Помоги проекту - поделись книгой:
Хозяин дубравы. Том 1. Желудь
Пролог
— Сволочь! — раздалось из-за бронированной двери. После чего последовало несколько ударов тупым предметом. Возможно, головой, но Иван не тешил себя иллюзией по этому поводу.
Его лабораторию решили закрыть.
Как и почему — неясно. Но спешка, с которой взялись за это дело, была предельно странной. Сегодня же, когда же в здание стали входить подозрительные личности и весь персонал вызвали в актовый зал, он «задержался в туалете», а потом активировал аварийный режим. Слишком уж отчаянно воняло от всей этой историей диверсией, изменой или чем-то подобным.
Опустились толстые бронированные двери. Включилось автономное питание, циркуляция воздуха с его восстановлением и прочие подсистемы, полностью переводя лабораторию на замкнутый цикл.
Сдаваться просто так он не собирался. Столько лет коту под хвост? Ну уж нет! Тем более сейчас, когда наметились успехи и начало многое получаться.
— Иван Алексеевич, откройте, пожалуйста, — донеслось из-за двери мурлыканье удивительно ласкового голоса директора.
На картинке же с камер наблюдения перед бронированной дверью красовалась целая толпа разного рода людей. От обезличенных силовиков, «упакованных» по полной программе, до неприметных людей со всякого рода оборудованием. Ну и директор. Вон — в камеру улыбается как кот, объевшийся сметаны.
Иван криво усмехнулся.
Достал из кармана халата маленький пульт, выглядящий словно от сигнализации автомобиля. Нажал одновременно три кнопки, что было возможно только двумя руками. И с удовлетворением заметил, как вся эта толпа убегает…
Неладное он почувствовал еще год назад, когда директор стал жить не по средствам, причем не скрывая этого, и в целом вести себя подозрительно. Именно тогда Иван поставил на датчик пожарной сигнализации маленькую, дистанционно активируемую приблуду. Так что теперь «аварийка» будет неделю фиксировать в этом коридоре пожар. А значит, что? Правильно. Перекрывать доступ кислороду.
Вон как лихо замигали лампочки.
Ровно через три минуты опустятся огнеупорные перегородки и в помещение будет распылен абсорбент кислорода. С регулярной автоматической добавкой. Так что всякий, кто там останется, умрет. Вот эта толпа и бросилась бежать сломя голову по длинному коридору. По которому разносился топот ног да эхо возгласа:
— Сво-о-олочь!
Иван Алексеевич оставил пульт на столике секретариата. А сам пошел в рабочую зону. Сидеть тут предстояло минимум неделю. И тратить время даром он не собирался. Его ждал каскад опытов. Тем более, что все было готово для нового этапа с более глубоким погружением, который директор притормаживал целый месяц.
Эта закрытая лаборатория с неприметным и обезличенным названием уже больше двадцати лет пыталась научиться подключаться дистанционно к сознанию других людей. Опираясь на ряд эффектов и парадоксов, выявленных совершенно случайно еще в позднем Союзе. Сначала горстка людей действовала буквально на голом энтузиазме, когда же стали понятны перспективы, в них вложились. Именно тогда Иван Алексеевич сюда и пришел, пристроенный «на тихое место» после ранения.
И уже при нем, пятнадцать лет назад, стало понятно — нащупанная ими технология работала только с персонажами прошлого. В реальном времени ничего не выйдет. Потом картина усложнялась. Появлялись детали, условности… И, наконец, Иван Алексеевич сумел подключиться к первому человеку из прошлого, увидев окружающий мир его глазами, почувствовав запахи, услышав звуки той природы и той речи.
Отрывочно.
Фрагментарно.
Размыто.
Но чем дальше, тем лучше удавалось на того персонажа настроиться, повышая «резкость и глубину картинки». Проводились опыты и с другими контактами. Однако покамест именно этот первый паренек был лучше всего проработан. В том числе и потому что консилиум посчитал более плотные эксперименты над ним наиболее безопасным сценарием. Слишком глубоко во тьму веков он уходил и слишком мала была вероятность каким-то образом запустить «эффект бабочки[1]» из-за инерции исторических процессов.
Сам же Иван Алексеевич еще с самых первых опытов, увлекся изучением старины. Практической ее стороной. Просто для того, чтобы лучше понимать обрывочную информацию при сеансах подключения. Активно сотрудничал с клубами исторической реконструкции, ходил на всякие мастер-классы, знакомясь с ремеслами, читал книги, слушал лекции и так далее. Даже во всякого рода походы ходил в отпуска, в условиях, максимально приближенных к историческим.
Это рвение сказалось самым решительным образом. И уже через полгода темпы настройки возросли. Из-за чего Иван и другие участники эксперимента стали спонсироваться руководством для большего погружения «в материал». Золотого дождя не пролилось, но довольно затратные опыты по экспериментальной истории им оплачивали без лишних слов. Делая выходные, отпуска и командировки удивительно насыщенными и интересными.
