Наставница (СИ)

— Сегодня у меня вечер удовольствий? — разулыбалась я.

И он кивнул, улыбнувшись мне в ответ. Он редко улыбается, но его улыбка не менее харизматична, чем он сам. А его ум вообще заставляет меня преклоняться перед ним. Он вел себя так, словно в его руках власть надо всем миром и он этой власти достоин, и как знать, насколько это далеко от правды. А еще с ним было легко, особенно с тех пор, как он пообещал доверять мне так же, как я доверяю ему. Теперь, когда никого не было рядом, мы общались на «ты», и это добавляло домашнего уюта в наше общение.

Я кивнула ему, закрывая глаза:

— Я готова.

Услышала, как он сел на край кровати напротив меня, пока настраивал магический поводок. Это место стало для наших вечерних изысканий привычным для него так же, как мое сидение на полу. Поводок я тоже, как обычно, приняла, ожидая новых ощущений.

Я сидела вольготно, опираясь ладонями на мягкий ковер позади себя. Одну ногу вытянула, вторую оставила полусогнутой. Стоило мне закрыть глаза, как его мягкие губы коснулись моих, заставив меня вздрогнуть и распахнуть глаза. Но нет, он по-прежнему сидел на расстоянии пары метров от меня на краю кровати.

— Тебе было больно? Я совершил ошибку в типе воздействия? — он неверно истолковал мою реакцию.

— Нет, — я все же смутилась и отвела взгляд в сторону. — Это был поцелуй. И губы были твои.

— Тебе было неприятно? — уточнил он.

Вообще-то мне было более, чем приятно. Настолько, что я никак не могла поверить в происходящее.

— Нет, я просто… Почему ты всегда имитируешь себя?

— Создать образ себя проще всего.

— Понятно, — я кивнула и закрыла глаза в предвкушении.

Вот он, мой шанс. И я не упущу его.

Теперь его ладонь погладила мою ногу и начала неторопливо задирать юбку. Я не удержалась и приоткрыла глаза посмотреть, но нет, платье было на месте и меня Николас не касался, однако тоже сидел, закрыв глаза и сосредоточившись. И я закрыла свои обратно. Его ладони легли мне на щеки, а губы снова обхватили мои, на этот раз настойчивее. Черт бы его побрал, в моей голове что-то перещелкнуло, и это был просто взрыв эйфории. Я обхватила его лицо ладонями в ответ и, клянусь, я ощущала его под пальцами. С моих губ сам собой сорвался стон удовольствия, оказывается, я хотела его сильнее, чем сама думала. И я взялась за его руки и сама опустила их ниже, к завязкам на своем платье, совершенно позабыв, что он на самом деле сделать этого не сможет.

Завязки он не тронул, зато ладони его сходу оказались под одеждой. А ведь он никогда не касался меня, обнаженную, раньше, и прикосновение было похоже на удар током. Он целовал меня, а руки легли на соски и начали их поглаживать. И я снова тихо застонала. Увы, длилось это недолго. Всё просто внезапно закончилось, и все ощущения исчезли, кроме, разве что, чувства неудовлетворенности. И я открыла глаза, тяжело дыша. Николас сидел на краю кровати и потирал лицо руками, дыша не менее тяжело, чем я. Он взглянул на меня сквозь пальцы, а затем выпрямился, оставаясь сидеть, и принял невозмутимый вид:

— На сегодня это всё. Можешь идти.

О, да мы надели свою непробиваемую броню обратно. Но сдается мне, брешь я в ней пробью легко. Тем более, нельзя же просто взять и бросить неудовлетворенную девушку на полпути. Я опустила взгляд к своим завязкам сама, развязала и встала, буквально поднимаясь из своего платья. Его взгляд снова пробежался по моему телу и даже задержался на нем. Выражение лица оставалось невозмутимым, но расширенные зрачки выдали его с головой. Я перешагнула платье и неторопливо направилась к нему мягкой изящной, насколько могла, походкой. От волнения он забыл, что все еще держал меня на магическом поводке, и я услышала, как промелькнула его мысль, образ меня, какой он меня видел: еще молодая, но уже неотвратимая, гипнотизирующая, чарующая, и если жизнь не убьет меня, что вряд ли, я еще покажу, на что способна. И его мысль: «Похоже, именно она станет мой погибелью.»

