Продолжая использовать наш сайт, вы даете согласие на обработку файлов cookie, которые обеспечивают правильную работу сайта. Благодаря им мы улучшаем сайт!
Принять и закрыть

Читать, слущать книги онлайн бесплатно!

Электронная Литература.

Бесплатная онлайн библиотека.

Читать: Я всегда был идеалистом… - Георгий Петрович Щедровицкий на бесплатной онлайн библиотеке Э-Лит


Помоги проекту - поделись книгой:

Архив Щедровицкого напоминает судьбу архива Маркса. Способ формирования архива оставил отпечаток на содержании текстов. В 50-е годы все семинары и обсуждения стенографировались, а с 60-х – записывались на магнитофон. Эти записи были транскрибированы и напечатаны в пяти экземплярах, что было мотивировано двумя причинами: предоставлением КГБ доказательств о деятельности ММК и созданием собственной «библиотеки».

В 1992–1993 годах Щедровицкий лично пересмотрел и переупорядочил около 4000 папок с документами, уничтожив часть материалов. Это превратило набор текстов в архив, полностью соответствующий воле автора и доступный для публикации. Тематизация архива была выполнена самим Щедровицким и включала множество разделов, отражающих широкий спектр его интересов и исследований.

Никаких специальных разъяснений по структуре архива Г. П. Щедровицкий не оставил, также как распоряжений по его публикации. Первоначально папки были расставлены в его доме в Болшеве на полках, и эти полки были им «тематизированы».

Тематизация эта довольно условна и отражает лишь расстановку на полках (чтобы было легче пользоваться) (приводится дословно):

1. Диссертация; материалы диссертации; «Аристарх» и др. папки.

2. Педагогика и образование (РЗ, курс. работы).

3. Проектирование.

4. Теория дизайна.

5. Модели и моделирование.

6. Проблематизация.

7. Теория знаний.

8. Автоматизация.

9. Исследования спорта.

10. Искусственный интеллект.

11. Системные исследования.

12. Семиотика.

13. Лингвистика.

14. Языкознание.

15. АСУД.

16. Оргтехническая система.

17. Человек.

18. НИР.

19. Организация, руководство, управление.

20. Категории «естественного» и «искусственного».

21. Теория мышления.

22. Мыследеятельность.

23. Теория деятельности.

24. Методология.

25. Понимание.

26. Смысл и значение.

27. История философии.

28. [История] ММК.

29. Мировоззренческие основания.

30. Эвристика.

31. Совещания.

32. Материалы [прочие].

Г. А. Давыдова, вдова Щедровицкого, пронумеровала все папки, а Р. Максудов подготовил детальную опись архива в 1995 году, которая позже была опубликована на сайте Фонда им. Г. П. Щедровицкого. Весь архив доступен на сайте Фонда.

Составление собрания сочинений Георгия Петровича Щедровицкого представляло уникальную задачу. Щедровицкий не ориентировался на создание традиционных сочинений, таких как монографии или отдельные статьи. Вместо этого основной формой его работы в рамках Московского методологического кружка (ММК) были семинары, которые проводились в течение 40 лет. Эти мероприятия проходили в двух форматах: публичные – на семинарах Комиссии по психологии мышления и логике; закрытые – на квартире Щедровицкого или других участников кружка.

Большая часть текстов в архиве Щедровицкого была коммуникативной по своей природе, не предназначенной для публикации. Они отражали промежуточные результаты работ кружка и были подвергнуты постоянному переосмыслению автором. Изучение архива показало огромное разнообразие материалов: наброски статей, доклады, записки, стенограммы лекций, материалы организационно-деятельностных игр, в общей сложности более 20 000 документов. Разобраться с этим массивом, структурировать его для публикации и сопроводить современным научным аппаратом было непростой задачей.

Особенностью работы ММК был ее коллективный характер. Материалы докладов и обсуждений на внутренних семинарах требовали особого внимания при редактировании. Идеи кружка рождались в процессе живой коммуникации, что делало воспроизведение контекста этих обсуждений сложной задачей. Опубликованные тексты представляли собой лишь вершину айсберга – основой были устные обсуждения на семинарах. В архиве Щедровицкого сохранились его записки, где он членит свою историю и историю ММК на периоды или идеи, приводя развернутые схемы своей работы. Эти записи стали ценным источником для составителей.

