Помоги проекту - поделись книгой:
Приручитель женщин-монстров. Том 9
Глава 1
— Я люблю тебя, папочка! — обнимала меня малявка с красивыми волосами цвета серебра… А ещё на её теле виднелись серебряные чешуйки, которые прикрывали примерно треть тела.
— Ого, Серёж, а ты молодец! — хохотала Николь, за что получила мой строгий взгляд. Однако эта Дриада, наполовину вытянувшаяся из Дерева, лишь громче расхохоталась.
А мелкая… «папочка», «люблю папочку» и всё такое… Взгляд полон счастья, но зрачки вертикальные, а ещё глаза очень умные…
— Мия⁈ — осознал я.
— Да, папочка! — обрадовалась та и запрыгала на месте от счастья, после чего вновь меня обняла.
— Вообще-то, по идее не папочка, а дядя, — хихикала Николь.
— Дядя Серёжа? — призадумалась Мия и посмотрела на Николь, а та ещё громче заржала.
— Да, дядя Серёжа. Иначе психика людей будет уничтожена, если ты при них на него скажешь папа или папочка. Ох… хотела бы я увидеть лица боевых блондинок… — Николь схватилась за щёки и, судя по выражению лица, начала что-то себе фантазировать.
— Злая ты, — покачал я головой, а Дриада вновь расхохоталась и показав мне язык, втянулась в Дерево. — А ты… Давай мы сперва тебя оденем, а потом уже поговорим.
Найдя в кольцах рубаху, накинул на Мию как платье. Правда, теперь даже рук не видно. Но лучше так. Чешуя-то опадает… Меня и так лоликонщиком называют из-за боевой полторашки. А будут называть ещё более плохим словом…
— И как же тебя угораздило?.. Это из-за того плода в Духовном пространстве?
— Почти, — улыбнулась малявка. — Я последний Уроборос в мире… Поэтому, чтобы выжить и продолжить наш род, мне нужен самец, но их нет…
— И ты, Брут⁈ — воскликнул я, вспомнив одну древнюю как мир фразу. Но вдруг до меня дошло, и, прищурившись, уставился на Мию. — Постой-ка… А не в этом ли была цель твоей мамаши?..
— Ну… — она виновато заулыбалась и убрала руки за спину. — Мама много знала о мире и готовила меня к этому дню… Только так я смогу выжить.
— Вот значит, почему ты не росла при эволюции…
— Я… эволюционировала, но иначе… — она виновато опустила взгляд, а я заподозрил неладное. — По плану я должна была стать достаточно взрослой и зрелой, прежде чем становиться Высшей, но тот плод оказал невероятно сильное эволюционное воздействие…
— Па-а-а-а-астой! Высшей⁈
Миг, и улыбчивая девочка вновь стала той милейшей змейкой… А я плюхнулся на задницу.
— Если и здесь замешан этот старикашка, я его… Постой, правда, что ли⁈ — я смотрел на змею, а та отвела взгляд.
— Ничего не могу рассказать, — ответила Мия, став ребёнком, и укуталась в мою рубашку.
Миг спустя случился настолько сильный «фэйспалм», что меня почти впечатало в Дерево и голова закружилась.
— Ну да, а я-то думал, что делает Уроборос около академии… — я вдруг рассмеялся. — Неужели эта старая сволочь нашёл предсказателя? Зная его хитрожопость, скорее этот вариант, нежели, что он продумал всё до мельчайших подробностей. И тогда он должен знать, что с ним будет, когда я его поймаю…
— Дядя Серёжа ведь не перестанет любить меня? — на меня посмотрели настолько грустные и одновременно полные любви глаза, что чуть сердце остановилось.
— Конечно же нет! — возразил я. — Мия всё равно остаётся самой милой и умной на свете змейкой. Но обнимать и целовать человеческую девочку я не могу.
— Иначе ему дадут восемь лет строгача, — громко хохотало Дерево, и тут же с веток попадали Белые дриады. Кто как… Кто-то лицом вниз, кто-то едва не переломался, когда падал.
— Какое милое дитя! — заявила одна из Дриад, обняв мелкую.
— Растение? — спросила другая и облизала её щёку. — Нет, человек…
— А пахнет змеёй… — третья нюхала волосы Мии, а та резко обратилась змеёй и, отпружинив, оказалась в моих объятиях. Вот свою милую змейку можно и заласкать да зацеловать!
А ещё… Как она Высшей-то стала? Это же вроде слияние двух душ, человека и зверя. Или есть ещё один способ?.. И выходит, что старая Уроборос знала секрет Высших?..
Ну да, логично, это же Уроборос, они не даром считаются змеями мудрости, ибо читают мысли всех, кто живёт на их землях. Тысяч и десятков тысяч человек, на протяжении веков. Нет ничего удивительного, что она могла знать тайны едва ли не всего мира…
Но теперь она, вероятно, мертва. Не факт, конечно, но змея говорила, что стара и умирает.