Люди увлеклись.
Люди втянулись.
Люди активно экспериментировали, живя делом.
А тут — приостановка экспериментов и прочие пакости…
Почти все сотрудники ушли в апатию, опуская руки. Лишь в Иване пробудилась прошлая профессия, вызывая желание побороться. Так что теперь, он с нескрываемым блеском в глазах ложился в капсулу, предвкушая, как научный прорыв, так и эскалацию проблемы лаборатории до самих верхов…
Тем временем директор с мутными гостями выбежал на улицу, где у неприметного, облезлого здания стояло несколько видавших виды «пазиков». Слушать звук аварийной сигнализации внутри было невыносимо. Она хоть и негромка, но такой частоты и мелодии, что вызывала крайнее раздражение, не позволяя ее игнорировать.
— Как это все понимать? — холодно процедил неприметный человек, обращаясь к директору.
— Кто же знал, что Ваня такой отбитый? — развел тот руками.
— Какие последствия у этой выходки?
— Аварийный режим запускает стандартные протоколы безопасности. Автоматически. Минут через пятнадцать, максимум двадцать здесь будет спецназ, пожарные и прочее, причем в изрядном количестве. Нам пора бы поспешить, если мы хотим уйти.
— Те бочки, что вам передали, вы поместили в подвале здания?
— Разумеется.
— На самом нижнем ярусе?
— Конечно, — ответил директор и продемонстрировал со смартфона фото бочек, на которых отлично можно было разобрать характерные для этажа коммуникации на заднем фоне.
— Хорошо, — кивнул этот неприметный человек. Достал из кармана пульт. Откинул защитную крышку. Нажал кнопку, от которой загорелся дисплей. Набрал код. И запустился таймер. А потом равнодушно произнес: — Уходим и чистим мусор.
— Что⁈ — переспросил директор с явным удивлением.
Спустя несколько секунд прозвучало несколько пистолетных выстрелов. Тихих, «под глушителем». И на асфальт упало изломанными куклами несколько человек. Включая директора, нужда в котором отпала.
Отряд же бегом отправился к автобусам, чтобы в них прямо на ходу переодеться и нанести нехитрый грим: парики, накладные бороды, тональный крем. И, добравшись до ближайшей большой стройки, переждать грядущий ураган в загодя поставленных «конспиративных вагончиках…»
Тем временем Иван Алексеевич дождался завершения стартовой калибровки и вполне привычно вынырнул в мир прошлого, полных красок, запахов и звуков.
Перед ним открылся вид на реку, возле которой и стоял носитель.
Вдруг тот оглянулся, услышав какой-то шум за спиной.
Мгновение.
И по всему телу парня прошла судорога. И он, теряя сознание, упал как подкошенный в воду. Спиной. А где-то там — в далеком будущем одна секретная лаборатория оказалась совершенно разрушена взрывом…
[1] Эффект бабочки — незначительное влияние на систему может иметь большие и непредсказуемые последствия, в том числе в совершенно другом месте.
Часть 1
Глава 1 // Лето
Когда перед тобой стоит задача, лучше сразу браться за нее, чем жить в страхе перед ней.
«Кровь и железо» Джо Аберкромби
Глава 1
Сознание вернулось внезапно.
Раз.
И Иван резко вдохнул, открывая глаза. Дернулся всем телом. Отчего почти сразу ушел под воду, начав немного паниковать. Он ведь еще не успел сообразить, где находится и что происходит, а тут уже утопление нарисовалось. Да и вообще, трудно сохранять самообладание, когда тебе в рот и нос заливается жидкость, насыщенная минералами и микроэлементами, а также обрывками водорослей и прочими БАДами.
Несколько секунд спустя, его ноги коснулись мягкого, холодного ила. И Иван, поняв, как он сориентирован в пространстве, совершил энергичный гребок, выбросивший его на поверхности воды едва ли не по середину груди. Благо, что было неглубоко.
Лег на воду.
Постаравшись не делать лишних движений, чтобы чуть-чуть перевести дыхание. И оглядеться.
Покрутил головой.
Заметил проход в зарослях рогоза у берега. И направился к нему, осторожно загребая по-лягушачьи, то есть, брасом, местами переходя на «собачий» стиль. Тут, очевидно, было неглубоко, но он старался как можно дольше проплыть, не вставая. Слабое течение и характер зарослей говорили о вероятности очень большого слоя ила. Что выглядело попросту опасно.
Наконец, когда дальше плыть уже стало совершенно невозможно, он встал. Сразу же уйдя по колено в холодный, вязкий и жирный субстрат на дне.
Приметил краем глаза что-то странное слева.
Скосился.
И вздрогнул.