Сложность задачи заключалась еще и в том, чтобы редуцировать обширный материал архива до удобного для чтения формата. Составители стремились представить наследие Щедровицкого не как внутреннюю «библиотеку» ММК, а как тексты, доступные широкой аудитории.

Среди возможных решений рассматривалось создание полного академического собрания сочинений, включающего все опубликованные и архивные материалы, но это, скорее, дело будущих поколений.

Другой вариант – тематическая публикация; однако выделение конкретных тем и прослеживание их в архиве представляет огромную сложность и отдельную задачу, просто непосильную в настоящее время, – возможно, в будущем это можно будет сделать средствами искусственного интеллекта и гипертекстовых систем.

И есть, наконец, предложенная П. Г. Щедровицким идея членения текстов Г. П. Щедровицкого по представленной последним в докладах «Проблемы построения теории мышления» схеме «методологической рефлексии». Однако даже эта схема не позволяет организовать материалы наследия в физические книги.

Исходя из нынешней ситуации с исследованием и систематизацией архива Г. П. Щедровицкого (которые только начались) и возможностей издательского производства составители в качестве средства исходного членения материала наследия Г. П. Щедровицкого выбрали идею «подхода» как «предметно-продуктовой ориентации», по выражению Г. П. Щедровицкого.

Методология Г. П. Щедровицкого сосредоточивается не на одном методе, а на целом спектре подходов для решения исторически осмысленных задач. Его методология представляет собой мозаику различных подходов, охватывающих широкий спектр интеллектуальных и практических задач. Таким образом, для полного представления его идей требуется серия книг, каждая из которых освещает разные аспекты способов мышления.

Каждый том, фокусируясь на определенном аспекте методологии Г. П. Щедровицкого, предоставляет читателям возможность поэтапно изучать и применять его идеи. Разные тома могут также осветить исторический и интеллектуальный контекст, в котором развивались идеи автора. Это позволяет лучше понять, как конструировались его мысли и как они взаимодействовали с другими теориями и практиками того времени.

Итак, издание сочинений Г. П. Щедровицкого в 10 томах на основе разных подходов дает читателям возможность погрузиться в многомерный мир его идей и исследовать разные аспекты его мышления. Такое разделение отражает динамичность и комплексность его методологии, делая наследие более доступным для исследователей и заинтересованных читателей. Эта задача только начинается и обещает открыть неведомые грани мысли одного из самых влиятельных философов XX века.

Наш план – выпустить 10–12 томов, объединенных в 25–30 книг. Каждая книга будет носить свое название, сопровождаемое аннотацией и проспектом уже опубликованных и готовящихся к публикации работ. В эти тома войдут как уже известные материалы, так и ранее не опубликованные находки из архива. Вот предварительный список томов, которые мы планируем выпустить (названия условные):

1. Системомыследеятельностная методология: основные принципы и подходы.

2. Теоретико-мыслительный подход (теория мышления).

3. Теоретико-деятельностный подход (теория деятельности).

4. Семиотический подход.

5. Коммуникационный подход.

6. Оргтехнический подход.

7. Системомыследеятельностный подход.

8. Организационно-деятельностный подход.

9. Культуротехнический подход.

10. Историко-культурный подход.

Все книги будут снабжены современным научным аппаратом: комментариями, историческими и библиографическими справками, аннотированным указателем имен и подробным предметным указателем.

В текущее собрание сочинений не войдут материалы организационно-деятельностных игр под руководством Щедровицкого, однако мы не исключаем возможности их отдельной публикации в будущем. Также пока ограниченно включаем полные материалы докладов и внутренних обсуждений на семинарах ММК.

Эта книга представляет собой введение в мир системомыследеятельностной методологии Щедровицкого, предлагая читателю основные принципы и подходы. Мы стремились сохранить баланс между текстами, адресованными как широкой публике, так и участникам внутренних семинаров ММК, чтобы каждый смог найти что-то ценное для себя в этом уникальном наследии.

Благодарности

В заключение хотим выразить свою благодарность Андрею Георгиевичу Реусу – вдохновителю и спонсору этого издания, Светлане Брониславовне Крайчинской и Софии Андреевне Малявиной за организационную поддержку, а также Николаю Фёдоровичу Андрейченко, Василию Георгиевичу Богину, Вере Леонидовне Даниловой, Виталию Яковлевичу Дубровскому, Марку Владимировичу Рацу, Вадиму Марковичу Розину, Петру Георгиевичу Щедровицкому за их консультации и искреннюю заинтересованность в проекте.

