Одержимость Желтого Тигра

– И где мы? – спросила Николетта, слезая с байка, когда я заглушил мотор.

– Терпение – добродетель. Слышала когда-нибудь о таком? – пробормотал я, проверяя, что мотоцикл стоит надежно и не заметен с дороги.

– Теперь мне точно кажется, что ты собрался кого-то ограбить, – фыркнув, заметила она, следуя за мной обратно на дорогу.

– Дальше лучше пройти пешком. Лишнее внимание нам ни к чему, – пояснил я, взяв девчонку за руку и потянув за собой, но резко остановился, когда услышал треск гравия. Воздух прорезал очередной раскат грома, и я оглянулся, прищурившись в темноту, однако не увидел ничего подозрительного. Быть может, показалось.

– Идем, – крепче сжав руку Ники, направился к нашему конечному пункту назначения.

Когда мы оказались возле длинного сетчатого забора, Николетта высвободилась из моей хватки, остановилась и, скрестила руки на груди.

– Дальше не пойду, пока не скажешь, где мы. И что за этим забором? – кивнула она на ограждение. – Напоминает кладбище.

Натянув на голову капюшон, я полез в карман за телефоном, попутно ответив:

– Отчасти так и есть. – Однако, когда Николетта округлила глаза, поспешил ее успокоить: – Не человеческое. Не переживай, могилы мы тут не увидим.

Выудив мобильный, набрал нужный номер и стал прислушиваться к гудкам.

– Ну же, Стэнли, давай. Отвечай, старик.

Николетта продолжала разглядывать окружение, а я чертыхнулся, когда третий звонок остался без ответа.

– Проклятье. Ладно, обратимся к старому доброму способу.

Забор тянулся до самой реки, но мне потребовалось пройти всего несколько пролетов, чтобы найти искомое место. Николетта молча следовала за мной.

– Отлично, ты все еще здесь. – Отодвинул несколько веток, прикрывавших небольшую дыру в углу сетчатого полотна.

Пришлось натянуть рукава на ладони, чтобы безопасно ухватиться за край и отогнуть его сильнее.

– Полезай, – велел я Ники.

– Что? Туда? – Она вновь оглядела забор. – Это частная собственность? Уверен, что нас не поймают?

Я вздохнул и еще немного отогнул сетку. Хотя руки начинали ныть.

– Николетта, прошу. Просто пройди внутрь. Все вопросы потом.

Успев напоследок стрельнуть в меня недовольным взглядом, она пригнулась и протиснулась в проем. Я последовал за ней, притянув обратно за нами сетку.

– Ну что, теперь расскажешь? Где мы? И зачем? – набросилась Ники, стоило мне только повернуться к ней.

Оглядев знакомую мне лесную зону, я распахнул руки и отойдя на пару шагов, произнес:

– Добро пожаловать в Шпреепарк.

Слова мои будто разбились о кирпичную стену. Девчонка Драконов приподняла бровь и смотрела на меня так, словно я заговорил на мертвом языке.

– Шпреепарк… – тихо повторила она. – Парк у реки Шпрее, да?

Я усмехнулся, опустил руки и ответил:

– Да. С оригинальностью не очень, согласен. Никогда о нем не слышала?

Николетта покачала головой.

– Ладно, тогда идем, расскажу по пути.

Вновь взяв ее за руку – что стало для меня привычным жестом, а временами даже ощущалось потребностью, – я повел Ники дальше в глубь парка. Знал его как свои пять пальцев. На улице уже стемнело, но я без труда ориентировался в дорожках, на которых провел бо´льшую часть самых тяжелых школьных лет.

– Шпреепарк когда-то был чуть ли не единственным парком аттракционов на территории Восточной Германии, – начал я, вспоминая все, что мне известно об этом удивительном, но давно забытом месте.

– Так вот откуда у тебя пунктик на парки аттракционов. – Ники не упустила случая напомнить мне про поход в Пасифик-парк.

Я помог перелезть ей через поросшие мхом остатки детской железной дороги, тянувшейся по всему периметру парка. И только затем продолжил:

– Возможно. Но речь не об этом. Так вот. Открыли его лет за двадцать до падения Берлинской стены. Расцвет парка пришелся на восьмидесятые годы. В девяностых владельцем стал местный предприимчивый бизнесмен Норберт Витте. Сначала все шло отлично. В детстве я еще успел застать великолепие этого места. Но в начале двухтысячных его закрыли.

– Почему? – спросила Ники, внимательно следя за нитью моего рассказа, но не забывая оглядываться по сторонам, пытаясь рассмотреть что-нибудь среди деревьев и кустов.

– Поток посетителей снизился. Витте погряз в долгах. Спустя год после закрытия Норберт вместе с семьей отправился в Перу, прихватив с собой шесть самых популярных аттракционов. Два года он пытался наладить там бизнес, но вновь потерпел неудачу.

Мы вышли на одну из основных дорожек парка. Я огляделся и лишь затем повел Ники дальше. Но неожиданно она взвизгнула.

– Тише. – Я ринулся к ней и зажал рот девчонки ладонью, параллельно осматривая окружение, пытаясь понять, что она увидела. Когда обнаружил искомый объект, улыбнулся, и в то же мгновение Николетта вырвалась из моей хватки.

