Навстречу Рассвету

Т. С. Кинли

Навстречу Рассвету

Информация о переводе:

Перевод телеграм-канала: BH translate

×××

Данный перевод является любительским, не претендует на оригинальность, выполнен в НЕ коммерческих целях.

×××

Пожалуйста, указывайте ссылку на группу переводчика, при публикации файла у себя на канале.

×××

Просим НЕ использовать русифицированные обложки книг в таких соц. сетях, как: Instagram, TikTok, Twitter, Facebook, Pinterest и т. д.

×××

Всегда рады отзывам на прочитанные книги.

Телеграм-канал: [**BH translate**](https://t.me/bookish_heart333ZSA)

Приятного чтения!

***

«Пусть никто из тех, кто любит, не будет несчастен, даже безответная любовь имеет свою радугу».

— Дж. М. Барри

Пролог

Крюк

Её платье валялось на полу с тех пор, как я сорвал его с её тела. Я поднёс его к лицу и вдохнул манящий аромат. Мягкие цветочные ноты, гранат и едва уловимая нотка её возбуждения. Мой член дёрнулся от воспоминаний о её великолепной плоти. Никогда ещё я не был так очарован женщиной. Мысли о ней пленили мой разум с того момента, как она ушла, оставив всепоглощающую пустоту в моём мирском существовании.

Я посмотрел на зачарованную татуировку на правом предплечье. Три меча, пронзающие залитое кровью сердце. Фиолетовая кровь капала в такт биению моего собственного. Напоминание о том, почему мне никогда больше не следует влюбляться. Никогда не доверять женщине своё сердце. И всё же, эта девушка — эта женщина — вызвала трепет в глубине моей души. Её эгоизм мог соперничать с моим собственным. Она сохраняла непоколебимую преданность своей сестре. Её готовность выполнять приказы, желание познать удовольствие — совершенные качества присущие моей идеальной Королеве. Осмелюсь сказать, она могла бы стать мне парой. Женщиной, которая смягчит моё каменно-холодное сердце.

Вздохнув, я налил стакан рома, быстро осушил его и закурил две сигары. Мой тревожный разум успокаивался, когда я разглядывал густой табачный дым, покидавший мои лёгкие. Мне хотелось заглушить незнакомую боль в груди, которую я испытывал каждый раз, когда думал о том, что никогда больше её не увижу и не прикоснусь к её идеальной фарфоровой коже. А как она краснела после шлепка, оставившего красивый отпечаток на её аппетитной заднице в форме сердечка. Я прикусил губу при этой мысли. Она была изысканной красавицей, шедевром.

Письмо, за которое она «торговалась» своим красивым маленьким телом, лежало на столе передо мной, искушая заглянуть внутрь. Что такого в этих Потерянных Мальчиках, что она так предана им? Зачем играть с мальчиками, когда можно иметь мужчину? Она оказалась довольно страстной любовницей. Интересно, каково было бы её мальчикам узнать, что она добровольно отдалась мне? Что она истекала желанием, практически умоляя меня трахнуть её?

Стоит ли мне прочесть? Предать её доверие? Можно подстроить всё так, словно мой боцман мистическим образом потерял письмо, вместо того, чтобы доставить его Пэну и ребятам. Я раз за разом крутил в голове эту мысль. Думаю, я придержу письмо у себя ещё немного. Меньше всего мне нужно, чтобы Пэн отправился за Завесу на её поиски.

Клянусь, если бы не её сестра, она бы осталась. Стала бы моей Королевой и путешествовала бы по Вселенной вместе со мной.

Я могу быть терпеливым. Затаюсь в тени и дождусь смерти её сестры здесь, в Неверленде. Я воспользуюсь моментом, пока она слаба, в скорби и уязвима. Да, я утешу её, соблазню своим харизматичным обаянием. Одарю её сексуальными удовольствиями.

Ох, сколько всего я могу сделать, чтобы заставить её кричать от наслаждения.