Г. А. Давыдова, А. В. Русаков

Я всегда был идеалистом…

Введение

Эти «Беседы с Колей Щукиным» совсем не похожи на другие работы Георгия Петровича Щедровицкого.

Это единственный автобиографический документ: размышления о семье, школьных годах, друзьях и недругах, единомышленниках и оппонентах, о смысле и целях своей жизни. Подошло его время рассказывать о себе, ему исполнилось ровно пятьдесят. Однако это не мемуары и не исповедь, это мысли Г. П.[3] о себе.

В 1980-е годы журнал «Знание – сила» начал цикл публикаций о деятелях советской психологии; Г. П. отнесся к ним критически, увидел много ошибок, сознательных или бессознательных, много несуразностей и излишнюю комплиментарность. Он начал эти разговоры с Ириной Прусс (родственницей семьи Давыдовых), вспоминал и рассказывал о своих встречах с выдающимися советскими психологами. Николай Щукин – молодой тогда человек, работавший в Институте общей и педагогической психологии АПН СССР на Моховой, приезжал на дачу Г. П. за консультацией и заинтересовался беседой с Ириной. Щукин стал бывать по воскресеньям в Болшево, где и велись эти беседы. Первая из них началась с воспоминаний Г. П. об известных отечественных психологах, затем эти беседы превратились в воспоминания и размышления о собственном пути и о людях, с которыми были встречи, дружба, ссоры.

Всего таких встреч с Н. Щукиным было семь; беседы велись под магнитофон. Позже магнитофонная запись была Щукиным расшифрована и стерта по требованию Г. П., а текст был напечатан Маргаритой Андреевной Давыдовой (тещей Г. П.) на пишущей машинке.

Машинопись не правилась автором, Г. П. принял решение: рукопись не будет публиковаться, а должна просто «быть» и храниться «на будущее». Никто в семье на даче не знал, куда ее спрятал Г. П. Так эта рукопись и пролежала в Болшево до первой публикации, никем не раскрытая и не читанная. Г. П. ушел из жизни, не успев пересмотреть свое решение: то ли он забыл про этот текст, то ли тот вообще перестал быть ему интересен. Во время переезда со второго этажа старого дома в новый дом, который построил Г. П., рукопись была обнаружена и передана матери Г. П., Капитолине Николаевне. Набор фрагментов из машинописной рукописи был опубликован в журнале в 1994 году. Где находится рукопись – до сих пор неизвестно. В последующих изданиях редакторы работали с текстом, набранным на компьютере.

Уже без Г. П., в новых условиях, когда это «будущее» в некотором смысле наступило и материалы архива Г. П. Щедровицкого начали изучаться, обрабатываться и постепенно издаваться, в 2001 году этот текст был подготовлен к публикации группой в составе Г. А. Давыдовой, А. А. Пископпеля, В. Р. Рокитянского и Л. П. Щедровицкого и издан под редакторским названием «Я всегда был идеалистом…»[4]. «Вы даже не можете представить себе, что было. Если же вы думаете, что я тогда понимал, что говорил и делал, то вы ошибаетесь. Я был идеалист, дурак: для меня теории, теоретические принципы существовали как первая и подлинная реальность…»[5]

При подготовке публикации были исправлены опечатки, искажения в именах и фамилиях, упоминаемых в тексте, а сам текст был дополнен аннотированным именным указателем. Г. П. упоминает в этих беседах более 270 имен, большинство из которых ничего не значат для современного читателя, но были важны для самого автора в связи с теми сюжетами, которые им излагались. Идентифицировать некоторых друзей и сокурсников Г. П. в МГУ было большой проблемой. Даже если этого в конечном счете сделать не удалось, они все же были внесены в указатель в надежде, что сами эти люди или их родственники, знакомые что-нибудь о них сообщат. В этом случае после имени стоит знак «?» (как и в других случаях не установленных достоверно данных).

Текст дополнен примечаниями, цель которых в первую очередь – справочная. В них «расшифровываются» некоторые реалии и факты того времени, которые для автора и его собеседника были очевидны (это период в основном конца 1940-х – начала 1950-х гг.), но сейчас многим читателям, особенно молодым, уже неизвестны или просто непонятны. В примечаниях также уточнены высказывания автора в соответствии с имеющимися сейчас данными и приведены библиографические ссылки на упомянутую им литературу.

Г. А. Давыдова«Кто, если не я?» (2019, реж. Елена Ласкари)

Документальный фильм о Георгии Петровиче Щедровицком


на платформе smotrim.ru

Беседа первая

12 ноября 1980 г.

– Когда вы, Коля, попросили меня рассказать о наиболее запомнившихся мне эпизодах из жизни психологов и вообще что-нибудь про психологию, а я несколько неосторожно согласился, то я и не мог предполагать, что дело это будет для меня столь сложным и проблематичным.

Дело в том, что история науки, [история] философии имеют два сложных и не очень-то связанных между собой пласта. С одной стороны, это жизнь идей, которая, конечно же, развертывается через людей – в обсуждениях, в книгах, которые ими написаны, в исследованиях, в борьбе, которую можно наблюдать на всех научных совещаниях и вокруг них, а с другой – это жизнь людей, их коммунальные отношения, их поведение, их действия, ориентации, цели, корысть. И, по моему глубокому убеждению, эти два плана, или два пласта, как-то очень сложно связаны друг с другом.

Поэтому когда я начал думать, а что я, собственно, должен, могу вам рассказать по теме «История психологов и история психологии», то вдруг неожиданно для себя обнаружил, что я должен либо обсуждать историю развития идей, в частности в той области, где я работал, то есть на стыке философии, методологии, с одной стороны, и психологии – с другой, – но тогда не нужны воспоминания, тогда это должно быть результатом какого-то специального исторического анализа, специальной исторической реконструкции; либо же нужно отставить в сторону этот план развития идей, точнее жизни людей в идеях и через них, – но тогда остаются какие-то анекдотические истории, какая-то ерунда, которую, в общем-то, и неловко как-то рассказывать.

И чем больше я размышлял на эту тему, тем более странным казалось положение, в которое я попал, поскольку для меня, как и для всякого человека, тут очень значимы мои симпатии, антипатии, ненависть, любовь к каким-то людям. Вроде бы и неловко, и совестно рассказывать про ненависть свою или про анекдотические стороны жизни других людей. Но ведь если отставить в сторону жизнь идей и их драматическую борьбу, то что же еще остается рассказывать?! И это, должен я признаться, привело меня в некоторое замешательство, заставило взглянуть на прожитые годы уже под новым углом зрения и задать себе вопрос: как же так получается? И что, собственно, оставляет в нас такие эмоции, а что, наоборот, принадлежит сугубо сфере разума, другому миру, миру развития идей?

И, отвечая себе на этот вопрос, я пришел в каком-то смысле к очень печальному выводу: мне, в общем-то, не повезло на встречи с подлинными людьми науки. Подлинных людей науки, чья личная жизнь сливается в принципе с жизнью науки, с исследовательской деятельностью, – таких людей в моей жизни было всего несколько: если пять, то это хорошо. Я сейчас говорю о людях старшего поколения, о тех, у кого мы все учились.


Пётр Алексеевич Шеварёв

К числу таких людей я отношу Петра Алексеевича Шеварёва: он, безусловно, оказал на меня очень большое влияние в чисто личностном, человеческом плане. Я отнес бы к таким людям и Николая Фёдоровича Добрынина. По моему внутреннему ощущению, к ним относился и Сергей Леонидович Рубинштейн, с которым я встречался лишь несколько раз. Ну вот, наверное, и все. Во всяком случае, из мира психологии. А все остальные жили, в общем-то, не жизнью науки: она, конечно, существовала для них, но была второстепенной.


Николай Фёдорович Добрынин

Я уже сказал, что, по-видимому, только настоящие, подлинные ученые живут так, что каждое их действие, каждый поступок, каждая мысль действительно погружены в мир идей. А остальные живут вокруг науки – по законам социальных отношений, социальных взаимодействий, по законам политики, и, собственно говоря, именно это я и наблюдал постоянно.

Вот что запоминалось и удивляло, точнее заставляло все время удивляться тому, что происходит: вся та жизнь, с которой я сталкивался в психологии, около психологии, поворачивалась какими-то странными анекдотическими сторонами, и эти анекдотические стороны действительно запоминались и были значимыми, а вот жизни идей, их воплощения через людей я просто не наблюдал или наблюдал предельно редко.



Поделиться книгой:

На главную
Назад