Разбитые иллюзии

— Принеси жёлтую, маленькую — они сильнее пахнут.

Уту отвел взгляд, посмотрев в окно, чуть склонил голову, так что один из лучиков солнца оказался у него на лице, и просто пропал… Никаких киношных спецэффектов: был — и нет его.

— А-а-а! — радостно завопил Шон и захлопал в ладоши, как ребенок, впервые увидевший фокус. — Пати! Пати! Я знал! Ты! Ты… — Он вспыхнул и вылил на меня жаркий белый vis любви и обожания. На несколько мгновений я отключилась, ловя подарок.

— Мой свет, моя жизнь, ты поверила! И вернула ему веру в себя, — Шон был рядом и обнимал меня за плечи, там, где они были прикрыты рукавами блузы. Инкуб легко может отравить, заставить желать себя и пить силу похоти, лишь коснувшись ладонью кожи, и Шон никогда об этом не забывал — ни в сумасшедшем голоде, ни в яркой радости.

— Пати, — выдохнул он, вкладывая в моё имя всю благодарность, всю любовь, переполнявшую его.

— Ну вот, у нас в городе теперь свой бог Солнца, — я пыталась осмыслить этот факт. Вдруг раздался глухой стук удара. Мы обернулись на звук и увидели Уту, съезжающего спиной по стене. Солнечное пятно было примерно в паре метров от пола, Древний впечатался в стену и теперь нетвердо стоял на ногах.

— Ты цел? — с беспокойством спросил Шон.

Уту глянул на него абсолютно пьяными от радости глазами.

— Вот! Они пахнут, — он протянул веточку неказистых хризантемок, наполнивших ароматом всю комнату.

Шон забрал цветы, придирчиво осмотрев отца, не ушибся ли тот всё же.

— Я пойду, — попросил Уту, глядя на меня. — Я вернусь.

Он ждал моего разрешения, и я быстро закивала.

Уту чуть подпрыгнул, дотягиваясь до солнечных лучей, и снова пропал, как пропадает свет, когда нажмешь на выключатель.

— Пати, не волнуйся, — заговорил Шон. — Уту не Саббиа, он хороший.

— Я так заметно нервничаю? — невесело спросила я. Шон дипломатично промолчал. — Я ещё молода, глупа и слаба, Шон. Конечно же, я буду бояться тех, кто сильнее и мудрее.

— Ты же слышала, что он сказал. Хочешь, он поклянется тебе? Демоны клятв властны над всеми, даже над богами.

Я задумалась. Да, если бы Уту поклялся мне помогать или хотя бы не вредить, было бы намного спокойнее, но только если он сделает это добровольно. История с принудительной клятвой Седрика меня многому научила. Я поделилась своими соображениями с Шоном.

— Пати, не сомневайся: как только отец напрыгается, я поговорю с ним, и он не откажется.

— А почему нужна была именно я? Моя вера в его возможности?

Шон замялся.

— Моей веры было мало. Эльвиса нестабильна, ненадежна. Венди, Ники и Тони слишком молоды и слишком прониклись человеческим прагматизмом. Оставалась только ты. Я верил, что ты поверишь, — скаламбурил он, улыбнувшись.

— Не захваливай, — отмахнулась я. — Кстати, как Эльвиса?

— Под впечатлением, — заулыбался он, — ты смогла ей доказать, что не хочешь большего. Но она уже достала меня с женитьбой. Пати, ты действительно считаешь, что это хорошая идея?

Я вздохнула.

— Шон, мужчине нужна женщина — жена, подружка, любовница. Сестра не в счёт. Я собираюсь устраивать свою личную жизнь и подумала, что тебе тоже неплохо было бы это сделать. Мне показалось, у вас по-настоящему доверительные отношения и с огоньком. Я могла ошибиться. Ты знаешь, что для нас свадьба — это крайне серьезный шаг, так что если ты сомневаешься или не готов, то просто забудь.

— Пати, говоря о своей личной жизни, ты говоришь о Вике?

— Да, — отрезала я.

— Он без пяти минут серый демон. Страж, — поправился Шон, видя, как меня передёрнуло. Стражи не демоны. Ну… не то, что принято понимать под демонами, они не злые. Они равнодушные.

— Сколько ему осталось? — продолжил Шон. — Год? Два? Я боюсь за тебя, Пати. Боюсь, что ты привяжешься к нему ещё больше, а он умрет и станет Стражем. Забудет тебя и останется здесь! В этом городе! Ты — и пустая оболочка любимого. Равнодушный демон вместо светлого человека. Каково тебе тогда будет? Как ты это переживёшь?

