугают толщиной, и маленькая записка, которая затерялась среди них, гласит:
«Мария, я невольно подслушал ваш разговор с мужем. Извините, я только лишь хотел убедиться, что с вами и малышами все в порядке. Так вышло, что это слишком близкая мне тема. Я не стал заходить, чтобы еще сильнее вас не расстраивать, но не мог не помочь. Эти деньги вам будут нужны на первое время. Для меня это пыль, но для вас, надеюсь, это станет спасением. Не унижайтесь перед ним. Он не достоин такой девушки, как вы. Прощайте, Егор».
Глава 8
Егор
Прошло три года…
Самолет из Испании приземляется уже через час, а я все никак не могу осознать, что возвращаюсь. Я провел в жаркой Барселоне много времени. Изучал искусство, посещал музеи и пытался не думать ни о чем. Меня не было дома вот уже практически три года. Сразу после развода я решил, что мне больше нечего делать в пустом коттедже, где каждый угол напоминает о несбывшихся мечтах, и я, не задумываясь, взял билет в один конец.
Как ни странно, я смог отвлечься. Смог забыл Линду и разобраться в себе. Мы просто были изначально разные. И если я был честен с ней всегда, то она меня обманывала, и это навсегда останется на ее совести. Мысли о ней меня отпустили через месяц после пребывания в жаркой стране. А вот ту незнакомку, которую я встретил на дороге и привез в больницу, забыть так и не смог. Я не рассмотрел ее лицо в темноте салона, а в больнице было не до того. Целую ночь после того случая я не спал. Ворочался и бесился на себя, что уехал. Нужно было остаться. Незнакомка была так напугана, расстроена, словно была одна против всего мира, и я не мог не отметить схожесть ее состояния со своим.
Как только рассвет спустился на город, я собрался и махнул обратно в больницу. Может, это была сама судьба? Может, я должен был оказаться именно в том месте и в то время и должен был остаться?
Я приехал в больницу и буквально напал на медсестру, выпытывая, что с девушкой, которая поступила к ним вчера. Ни фамилии, ни возраста я не знал. Только имя – Маша. Девушка отказывалась разглашать какую бы то ни было информацию постороннему человеку, но пара купюр крупным номиналом помогла раскрыть завесу тайны.
Я узнал, что она родила здоровых деток: мальчика и девочку. Сама же она сейчас отдыхает, роды были сложными. Я постарался не замечать, как сжалось сердце от мысли, что с ней могло что-то случиться. Хотя кто она мне? Совершенно незнакомая девушка, беременная от кого-то другого…
Мне назвали номер палаты, и я поплелся туда, даже сам не зная, что скажу. Может, просто справлюсь о ее здоровье? Или узнаю, что ей необходимо сейчас привезти? Мало ли, не похоже было вчера, что она готова была к родам. Ни сумки, ни даже пакета с собой у нее не было.
Дойдя до палаты, я только собрался постучать, как услышал мужской голос. Он был полон презрения и раздражения. Захотелось зайти и размазать этого недоумка по стене, но что-то меня остановило. Он говорил, что не хочет видеть ни ее, ни детей. Этот урод просто выгнал свою жену с двумя детьми на улицу.
Злость разъедала мою и без того израненную душу, но я знал, что не помогу словами. И мозги свои никому не вставишь. Уверен, он будет очень жалеть о своем решении, но будет поздно. Я решил, что сделаю все, но Маша не вернется к нему. Не будет умолять его помочь ей и детям. Она не будет унижаться.
Я вернулся в центр, снял крупную сумму наличных, купил огромный букет цветов с надеждой, что это немного поможет девушке почувствовать себя лучше. Я представляю, как это больно – выносить и родить двоих детей, чтобы потом услышать подобные слова от самого близкого человека на земле. Но я могу ей помочь. Пусть и не заменю ее детям отца.
Пишу письмо, выливая на бумагу отголоски своих чувств, и отвожу в больницу. Я не хочу заходить в палату и самому отдавать деньги. Уверен, Маша не возьмет их даже под угрозой расстрела. Поэтому отдаю все медсестре и исчезаю. Я от всей души надеюсь, что девушка сможет самостоятельно жить и не зависеть ни от кого. На первые пару лет ей хватит с лихвой того, что я ей оставил.
На борту самолета объявляют о скорой посадке. Я смотрю на осенний пейзаж, и странное чувство ностальгии охватывает мое сердце. А ведь я не видел осени уже сколько времени, про снег вообще молчу. Я успел отрастить бороду, научился кататься на серфе, покоряя волны прибрежья Средиземного моря. Успел обзавестись новыми друзьями, но работа снова возвращает меня домой.