На моём лице расплылась улыбка. У меня не было возможности показать ей свою коллекцию игрушек. Она будет бессильна, когда я покажу ей все удовольствия, которые могу доставить. Совсем скоро она будет умолять стать моей Королевой, умолять и подчиняться моим желаниям.

Я подошёл к окну, чтобы успокоить свой разум мыслями о будущих возможностях. Здесь, в Междуречье, было спокойно. Пространство между Неверлендом и Завесой. Думаю, я немного поплаваю тут. Соберусь с мыслями. Не стоит спешить возвращаться в неизбежный хаос, которым станет Неверленд. Времени для сражений будет предостаточно.

Вдалеке сверкнула молния, и небо над Неверлендом приобрело зловещий вид. Это могло означать только одно.

Он знает, что она ушла.

Глава 1

Распутье

Я навсегда заперла окно.

Закрыла его ставнями и заколотила.

Задёрнула шторы, блокируя солнечные лучи, пробивающиеся в комнату. Но свет всё равно просачивался сквозь щели, подсвечивая пылинки, танцующие в воздухе. Это напомнило мне волшебную пыль. Всё напоминало мне о Неверленде. О жизни, которую мне показали, но которую я никогда не смогу обрести вновь.

Вспомнились слова из стихотворения Роберта Фроста: «В осеннем лесу, на развилке дорог» … Теперь я поняла, что это ложь. Это создавало видимость, что наш выбор может быть таким же простым, как поворот налево или направо… В действительности же, я совершенно не могла контролировать течение моей жизни. Хотелось бы мне сказать, что я выбрала более тернистый путь, и благодаря этому достигла большего. Но я знала, что совершенно сбилась с пути. Я оказалась на злополучной дорожке, несясь по неизведанной тропе, в нескольких шагах от полной катастрофы. По крайней мере, это была идеальная метафора, чтобы описать, что я чувствовала.

Прошёл месяц, точнее, двадцать девять дней и четырнадцать часов — но кто, блядь, считал? — с тех пор, как я покинула Неверленд.

Каждый день был агонией.

Я уже официально смирилась с тем, что ноющая боль в груди, возможно, никогда не исчезнет. Рассеянно потирая грудь, я пыталась унять неугомонную боль в сердце. Говорят, что разбитое сердце — лишь плод воображения, но боль была физической, реальной, и я жила с ней каждый день.

Некоторые дни были хуже других. Несколько дней подряд я даже не могла встать с постели. Единственное, что выводило меня из депрессии — необходимость заботиться о моей больной сестре Микаэле или сладкое забвение от виски. Согревающая, утешительная порция — это единственное, что могло притупить мои чувства. В этот момент я сделала бы всё, чтобы заглушить своё чувство долга и тоски. Я думала, что моё возвращение из Неверленда что-то исправит.

Я охуеть как ошибалась.

Микаэла и я вели себя как кошка с собакой. Её настойчивость относительно моего возвращения в Неверленд действовала мне на нервы. Между этим и её смирением с неминуемой смертью, я была на грани. Она полностью прекратила лечение. Теперь её смерть казалась почти неизбежной. Мой разум не позволял мне смириться с тем, что она умирает. Я не могла принять мир, в котором её не существует, и всё же она ежедневно махала этим мне перед лицом. Мне приходилось каждый день встречать медсестру хосписа в нашем доме с улыбкой, зная, что Микаэла официально сдалась.

Я постоянно пыталась уговорить её встретиться с другим онкологом, но она каждый раз отказывалась.

— Гвен, я приняла решение. Мне нужно, чтобы ты смирилась. Некоторые вещи нам не подвластны, — твёрдо сказала она, без малейшего намёка на колебание в голосе. Этим заявлением она начинала и заканчивала каждый спор.

— Мик, да ладно, он лучший в своей области. Меньшее, что ты можешь сделать, это встретиться с ним и узнать, что он скажет. Что от этого изменится?

— Мы не можем себе этого позволить. Этот специалист находится в Америке, и, кроме того, я не хочу продолжать лечение.

Я закатила глаза, чувствуя, как внутри вспыхивает обычный гнев из-за её упрямого отказа хотя бы просто попытаться.

