– В вашем воображаемом мире, где живут… как вы их назвали? Феи? Эльфы? Такие маленькие, да, с крылышками, как в «Дюймовочке»? Вам сколько лет – вы детсадовец?
Эля не смотрела в его сторону, но услышала, да-да, услышала, как он улыбнулся. Подняла взгляд, чтобы проверить: в салоне как раз опять зажегся тусклый натужный свет. Улыбка у него тоже была какая-то удлиненная, косая и при этом неожиданно приятная. Она восполняла и уравновешивала асимметрию неровной челки.
– Мне следует извиниться и заткнуться, – проговорил он, помолчав. – Но разве я когда-нибудь поступаю как должно?
Голос у него был под стать улыбке.
– Троллейбус дальше не идет! – объявил водитель.
Переругиваясь, охая и вздыхая, люди потянулись к выходу. Нахал подал Эле руку. На одном из длинных пальцев она заметила серебряный перстень с черным камнем.
– В темноту, холод и неопределенность, – пригласил галантно он.
Эля проигнорировала его жест, встала сама, взялась за поручень. Тогда парень отправился к дверям, не пропуская ее вперед. Сбежал по ступенькам, а там обернулся – и вовремя. У Эли подвернулась нога, и она, как глыба подтаявшего снега с крыши, рухнула прямо на нечаянного собеседника.
Он достойно выдержал удар и не дал ей упасть. Она со свистом втянула воздух.
– Еще раз! – с явным удовольствием прокомментировал чудной тип.
– Как вам не стыдно, – выговорила она брюзгливо. – Поставьте меня уже на место. Сколько можно.
– Сколько понадобится, я к вашим услугам.
Эля отстранилась и посмотрела на него еще раз. Пассажиры уже пошли вдоль обочины к ближайшей остановке, и они остались вдвоем в пятне грязно-желтого света. Потом двери троллейбуса схлопнулись.
Парень поднял бровь. Челка съехала, закрывая глаза.
– Ты похож на собаку, – непроизвольно сказала она. – У кого там шерсть завешивает глаза? Тибетский терьер.
– Афганская борзая, – подсказал он.
– Ну да, – прыснула она.
С его удлиненной физиономией, вытянутыми конечностями и глубокомысленным выражением лица это было, пожалуй, самое точное попадание.
Тяжело вздохнув, троллейбус потащился прочь. Машины проносились мимо со свистом.
– Ты чего прицепился-то, а, молодой? – безнадежно сказала Эля.
– Я прицепился? – изумился он. – Не вы ли упали мне как снег на голову вот уже два раза?
– Ну и…
– Вы упали на меня, – напомнил он. – Дважды. – Вытянул вперед ладони, продемонстрировал длинные пальцы пианиста или скрипача. – Прямо ко мне в руки. Я, конечно, туповат, и мои занавешенные шерстью глаза видят лишь то, что им дозволено видеть. Но когда я осязаю… я понимаю, что показывают мне не то, что есть на самом деле. И делаю вывод. На такой вывод ума хватит и у болонки.
Эля прищелкнула языком от досады. Парень тихо засмеялся.
– Ты сама не старше меня! – провозгласил он. – Тут больше никого нет, так что маскировка ни к чему. Признаюсь честно, я с таким еще не сталкивался. О, сколько нам открытий чудных… Покажешься, нет?
Воздух между ними поплыл, как над костром, но ничего не произошло.
– Нет, – отрезала Эля.
Глава 2
Несколько секунд они молча смотрели друг на друга. Потом кромешница отступила назад, достала из кармана смартфон и уткнулась в засветившийся экран. Непроизвольно ойкнула от досады.
– Что такое? – поинтересовался Ян.
– Да съемная квартира… куда я еду. Там прорвало канализацию. И сломался унитаз.
Он закашлялся, чтобы скрыть смешок. Мимо пронеслась машина и окатила их грязью. Сентябрь, а по погоде как конец ноября. Кромешница с отвращением провела рукой по пятнам на куртке, притопнула ногой.
– Значит, ты туда не едешь, – уточнил он. – Смысла нет. У тебя там вещи?
– Какие вещи?
У нее не было с собой даже маленькой сумочки. Предположим, паспорт во внутреннем кармане, смартфон и деньги – что еще надо. Н-да.
– Меня зовут Ян, – сказал он осторожно. – Я живу один. На дворе ночь, довольно холодно, мы все в грязи. Напрашивается вариант – пригласить тебя к себе.
– И ты думаешь, что я поеду?
Ян пожал плечами.
– Ты кромешница. Я нет. Если что-то пойдет не так, ты выкинешь меня из окна одним взмахом ресниц. Между прочим, шестнадцатый этаж.
Он внимательно наблюдал за ее реакцией – она глянула опасливо, прикусила губу. Странно: ему показалось, что ее заставили изменить мнение слова «шестнадцатый этаж», а не довод разума. Лицо закаменело, а взгляд вдруг стал острым и пронзительным.
– Не трогай меня руками, – предупредила она.
– Руками – окей.
– Да чтоб тебя. Ничем меня не трогай.
– Так нечестно. Что я получу за то, что ты проведешь у меня ночь?
– То, что я проведу у тебя ночь.
Он склонил голову.
– Я шучу. Разве не понятно?
– Понятно, – согласилась она. – Шестнадцатый этаж – весомый аргумент. Не будучи кромешником, костей ты не соберешь.
– Я не имел в виду…
– И не сомневайся.