Кстати, о доме. Скорее всего, он совсем опустел и зарос кустарниками. Нужно будет привести его в порядок, и быстро. Нанять новый обслуживающий персонал: домработницу, охрану, садовника…
Я выхожу из самолета и, заказав такси, еду домой. Все так, как я и предполагал. Дом выглядит, мягко говоря, запущенно. Нескошенная лужайка с толстым слоем прошлогодних листьев. Разросшиеся кусты, нестриженый газон. Ну ничего. Это все можно быстро вернуть к прежнему виду, но смогу ли я жить здесь?
К моему удивлению, когда я захожу в дом, то ничего не чувствую. Я не скучаю по Линде, по прежней жизни и мечтам. Все так, словно я зашел в совершенно чужой дом.
Я распаковываю вещи и звоню свои прежним коллегам. Многие радуются моему возвращению, зовут отметить это дело, но меня не интересуют гулянки, как и прежде. Лишь спросил контакты агентства по найму работников.
Садовник, охрана нашлись быстро, но с домработницей возникли проблемы. Мне присылали нескольких кандидатур, но все как одна не подходили. Не знаю, в чем дело, но мне присылали исключительно молодых девушек, и все интересовались больше мной, чем работой, которую им предстояло делать. И вот когда я уже полностью отчаялся, приезжает девушка, совершенно отличающаяся от всех остальных…
***
Я выхожу на улицу и встречаю прибывшую гостью. Она поднимает взгляд на меня и словно теряется. Долго смотрит в мои глаза, словно ожидая от меня чего-то. Я даже теряюсь.
– Здравствуйте, меня зовут Егор Кириллович. Мне нужна домработница, поэтому вы здесь! – Вежливо улыбаюсь и вижу, как в ее глазах разливается разочарование.
– Да, я приехала по вакансии. Меня зовут Мария.
– Прекрасно, Мария, пройдемте в дом, я все вам расскажу.
Она коротко кивает и, поправив лямку сумки, следует за мной.
– В ваши обязанности будут входить поддержание дома в чистоте и готовка. Ем я дома нечасто, так что с этим у вас проблем не будет.
– Я люблю готовить! – бросает она коротко, а потом густо краснеет, будто жалея о необдуманной фразе. Это меня умиляет. Именно это и убедило меня взять ее на работу. В Марии не было ни притворства, ни напускной жеманности, только скромность и тихий нрав. Мне именно такая и нужна была.
– Я очень рад это слышать! Признаться, я тоже, но, увы, не всегда хватает времени! – сглаживаю я ее неловкость, и девушка благодарно улыбается.
– Понимаю!
Тут к нам бежит Лойс, и я не успеваю перехватить пса, как тот начинает обнюхивать гостью, и уже через пять минут сорокакилограммовая тушка прыгает на руки миниатюрной девушки.
– Ох, какой ты большой, малыш! – обращается она к нему, словно к ребенку. Лойс отвечает ей взаимностью и облизывает лицо шершавым языком.
Маша уворачивается и хохочет, а эта сцена вызывает у меня какой-то неуместный трепет.
– Ну все, Лойс, иди! Не смущай девушку!
Пес еще немного крутится рядом, а потом нехотя уходит в сторону. Присаживается в углу и демонстративно ждет, пока мы поговорим, с явной обидой в глазах.
– Ну вот, с еще одним обитателем дома вы познакомились и даже подружились, хотя он у меня парень застенчивый.
– Он хороший пес, люблю собак! – отвечает Мария.
– Да, есть такое…– Ненамеренно вспоминаю Линду, которая терпеть не могла Лойса. Отвлекаюсь от плохих мыслей и веду девушку дальше. – Что ж, график работы у вас плавающий. Скорее просто привязанный к объёму дел. Если все в порядке и вся работа выполнена, то ваше присутствие в доме не обязательно. Тем более здесь невероятно скучно. Я днями и ночами могу пропадать на работе, вам и самой будет здесь неинтересно.
– Да, меня устраивает такой график! – соглашается она.
– Что ж, тогда договорились! Вы мне понравились, завтра можете приступать к работе.
– Вы мне тоже! – отвечает Маша и снова краснеет. – Я в том смысле, что как работодатель, а не мужчина. Хотя вы, конечно, красивый и такой статный… боже, простите, что я несу!
Я хохочу и по-доброму добавляю:
– Все в порядке, вы тоже красивы. Но обещаю, я не буду переходить за рамки делового общения. Вам будет комфортно со мной работать.
– Спасибо вам большое! – кивает девушка.
Я провожаю ее к машине и смотрю вслед до тех пор, пока черный седан не скрывается из виду.
Странная она, эта Мария. Улыбаюсь, вспоминая ее неловкость. Мне казалось, таких уже не осталось: искренних, краснеющих при любом неловком слове. Да и про внешность я не обманул. Хоть мне и не нужны больше никакие отношения, но я не слепой же. Девушка была поразительно красива, но не такой яркой, пестрой красотой, как, к примеру, Линда. Она была настоящей, нежной и привлекательной от природы. Изгиб пухлых губ, большие миндалевидные глаза, взирающие на мир, как на красочную картинку. Вся она была словно сказочная, ненастоящая.