— Шон, перестань, — простонала я.

— Прости, я должен договорить до конца. Ты думаешь, что сможешь его забрать у Стража. Но это невозможно, Пати. Не обманывай себя. Ты сильна, но всё, что ты сделала, ты делала с позволения Стража.

— Я знаю, Шон. Я всё знаю, — я не сдерживала слез. — Не думай, что я мню себя всемогущей. Просто… — я набрала воздух и выдохнула, успокаиваясь. — Просто, пока Вик жив, помоги мне бороться за него, а когда… если умрет, помоги смириться.

Шон внимательно посмотрел мне в глаза.

— Да, мой свет. Ты всегда и во всем можешь на меня рассчитывать.

Отчаяние, вызванное словами Шона, выело весь свободный vis, и я в бессилии закрыла глаза, пытаясь задремать на несколько минут и дать высвободиться резерву.

— Хотел как лучше, а опять навредил, — горько произнес мой названый брат.

— Нет, ты сделал, что должен… И я не помню, чтобы ты мне вредил, — тихо пробубнила я.

Он вдруг снова вспыхнул, хоть и намного слабее, и снова отдал мне всё без остатка. Небольшая порция vis высвободила резерв, и, словно согревшись изнутри, я тут же почувствовала себя полной сил, в отличном настроении и готовой ко всему.

Шон был измучен двумя вспышками подряд и пуст, но очень горд собой: устранил вред, якобы причинённый им. Я взяла его за руку, не за ладонь, а там где манжеты, и повела к диванчику. От опустошённости он совсем плохо соображал и покорно плюхнулся, когда я подтолкнула его. Когда я завозилась, пытаясь совладать с узкой юбкой и при этом сесть ему на колени, как наездница, до него дошло.

Радостно сверкнув глазами и расплывшись в счастливой улыбке, он быстренько спрятал ладони себе под бёдра, как бы сев на них: условный знак, что он не коснётся меня без разрешения. Я тоже обрадовалась. В последнее время он стал так самостоятелен и самоуверен, что я всерьез опасалась его возражений по поводу предстоящего подкармливания.

— Как раньше, — выдохнул он.

— Угу, — улыбнулась я, и, собрав светло-розовый vis на кончике пальца, провела им по губам. Шон не выдержал соблазна и поймал его, но не глотнул vis сразу, а слизывал, растягивая удовольствие. Шон ощущает vis на нюх и на вкус, моя светло-розовая сила для него — пьянящая сладость с тысячей оттенков. Сколько вариантов светлых эмоций, столько и еле уловимых вариантов вкуса. Он застонал от удовольствия, и я тихо засмеялась — в этом звуке не было ничего сексуального, это был стон гурмана, получившего лучший в мире деликатес. Слизав всю силу, он выпустил мой палец и даже слегка отстранился. Шон легко бы вытянул из меня ещё, но тянуть — это не просто невежливо, это оскорбительно, а тому, из кого тянут силу, это как минимум неприятно.

— А как же Эльвиса? — спросила я. — Она же может дать что угодно…

— Но только не сладость, — ответил Шон с сожалением, — я сам удивляюсь, отчего так.

Я расхохоталась.

— Я твоя конфетка.

Он улыбнулся чуть грустно и укрепил расползшиеся щиты на нашей связи, но тихое эхо всё же долетело до меня: «Ты мой свет».

«Моя защита и моё копье. Мой брат, вставший вровень со мной», — ответила я…

И оказалась в пустыне. Во внутреннем мире Шона.

Он стоял рядом, и я с интересом всмотрелась в него. Он изменился. Стал выше. Действительно вровень со мной. Лицо со змеиными глазами и изогнутыми длинными щелями ноздрей было странно красивым. Шрамы не портили его, а смотрелись естественным украшением. Мало что изменилось в нём — и в тоже время не осталось ничего прежнего.

— Пойдём, — предложил он, и я увидела прелестный оазис, от которого веяло свежестью и прохладой.

— А многое тут поменялось, — заметила я.

— Ещё бы, — хмыкнул Шон.

Солнце не палило, жара была не удушающей, а расслабляющей, как в хорошей сауне… Через пару шагов мы вдруг оказались в оазисе у шатра. Большого… Половина стен были подняты, чтобы пропускать ласковый свежий ветерок, внутри лежало множество подушек, ковриков, столиков, тюфяков… И во всем этом неуловимо чувствовалась женская рука.