Там, шагах в десяти, лежало тело мужчины с окровавленной спиной. Точнее не разобрать, потому что располагался этот джентльмен в густых зарослях рогоза.
Дергаться Иван не стал. Даже отшагнул назад, чтобы укрыться в прибрежных зарослях глубже. После чего осторожно начал оглядываться и довольно скоро заметил вдали, у леса, целый караван. Где-то в километре или около того.
Его основу составляло стадо разной копытной живности. Включавшей даже свиней. Причем коровы и лошади тащили вьюки с корзинками, забитыми всяким. Параллельно им двигалась вереница людей, преимущественно молодых женщин, связанных в единую «многоножку». А вокруг них вилось какое-то количество вооруженных мужчин с копьями да дубинками.
И тут что-то внутри Ивана всколыхнулось, наполняя злостью. Он приметил в самом конце гирлянды пленников отца, мать и двоих сестер…
— Людоловы… — тихо прошептал он.
Почему они его не тронули?
Да черт их знает?
Видимо, он был похож на труп, плавая там, в воде. Вот и не стали возиться, не желая терять темп. Тем более, что мужчины-пленники им, судя по всему, особенно не требовались.
В этот момент Иван хмыкнул, поймав себя на мысли о том, что воспринимает этого паренька как себя. А вообще, получилась какая-то уникальная ситуация. Ведь никогда ранее не удавалось получить обратную связь с людьми, к которым шло подключение. Только отстраненное наблюдение. Да и то с весьма неустойчивой глубиной ощущений и цельностью восприятия. Тут картинка шла кусками, там звук. Этакое битое «кино» с какого-то аналога камеры GoPro.
А тут…
Иван посмотрел на свои руки.
Не свои, разумеется. Чужие. Того паренька. И он ими шевелил! Сам! Он их ощущал! Он ими чувствовал окружающий мир! Провел рукой по стеблю рогоза осторожно. Заворожено. Ведь показалось, словно своей, родной, натуральной.
Выглядело невероятно.
Он закрыл глаза и прислушался к ощущениям. Все это тело воспринималось как свое. Даже имя, услужливо всплывшее в памяти, показалось таким родным…
— Неждан[2], — произнес Иван, пробуя его на вкус. — Неждан. Прямо нежданчик какой-то. Да. У судьбы точно есть чувство юмора. — Фыркнул он, радуясь курьезному моменту. А потом нервно добавил: — Это что же получается? Один дома? Этакий приквел? В гостях у Флинстоунов?..
Он, разумеется, лукавил, сравнивая ситуацию с тем мультфильмом. Чай не каменный век, а 160-е годы нашей эры, с чем довольно давно определились по звездному небу. Да и локация вполне обычная — одна из рек левобережья среднего Поднепровья, и уютных пещер в округе что-то не наблюдается…
Иван минут десять стоял, молча наблюдая за уходящими людьми и думая. Ведь что же получалось? Неждан, очевидно, избежал пленения. Его судьба изменилась. А спровоцировать «эффект бабочки» очень не хотелось. Просто ради того, чтобы было куда возвращать после отключения по автоматическому таймеру, который он выставил, забираясь в капсулу. Ведь одно неловкое движение — и все, привычного будущего нет. И Ивана вместе с ним. Хоть беги за этой кавалькадой и сдавайся им в плен, чтобы не нарушать естественный ход вещей. Но заставить себя это сделать он не смог. Все нутро аж винтом выкручивало от одной мысли о сдаче. А пока Иван медлил, караван ушел, закрывая этот вопрос. И позволяя уже, наконец, выйти на берег без всякой опаски.
Таймер должен был сработать ночью. А значит, что? Правильно. У него было немного времени, чтобы «пощупать» эту эпоху…
Впрочем, переступив через свои опасения «эффекта бабочки» Иван направился к тому мужчине, что лежал в рогозе. На вид — уже седой, но не дряхлый. Лет сорока, максимум пятидесяти. Точнее сказать он не мог. По здешним меркам — старик. Матерый.
Подошел, значит.
Довольно свободная рубаха имела окровавленную прореху вдоль правого бока. Сквозную. Ее осмотр показал — что-то прошло по касательной, рассекая плоть до ребра. Но не глубже. И кровотечение, в целом, уже остановилось.
Голова тоже в крови. И лицо, и волосы. Из-за чего создавалось впечатление проломленного черепа. Однако осторожная пальпация показала — кость цела. А весь этот жутковатый образ не более чем следствие рассечения кожи.
Незнакомец был жив, хоть и без сознания: и пульс, и дыхание присутствовали. Хотя у Ивана возникло ощущение того, что это ненадолго. Открытые раны в эти времена очень рискованная вещь из-за отсутствия антисептиков[3] и антибиотиков.
В целом же мужчина выглядел так, что его могли и трупом посчитать, либо умирающим. Во всяком случае, если не заморачиваться также, как это сделал Иван.
Поделиться книгой: