Золото империи. Золото форта

– Слушай сюда. Если сдашь малину, отпущу. Если нет, – при этих словах Билый достал из голенища ичиг нож и поднес его к горлу лежащего перед ним. – Рука не дрогнет! Слово казака!

Видимо, это «слово казака» подействовало на преступника убедительнее, чем слово офицера, он со страхом в глазах замотал головой и сразу выпалил адрес.

– Что? «Трезвый боцман»? Это ресторан у порта?

– Да. Там собирается весь воровской цвет. Сукой буду, правду говорю.

– Не врешь? – жестко спросил подъесаул. Тот в испуге замотал головой:

– Нет!

– Смотри! – Билый поднес к носу бандита увесистый кулак. Спрятав нож за голенище, Микола развязал ремень, освободив руки преступника:

– Бежать и на глаза мне не попадаться!

Тот подскочил и, не оглядываясь, скрылся в той же подворотне, что и его подельник, убежавший в том же направлении некоторое время назад.

На перекрестке улицы показалась фигура городового. «Этого нам сейчас как раз и не нужно», – пронеслась мысль в голове пластуна. Подъесаул повернулся в обратную от городового сторону и зашагал спокойным шагом прочь. Нужно было еще зайти в полицейский участок к Травкину.

Особого желания встречаться со следователем у Билого не было, тем более пришлось бы делиться с ним тем, что он узнал за последнее время. Но и титулярный советник, возможно, мог рассказать Билому нечто новое. Посему их встреча была неизбежной. «Ладно, поговорим, – подумал Микола, подходя к знакомому серому зданию. – Ведь не обязательно рассказывать Травкину все, что я узнал. Государь сказал: “Рой!” А “рыть” я привык в одиночку. Война план покажет».

Билый замер, пораженный в самое сердце – на краю улице стоял роскошный дорогой авто. «Не может быть!» Немного отмер, первое ошеломление от увиденного автомобиля прошло. Да, в парке императора стояла подобная адская машина, но здесь! Возле сыскного управления! Миколе поначалу даже показалось, что имперская свита его опередила и за каким-то интересом подкатила к зданию первой. Безумная мысль мелькнула и тут же исчезла: во-первых, нет никого из пажей, только часовые да свора мальчишек, мечтающих подойти поближе; во-вторых, много чести для сыскарей, чтобы к ним прикатывала императорская свита во главе с самим.

Было еще в-третьих.

Если в императорском парке адская машина стояла вся надраиваемая, пугающая своей чистотой, сверкающими в каждом лучике света хромом и серебром, с великолепным салоном из красной кожи, то здесь механический зверь стоял на приколе, весь запачканный свежей грязью: так, что даже куски глины и прелой листвы висели в поблекших спицах колес. Не было в ней никакой изысканности, словно использовали ее не для шика, а как средство передвижения.

– Чудны твои дела, Господи, – пробормотал, крестясь, подъесаул, думая о том, сколько в ней может скрываться лошадиных сил, и вжался в тень дома. На крыльце сыскного управления появился граф Суздалев. Это было так неожиданно, что Билый вновь остолбенел. Ваня ни на кого не глядел. Прикурил, посмотрел в луковицу золотых часов и быстрым шагом направился к машине. Часовой отдал честь, разогнал мальчишек, и машина резво покатила по брусчатке, заставляя редких прохожих останавливаться, а дам, как молодых, так и старых, знойно улыбаться водителю. Нацепив большие очки на лицо, Ваня промчался мимо казака, не заметив старого друга. Билый хекнул, думая: «Что-то ты часто мне стал попадаться везде, дружок. Тянет к другу так, что ли? Али земля маленькая? Странно все это», – и вошел в управление. Дежурный младший унтер-офицер проверил документы, спросил к кому. И Билый, не зная никого в этом заведении, кроме титулярного советника Травника, и не желая разговаривать с дежурным офицером, поясняя ему, для какой цели явился, спросил:

– Титулярный советник Травкин на месте?

– Так точно, господин подъесаул.

– Где я могу найти его?

– Вестимо где. На допросах. – Младший унтер смутился, Билый ему подмигнул. – Одну минуту, господин подъесаул. Сейчас вызову. – И принялся остервенело крутить ручку внутреннего телефона.