Я остановилась прямо перед ним, все еще сидящим на кровати, словно в самом деле под гипнозом, и вдруг поняла, что он сам не заметил, как передал мне свои мысли. И обязательство быть честной не позволило мне смолчать, поэтому я тихо произнесла, не отрывая взгляда:

— Я слышала твою мысль о себе. Видела свой образ твоим восприятием.

Он словно очнулся, обдумал мои слова всего секунду, так же не отрывая взгляда, и ответил:

— Это была ценная информация. Она позволит мне не совершить ошибку в будущем. А теперь одевайся и…

— Я тебя хочу.

Я перебила его и взялась за его лицо руками, потянулась к его губам, уперлась коленом в кровать между его ног, чтобы он опустился спиной на кровать, но дотянуться до его губ не успела. Он перехватил мои запястья, отрывая ладони от своих щек, и мягко, но непреклонно сказал, поймав мой взгляд:

— Нет, Кали.

Что-то было странное в его взгляде, в этой фразе, я не поняла ее смысл.

— Что именно «нет»? — уточнила я, мягко забирая руки из его пальцев и опуская ладони ему на плечи, а затем склонилась к его уху и уже тише добавила. — Я же вижу, что ты хочешь меня. А я хочу тебя. По-настоящему. Неужели все мужчины в мире будут пользоваться моим телом, только когда этого хотят они, и никто не сделает этого, когда хочу я?

Кажется, я сумела рассердить даже этого невозмутимого дракона. Он крепко сжал мои запястья и резко развернул меня, почти бросая спиной на кровать, прижимая к ней мои руки. Опираясь на свои же кулаки, в которых держал мои руки, он склонился к моему лицу, и теперь уже его колено было у меня между ног.

— Ты — мелкая нахальная девчонка, потерявшая все границы в общении со мной. Говоря все это, ты полагала, что мной так легко манипулировать? Никогда не забывай, с кем говоришь.

А я лишь улыбнулась ему в ответ и кивнула, я запомню этот урок. Он ведь на самом деле не собирался причинять мне зло, просто пугал. Я знала это, потому что верила ему. А потом я опустила взгляд ему между ног. Теперь, когда он не сидел, возбуждение было прекрасно видно. И конечно он понял, о чем я.

— Закрой глаза, — потребовал он.

Я удивленно подняла брови, и он ответил на мой немой вопрос:

— Мы доведем сегодняшний эксперимент до конца. Закрой глаза и не открывай.

Запястья мои он по-прежнему держал, но страшно не было. Хотя если бы это делал со мной любой другой мужчина, я была бы просто в панике, но с Николасом все было иначе. И я закрыла глаза. И стоило мне это сделать, как по моему телу начало гладить сразу несколько рук и одна пара снова взялась за соски. Ещё пара пальцев скользнули к промежности, легко возбуждая меня. Я выгнулась и сжала ноги, обхватывая колено Николаса. Его руки не дали мне приподняться, удерживая запястья прижатыми к кровати, но кажется, я все же задела сосками его рубашку. Хотя было сложно разделять, что из моих ощущений было им воссоздано, а что действительно приходило от органов чувств. Возбуждение довольно быстро охватило меня, а ласки все не прекращались, и пальцы с ладонями на моем теле сменились губами и языками. И я извивалась и стонала, не стесняясь, уже давно хотелось ощутить его внутри, еще немного, и я начну его об этом просить.

Внезапно он отпустил мои руки, но лишь для того, чтобы раздвинуть ноги. Я даже приоткрыла глаза посмотреть. Теперь он целиком стоял между моих ног на коленях на кровати, и мои ноги в любой попытке сомкнуться упирались в его. Но в ответ на свой взгляд я получила короткий приказ:

— Глаза.

И как-то даже мысли не возникло ослушаться, и я снова их закрыла. Он склонился надо мной, оперевшись ладонями на кровать над моими плечами, и негромко добавил:

— Если внезапно захочется смеяться — смейся, а если стонать — стони. Но держи глаза закрытыми.

Я уже и не собиралась их открывать, но внезапно ощутила, как в меня действительно входит член. Желанное, но неожиданное действие, совсем недавно я отчетливо видела, что он еще в штанах. И я попыталась сомкнуть ноги и не смогла, а он проникал все глубже. И от этого новая порция эйфории разлилась по моему телу, и все мысли улетучились. Воспользовавшись тем, что он больше не держал мне руки, я вцепилась в его рубашку, выгнулась к нему, прильнула всей грудью, и снова услышала знакомое:

— Нет, Кали.

Он ухватил меня за руки у самых плеч и прижал обратно к дивану. Наконец я сообразила, что, кажется, ему не нравилось, что я прижимаюсь к нему, трогаю его, и я не стала спорить. Несмотря на то, что рук он моих не тронул, я сама разжала пальцы, отпуская ткань его рубашки. Он позволял быть на расстоянии десятка сантиметров, но не касаться его, и я приняла правила этой игры.

Член внутри начал двигаться, вырывая стоны из моей груди, и я царапала покрывало, извиваясь в крепкой хватке не только его рук, но и разума. Он — тот самый мой первый, с которым мне самой хотелось переспать, и я это получила. Мне не потребовалось много времени, чтобы кончить, и я вцепилась в покрывало так крепко, что оно жалобно затрещало. Все мое тело до единой мышцы напряглось от того удовольствия, что сейчас штурмовало меня. И когда все кончилось, я расслабленно рухнула на мягкую поверхность, тяжело дыша, и только сейчас приоткрыла глаза.

Николас все так же нависал надо мной, держа за плечи. Он тяжело дышал и его пальцы еле заметно дрожали от напряжения. Член его стоял так, будто вот-вот прорвет штаны. Я заглянула в его глаза, но он как будто все еще пребывал в своих мыслях.

Мне только что было так хорошо! А он так и не получил свою разрядку, и я хотела, чтобы он тоже испытал свое удовольствие, и потому потянулась к бугру в его штанах. Но я только-только начала поднимать руку, как раздался его голос.

— Нет! — он резко перехватил мою руку у локтя, вбив ее обратно в диван, и смягчил голос. — Не надо этого делать, Кали. Мне нужно побыть одному. Иди к себе.

А мне вдруг стало так обидно, что я выпалила:

— Здесь есть я, зачем ты собрался ублажать себя сам⁈

Он помолчал немного и все же ответил:

— Если действительно хочешь сделать приятное для меня, не загоняй меня в твои рамки. Я получаю свое удовольствие, даже если тебе кажется иначе. И я свое получил.

И как потом показала практика, в тот день он позволил мне много больше, чем позволял после. Ему нравится, когда во время секса его не трогают. Ему нравится заниматься сексом исключительно через магический поводок. И это еще очень невинное извращение для чародея его статуса и возраста.

Глава 8

Сноходцы — это опасно

КАЛЛИСТО

Раньше я была совсем другой. Всего боялась и предпочитала забиваться куда-нибудь в угол, чтобы за спиной всегда была стена. Раньше я чаще говорила о своей гениальности. А еще не верила в то, что в нашем темном мире есть место свету. Но за те полгода, что я провела с Николасом, все колоссально изменилось. В итоге я нашла даже в своем сердце место для лучика света: для него и для Ады. А еще стала достаточно уверена в себе, чтобы не искать спиной стену. Так что сейчас, с этой тетрадью в руках, я просто осталась сидеть перед его же столом. Ключ-слова я помнила и потому просто стала читать записи, переводя их в уме. Нетривиальная задача для обычного человека, но не для меня.

Ничего интересного, в общем-то. Были неплохие выкладки, но Сервус едва ли продвинулся дальше меня. Исписано было всего половина тетради, и за час беглым взглядом я все просмотрела, а потом заметила кое-что странное. Некоторые страницы в оставшейся части тетради были изогнуты, на них явно проливали воду, которая потом высохла. Вот только помню, как тоже однажды пролила воду на свои записи, и все странички изогнулись вместе в один и тот же изгиб. Здесь же каждая была выгнута по-разному, словно воду на них проливали отдельно на каждую, и очень слабо, почти незаметно, будто каплями брызгали.

Я подвинулась ближе к столу и заинтересованно раскрыла тетрадь на этих пустых страницах. Николас, который к тому моменту заканчивал очередное наверняка важное письмо, отвлекся от своего занятия и с интересом пронаблюдал, как я трогаю на ощупь и нюхаю эти листики, как пытаюсь посмотреть сквозь них на свет. Однако посмотрев на то, как сильно я была увлечена процессом, спрашивать ничего не стал, остался терпеливо ждать. Я покрутила тетрадь в руках так и эдак, а потом, осененная идеей, воодушевленно вскочила с места и заметалась взглядом по комнате.