— Милая, ты даже не представляешь, каково это — жалкое существование. Это даже не жизнь. Я просто хочу пожить спокойно, пока не обрету вечный покой.

Я съёжилась от её слов. Она уступила смерти, и мне была ненавистна сама мысль об этом. Она была хорошим человеком и её жизнь не должна была закончится, не успев начаться.

— Не беспокойся о деньгах, это не то, о чём тебе стоит переживать прямо сейчас. Я позабочусь об этом.

— Давай поговорим о тебе. Когда ты признаешь, что тебе нужно вернуться в Неверленд?

— Я больше не буду обсуждать это, Мик. Я же говорила тебе, они меня предали! Это была лишь фантазия. Я начинаю задаваться вопросом, не было ли всё это сном?

Она покосилась на меня, когда я пыталась отвлечь её, предположив, что моё исчезновение — результат психического расстройства. Но я была уверена в пережитом так же, как уверена, что утром взойдёт солнце. Я была готова отдать всё, лишь бы она перестала напоминать мне, что именно я оставила позади.

Я тосковала по забвению Неверленда. Почему наш мир не мог заставить тебя забыть? Казалось, всё было совсем наоборот. Каждое воспоминание было таким ярким, каждая эмоция — обострённой. Я почти чувствовала их запахи, чувствовала их призрачные прикосновения на своей коже. Сны тоже не приносили облегчения. Чаще всего я просыпалась потной, с бешено колотящимся сердцем и отчаянной потребностью, пульсирующей в моей душе. Единственным способом сдержать сны был алкоголь. Я напивалась до чёртиков — только это давало мне желанное забытьё. Что ж, практически всегда, это было больше, чем просто бокал.

Я глубже погружалась во Тьму.

Я знала, что ещё не достигла дна, и была в ужасе от того, к чему это приведёт, насколько хуже всё станет, если Мик умрёт. В тот день, когда больничную койку перенесли в гостиную, потому что сестра больше не могла подниматься по лестнице в спальню, я сорвалась. У меня не было больше сил находиться в этом доме.

Я выскочила через парадную дверь и побежала вслепую по улицам и переулкам, даже не думая, куда. И бежала до тех пор, пока мои ноги не подкосились, а лёгкие не начали гореть. Я плюхнулась в тихом переулке, прижавшись спиной к кирпичной стене, прохлада которой была желанным облегчением для моей горящей кожи. Свесив голову между коленями, я отчаянно пытаясь отдышаться. Моё тело было истощено, но, как ни странно, боль от нагрузки была приятной. Какое-то время я сидела, наслаждаясь тем, что вместо эмоциональной боли испытываю настоящую, физическую.

Не торопясь, волоча ноги, я возвращалась домой, насильно заставляя себя идти. Эйфория от физических нагрузок быстро иссякла, и я снова погрузилась в свои мысли. Меньше всего мне хотелось столкнуться с Мик после того, как сбежала от неё, словно трусиха.

Наступила глубокая ночь, прежде чем я, наконец, набралась смелости и переступила порог. Я прошла мимо койки в свою комнату, игнорируя шквал вопросов Мик, и рухнула на кровать. Надежды на забвение без сновидений не сбылись, без алкоголя желанное забытьё ускользнуло от меня, и я вступила во вторую половину своих ежедневных мучений.

***

— Гвен, где ты была? — прошептал мне на ухо знойный голос Эбена. Его большое тело обвилось вокруг меня, излучая тепло и прижимая меня спиной к своей твёрдой груди. Его нежные пальцы убрали волосы с моего лица и заправили их за ухо. Я повернулась и посмотрела на него, ища ответы в тёмных глазах.

— Ты бросил меня. Я была тебе больше не нужна.

Он провёл пальцами по моей челюсти, а затем нежно поцеловал, дразня мои губы своими.

— Ты действительно в это веришь?

— Тебя не было рядом, когда я нуждалась в тебе, — прошептала я и отвернулась. Он ласкал мою грудь, перекатывая сосок между пальцами, и я не могла сдержать стон, сорвавшийся с моих губ.