— Маленькая змея…
— Маленькая! — закивала другая.
— Но была человеком… — задумалась третья, склонившись перед нами.
— А человеком ли? — поинтересовалась четвёртая, приползая на четвереньках. И все сиськами трясут…
— Змеи вкусные?
— Слышала, что вкусные. Но ядовитые…
— Яд — это плохо… — дриада, сидящая на заднице, закрыла нос пальцами и помахала рукой, но нечаянно ударила сидевшую рядом по лбу.
— Что-то спать захотелось… — упала она спину и, раскинув руки и ноги, начала сопеть.
Снова устроили балаган! И кстати о балагане… Тут вообще-то творится чёрт-те что!
Закинув Мию на шею, посмотрел на часы в телефоне. Времени я провёл в Духовном пространстве целую тьму. Людей вокруг не было видно, а значит, они, вероятно, в лагере. Офигевают и думают, что делать. И да, я тоже офигеваю и думаю, что нам теперь делать…
Но сперва я сбегал к озеру, а там… жопа. Оно опустело… Вода лишь на самом дне и то мутная. Деревья же… Они примерно до двадцати метров вытянулись. Золотая трава уже вновь выросла, но без воды не устроить дождь! А значит, и землю не очистить… А ещё всюду парашютики одуванчиков…
Выругавшись, обратился в Бьякко и побежал к лагерю, замечая, как разросся лес.
— Апчхи! — чихнул я, так как в нос попал один из парашютиков.
— Ш!
— Спасибо.
Я мчался быстро, а Мия лежала на моей макушке и смотрела вдаль. Ну и любовалась этой красотой.
Тут хоть картинку рисуй. Бежит белая лиса по золотой траве под золотыми кронами, а в воздухе бесчисленные парашютики одуванчика.
Они были словно завеса, через которую я пробивался. И даже так, всё очень красиво.
Правда, вскоре вся моя шерсть была в них… Да и чихать задолбался. Пришлось ставить магический заслон, а некоторое время спустя я прибыл в наш лагерь.
Золотая трава уже почти добралась до него, но Николь успела остановить её. Всё же эта трава выкачивает яд из земли и высвобождает в виде газа. Ну и одуванчики росли среди травы.
Лагерь же стремительно достраивали, но при этом я нигде не вижу машины. Зато меня быстро обнаружил Ермолаев. Он раздавал указания небольшой группе солдат. А ещё здесь стоял воздушный барьер, не пускающий одуванчики в лагерь.
— Сергей! — воскликнул мужчина в чёрной форме и панамке. Так что я подбежал к нему и сел на землю. Мне не хотелось обращаться голожопиком. И нет, я не стесняюсь, просто мне ещё в горы бежать на разведку.
— Всё пошло «немного» не по плану.
— Немного? — скорчил тот лицо. — Думаю, нас уже обнаружили. А мы ничего не успели… Может, нам перенести лагерь к озеру? Лес же защитит нас?
— Лес хоть и не предназначен для сражений, но защитит. Из-за небольшого ЧП лес получил слишком много энергии, но лесная система ещё не была полностью сформирована, поэтому и произошло это… — я указал лапой на парашютики в воздухе.
— Что это вообще? И главное для чего?
— Минуточку… — я сейчас общался с Николь которая пыталась понять, где накосячили Дриады. Но косяк не в них, а в Дереве. Том самом, в котором сейчас Николь.
Оно попыталось распространить лес, но очень страдало, когда ростки массово умирали из-за яда в почве. Поэтому, не желая более испытывать страдания, оно перенаправило энергию в усиление уже выросших деревьев, а также в золотую траву и одуванчики.
Оу-у-у-у… Даже не «оу», а кабздец…
— Срочно всех к Дереву! Скоро нас придут убивать. Жестоко и с особой ненавистью!
Это был один из немногих чистых оазисов в восточной части монгольской пустыни. Эти земли в основном ядовиты, поэтому сюда мало кто ходил и почти никто не жил. Но зато и конкуренции мало, собственно, поэтому Данжуур сюда и наведывается время от времени.
Оазис был хорош! Трава сочная и зелёная. Растут фрукты, да и в воде водится рыба. Монстры, конечно, тоже водятся… Но у пастуха для этого есть сыновья. Да и сам Данжуур неплохо стрелял из лука.
Монгольская империя большая и разнообразная, а ещё очень бедная на плодородные земли. Поэтому люди выживают как умеют. А это либо пасти скот, либо идти в набег на соседей.