— Свеча! Где у тебя здесь свечи? — я бросила взгляд на него.

Он молча указал пальцем на комод, и я подскочила к нему и выхватила оттуда новенькую свечу и спички, а затем так же активно рухнула обратно на стул перед столом.

И я угадала! Стоило лишь немного поводить огнем под страничкой, как на ней стали появляться надписи. Николас с интересом разглядывал, как я читала их, тихо шевеля губами, расшифровывая текст. Раз Сервус их так сильно скрывал, значит, тут что-то интересное. Но прочитав совсем немного, я разочарованно подняла взгляд на Николаса и пожаловалась:

— Не понимаю, что такого он пытался спрятать. Это про его ученика.

— Прочти вслух, — попросил он.

— Мальчик утверждает, что уже неделю не видит сны, — читала я. — Я ему не верю. Уверен, он что-то от меня скрывает. Этот мелкий гаденыш уже сообразил, что его дар бесценен, но почему он не хочет со мной делиться своими пророчествами? Я хорошо с ним обращаюсь, я скрываю его от Уробороса, чего ему еще надо? Может, лучше его убить? Меньше проблем будет.

— Хм. Да, ученика жаль, — согласился Николас с очень давно сказанными мною словами.

— Я ничего не понимаю. Что ван Грейн скрывал от Уробороса? Какие пророчества? — я оторвала взгляд от неровно проступивших на бумаге строчек и вопросительно посмотрела на него.

— Это одна из запрещенных Старейшинами магических школ. Ее называют школой Сновидчества или Сновидений, а таких магов — сноходцами. Относится к категории ментальных, как и моя. Ее особенность — возможность предсказывать будущее.

— Звучит опасно, — согласилась я. — Чародей с такими возможностями — это как обезьяна на бочке пороха с огнем в руках. Но если эта школа так сильна, то почему Старейшина-сноходец еще не убил остальных, раз они не ладят? Ведь в его руках такая сила!

— Этот Старейшина мертв давным давно. Полагаю, его убили одним из первых и школу запретили сразу. Мальчик, к сожалению, не жилец. Он не нужен ни Старейшинам, ни нам.

— А третьему кругу почему не нужен? — я не совсем поняла.

— Потому что мы не можем гарантировать его лояльность, и у него нет никаких причин быть нам лояльным. А нелояльные сноходцы весьма и весьма опасны. Если оставить его в живых, он разрушит все наши планы, а мы даже не заметим этого.

— Какие планы? Наверняка те же, ради которых ты решил рискнуть, подставляя меня? — я подняла бровь.

— Что ты имеешь в виду? — он выглядел спокойно и невозмутимо, но я была уверена в своих выводах.

— Я говорю о том, что ты или Рихард могли уже давно прийти ко мне и доходчиво объяснить, что мне не надо светиться со своей новой школой. Но вместо этого вы решаете принять меня в третий круг, сунуть прямо под нос Старейшинам, у которых ко мне только одно — убить, стоит им лишь узнать, кто я.

Николас вздохнул:

— Об этом я тоже собирался пообщаться вечером вместе с тобой и Рихардом.

— Общаться здесь не о чем, — я закрыла тетрадь и сложила ее к себе на колени. — Я переведу все написанное в этой тетради и расскажу вам. У вас по-прежнему вся моя лояльность и все мои возможности, но я отказываюсь служить этим… Старикам.

Николас смотрел на меня задумчиво, не перебивая, к концу моих слов его руки оказались сложены в один кулак, в который он упирал свои губы и подбородок.

— Мне казалось, раньше ты хотела стать частью элиты. Хотела попасть в общество тех, кто может тебя понять и разделяет твои убеждения.

— Хотела, — согласилась я. — Я хотела больше власти и возможностей, но не чтобы ими упиваться. Я хотела изменить Уроборос сверху, с головы. Мне казалось, что третий круг — идеальный шанс воплотить это в жизнь, но он оказался так же бессилен, как и второй. Ну, а Старейшиной мне не стать. Следовательно, все это бессмысленно.