– Что? Лютует на допросах Травкин? – как бы невзначай спросил Микола, косясь на диковинку. В голове не укладывалось: а вестовой тогда зачем, если везде телефоны будут? С вестовым-то надежнее.

– Не то слово! Самый лучший дознаватель в управе. Всех колет.

– Похвально.

Унтеру удалось вызвать сопровождающего, сам Травкин не смог явиться, но ждал в кабинете. Дверь раскрылась при первом стуке. Казалось, титулярный советник ждал гостя, но на самом деле он снимал длинный кожаный фартук и прятал специфическую одежку в шкаф у входа.

– Никак казак пожаловал за своими деньгами? – радостно оскалился он, снимая также нарукавники. Был он сегодня не по форме, в белой рубашке, в черном жилете. Посмотрелся в зеркало, приглаживая проборчик – ни одна волосинка не выбилась из четкой прически. Микола вздохнул, ловя взгляд Травкина в отражении зеркала. «Хитер полицейский, делает вид, что прихорашивается, а сам наблюдает за реакцией казака».

Микола обвел взглядом кабинет: управа как управа. Что он, раньше таких не видел? Большой стол, покрытый зеленым сукном. Пара бумажек на нем да чернильница. Стулья вместо кресел – здесь, видно, никто не засиживался. Большой сейф за спиной. Рядом в полстены прикрытая карта.

– Гроши всегда нужны, – угрюмо сказал Билый. – Лишними не бывают.

– И то верно. – Травкин сюртук накинул на плечи и сразу к сейфу прошел. Забренчал ключами, открывая. – Сейчас квитанцию оформлю. Садитесь пока, господин подъесаул. Может, чаю?

– С лимоном? – недоверчиво уточнил Билый, присаживаясь.

– А то как же! И сахар вприкуску! – просиял титулярный советник в улыбке. Позвонил по телефону отдавая распоряжение вестовому.

– Тогда можно. Однако я больше здесь по делу.

– По какому? – Травкин вмиг стал серьезным. Не любил, когда кто-то просит у него помощи. Закон он для всех одинаков. А казак, видно, уже набедокурил, или братец его, вот и начинает издалека.

– Про покушение на императора уже знаете?

– Про какое? – побледнел сразу Травкин и завертел шеей в тугом воротничке – как казак смог так ловко прознать про дело всей его жизни? – привычно отвечая на вопрос вопросом.

– Про утреннее.

В кабинете повисла пауза. Муха, зажужжав, звонко ударилась в стекло большого зарешеченного окна.

– Нет. Давайте-ка по порядку.

– Обязательно, – кивнул подъесаул и примолк – внесли чай. На отдельном блюдце лимон. Дождался, когда вестовой, разложив всё, вышел, и быстро продолжил, скромно умолчав о своих заслугах.

– Слава Богу, император жив! – воскликнул Травкин.

Микола кивнул, заканчивая мысль:

– Поэтому меня и направили в сыскное, чтобы я мог побеседовать с чиновником, который уже предупреждал о возможном покушении на императора. Знаете такого? Я исполняю волю императора.

– Так это я, – запальчиво сказал Травкин, поднимаясь со стула и начиная бить себя кулаком в грудь. – Я этот чиновник! Я тот самый человек, что учуял такой заговор! А надо мной все смеялись! Крутили пальцем у виска! Я уже стреляться хотел!

– С кем? – попробовал сменить тему Билый. Он мог помочь от чистого сердца выстрелить во врага Травкина. Если господин полицейский попросит.

– В себя, конечно. Министерство не перестреляешь! Вот дело! – Титулярный советник достал из сейфа пухлый том и грохнул папку на стол. Положил на него маленькую раскрытую пятерню. И спросил внезапно: – А как вы, голубчик, вот так такие секретные новости первому встречному рассказываете?!

– Так то не секрет, – отмахнулся от него Билый. – К вечеру уже все газеты будут обсуждать. Тем более не первому встречному, а вам, господину титулярному советнику Травкину.

– Что? Никак слышали обо мне?! – заволновался полицейский.

Микола многозначительно поиграл бровями.

– Что? – Травкин опешил и сел. Губы его затряслись. – Неужто сам обо мне говорил?

Билый не ответил. Титулярный советник вытер пот на лбу. Ухнул. Раскрыл пухлый томик.