Конечно, был вариант поселиться в городах или заниматься земледелием, но люди, привыкшие к кочевому образу жизни и свободе, предпочитали именно такой образ жизни. Ну и набеги…
Если жить в городе, то придётся ходить на работу, приносить пользу обществу или, что ещё страшнее… ходить в школу! У многих кочевников даже мысль об учебной парте вызывала ужас.
Ещё до того, как граница северного соседа была закрыта, налётчики разграбили там немало поселений, в которых были и школы. А ещё похищали учителей. Учительниц в основном…
Было время, когда правящий, на тот момент, Великий хан, имея в плену кучу учительниц, решил сделать свой народ грамотным… Через полгода Монгольской империей правил уже другой Великий хан. Прошлого закололи шариковыми ручками. Причём его же сыновья и закололи… С тех пор у кочевников существует поверье. Кто отдаст сына в школу, тот будет им же и убит.
Также было ещё одно поверье: люди, живущие в городах это мол не настоящие монголы. И пусть они производят много товаров, но лучший котелок это тот, который ты добыл в набеге!
Тоже самое и про остальные бытовые предметы.
Когда-то самыми богатыми монголами считались северные. Они регулярно грабили русские земли, но нынче самыми богатыми считались южные. Они грабят юго-восточную Азию, Индию, Персию, Китай и прочие страны региона.
Восточные монголы тоже грабят, китайцев. Но для этого, как правило, приходится проходить через ядовитые земли, а потом перебираться через горы… Это тяжело, и много кто умирает в процессе, а добыча далеко не всегда окупает эти самые потери. Всё же север Китая довольно нищий.
Впрочем, а куда деваться? Только у одного Данжуура было девять сыновей. Про дочерей и говорить не было смысла. Он уже продавать их начал, так как прокормить столько ртов становится весьма тяжело. А выдать замуж весьма затруднительно. Ввиду высокой смертности мужчин, женщин в разы больше…
Так что лишние сыновья идут в набег, а лишние дочери продаются. В основном, в города. Там нужны рабочие руки. Но если девушка красивая, то их продают перекупщикам. А те уже развозят их по всему миру.
Правда, красивую дочь куда проще выдать замуж чем некрасивую… Так что, если не было сильной нужды в средствах, красивых дочерей старались всё же не продавать.
— Какой хороший день, — Данжуур лежал под большим и старым тополем. Под ним была постелена большая шкура, в руках бурдюк с кумысом. Но в Монголии он называется Айраг.
Рядом слышалось блеяние множества сытых и жирненьких овец. Они паслись у оазиса, уминая траву и кусты. В отличие от овец других пастухов, овцы Данжуура были здоровые, крупные и давали много шерсти, а также мяса. А всё благодаря этому оазису.
Обычно пастухи постоянно в движении. Травы в степях мало, и она быстро съедается подчистую. Отара овец — это словно лесной пожар, он движется вперёд, уничтожая всё на своём пути, оставляя лишь пустынную землю. А здесь, в оазисе, травы много, и она быстро восстанавливается.
Ну и хищники. В пустыне и степях полно хищников и чудовищ, а здесь основные твари уже были убиты пастухом и сыновьями. Нужно лишь регулярно подстреливать шальных тварей, пришедших издалека. Ну и мелочь всякую местную.
— Сдам шерсть, забью пару овец и, может, рабыню куплю себе… русскую, — мужчина похотливо заулыбался. — Слышал, они сисястые…
— Отец… Может, лошадь купишь? Или оружие получше? — взмолился сын, подходя к отцу.
Это был среднего роста парень. Для восточного монгола весьма высок, аж метр шестьдесят. Левого глаза, правда, нет.
Глаз вырезали из-за того, что его укусила пустынная муха. Она в вместе со слюной в глаз занесла свои личинки. Они начнут расти, есть глаз, а потом переберутся в мозг. Поэтому глаз пришлось удалить, дабы спасти парню жизнь.
Жизнь кочевника тяжела и сурова. Каждый день — это борьба за выживание. И пусть далеко не каждый может выжить, но высокая смертность компенсируется высокой плодовитостью.
— Ой, иди отсюда, — проворчал мужчина. — Будете хорошо себя вести, и вам дам попользоваться ею.
— Отец… Старший брат, кажется, умрёт скоро, ему нужно лекарство.
— Ну так сходи на охоту. Подстрели монстра, — вновь проворчал мужчина.
— Но лук… Он уже почти сломан…
— Копьё возьми, всему тебя учить приходится! — мужчина открыл глаз и помахал рукой, прогоняя надоедливого сына, и тот ушёл.
Но только Данжуур закрыл глаза, дабы поспать, как вновь пришёл сын. Ошарашенный и перепуганный.
— Отец! Смотри! — он показал на белый парашютик в своих руках.
— И что это?
— Не знаю, но оно падает с неба. И его много!
— И ладно. Цветёт что-то. Делов-то, — мужчина помахал рукой.
Поделиться книгой: