Истребитель поганцев

И тут река буквально взорвалась, в воздух взлетели яростные гейзеры кислоты и столбы пара, скрывшие островок из вида.

Маленет с трудом удерживалась на ногах на раскачивающейся палубе, отбиваясь от наседавших со всех сторон трогготов. Она искала глазами капитана, но в творившемся хаосе сложно было что-либо разобрать. Неясные фигуры шатались сквозь туман из кислотной взвеси, чудовища ревели, поднимаясь на палубу.

— Верлоза!? — крикнула она.

Но, когда кислотные облака осели, картина, открывшаяся взору, была ещё более тревожной. Островок, на котором стоял Готрек, поднимался из реки, и, когда с него отпали тонны водорослей и ила, Маленет увидела, что вместо куска скалы под ними оказалась голова гигантского змея, в пять раз большего, чем вся «Звезда Зигмарона» вместе взятая. Чудовище начало распрямлять свои кольца, поднимаясь выше деревьев, с него слетали камни и потоки кислоты.

Готрек уцепился за гигантскую голову и ревел со смешанным чувством гнева и радости. Змей шипел в ответ, уставившись на него своим глазом, таким же большим, как сам Истребитель. Шипение было таким громким, что Маленет показалось, что у неё вот-вот лопнет голова. Отвлёкшись на громкий звук, она на мгновение потеряла опору под ногой, и один из трогготов сумел попасть ей по голове. Маленет отлетела, вертясь в воздухе, и ударилась о стенку капитанской каюты. Её щёку пронзила острая боль, а глаза начало заливать кровью.

«Мы не умрём здесь», — произнёс голос в её голове, — «Только не от руки какого-то ходячего говна. Поднимайся. Давай, двигайся».

Голос исходил из висевшего на её шее амулета и принадлежал бывшей госпоже Маленет, кхаинитской альвийке, которую она убила много лет назад. Маленет носила её душу как боевой трофей, храня её во флаконе с кровью, спрятанном внутри амулета. Она носила его с собой, ради удовольствия мучить свою бывшую госпожу, но иногда колкие замечания последней оказывались полезными, подстёгивая Маленет к действию.

Маленет с трудом поднялась на ноги, и как раз вовремя, чтоб увернуться от очередного удара. Стена каюты, однако, не выдержав такого напора, проломилась, и нападавший упал в образовавшуюся дыру.

Маленет запрыгнула на спину троггота, откуда перескочила на ванты. Речные твари пытались последовать за ней, но лишь нанесли кораблю ещё больше повреждений. «Звезду Зигмарона» продолжало сильно качать, краем глаза Маленет видела, что змей всё ещё продолжал подниматься из воды, но перед ней стояли более неотложные дела. Она сняла с пояса кнут и сплюнула на него кровью. Когда кровь попала на плетёную кожу, Маленет прошептала молитву, призывая Кхаина. К её вящей радости она почувствовала укол боли, пронзивший её руку.

«Он здесь».

Маленет кивнула, обнажив зубы в кровавой усмешке.

— За Кроваворукого, — кнут извивался и дрожал в её руке, стремясь освободиться, а всех сражающихся накрыла странная тьма, протянув по палубе извивающиеся тени.

Маленет прошептала ещё одну молитву и швырнула кнут в гущу сражающихся у неё под ногами. Падая, кнут бешено задёргался, а затем стремительно полетел меж дерущихся, награждая яростными ударами трогготов. Они пытались защищаться, но кнут, извиваясь, с невероятной скоростью пролетал меж ними, сеча тварей по шеям и глазам.

Маленет некоторое время с явным удовольствием наблюдала за развернувшимся представлением, а затем полезла выше, чтобы посмотреть, что происходило у Готрека.

— Кхаин меня раздери, — выругалась она. — Он использует руну.

«Он же говорил, что больше никогда не будет её использовать».

— А какой у него выбор? Эта тварь — наполовину змея, наполовину — гора.

Готрек выглядел как раскалённый уголь в куче пепла. Заклинание Маленет погрузило всё вокруг в потёмки, но змей был освещён сверхестественным светом, исходившим от груди Готрека. Гигантское чудовище сжимало объятия вокруг Истребителя, пытаясь раздавить его. Со стороны казалось, что оно само уже горит. Свечение было столь ярким, что Готрек был практически неразличим, хотя Маленет слышала, как он рычит, изо всех сил пытаясь освободиться.

— Он уступает руне, — произнесла она. — Он собирается устроить…

Прогремел взрыв.

Змей зашипел и упал в реку, послав во все стороны волны, ударившие по «Звезде Зигмарона». Маленет вцепилась в канат, когда весь корабль безумно закачался. С берегов с шумом и брызгами смывало камни и деревья.

Готрек с пылавшими топором и торсом бросился к голове змея. Чудовище поднялось ему навстречу, пугающе широко разинув пасть, но Истребитель махнул топором слева направо и начисто отрубил гадине нижнюю челюсть, с плеском упавшую в воду. Огонь в груди Готрека горел всё ярче и перекинулся на покрывавшие его кожу рунические татуировки. Истребитель продолжал остервенело рубить гигантского гада, вырубая целые куски змеиной плоти и обдавая себя брызгами кислоты. Змей начал качаться и, наконец, повалился прямо на «Звезду Зигмарона».

Брызги кислоты и снопы искр разлетелись во все стороны, когда чудовище рухнуло на палубу.

От удара Маленет швырнуло вниз, она ударилась головой, и острая боль пронзила её спину. Сила покинула её ноги, и когда корабль начал крениться на бок, она покатилась по залитой кровью палубе и врезалась в мачту.

Готрек топал между сражающимися, раздавая удары топором и выкрикивая боевые кличи. Лежавший на накренившейся палубе змей был мёртв, но ярость Истребителя не ослабела. Он рубил всё подряд, дерево и металл корабля трещали под его топором, обрушивающим удары на каюты. Люди кричали и метались в поисках укрытия, но Маленет не могла пошевелиться, зачарованная бурностью гнева Истребителя. В его глазу не читалось мыслей, он светился одной лишь чистой яростью.

— Он всех нас погубит! — прошептала она, глядя на разваливавшийся под напором Готрека корабль.

Раздался ещё один взрыв, такой мощный, что Маленет не устояла на ногах. Она снова болезненно ударилась головой и потеряла сознание.

«Просыпайся».

Маленет продолжала лежать, наслаждаясь приятным ощущением тепла на её коже.

— Ещё чуть-чуть, — пробормотала она.

Произношение слов вызвало резкую боль внутри её черепа.

— Готрек! — охнула она, садясь.

Она была на берегу реки, наполовину погружённая в ил. Почти у самого берега медленно растворялся в кислоте кусок палубы «Звезды Зигмарона». Языки пламени облизывали обломки, освещая горы лежавших вокруг трупов, конечно, в основном — трогготов, но были тут и люди, сваленные один на другого или покачивавшиеся на волнах. Плоть на многих телах уже растворилась, обнажив скелеты, которые с каждой новой накрывавшей их волной растворялись всё сильнее и сильнее.

«Где руна?»

Маленет поднялась на ноги, что вызвало ещё несколько приступов боли, после чего оглядела долину. Змея нигде не было видно, впрочем, как и Готрека. Но потом она сообразила, что змей был тут, он лежал, раскинувшись, в реке, наполовину скрытый под волнами, напоминавший вереницу небольших островков.

— Ему удалось, — она оглядела всех перебитых трогготов. — Нам удалось.

«Но где же руна?»

— Готрек должен быть где-то поблизости, — она вытерла с лица грязь, продолжая вглядываться в дым. — Он должен праздновать. С пивом.

Однако пока Маленет пыталась заверить свою госпожу, сама она не могла не заметить, что никаких звуков празднования слышно не было. Она начала пробираться между тел, поглядывая, не пошевелится ли кто. Несколько матросов из команды корабля были ещё живы, но их плоть там, где на неё попала кислота, быстро растворялась. И было очевидно, что они вот-вот умрут. Когда Маленет проходила мимо, некоторые из них взывали о помощи, но она лишь закатывала глаза и шла дальше в поисках Истребителя.

После такой победы у него должно было пересохнуть в горле. И если она быстро не вмешается, то застрянет здесь надолго, пока он будет распивать всё, что найдётся в трюмах корабля. Мысль о «Звезде Зигмарона» вызвала у неё внезапное осознание того, что корабля больше не было. Всё, что после приступа ярости Готрека осталось от пасудины, валялось сейчас на берегу.

Оставив позади растворяющийся обломок палубы, она направилась вверх по течению, в направлении мёртвого змея. Может быть Истребитель будет где-то рядом, наслаждаясь собственной победой.

— Маленет, — голос Трахоса раздался из тумана, и ей понадобилось какое-то время, чтобы найти его.

Трахос оказался рядом с обломком палубы, от которого она только что ушла.

— Это ты вытащил меня на берег? — спросила она.

— Да.

Она кивнула.

— Я так и думала. Готрек наверняка оставил бы меня в кислоте.

Как это часто бывало с Трахосом, после сражения у него наступал краткий период просветления. Он говорил чётко, без каких-либо признаков помутнения рассудка, обычно преследовавших его.

— Он бы тебя не узнал, Ведьмин Клинок. Он зашёл слишком далеко. Он бы и меня не узнал.

— Ты видел его?

Трахос указал на Истребителя, и её сердце упало. Готрек сидел на ещё одном обломке корабля, он был сгорблен, а его огромные плечи ссутулены. «Проклятье!» — подумала она, — «Он уже пьян».

Трахос опустился на колено рядом с умирающим матросом, заговорив с ним мягким тоном. Маленет, не веря своим глазам, покачала головой. Каким бы Зигмар не собирался выковать Трахоса, но уж точно не таким. Очевидно, в какой-то момент своей жизни грозорождённый пал ниже собственных принципов, и теперь был весь такой из себя добродетельный, пытаясь облегчить свою вину, помогая тем людям, которые должны были помочь себе сами. И всё это, как правило, под звуки своего монотонного пения. Она отвернулась от него и направилась к Истребителю.

Вокруг Готрека лежали растворявшиеся трупы — в основном люди. Маленет подходила к нему сзади, и в свете горевших обломков видела только его силуэт.

— Хвала тебе, Истребитель, — произнесла она. — Ты снова победил. И ты…

Слова замерли у неё на языке, когда она увидела его лицо.

Готрек был чернее тучи. Он смотрел в землю, не отрываясь, и с такой яростью, что Маленет была готова к тому, что та вот-вот вспыхнет. Ей уже доводилось видеть, как Истребитель впадал в подобное расположение духа. Оно могло неделями не оставлять его.

— Ты победил! — она махнула рукой в сторону мёртвого змея и перебитых трогготов. — На что ты, во имя богов, сейчас-то злишься?

Готрек не ответил, но Маленет заметила, что он смотрел на один конкретный труп. От него уже почти ничего не осталось, но по ещё видневшемуся лоскуту одежды она поняла, что это была капитан Верлоза. Маленет рассмеялась.

— Только не говори, что ты горюешь. И, главное, о ком — об этой селёдке? Ты же Истребитель. Истреблять — твоя работа.

Готрек поднял на неё свой испепеляющий взгляд. Маленет сдержала порыв отступить назад, но поток её слов, замерев на устах, прервался.

Напряжение, угадывавшееся в мускулах Истребителя, по своей силе не уступало его взгляду, и Маленет сообразила, что находилась буквально в одном слове от вспышки кровопролития. Она опустилась рядом с Истребителем, спешно пытаясь подобрать нужные слова.

— Ну, Готрек, они же были некрасивые и тупые. Неужели их смерть — это такое горе?

Готрек стиснул челюсти. Маленет почувствовала, что не угадала с доводом.

Она облизала губы, тщательно обдумывая свои последующие слова.

— Ты ведь пытался их защитить, так? А значит, разве это твоя вина, что они не выжили?

— Я убил их. И потопил их корабль.

Маленет показался странным подобный взгляд Готрека на произошедшее, даже по его меркам.

— Эти люди постоянно мотаются по этой реке. Они знают, на что идут. Они могли…

— Верлоза хотела повернуть назад, — Готрек глянул на свою секиру, лежавшую неподалёку, всю покрытую кровью. — А я думал только о себе.

— А когда ты ещё думал о ком-то другом? Ну, кроме того мёртвого поэта, о котором ты постоянно брюзжишь. Это победа, Готрек. Празднуй.

Истребитель сплюнул.

— Чушь. Эти Владения настолько перекошены, что утянули меня до твоего уровня. А я не какой-нибудь жестокосердный альв-убийца, — он пнул ближайший труп в кислоту, брызги которой зашипели на огне. — Это не победа. Это бойня. Я вёл себя как тупоголовый зеленокожий, нежели гордый сын Вечной Вершины.

Готрек нахмурился, и со стороны казалось, что его испещрённое шрамами лицо вот-вот рассыплется на части, подобно зацепившимся краями каменным глыбам.

У Маленет похолодело в груди от догадки, к чем клонил Истребитель. И она быстро заговорила, пытаясь направить ход его мыслей в новом направлении.

— Нам нужно вернуться в город. Здесь может быть ещё много трогготов. А если ты сейчас потерял желание к…

— Это всё руна.

Маленет покачала головой, но прежде, чем она успела открыть рот, Готрек продолжил.

— Она меняет меня.

— Да, никакая это не руна. Сколько раз ты рассказывал мне о том, что Истребители ищут самых-самых больших чудовищ, чтобы сразиться с ними? Много раз. Я узнала об Истребителях столько всего, сколько мне никогда даже не понадобится. И я знаю, что здесь нет ничего необычного. Ты же сам говорил, что охотился на все виды демонов, драконов и зеленокожих, — она указала на мёртвого змея, медленно погружавшегося в кислоту. — Это тоже самое.

Он продолжал смотреть на останки Верлозы.

— Я потопил их корабль. Я убил их. А они были добрыми людьми. Жили себе, как умели. Нет в этом чести.

Маленет захотелось треснуть ему.

— Да, какая разница? Они были никто и звать никак.

— Тебе-то откуда знать? Что ты знаешь о чести? О гордости? О честности? О чём угодно? Ты говоришь, что служишь Зигмару, но у тебя такой же льстивый язык как у любого другого альва. А я — дави. Понятно тебе? Дави. Моя честь — это моя жизнь, и без неё я — никто. Я приносил клятву Истребителя не для того, чтобы позорить своих предков и пятнать память о Караз-а-Караке, — он посмотрел на свои огромные кулаки. — Я последний. Последний в своём роде. Если я не могу поддержать честь своих предков, то кто может? — он ударил по руне. — Она отравляет меня. Делает меня дикарём.

Он встал, поднял с земли свой топор и воздел его к небу.

— Что ж, не на того гнома напали! Я — Готрек Гурниссон! И не буду игрушкой в руках богов! Я не треклятый дикарь! — и с этими словами он потопал прочь, рубя встречавшиеся ему на пути корабельные обломки и окружая себя вихрями искр.

— Да, кто ж осмелится назвать тебя дикарём? — вскинув брови, произнесла Маленет, но сделала это очень-очень тихо.

Следующие несколько минут Готрек громил всё, что попадалось ему под руку на речном берегу, а затем вернулся к Маленет. Его силуэт выделялся на фоне огня, лицо скрывалось в тени, но было видно, что он весь дрожал, и в его голосе она слышала еле сдерживаемую ярость.

— Я вытащу эту штуковину, альвийка. Не потерплю её в моей груди. Не будет она мной управлять. У кого-нибудь в этих Владениях должна быть хоть толика мозгов. Я разыщу их. И они что-нибудь придумают. И я не успокоюсь, пока не добьюсь своего.

Ваши Небесные Высочества,

Я встретилась с вашим агентом в Наковаленграде и понимаю разочарование, выраженное в вашем письме. Однако, простите за дерзость, я бы порекомендовала не отправлять мне посланий через агентов, которые затаиваются в тёмных углах постоялых дворов. Сознательно я никогда не причиню вреда служителю Ордена Азира, но, когда кто-то напрыгивает на меня сзади из-за штабеля бочек, я сначала бью, а уже потом задаю вопросы. В результате моей (непреднамеренной) ошибки большая часть вашего послания оказалась запятнана кровью. Я предполагаю, что строки, оканчивающиеся словами «возвращаешься в Азир» относятся к моему неоднократно упоминавшемуся заданию по возвращению домой с руной Истребителя, чтобы мы могли использовать её силу на благо наших военных кампаний. В настоящее время руна всё ещё прочно сидит в груди Готрека, но я постепенно приближаюсь к тому, чтобы завоевать его доверие и убедить принести её вам. Я ещё не выяснила, почему он настолько нерасположен к посещению Азира, но чувствую, что постоянным подначиванием, в конце концов, выужу из него правду. И дело тут не в том, что, как я сначала думала, он боится оказаться во власти нашего божественного ордена. Он ничего не боится. И во время странствий мы уже посещали с ним несколько грозовых крепостей и зигмаритских поселений. Так что он проявляет враждебность именно к самому Небесному Владению. Одно лишь предложение отправиться туда вызывает у него приступы неконтролируемого гнева. Однако это меня не остановит. Возможно, когда я узнаю его истинную причину, я смогу успокоить его страхи.

Как вы знаете, недавно мы побывали в порту Наковаленграда. (Что за мрачное, вонючее местечко.) А до этого потратили несколько долгих месяцев, прочёсывая курящиеся трясины окружающего его Побережья Гаревого Ветра. Истребитель затащил нас туда, следуя одному из своих неясных порывов. Он отказался, по крайней мере пока, от своего причудливого каприза найти топор, которым, возможно, когда-то владел в мире, которого, возможно, никогда и не существовало. Он также, похоже, смирился с тем, что его бывший друг Феликс (житель вышеупомянутого мира) мёртв и вряд ли сможет в ближайшее время оправиться из этого состояния. Если быть честной, то я понятия не имею, что он собирался найти во вскипячённых на лаве лужах Побережья Гаревого Ветра, но, к счастью, он всё ещё считает меня полезным проводником. У него нет понимания общественных порядков или, если уж на то пошло, основ географии, а также у него обнаружилась удивительная способность заводить себе врагов, где это только возможно, поэтому ему приходится всё больше полагаться на меня (что его очень раздражает).