– Вы пейте чай. Я вам суть расскажу. Потом почитаете сами, я вас в комнатку заведу. А сам опять на допрос! Уж больно мне хочется снова поговорить! В нашем деле новый оборот!

– Благодарствую, – сказал Билый, доставая из голенища ичиг пластунский нож. Травкин побледнел. Микола взялся за лимон и очень удивился, что тот уже порезан. Спрятал обратно нож. Потом до него дошло, и он переспросил: – «В нашем деле»?

– Чувствую, что мы теперь как ниточка с иголочкой. Цель нас связывает одна – забота о жизни императора. Как вас зовут, господин подъесаул?

– Николай Иванович.

– Очень приятно. Александр Александрович. Привык больше к обращению Сан Саныч. Итак, любезный Николай Иванович, как ни странно, но все началось с нашего знакомства с Валькой Сочинским.

– С мнимого господина Смирнова? – удивился Билый.

– Именно. Он же Кедр, он же Валюха Шах, и коронован уже как Валя Сочинский. Известный рецидивист, занимающийся контрабандой товара на юге нашей империи.

– Очень познавательно, – скептически произнес Билый. – А при чем здесь покушение на императора? Не по зубам же орешек, даже такому известному рецидивисту, как Валюха Шах. – Микола не смог сдержаться от улыбки.

– А вот зря смеетесь! – обиделся Травкин. – Воры они везде! У них что уши, что руки – очень длинные. Банда Вальки Сочинского была незаменима в передаче курьерской почты и исполнении мелких поручений. Кстати, он и сейчас вез послание. Вот оно. – Травкин вытащил из досье лоскут материи. – Нашли в подкладе. Не желаете ли ознакомиться?

– А можно?

– Почему бы и нет, – хитро сказал господин полицейский и протянул кусок ткани. Микола разочаровано хмыкнул – исписана вся таинственными знаками.

– Шифр, – пояснил Травкин и с надеждой в голосе спросил: – Не знаком?

– Нет. Откуда вы все это знаете?

– Кое-что нарыл сам, кое-что мне поведал Валя Сочинский. Но не всё. – Глаза титулярного советника сузились. – А что, Николай Иванович, не желаете ли пройти со мной в кабинет допроса?

– Зачем? – удивился Билый.

– Поучаствовать в допросе!

– Нет уж, увольте, господин любезный Сан Саныч.

– А зря, – разочарованно выдохнул Травкин, обмякая на стуле. – Из Сочинского так и сыпется информация.

– Узнали, кому он вез послание?

– Узнал. – Полицейский замялся с ответом. – Но лучше бы не узнавал. Выдал на допросе Сочинский одну известную фамилию. Вот недавно допрашивал. Чист вельможа, как стеклышко. Ни к чему не причастен. С репутацией! Между прочим, георгиевский кавалер. Герой войны. Но никаких фамилий! – Травкин поднял руки. – Пока все сам по второму разу не проверю.

Микола кивнул, конечно, никаких фамилий, а сам подумал: «Значит, Ване все-таки дали Егория».

– Есть у Вали место особое, «малина» – сборище ворья. Вот туда бы наведаться! Половину перестрелять, а вторую половину взять в околоток да ко мне на допрос. А у меня уж запели бы петушки. – Травкин сладко улыбнулся. – И тогда всё, сударь мой! Считай, сразу выйдем на их господ, а там и заговор весь раскроем!

– Так в чем же дело? Место не знаете?

– Место знаю. – Полицейский вздохнул и повернулся к закрытой карте, раздвинул шторки. – Тут «малина» бандитская. В порту, в самом лучшем трактире «Трезвый боцман». Там наверху обычный ресторан, сам бывал не раз, а в подвалах настоящие катакомбы. Так что место я прекрасно знаю. Людей нет. – Травкин развел руками. – Что я буду там делать с одиннадцатью городовыми? Завтра жду подмогу со всех участков. Кстати, Николай Иванович, не желаете ли к нам присоединиться? Лишние руки нам не помешают!

Микола бегло посмотрел на карту, моментально запоминая ее всю. Посмотрел на полицейского и неожиданно улыбнулся самой дружелюбной улыбкой:

– Конечно, Сан Саныч. С удовольствием к вам присоединюсь!

