Я больше тебе не враг (СИ)

Маргарита Дюжева

Я больше тебе не враг

Глава 1

За мной следят. Будь осторожна.

Я откладываю телефон и продолжаю пить чай.

Макс не мог нас найти. Исключено. Я все просчитала, концов не найти. Он там, далеко. Я в другой стране, затерялась среди пестрой толпы

И все же, когда ставлю, чашку она позорно дребезжит о блюдце, а перед глазами алыми буквами полыхает сообщение от Саньки.

Руки мелко трясутся, и эта дрожь поднимается по плечам, проходит вдоль ключиц и ныряет внутрь. Под кожу, под ребра, прямиком в ошметки, оставшиеся от моего сердца. Во рту становится сухо, и я залпом допиваю напиток, не обращая внимания на то, что он обжигает нёбо.

Увы. Горячий чай не помогает справится с ознобом, который постепенно охватывает все тело. По коже паучьими лапами перебирает страх.

Я пытаюсь успокоиться, но рука сама тянется к телефону, а взгляд раз за разом мечется по Сашкиному посланию. Она наверняка ошиблась. Ей просто кажется. Слежки нет, и повода для паники тоже.

И тем не менее в груди бухает все сильнее.

Сама не замечаю, как хватаюсь за край низенького, круглого стола. И только когда в палец вгрызается острая заноза, прихожу в себя.

Глупости, беременная паранойя, только и всего.

Макс в прошлом. Как и наша семья, и наша фальшивая любовь. Все, что у меня осталось от него — это маленький секрет под сердцем. Моя драгоценная тайна, о которой бывший муж никогда не узнает.

Мне все-таки удается взять себя в руки. Я прокручиваю в голове все события — ошибок не было. Я все просчитала, Хвостов нет. Сашка тоже сработала чисто.

Он не найдет меня. Никогда. И никогда не узнает, что я сделала. Как разрушила все, что ему было дорого.

Никогда.

Расплачиваюсь за чай и выхожу из крошечной забегаловки на узкую улочку Феса. Кругом уже привычный бедлам. Люди снуют, как муравьи, тут же бредут нагруженные тюками ослики, и чтобы не столкнуться с одним из них, я вжимаюсь в стену.

Это место поражает хаосом и пестротой, буйством ароматов и дикой какофонией звуков. На хитросплетениях душных улочек легко затеряться, но трудно кого-то найти.

Некоторое время я стою, просто озираясь по сторонам. Двух-трехэтажные дома подступают так близко друг к другу, что я могу коснуться ладонями противоположных стен. Где-то над головой тревожно полощется на ветру стираное белье.

Никто не сможет меня тут найти.

Никто не ищет меня…

Я выхожу к району кожевников и смешиваюсь с толпой возбужденных туристов. По каким-то жутким лестницам, стиснутым обшарпанными стенами, мы поднимаемся на второй этаж и прежде, чем пройти дальше, берем по веточке мяты, чтобы перебить вонь.

Пахнет тут и правда жутко. Смесь кожи, благовоний и красителей.

Туристы наблюдают за тем, как местные топчут кожаные пласты в огромных каменных чанах, а мне не интересно. Я уже видела это и равнодушна к сумкам, ремням и кошелькам.

Я пришла сюда за другим.

Некоторое время я просто брожу, задумчиво нюхая мяту, и делаю вид, что выбираю товары, а сама смотрю по сторонам. И с каждой секундой дурные мысли давят все сильнее. Тяжело бороться с паранойей, когда знаешь, что натворила.

Мне даже начинает казаться, что не только я наблюдаю, но и за мной наблюдают.

А этого не может быть.

Улучив момент, когда в душное помещение вваливается большая группа туристов, я смещаюсь к проходу.

Мимо меня два людских потока — один внутрь, другой наружу. Меня задевают плечами, толкают и никто не замечает, как в один прекрасный момент я ныряю под решетку, увешанную сумками и тут же отступаю в тень.

Пячусь, в потемках веду пальцами по шершавой штукатурке и, нащупав грубую кривую ручку, толкаю дверь. Она низкая — даже мне с моим ростом, приходится пригнуться — и выводит на трясущуюся металлическую лестницу без перил.