— Ты приводишь сюда Эльвису, — высказала я свою догадку.

— Да, здесь она спит.

— Хотела бы я знать, как она выглядит на самом деле.

— Как и ты, телом она мало отличается от себя настоящей.

От себя настоящей… Я тут же попыталась себя рассмотреть. Укус Стража на ладони оказался подвижным рисунком, не дававшим всмотреться в него. На месте, где гнездился стилет — Убийца Богов — остался шрам. А всё остальное: кожа, пропорции тела, скрытого белым длинным одеянием, оказались привычными и знакомыми. Лицо мне рассмотреть было негде.

— А лицо? — спросила я, обернувшись на Шона. Тот склонил голову, словно любуясь, потом нежно коснулся тыльной стороной ладони моей щеки.

— Почти то же. Глаза больше…

Глава 3

Я оглянулась.

— Хорошо тут…

— Да, теперь хорошо.

— А почему мы вдруг оказались у тебя?

— Ты сама пришла. Не знал, что так можно. Наверное, когда ты в сердце своем признаёшь меня братом, то получаешь доступ сюда. А поскольку мы почти обнимались…

— Я обняла тебя за шею.

Он кивнул и замолчал.

— Я, наверно, пойду… Раз нагрянула без приглашения…

— Мой свет (моя жизнь), я твой и это место (мой дом) — твой.

Мыслеречь соединяла воедино понятия, переводя слова давно умершего языка.

— Спасибо. Жаль, что мне некуда тебя пригласить, — ответила я, смутившись.

Шон засмеялся.

— Тебе есть куда меня пригласить, но в твоём доме царит твой сын. И он (племянник) не будет мне рад.

На мгновение задумавшись, я поняла, что он говорит об утреннем луге…

— Разве это не место Лиана?

— Нет, луг твой. Но хозяйничает там Лиан. Я тоже позволяю Эльвисе здесь хозяйничать. Все эти безделицы мне не нужны, но её они радуют. Хочешь, я поставлю дом (шатер) для тебя, раз ты не хочешь заходить на территорию (жильё) другой женщины? — предложил Шон.

— Шатёр — нет. Беседку вон там, — и я указала на место у озерца.

Шон улыбнулся,

— Я тоже люблю там сидеть…

— Только не сейчас, пойдём уже.

— Пойдём, — согласился он и взял меня за руку.

Я качнулась и оказалась в своём кабинете, сидящей на коленях у Шона. Его руки лежали на моих бёдрах, а я обнимала его за шею — достаточно тесный контакт, чтобы уйти в иную реальность внутреннего мира.

Шон незаметно убрал руки, а я неловко перебралась с его колен на диван.

— Ты пустил Эльвису к себе, — задумчиво произнесла я. — Это много значит.

— Я не уверен в ней, она способна на глупости, — вдруг совершенно спокойно и трезво сказал он. — И пока не буду уверен — свадьбы не будет. Останавливать или наказывать жену я не хочу.

Я поняла, о чём он: Эльвиса может под влиянием эмоций попытаться навредить мне, а Шон, находясь между нами двумя, всегда встанет на мою защиту. Уже сейчас идти против Эльвисы ему было бы больно и тяжело, а если она станет женой, будет в разы тяжелее.

— Поступай, как считаешь нужным, — ответила я.

Шон собирался что-то сказать, но зазвонил телефон. Пришлось встать с дивана и снять трубку. Секретаря я не держала, звонки шли, как правило, на Дениз и звонок перенаправила она.

— Какой-то мистер Фрешит, — сообщила она с нотками подозрения. Хоть Дениз и не демонстрировала этого, но её радовало, что я прекратила водить вереницу мужчин-источников в апартаменты над залом. И вот теперь звонок незнакомца её расстроил и обеспокоил.

— А… — рассеянно отозвалась я, пытаясь угадать, что же понадобилось соправителю города от меня. — Да… Я поговорю с ним.

Дениз положила трубку, и я услышала немного взволнованный голос болотника:

— Пати?

— Да, Фрешит, что-то случилось?

— Мммм… Ещё нет. Ты нам нужна, как третья глава. Как быстро ты сможешь приехать?

— Фрешит, что случилось? Что за паника? — потребовала ответа я. Паника была. У меня.

— Ничего-ничего, — болотник понял, что напугал меня, и поспешил успокоить. — Просто к нам пришёл проситель, а дело оказалось куда серьёзней, чем казалось на первый взгляд.

— Кто проситель? — подозрительно поинтересовалась я.

— Лебедь.