Глава 7

Ресторан, о котором упомянул следователь Травкин в разговоре с подъесаулом Билым, был открыт управляющим портовыми складскими помещениями Джорджем Вилсоном в тысяча восемьсот семьдесят пятом году на углу набережной реки Екатерингофки и Двинской улицы.

Вилсон был англичанином по происхождению и обосновался в столице Российской империи в начале семидесятых годов. С присущей ему расторопностью довольно быстро освоился на новой родине, выучил мало-мальски язык и завел себе влиятельных друзей. А в тысяче восемьсот семьдесят пятом году при содействии этих друзей и высокопоставленных чиновников из министерства открыл ресторан, который назвал в шутку «Трезвый боцман», что само по себе было несопоставимо априори. Матросы всех мастей с прибывающих регулярно в порт транспортных кораблей надирались в этом заведении, как говорится, в стельку. Основным пунктом дохода англичанина были портовые склады, которые, по сути, представляли перевалочную базу для кратковременного хранения прибывающих товаров. Предприимчивый англичанин в короткое время весьма преуспел в этом деле, конечно же не без нарушения некоторых законов. Он ловко манипулировал доковыми варрантами – расписками за товары, поступившие в порт или на портовый склад, подтверждающие принятие их к отправке. Или товар случайным образом приходил внезапно в негодность, пролежав на складе всего пару дней, или же в варранте владельца, который является для его держателя свидетельством права владения товарами, подделывалось имя, таким образом товар вполне официально переходил в руки другого владельца. Об этом знали и владельцы грузов, оставлявшие свои товары для временного хранения на складах Вилсона, и, конечно же, чиновники из министерства, получавшие ежемесячно весьма немалые подношения от англичанина. Но первые мирились с этим по причине того, что других складов поблизости не было, вторые же… да кто откажется регулярно к официальному жалованью получить еще и толстенький конвертик с ассигнациями! Вот и закрывали глаза на проделки Вилсона представители контролирующих ведомств, считая, что так и овцы целы, и волки сыты.

Англичанин быстро сколотил приличный капитал, который позволил ему с неплохой скидкой приобрести двухэтажное здание на набережной реки Екатерингофки, в котором спустя восемь месяцев, потребовавшихся на реконструкцию, открылся ресторан «Трезвый боцман».

Заведение очень быстро стало одним из самых популярных загородных ресторанов. Место очень удобное – почти центр, зеленая зона с садом, романтический пароходик, который курсировал оттуда в центр, да еще и мост рядом. В теплое время года открывалась для посетителей летняя веранда-ресторан со сценой, где играли во время обедов и ужинов оркестры и выступал хор цыган. Цыгане тут были самые «матерые» в столице. Рядом располагался публичный дом с нумерами, совладельцем которого был Вилсон. Изрядно принявшим на грудь господам, желавшим продолжения плотских утех, всего-то нужно было сделать несколько шагов, и они оказывались в царстве разврата. Те, кому вино мешало самостоятельно передвигать ноги, пользовались услугами портье, который охотно, разумеется не без оплаты своих услуг, помогал дойти до дома терпимости.

На сцене ресторана выступали и актеры, часто представляющие так называемые «живые картины», которые своей откровенностью возбуждали неистовый восторг разогретой публики. Каждый вечер в ресторане превращался в настоящую вакханалию, поэтому приличные женщины избегали посещать это заведение.

Вскоре у заведения появилось второе, неофициальное название «Петербургская пещера». В обществе ходили слухи, что в подвалах здания, где располагался ресторан, находятся катакомбы, которые ведут к самому порту и соединяются со складскими помещениями, принадлежащими сэру Вилсону. Именно по этой причине завсегдатаи сего заведения и нарекли его негласно «Петербургской пещерой».

Билый проснулся сегодня, по здешним, столичным меркам, довольно рано. Подаренные императором часы показывали без четверти восемь.

– Хай те грэць! – выругался подъесаул, вскакивая на ноги. – Опоздал!