Я спускаюсь по ней боком, прилипнув спиной к стене, и оказываюсь в таком узком проулке, что двум широкоплечим мужчинам тут не разойтись. Дома стоят так близко, что не хватает воздуха. Кажется, еще немного и своды сомкнутся, раздавят меня. И собственные шаги, двоящиеся эхом, пугают до дрожи.

Сердце испуганно сжимается и пропускает удар за ударом.

Я сначала иду, то и дело оглядываясь и осторожно высовываясь из-за углов, но постепенно шаг становится быстрее, а потом и вовсе захлестывает так, что бегу, не разбирая дороги.

За мной следят…

Это бред! Он не мог найти меня. Не мог догадаться!

Но паника растет и ширится, распаляемая жарой и внезапно разыгравшейся клаустрофобией. Я задыхаюсь в лабиринте душных улочек и жду, что вот-вот на плечо опустится чья-то тяжелая рука.

— Дура, дура, дура, — сиплю, не узнавая свой голос, — нет его здесь. Нет!

После очередного поворота впереди маячит просвет. Я буквально врезаюсь в него, выныривая между лавок, пестрящих коврами, расписными платками, бусами, благовониями и прочим барахлом.

В Фесе самый безумный рынок. Гомон стоит такой, что моментально теряешься. Тьма людей, фейерверк голосов, красок, запахов.

Тут невозможно кого-то отследить, просто невозможно!

И тем не менее в голове пылает

За мной следят…

Ощущение того, что кругом шпионы и враги нарастает с каждой секундой. Мне везде чудится подвох и западня.

Пузатый продавец за прилавком, что-то набирающий на стареньком телефоне, выразительные глаза женщины в темных, закрытых одеждах, даже крик петуха над мединой и тот кажется подозрительным. Я пробегаю мимо бородатого мужчины в серой одежде, и чудится, что уже видела его в квартале кожевников.

Точно паранойя.

Поворот, поворот, еще поворот…От жары и волнения кружится голова. Сердце уже бьется где-то в горле, душит.

Я заставляю себя остановиться, выдохнуть.

Здесь можно метаться до бесконечности, а я хочу просто уйти, вернуться в свою крохотную съемную квартиру и выдохнуть. Поэтому вспоминаю знакомые ориентиры и двигаюсь в нужном направлении, продолжая оглядываться.

На одной из многочисленных торговых улочек снова замечаю мужчину в камуфляже и резко отворачиваюсь.

Он просто бродит, рассматривая товары на прилавках. Просто бродит…

Опять оглядываюсь. Его уже нет на прежнем месте — он ближе на десяток шагов, смотрит серебряные браслеты. Всего лишь покупатель, турист.

Делаю пару беспечных шагов и снова стремительно оборачиваюсь.

Темный взгляд исподлобья пробивает насквозь.

Ни черта не турист…

На долю секунды мы зависаем друг на друге, и я снова срываюсь с места. Бегу, отталкивая с дороги зазевавшихся бедолаг и больше не оглядываюсь.

Сашка была права. Следят.

Выскакиваю на знакомое место и тут же меняю направление, ныряя в темный проулок. Дальше дорогу знаю, как свои пять пальцев.

Понятия не имею, сколько человек преследует меня: один или несколько, но мне удается оторваться от них.

Проскакиваю мясной ряд, где на прилавках полно непривычных гадостей и отвратно воняет, пролетаю очередной закоулок, ныряю через калитку в закрытый двор и выскакиваю с другой стороны на пустую, странно тихую улицу.

Мой дом уже близко, последний рывок. И я несусь.

А на встречу мне выворачивает мужчина. Черная футболка и камуфляжные брюки. Знакомый разворот плеч…

Пытаюсь притормозить, чтобы не врезаться, скольжу и неуклюже приземляюсь на пятую точку, а он надвигается, не ускоряя шага. Хищно, неспешно, неотвратимо.

