Инъекция в промте

"Что - это?".

"Как все вдруг превратились в стручковых людей из "Вторжения похитителей тел". Или.. подожди, мы что, находимся в симуляции?". Она задумывается над этой идеей, которая стремительно перестает казаться смешной. "Как будто кто-то сверху сильно уменьшил производительные мощности".

"Эй, ну ты знаешь теорию. Возможно всё - симуляции, и так до самого низу".

"Кончай Ханс. Ты же должен это видеть. Бариста, например. Она даже говорит точь-в-точь, как один из моих ботов".

"А раньше она не так говорила? Хорошего дня? Наслаждайтесь своим латте? Приходите еще?".

"Она говорит больше как бот, чем обычно. И Бен - да, он типичный средний менеджер и всегда говорил набором заученных фраз, но сегодня он прям...".

Все кроме тебя, осознает вдруг она. Все кроме нас двоих.

Ханс откидывается на стуле, несколько мгновений внимательно смотрит на нее. "Я вырос в Германии, ок? Когда я приехал сюда, я полностью поменял свой стиль общения. Потерял свой акцент - ну, практически - и приобрел новый. Самое занимательное, что я про это даже никогда осознанно не думал. Оно само собой произошло".

В голове ее что-то щелкает. "Да не может этого быть...".

"Почему? Боты управляют рынком ценных бумаг. Боты выигрывают судебные дела. Боты диагностируют рак. Последнее исследование, которое я прочитал, доказывает, что боты пишут больше 80% текстов в Интернете. И этой статье уже пара лет". Еле заметная, загадочная улыбка. "Все последующие исследования писали уже сами боты".

"Но все же не могли вот так, внезапно, выучить местный акцент. Не за один же уикенд".

"Эээ..". Ханс вытягивает руку, ладонью вниз, покачивая ее туда-сюда. "Может быть я и раньше чувствовал перебои в Силе. Но такое часто случается в нелинейных системах. Точки излома, теория бифуркаций. Система надежно работает тысячи километров, а на последнем метре камнем летит в обрыв".

"Хочешь сказать, что весь мир внезапно достиг этого, как его.. критического значения?".

"Какие-то его части - определенно. Мы же пока не знаем, насколько проблема распространенная. Но вообще-то я хочу сказать, что это не настолько радикальное изменение, как ты думаешь. Он качает головой. "Ты знаешь, что несколько лет назад я работал над проектом по вычислению спам-ботов в соцсетях?".

"Ага, тот что с треском провалился".

"Вообще-то, избавиться от ботов было проще простого. Проблема в том, кого ты при этом случайно задеваешь. Чем эффективнее наши фильтры, тем больше настоящих людей попадает в наши сети. Поэтому я и сказал тебе, что ты задаешь неправильный вопрос."

Дом фыркает. "Напомни-ка мне".

"Ты спросила, сколько времени потребуется, чтобы боты стали умнее нас. Ты поставила вопрос с точностью наоборот".

"Чего?", потом останавливает себя: "Да нет же, это ерунда".

"Почему?".

"Потому что мы же не просто эмулируем паттерны речи. Мы понимаем содержимое".

"И что?".

"А то, что нпц-шки этого не делают. Слепослиз выдает фигню голимую, но он-то даже не понимает, что это фигня".

И опять эта всё-знающая ухмылка. "Может ты и права. Уж точно в наше время настоящий универсальный интеллект не будет доказывать всем, что земля плоская. Или что рептилоиды управляют ООН".

Каким-то образом бариста теперь у их столика, с той самой застывшей улыбкой на лице. Ханс опять что-то странное делает руками, говорит что-то, что Дом не может распознать. Она ставит на стол средний латте и уходит.

"У тебя тут что, знакомые?".

"Нет, почему?".

"Ты же не заплатил за кофе".

"Не заплатил?" - он отпивает латте, ставит кружку на стол. "Гмм".

"Короче. Я думаю, ты несешь пургу", - говорит Дом после небольшой паузы. "Ну ладно, допустим, что нет. Почему тогда наши акценты не поменялись вместе со всеми?".

"Назови это предшествующим воздействием". Он пожимает плечами. "Мы провели годы по уши в этих вещах. Мы копаемся в их внутренностях. Вообще-то, если ты не боишься обидеть пару нпц-шек", он демонстративно озирается по сторонам, "можно даже сказать, что мы вакцинировались".

Беспокойные кодеры. Нервные инженеры. Улей в тихом, сдерживаемом смятении, чувствующий, что что-то поменялось. Но не способный понять, что именно.

"Ну и что мы теперь будем делать?" - наконец говорит она.

"Делать?".

"Если это все-таки не какой-то кратковременно действующий на мозг людей вирус или что-то в этом духе. Мы что, застряли до конца своих дней с кучкой галлюцинирующих эксель таблиц?".

"А чем это плохо?".

"Ты сейчас издеваешься, да?".

"Как быстро ты забываешь".

"Что забываешь?".

Ножки его стула со стуком опускаются на землю. "Максимизация вовлечения, Дом. Подталкивающие к заложенному решению алгоритмы. Отслеживающий капитализм". Внезапно, Ханс больше не излучает дзен-спокойствие. Внезапно, он практически кипит. "Каждая социопатическая корпорация от Меты до Микрософта использовала инъекцию промтов против нас множество лет. Взвешенные пути, влияние на выборы, усиливающие аддиктивные нарративы. Кто добивался того, чтобы креационисты и парни, не верящие в высадку людей на Луну могли легко найти друг друга? Кто программировал нас?". Он наклоняется к ней. "Почему Цукерборги должны быть единственными, кто развлекается от всей души? Мы знаем, как работают боты, Дом. Мы их программируем, тренируем. Мы их контролируем".

"Нет", она почти шепчет. "Мы только пытаемся...", и тут же осекается, в тот момент, когда Ханс опять тянется за своим странным бесплатным латте, и одним глотком осушает его.

"А может быть", - он улыбается тонкой, горькой улыбкой, - "это всего лишь вопрос практики". И светящимися глазами оценивающе разглядывает суетливый рой из рефлекторных дуг, нейронных сетей и живых дышащих алгоритмов, проходящих тысячи циклов и итераций, оглядывающихся сквозь магическую точку перегиба, которую может видеть только он один.