Решив, что Наковаленград населяют «угрюмые бестолочи», Истребитель повёл нас обратно в кислотные болота, покрывающие всю эту область. Думаю, что он просто искал, во что бы можно было воткнуть свой топор, и всего в нескольких милях от города мы это нашли. На нас напали речные чудовища. Готрек, конечно, разобрался с ними, но вместо того, чтобы поднять его настроение, как того следовало ожидать, испытанное приключение лишь погрузило его в очередную тяжёлую хандру. В столкновении было убито несколько местных матросов, и Готрек вбил себе в голову, что вёл себя позорно.

После гор трупов, оставленных им во Владениях, эти новообретённые нравственные принципы — откровенный бред, но, как вы понимаете, пытаться спорить с ним — бесполезно. Если он зацепился за какую-то идею, то нет такой силы под звёздами, которая была бы способна сместить его внимание, пока он сам не пожелает зацепиться за что-нибудь другое. Он решил, что это руна несёт ответственность за его «позорное поведение» и поклялся удалить её из своей груди. Это может звучать как прогресс, ведь, если он вытащит руну, моё задание значительно упростится. Если у меня будет руна, мне уже больше не надо будет пытаться угадать, почему он избегает Азира. Однако, план Готрека связан с привлечением беспринципных хапуг — Владык Харадрона. Истребитель где-то узнал о Барак-Урбазе — одном из их летающих среди облаков небесных портов, в котором дуардинские инженеры построили эфироматические машины, способные алхимическими способами извлекать металлы. И теперь он горит идеей, что харадронцы смогут откачать из его тела старшую руну Чёрного Молота, сохранив ему при этом жизнь и позволив вновь стать таким, каким он был до того, как руна оказалась у него в груди.

Эта последняя мания Готрека создаёт для меня новые трудности. Если харадронцы действительно смогут извлечь руну, я сильно сомневаюсь, что они отдадут её мне. Они — алчные спекулянты и постараются использовать силу руны для продвижения своих собственных планов.

Мне не удалось отговорить Готрека от его затеи, но я придумала, как добиться того, чтобы наше пребывание в Барак-Урбазе было кратким. Я просто позабочусь о том, что первые попытки по извлечению руны не сработают. Мне придётся проделать это лишь несколько раз, и он решит, что весь город — никчёмный. У меня не должно возникнуть проблем со связью из Барак-Урбаза, так что буду держать вас полностью в курсе дел.

В качестве отступления хочу заметить, что в вашем письме были упомянуты слухи, касающиеся моего отбытия из Азирхейма. Сквозь кровавые пятна сложно разобрать написанное, но мне кажется, что вы упоминаете какие-то убийства и подлоги. Позвольте мне заверить вас, что я всегда действую исключительно в интересах нашего ордена, и любые клеветнические обвинения, которые распространяются о моих методах, являются ничем иным, как проявлением зависти. Посмотрим, что мои недоброжелатели скажут, когда я вернусь к вам со старшей руной Чёрного Молота — оружием настолько могущественным, что позволит Грозовым Воинствам Зигмара пробиться во Владения дальше, чем когда-либо прежде. Наблюдав руну в действии, могу заверить вас, что наши первоначальные предположения о её силе значительно уступают её реальной мощи. Я искренне верю, что она изменит ход войны для Владений и позволит армиям Зигмара одерживать победу за победой.

В качестве второго отступления позвольте мне упомянуть, что грозорождённый вечный Трахос всё ещё путешествует вместе со мной. Я принимаю ваши подтверждения того, что он связан с нашим орденом, и, если говорить начистоту, то, должна признать, что он неоднократно оказывался очень полезен. Пока у Готрека была чёткая цель, Трахос, казалось, избавился от своих наваждений и вёл себя более-менее предсказуемо. Однако, с тех пор как Готрек погрузился в очередное уныние, Трахос тоже потерял себя. У него появилась своеобразная преданность Истребителю, и когда тот замкнулся в угрюмом самокопании, Трахос оказался в наисильнейшем замешательстве. Физически он не уступает любому другому грозорожденному вечному, так что хрупкое состояние его разума делает его похожим на пороховую бочку.