— Но ты нужна мне сейчас, — проворковал он мне на ухо и продолжил целовать меня в шею. Он сдвинул бёдра и крепко прижал свой член к моей спине, подтверждая только что сказанные слова. Эбен продолжал играть со мной, и моё предательское тело подчинилось. Я снова застонала от ощущения, как он ласкает меня, возвращая к жизни. Мне это было необходимо, я отчаянно нуждалась в нём.

— Как я могу доверять тебе? — выдохнула я, прижимаясь к нему попкой и ожидая пока он успокоит меня словами, прежде чем овладеет моим телом.

— Вещи не всегда такие, какими кажутся, любимая, — глубокий, хриплый голос сменил голос Эбена, и я вздрогнула. Обернувшись, я увидела ярко-голубые, как незабудки, глаза Крюка, смотрящего на меня с лукавой ухмылкой.

Запыхавшись и растерявшись, я резко вскочила на ноги. Прошло несколько мгновений, прежде чем я начала узнавать знакомое окружение, и поняла, что всё ещё нахожусь в своей спальне в Лондоне…

Одна.

Должно быть, у меня я тронулась умом, если моё подсознание чувствовало необходимость постоянно показывать мне сны, которые я не хотела видеть. С каждым разом моё сердце разрывалось всё сильнее. Я со стоном плюхнулась обратно на кровать. Тело пульсировало неутолимым желанием, вызванным сном. Я потянулась к тумбочке и вслепую порылась в ящике. Я вытащила лимонно-зелёный вибратор-кролик и вздохнула.

— Не сегодня, Питер. Сейчас очередь Эбена, — сказала я вибратору и положила его обратно, заменив на большой чёрный фаллоимитатор. Я была настолько развращена, что стала называть секс-игрушки в честь своих парней.

Я быстро достигла оргазма. Удовлетворив свою потребность, теперь я могла встретить день, контролируя свои сексуальные желания. Игрушки никогда не сравнятся с моими мальчиками. Чёрт, да ни один живой мужчина никогда не сравнится с ними. Но я старалась изо всех сил, чтобы хоть немного обуздать свои потребности.

Мысленно подбадривая себя, я начала готовиться к новому дню. Небольшая передышка, которую я получила от вчерашней пробежки, натолкнула меня на новую идею. Может быть, я смогу найти другой способ справиться с эмоциональным стрессом. Я могла бы заняться своим телом — научиться драться. Это был бы идеальный выход, чтобы заглушить душевную боль, которая поглощала меня последний месяц. Моё унылое настроение отразилось на Мик, и мне нужно было вернуть её расположение. Если бы только я вновь могла стать той беззаботной сестрёнкой, которую она хотела во мне видеть, возможно, она бы передумала и возобновила лечение. Но если я не смогу её убедить, мне не хочется тратить оставшееся время на бесконечные споры и постоянные пьянки.

Я схватилась за свои парные ожерелья из желудей. «Поцелуй» Питера с Первомая до сих пор висел на моей шее рядом с медальоном моей матери. Реликвия была эквивалентом «поцелуя» Венди от Питера, который передавался от дочери к дочери. Если я хочу двигаться дальше и стать идеальной сестрой для Мик, то никакие напоминания о Питере и моих мальчиках не должны помешать мне в этом. Я сняла ожерелья с шеи и положила их в тумбочку, рядом со своими секс-игрушками и метательными ножами, которые мне подарил Эбен. С тех пор как я вернулась домой, я даже не взглянула на ножи. Я не могла. Боль была ещё так свежа. Пора было начать жить дальше, насколько это было возможно. Мне не нужны напоминания. Я с силой захлопнула ящик, давая понять себе, что готова.

Я встала, приняла душ и красиво оделась. Даже сделала причёску и нанесла немного макияжа. Было приятно почувствовать, что я действительно прихожу в себя. Я спустилась по ступенькам, стараясь настроиться на позитивный лад, даже если это было только видимостью. Мик всё ещё лежала на больничной койке и безучастно смотрела в окно.