– Боже правый, – прошептала она. – Это еще что?

Она указала на небольшой тоннель, фасад которого украшала психоделическая морда то ли тигра, то ли льва, то ли еще какого представителя семейства кошачьих. Никогда не понимал, кто именно здесь изображен, но извечно засматривался на разноцветные усы, прищуренные глаза и раскрытую пасть с клыками, куда раньше заезжали вагончики с посетителями.

– Дух Шпреепарка, – ухмыльнулся я, наблюдая за тем, как испуг на лице девчонки Драконов сменялся растерянностью.

– Что?

– Это обычный тоннель, через который проходила часть детской железной дороги, – пояснил я. – Просто некоторые считают, что именно в нем живет дух этого места.

Николетта продолжала настороженно рассматривать морду животного.

– Какой он жуткий, – произнесла она, невольно потирая плечи.

– Идем, – потянул я Ники дальше.

– Так что случилось в Перу? – спросила она, возвращая разговор к истории парка.

– Через два года Норберт решил вернуться в Германию. Однако прежде связался с каким-то мутным типом. В итоге при перевозке аттракционов в одном из них обнаружили приличную партию кокаина. Норберта посадили, но довольно быстро выпустили. А вот его старший сын вроде как до сих пор отбывает срок.

– И все эти годы парк заброшен? – Ники остановилась и устремила взгляд вправо. Проследив за ним, я увидел пару поваленных набок статуй динозавров. Некоторые части отломаны, другие покрыты граффити.

– Ага, с каждым годом он все больше приходит в запустение.

– Так грустно… – пробормотала Николетта, озвучив мои собственные мысли.

– Да, – согласился я и свернул на тропинку, ведущую к моему любимому месту. – Три года назад здесь случился пожар. Кто-то винил подростков, тайком проникших на территорию. Другие поговаривали, что таким образом семья Витте похоронила свои последние тайны, оставшиеся на территории Шпреепарка.

Тучи наконец немного разошлись, и лунный свет теперь падал аккурат на открытую площадку, где возвышалось колесо обозрения.

– А вот и наш пункт назначения, – произнес я, оглядывая знакомые кабинки и потускневшее основание. – Ну, здравствуй, дружище.

Николетта поравнялась со мной.

– Завораживает, – шепотом произнесла она, будто боясь потревожить обитающих здесь призраков прошлого.

Подойдя чуть ближе к железной громадине, она устремила взгляд на очертание деревянной лодки в стиле викингов.

– Там пруд?

– Скорее то, что от него осталось. Идем, – повел я девчонку за собой к опорам у основания. А затем и на лестницу, ведущую к сердцевине оси. – Держись за поручни.

– Куда ты? – попыталась запротестовать она. – Ступени под нами не развалятся?

Усмехнувшись, я остановился и взглянул на Ники.

– Ты мне доверяешь? – спросил абсолютно серьезным тоном, понимая, что мне действительно важен ее ответ. И речь не только о шатком аттракционе.

Спустя, казалось, целую вечность, а не жалкие пять секунд, Николетта произнесла, глядя прямо на меня:

– Да.

Я шумно выдохнул, даже не заметив, что ранее задержал дыхание. Легкие с облегчением наполнились новой дозой кислорода, а сердце – крошечной каплей надежды. Она подпитывала давно забытые ощущения тепла, разливающегося по венам.

Мы молча поднялись наверх, где имелась небольшая платформа, которую, вероятно, использовали при техническом обслуживании, чтобы легче получать доступ к центральному механизму колеса.

Расстегнув толстовку, я подошел к перилам, облокотился и сделал глубокий вдох ночного прохладного воздуха, оглядывая окружающие деревья и останки увядающих аттракционов. Потянувшись в карман, достал сигарету и закурил.

Николетта расположилась рядом, но слегка отодвинулась, стоило только дыму достичь ее лица.

– Когда-нибудь сигареты сведут тебя в могилу.

Слова ее эхом отдались в разуме голосом Миранды:

«Микаэль, когда-нибудь сигареты сведут тебя в могилу. И твой путь музыканта завершится, не успев начаться».

Я мотнул головой, пытаясь избавиться от наваждения, невольно сжал кулон сквозь ткань футболки и сделал очередную затяжку.

– Так это и есть то, что ты хотел мне показать? – спросила девчонка Драконов.

К горлу подступил ком сомнений, но я кивнул. Честно говоря, я вновь повиновался инстинкту, когда решил привести сюда Николетту. Гребаная импульсивность и желание любыми средствами сблизиться затуманивала разум.

– Всех девушек сюда приводишь?

– Ты первая, – ответил я, ни капли не слукавив. – Даже Эмили сюда не приходила.

Повисла неловкая тишина, которую разрушил сорвавшийся с губ Николетты смешок.

– Знаешь, у тебя крайне странные понятия о нормальных свиданиях.

– А что ты ждала? Думала, отведу тебя в музей? Бьюсь об заклад, твой воздыхатель так бы и сделал.

– Хватит донимать Дэниела.