– Я просто хотел сказать, – перебил Ян, – было бы справедливо, если бы ты показалась мне в своем истинном виде. Хоть на минутку. Я же почувствовал…
Он осекся. Ее облик вновь ослепительно ярко вспыхнул перед его внутренним взором, взрывом сотряс все сенсорные каналы. Еле уловимый морской бриз. Свежесть мяты. Стройный гибкий стан в его объятиях. Самым краешком глаза он будто видел ее настоящую, но не мог рассмотреть! Она ускользала, ускользала, ускользала. И все равно это – даже это – было самым сильным чувственным переживанием, которое ему только довелось испытать в своей жизни.
Перед ним стояла заурядная женщина лет сорока, а то и пятидесяти, в заляпанной грязью объемной куртке, и на лице ее не читалось ничего, кроме раздражения пополам со смирением.
Ян не знал наверняка, сделала она что-то или нет, оставалось только предположить, что это и был ответ на его вопрос – точнее, просьбу. Он сунул руки в карманы и прочистил горло.
– Как к тебе обращаться?
– Эля.
Он беззвучно повторил: «Эл-ля», отметив, как ласково язык дотронулся до альвеол. Похоже, она не соврала. Разве что полное имя звучит иначе, ведь у кромешников все не как у людей. Наверное, какая-нибудь Эльфина или Эльфтруда.
– Поймаем машину? – сказала она.
– Нет, я лучше вызову такси. Ты в таком виде, чтобы безопаснее было по ночам в нашей глуши? Или… агент под прикрытием?
Эля не ответила.
В машине они тоже хранили молчание, молча вошли в подъезд и долго поднимались на лифте. Шестнадцатый этаж все-таки. Они стояли по разным углам кабинки, но лифт есть лифт, и их дыхание волей-неволей смешивалось.
На лестничной площадке, когда Ян уже вытащил из кармана связку ключей, Эля его неожиданно остановила.
– Ты знаешь, что означает слово «кромешник»? – спросила она.
– Я… то, что в англоязычных странах именуют fairy? Волшебные…
– Однокоренные слова можешь назвать?
– М-м… «Кроме»?
– Да. «Кромка». – Эля чиркнула пальцем в воздухе у него перед носом, и ему послышался свист, как если бы она взмахнула саблей. – Кромка – это край. А кромешники – те, кто
Ян пожал плечами.
– Ну и что?
– Тьма, например, кромешная. Беспросветная.
Лампочка на лестничной площадке реагировала на движение, поэтому, когда они замерли друг напротив друга, свет померк. «Как в плохом кино, – мелькнула у него мысль. – Спецэффекты за сто рублей». Эля, возможно, и хотела его напугать, но Ян топнул ногой, и свет зажегся снова.
– Не «что», а «кого», – поправил он. – Я полагаю, да. Хотя, не для протокола, ты первая кромешница, которую я в жизни встретил.
Эля недоверчиво склонила голову.
– Ты же полукровка, – резко сказала она. – Я вижу. И ты сам…
– Вот такой необыкновенный полукровка. – Он провернул ключ в замке. – Прошу!
Глава 3
К счастью, дома было прибрано – в целом, – и краснеть Яну не пришлось. Он быстро закинул в шкаф кучу одежды, сваленной на стуле, собрал раскиданные по дивану книжки и сложил их стопкой на полу у изголовья. Эля, неторопливо разувшись и сняв куртку, прошла вперед и окинула квартирку скептическим взглядом.
Квартира располагалась, как Ян и говорил, на шестнадцатом этаже и попадала в «башенку» на фасаде, поэтому комната выглядела необычно: пластиковые окна были встроены в полукруглую стену. На город открывался впечатляющий панорамный вид; когда Ян смотрел в окно вечером, он неизменно вспоминал о блуждающих огнях.
– Одна комната? – сказала Эля пренебрежительно.
– Простите, – развел руками Ян, – не подготовился к вашему приходу. Не велите казнить.
– И кухня прямо тут же? И прихожая.
– Это называется квартира-студия. Сейчас очень модно.
– Хоть в ванной стенка есть?
– В ванной стенка есть. Но санузел совмещенный.
Эля брезгливо сморщила нос. Яна ее реакция забавляла: она и правда вела себя как принцесса, и это ей невероятным образом шло, несмотря на ее заурядный внешний вид. Впрочем, насколько он мог судить, она и в этом не настоящая: надменность и высокомерие «с чужого плеча». Ему становилось все любопытнее.
– И куда ты собирался… Ты же думал, наверное, раз наступила ночь, что мы оба теперь ляжем спать?
Ему хотелось ее подразнить, но он сдержался. Шагнул вперед и положил руку на спинку кресла.
– Это кресло раскрывается. Кресло-кровать. Можешь выбрать, где тебе постелить, я обычно сплю на диване, но охотно его уступлю.
– Спать в одной комнате.
– Это называется квартира-студия.
– Сейчас модно, я поняла.
– В ванне спать неудобно. Лично я не стану.
Эля вздохнула.
Она не отказалась от легкого ужина: тосты с вареньем, пара вишневых йогуртов, а вот на светскую беседу была явно не настроена, и Ян решил ей не досаждать. Предложил полотенце, когда она отправилась в душ, а сам разложил кресло-кровать и постелил чистое белье.
У него была смутная надежда, что из ванной Эля появится в своем истинном облике, но нет. Все та же немолодая усталая женщина, лицо которой невозможно запомнить.
– От кого ты пытаешься защититься? – поинтересовался Ян непринужденным тоном, устроившись на своем диване.
– Что? – Она подняла глаза и посмотрела на него так, что любой благоразумный человек на его месте уже проглотил бы язык. Резкими движениями взбила подушку.
– Эля, здесь никого нет, меня можно не принимать в расчет. Зачем ты продолжаешь поддерживать эту иллюзию?
– Все кромешницы молоды и прекрасны, да? А ты не думаешь, полукровка, что иллюзия как раз их молодость и красота? – Она метнула в него неприязненный взгляд.
Ян честно поразмыслил.