— Доброе утро, — ласково сказала я, поцеловав её в лоб.

— Где, чёрт возьми, ты была вчера? Ты просто сбежала. Я понятия не имела, куда ты пошла. Ты оставила свой телефон и отсутствовала несколько часов. Ты хоть подумала…

— Мик, послушай, — прервала я её тираду. Она снова злилась на меня, и мне нужно было извиниться, если я хотела снова оказаться в её милости. — Прости, я облажалась. Знаю, что в последнее время веду себя как полное дерьмо, но я работаю над этим. Обещаю, больше такое не повторится, — я улыбнулась самой лучезарной улыбкой, на которую была способна, надеясь, что это смягчит мои извинения.

Она, наконец, глубоко вздохнула, сдерживаясь до этого. Нахмурив брови, она выглядела совершенно сбитой с толку моим изменением поведения. Но я не дала ей долго думать об этом.

— После того, как я приготовлю тебе завтрак, мне нужно сделать кое-какие дела, но что ты скажешь, если мы проведём вечер за просмотром наших любимых фильмов? Мы можем скурить немного той медицинской марихуаны, которую ты держишь при себе, и объесться конфетами с мороженым.

Выражение её лица смягчилось, и она улыбнулась. В последнее время она мало улыбалась, и это была моя вина.

— Было бы здорово, милая.

***

Приготовив Мик завтрак со всеми её любимыми лакомствами, я помогла ей принять душ и уложила обратно в постель, а сама отправилась по своим делам. Первым делом мне нужно было найти тренажёрный зал. В нескольких кварталах от дома я вошла в какую-то дыру, на витрине которой мигала вывеска «Бокс».

Запах затхлого пота наполнил мои лёгкие, когда я открыла дверь. Звон крошечного колокольчика оповестил о моём прибытии. В этом месте не было ничего особенного. По периметру висели боксёрские груши разных размеров, а вдоль стен стояли ряды гирь, размещённые вокруг спарринг-ринга. Мужчины и женщины находились в разных секциях — никто из них не поднимал глаз и даже не заметил моего присутствия. Две женщины боксировали на ринге, а другая, облокотившись на канаты, пристально за ними наблюдала. Меня тянуло к ним, я завидовала их подтянутым телам. Они были сильны и способны защитить себя. Я хотела того же. Я больше не хотела быть слабой, уязвимой девочкой.

— Эй, котёнок, ты заблудилась? Маникюрный салон через два дома отсюда, — окликнула меня женщина, наблюдавшая за боем.

— Нет, я не заблудилась, — нерешительно ответила я. Женщина повернулась, чтобы посмотреть на меня, и она была чертовски устрашающей. Её мускулистые руки были покрыты татуировками, костяшки пальцев заклеены пластырем, а на лице виднелись остатки синяка под глазом.

— Я хочу научиться драться, — сказала я, кивнув в сторону двух девушек на ринге.

Женщина спрыгнула и подошла ко мне, кружа вокруг и осматривая с ног до головы. Я немного поморщилась от её пристального взгляда, но стояла гордо и держала рот на замке.

— Я всегда готова к вызовам, — ухмыльнулась она, поворачиваясь ко мне лицом, — но если я возьмусь за тебя, тебе лучше выложиться по полной, потому что я не даю поблажек.

— Я серьёзно настроена. Если ты согласишься меня тренировать, я выложусь на полную.

— Меня зовут Ханна, — сказала она, протягивая руку. — Иди, переоденься во что-нибудь более подходящее и встретимся на матах. Сегодня я постараюсь сломить тебя, и тогда мы увидим, из чего ты сделана на самом деле.

***

В течение следующих нескольких недель Ханна изо всех сил старалась убить меня. Каждый день я проводила по несколько часов в спортзале, тренируясь. Беговая дорожка, гири и спарринги заставляли мои мышцы и суставы кричать, и мне это нравилось. Мне нравилось, что это заглушало все остальные чувства, а когда мои эмоции пытались выйти на поверхность, я прилагала ещё больше усилий.