Нет сил подняться. Я просто пячусь от него, ползком, помогая себе локтями, ладонями, пятками. Не могу отвести взгляда от темной неумолимо приближающейся фигуры

Мой убогий побег обрывается, когда наливаюсь спиной на стену. Вжимаюсь в нее, мечтая просочиться сквозь кирпичи.

Кирсанов останавливается в шаге от меня. Смотрит сверху вниз без единой эмоции, и я не ощущаю ничего кроме лютого холода. Меня трясется и сердце вот-вот вырвется из груди

Макс опускается рядом со мной на корточки. Одним локтем опирается на колено, второй рукой небрежно снимает темные очки.

От его взгляда я еще сильнее вжимаюсь в стену. В нем нет и намека на прошлые чувства. Жесткий, убийственно холодный, полный обещания уничтожить

— Давно не виделись… любимая. Скучала?

От его голоса мороз по коже, и сердце обрывается, проваливаясь до самых пяток.

Он меня ненавидит.

* * *

Не думала, что Макс найдет меня так быстро. Не думала, что он вообще найдет меня когда-нибудь.

Я недооценила его. Была уверена, что все осталось позади…

Мне не хватает воздуха и предательски щемит в груди, когда вижу его так близко.

Да. Я скучала. И это самое хреновое, что случалось со мной в жизни. Проще было бы, уйди я ни о чем не жалея. Но увы…

Макс кажется расслабленным, но я его знаю. Он стянут, как пружина и в любой момент может сорваться. В каждом жесте осязаемая угроза. Даже в том, как склоняет голову, чтобы лучше меня рассмотреть, и то сквозит что-то звериное.

Он другой. Чужой, холодный, полностью закрытый. Того человека, за которым я когда-то была замужем, больше нет.

Серые глаза теперь кажутся стальными. В них притаилась тьма. Я сама ее туда поселила, своими собственными руками.

Мне с трудом удается проглотить свой страх.

Теперь поздно убегать, поздно бояться. Все, что могла, я уже сделала, карты раскрыты.

— Как ты меня нашел? — Хриплю, как старая прокуренная ворона. Но это максимум, на который я способна. Кажется, еще немного и от волнения выплюну собственное сердце.

Только бы не затошнило. Токсикозом особо не страдаю, но если перенервничаю, то может вывернуть наизнанку. Сейчас нельзя этого допустить. Никак нельзя. Кирсанов не должен узнать о ребенке. Если это произойдет, то все станет в разы хуже.

Хотя, куда уж хуже.

Сглатываю с трудом. Втягиваю воздух носом, выдыхаю ртом. Этот незамысловатый прием обычно помогает справиться с дурнотой. Пытаюсь собраться мыслями, начать соображать, но когда слышу его голос, меня будто скидывает в прорубь с ледяной водой:

— Это все, что тебя интересует?

Он смотрит на меня так, что хочется провалиться сквозь землю. Я больше для него не Таська, не Тасенька, не девочка любимая. Я — никто. Демон, обманом просочившийся в его жизнь, и разворотивший там все до самого основания.

— Да.

Усмехается.

Боже…

Я никогда не видела раньше такой усмешки. От нее мороз по коже, и волосы дыбом на затылке. Он точно меня сожрет. Четвертует, выпотрошит и голову на кол насадит.

Жутко. И одновременно так больно, что хочется визжать.

— Можешь поинтересоваться, как у меня дела, как здоровье, — подсказывает Кирсанов.

Я предательски краснею.

Когда я строила свои планы и воплощала их в жизнь, в них не было пункта, в котором меня ловят и спрашивают «ну, как оно тебе? Нравится?». Всего этого не было. Мои наполеоновские планы заканчивались тем, что я добиваюсь своего и тихо сваливаю в туман, а не сижу на земле, загнанная в угол в чужой стране.

— Отлично выглядишь, — равнодушно жму плечами.

Кто бы знал, как сложно мне дается это равнодушие! Во мне эмоции вперемешку с гормонами. Кипят, бурлят, со звоном снова и снова разбиваются о дикую реальность.

Прежнего Макса больше нет. Его нет!!! Я сама сделала из него чудовище.

— Ммм, — хмыкает, — смелая? Или глупая?

Дура я. Ду-ра.