Я встала и продолжила:

— Мне пора. И да, кстати, свои попытки продвинуть новую школу я закрываю. Потому что жизнь моя мне еще дорога, — моя и Адельгейды, но этого я не сказала.

Я замолчала, ожидая, не будет ли возражений. Как знать, вдруг дороги назад для меня уже нет. Но возражений не было, Николас лишь кивнул в ответ:

— Я понимаю причины твоего решения. Будь добра, переведи записи ван Грейна сразу, как только появится возможность, но оставь информацию только в голове, расскажешь нам с Рихардом все вслух. Если Рихард явится к тебе раньше, чем встретится со мной, отправь его ко мне, нужно поговорить о том, как он упустил парня. Если парень заявится к тебе, просто убей его.

— Сами убьете, — недовольно скривилась я, прижав к себе тетрадь обеими руками, словно она могла меня защитить. — Мне он ничего не сделал.

Николас посмотрел на меня еще пару секунд, а затем опустил взгляд к своим бумагам, собираясь дальше ими заниматься:

— Когда Рихард вернется, нам всем нужно будет поговорить, — сообщил он, заканчивая разговор.

Надеюсь, меня не отправят вслед за этим парнишкой на тот свет за то, что слишком много знаю. Наверняка Николас не станет, а вот Рихард — другое дело. И то, что мы с ним готовы сутками проверять кровать на прочность, ровным счетом ничего не значит. Тут Ада права, он опасен, как дьявол.

Я развернулась и покинула помещение.

Остаток вечера я посвятила более подробному переводу написанного в тетради. Узнала много нового и интересного о школе Сновидчества. Судя по тому, что пишет Сервус, этот парень очень даже себе на уме. Мне жаль, что я пустила его в свой дом, кто знает, что он мог увидеть или даже уже натворить. А еще, если он хочет выжить, ему сейчас нельзя нигде появляться. Вообще. Иначе Рихард его найдет и точно убьет. Зато сноходцам с магией повезло: хаотика молодых сноходцев не убивает их, она заставляет их очень много спать, но этим все и ограничивается. Впрочем, выжить такому в одиночку все равно не получится, потому что «много» в данном случае — это «почти круглыми сутками».

Следующим утром я сидела перед трюмо в домашнем платье в своей спальне и через зеркало смотрела, как сосредоточенно Ада возится с моими волосами. Я отказалась вступать в третий круг, и степень угрозы для нее значительно уменьшилась, хотя ей все равно нужно быть осторожной, ведь теперь третий круг будет рядом со мной всю мою жизнь. Она уже почти взрослая, ее хаотическая магия должна уже скоро успокоиться, а там и до статуса мага первого круга недалеко. Хотя маги школы Тьмы, к которой она принадлежала, обычно в этом смысле задерживаются дольше прочих школ, так что, возможно, моя помощь будет ей требоваться еще долго.

Она уже добивала последние штрихи моей прически, когда дверь в комнату распахнулась и в проеме возник растрепанный с дороги, но, как обычно, неунывающий Рихард. Он оценивающе посмотрел на пустую кровать, перевел взгляд на нас обеих, изумленно уставившихся на него, и спросил у меня:

— А где Николас? Что, заездила его совсем?

— Откуда мне знать, где он? — я пожала плечами. — О чем ты думаешь вообще?

Он посмотрел на застывшую Адельгейду, которая в его присутствии старалась по максимуму прикинуться мебелью, и выдал:

— Чаю, пожалуйста.

Ада среагировала не сразу. Она бросила взгляд на меня, чтобы убедиться, что она и правда должна идти. А я покосилась на Рихарда, одно только присутствие которого вызывало во мне бурю сумбурных, но положительных эмоций, и добавила к его словам:

— Но без печенья.

Не услышав от меня отрицания, Ада в самом деле быстро ретировалась. Бедная девушка, она ведь не знает, что я с Рихардом сплю по своему желанию. А теперь он упомянул еще и Николаса, а для ушей Ады — какого-то еще мага, с кем я тоже должна была бы ночь провести. Наверняка надумает себе много лишнего.

Когда за девушкой закрылась дверь, Рихарда прорвало:

— Я потратил столько времени и усилий, чтобы выяснить, куда отправилась Королева, а в итоге получил знаешь что? — он активно жестикулировал и был настолько на взводе, что я решила пока просто поддержать разговор.

— Что?