– Заметь, ты сама назвала его имя.

– Господи, реагируешь как завистливый ребенок, – выпалила она.

Николетта права. Зависть и ревность сковывали нутро и отключали ту часть мозга, что отвечала за рациональность. Мне претило то, как легко девчонка улыбалась и смеялась рядом с Дэниелом. Как расслаблялась в его присутствии. Безоговорочно верила. И как он смотрел на нее… Черт возьми, мне хотелось стереть его с лица Земли, когда он смотрел на нее как на величайшее сокровище.

– Дэниел был со мной в самые тяжелые времена, – призналась Ники. – Он мой самый близкий друг. Постарайся это принять, если намерен и дальше находиться рядом.

Не просто намерен, мне это необходимо.

– Ты посоветовала мне быть собой. И здесь… – сказал я и потушил сигарету. – Здесь я настоящий. Поэтому и привел. Все еще хочу узнать тебя получше, потому показываю частичку себя взамен.

– Почему именно это место? – спросила Николетта, подходя ближе. Луна вновь скрылась за облаками, но девчонка продолжала всматриваться мне в глаза, словно пытаясь заглянуть в саму душу. Как же чертовски страшило меня то, что она могла там найти. – Что тебя здесь держит?

– Все это, – ответил я, указав рукой на площадку под нами. – Заброшенный парк, потрепанная фигура Кинг-Конга перед входом, заржавевшие карусели, опутанные паутиной тоннели железной дороги, изъеденные ржавчиной лодки в форме лебедей, застрявшие там, где некогда был водоем, а теперь лишь остатки былой роскоши, подернутые тиной, останки динозавров и это колесо. Чертово колесо, ставшее мне укрытием, – процедил я сквозь зубы. – Все это оставлено здесь. Забыто. Брошено на волю судьбы. Ими наигрались и отринули. Предали. Они никому не нужны и вынуждены гнить тут по прихоти тех, кто должен был дарить любовь и внимание.

С каждым словом, слетавшим с губ, я лишь сильнее распалялся. Николетта молчала, внимательно слушая, а я осознавал – говорю уже вовсе не о парке. Во мне будто пробудился тот малыш Микаэль, что сбегал сюда по ночам. Словно только здесь он наконец нашел в себе силы и обрел голос, чтобы высказать все, что хранилось под сотней замков в душе. Но лучше бы оно оставалось взаперти, а не ранило острыми осколками воспоминаний, оставляя свежие порезы.

– Этот парк стал моим убежищем. В школьные годы, когда дома становилось особенно паршиво, я сбегал сюда. Приходил по ночам, забирался на эту самую платформу и просил у судьбы лучшей жизни. Тогда еще верил, что обрету ее. Временами оставался в одной из кабинок на ночь, – добавил я, бросив взгляд на слегка раскачивающиеся кабинки. – Пока однажды меня не нашел Стэнли.

Где-то вдали залаяла собака. Ники вздрогнула от неожиданности, а я прищурился, вглядываясь в темноту леса. Странно, но меня не покидало ощущение, что за нами наблюдали. Еще с самой дороги. С тех пор, как мы оставили мотоцикл и пошли пешком.

– Кто такой Стэнли? – спросила Николетта, вернув мое внимание к себе.

– Местный охранник. С тех пор в его смены я мог спокойно бродить по парку, а на ночь он пускал меня к себе. Каждый раз давал леденцы и травил какие-нибудь истории из своей юности. Между нами возникло безмолвное соглашение. Он никогда не спрашивал, почему я сбегал из дома, а я в ответ выступал слушателем, в котором он нуждался. Вот и весь секрет. Это место, вместе с одиноким Стэнли, напоминало меня. Здесь я находил успокоение. И мог побыть наедине со своими мыслями.

Николетта шагнула ближе, протянула ладонь к моей щеке и едва уловимо коснулась. Будто боялась, что, если приложит больше усилий, я сломаюсь. Но я не настолько раним. Шрамы давно огрубели, хоть и давали о себе знать фантомной болью.

Колесо обозрения всегда заставляло задуматься о нашей жизни. В ней присутствует та же цикличность. События, сменяясь, ходят по кругу. Вот и моя жизнь, кажется, ступила на новый виток. Очередной круг. С той лишь разницей, что теперь я вознамерился изменить его траекторию.

Я порывисто обнял наследницу Драконов и закрыл глаза. Впервые привел сюда кого-то. Впервые позволил увидеть образ того слабого мальчишки, которым был, когда еще не набрался сил противостоять Герарду. Впервые за долгое время хотел верить, что заслуживаю прощения.

– Пару лет назад кто-то выкупил Шпреепарк, – прошептал я, не разрывая объятий. – Новый владелец хочет вдохнуть в него жизнь. Дать этому месту второй шанс обрести признание. Почувствовать любовь. Наполниться смехом и радостью. И сейчас я невольно задумываюсь, что, быть может, это знак. Может, я тоже достоин второго шанса.

Николетта отстранилась.

– Даже не сомневайся в этом. Пусть твое сокровенное место станет для тебя примером, – произнесла она. – Оно выстояло. Справилось с трудностями. Значит, сможешь и ты.