Сердце застучало в бешеном ритме. Рванулся было к умывальнику. Остановился. Хлопнул себя по лбу: «Тьфу ты, як скаженный скачешь! Сегодня же воскресенье!» От волнения слегка вспотел. Хотел было лечь, чтобы в тишине подумать и составить план на сегодняшний день. «Да ладно, все равно уже встал!» – уговорил себя не ложиться снова в кровать. Прошел к умывальнику. Освежив с удовольствием себя, накинул белую свободную рубаху, натянул шаровары и сел за стол. На покрытой белой скатертью столешнице лежал вчерашний номер «Петербургской газеты». Взгляд подъесаула выловил из текста небольшую рекламную заметку о ресторане, название которого с недавних пор было у него на слуху. Пробежался глазами по объявлению: «Ресторан “Трезвый боцман” приглашает… К вашим услугам… Всевозможные вина и закуски… Хор цыган… И многое другое. Имя владельца. Адрес».

– Так, так, «К вашим услугам…» – сказал сам себе Билый, улыбаясь и потирая руки. – Что ж, любезный сэр Вилсон, не соблаговолите ли вы оказать гостеприимство одному жаждущему казаку? Не пугайтесь! – Микола сделал круглые глаза. – Я трезвый и приду трезвым!

И, сменив улыбку на серьезный вид, добавил:

– Мне бы только поговорить по душам. Я очень жажду правды.

Наскоро прибрав постель, Микола влил в себя стакан воды. «Тьфу, теплая, – плюнул с досады. Вытер губы рукавом рубахи и махнул рукой наотмашь. Взгляд упал на шкаф. Билый открыл дверцу. Задумался, соображая, что ему надеть. Слева висела синяя повседневная черкеска. Подъесаул слегка поморщился: «Совершенно не годится. Чтобы офицер императорского конвоя был в числе посетителей этого злачного места?! Гауптвахтой здесь не отделаешься».

Перевел взгляд направо и довольно улыбнулся. Следуя столичной моде, получив деньги от следователя Травкина, Билый справил себе отличный летний костюм бежевого цвета и цилиндрической формы невысокую шляпу в том же бежевом тоне. Он терпеть не мог сию одежду, называя ее бесовской. Привыкший с детства к свободному крою традиционных шаровар и бешмета, Билый, примеряя у швеца готовый костюм, чувствовал себя в нем скованным по рукам и ногам. Не хватало воздуха, чтобы дышать полной грудью.

«Ничего, милейший, привыкнете», – характерно картавя, подбодрил швец, принимая от подъесаула деньги за проделанную работу.

Так и висел костюм без нужды, за ненадобностью. Но сегодня представлялся случай примерить его снова. Эта одежда как нельзя лучше подходила для посещения «Трезвого боцмана». Никто и не догадается, что под бежевым модным костюмом скрывается казак-пластун, большая часть жизни которого прошла в охоте за людьми.

Надавив на свое нежелание, подъесаул натянул на себя костюм. Посмотрел на себя. Покачал недовольно головой, застегивая последнюю пуговицу на вороте рубахи: «Бисовская одега. Як вони в ней ходют?!» Покрутившись вокруг, Билый все же улыбнулся – выглядел он вполне респектабельно. Вряд ли кому пришло бы в голову разглядеть в этом господине казака, совсем еще недавно хамылявшего среди зарослей чакана. «Кстати, о чакане и плавнях, – проговорил Билый, прикрепляя свой пластунский нож ремешком к ноге. – Теперь полный комплект!»

Костюм хоть и ограничивал движения, но давал основания полагать, что его хозяин вполне успешный банковский служащий, решивший прогуляться этим солнечным летним днем по столице.

Выйдя на улицу, подъесаул зажмурился. Солнце обильно поливало с прозрачных небес своим теплом. Воздух был недвижим, и в костюме моментально стало душно. «Терпи, казак! – подбодрил себя Микола и негромко хихикнул. – Атаманом будешь!»

Из-за угла показалась повозка, запряженная двумя лошадьми.

– Извозчик! – громко крикнул подъесаул. Повозка, качнувшись на рессорах, остановилась. – Набережная реки Екатерингофки! Быстрее, – Микола назвал адрес и приземлился на мягкое сиденье.

– Не извольте беспокоиться, господин офицер, – произнес извозчик. – Домчим враз.

Заявление этого бородатого мужика для Билого стало совершенной неожиданностью: «Как?! Как он смог понять, кто я есть на самом деле?! И если уж этот неотесанный мужик разглядел во мне офицера, то те, к кому я сейчас направляюсь, разглядят и подавно».

– Любезный, – строго спросил подъесаул, – на каком основании ты сделал такой вывод? У меня что, на лбу написано?

Извозчик негромко усмехнулся: