Помоги проекту - поделись книгой:
– Да уж, в 2014 году, когда еще ополчение было, мы могли о таком оснащении только мечтать! – констатировал Егор. – Помнишь, Юля?
– Такое забыть нельзя, как руки-ноги упаковочной пленкой мотали вместо компрессионных повязок, – кивнула фельдшер. – Обычным жгутом Эсмарха мало кто пользоваться правильно умел.
– Ты знаешь, сейчас из тех, кого призвали, тоже мало кто может обычным жгутом пользоваться, – довольно скептически ответил Егор. – Хотя в более серьезных кадровых наших подразделениях ситуация все же изменилась к лучшему. Но опять же за счет таких «сумасшедших энтузиастов», как мы с вами.
– Что самое главное, и турникеты для остановки кровотечения, и компрессионные перевязочные бандажи, и все остальное – российского производства. Как минимум не хуже западных аналогов, – довольно заметил начмед лейтенант Громов.
– В общем-то, человеческая анатомия и физиология каких-либо новшеств и не предполагает, – рассмеялся Егор.
– Точно!
– В принципе, и классический жгут Эсмарха неплох, но именно для нас, медиков, которые профессионально умеют им пользоваться. А вот для простого солдата турникет CAT – Combat-Application-Tourniquet или перевязочный бандаж гораздо проще и надежнее применить. Скажу так: тот же советский перевязочный пакет гораздо более универсален в применении, потому что раньше военврачам, фельдшерам и санинструкторам приходилось больше импровизировать. А для солдата это лишнее, ему нужно Родину защищать, – отметил Егор.
Но мало получить все это медицинское добро в свое распоряжение, гораздо сложнее научить бойцов пользоваться самым необходимым.
А вот с этим существовала серьезная проблема. Бойцы, уж какими они ни были повоевавшими и тертыми, к возможности собственного ранения относились с суеверием и большой долей скептицизма. Для многих из них говорить о жгутах и перевязке значило заранее притягивать неприятности.
Но вечером, когда все в «располаге» собирались за чаем после тяжелого дня работ, разговор нет-нет да и касался медицины.
Егор был только за: он как бы невзначай, исподволь рассказывал собравшимся в кружок бойцам о приемах оказания первой помощи.
– Мужики, давайте условимся, что турникет для остановки кровотечения или жгут у каждого из вас находится на левом плече. Там же – и перевязка.
– А почему?
– Существует правило: помощь оказывается тем, что находится на раненом, чтобы не тратить свое. А то потом в критической ситуации и сам останешься без ничего. Кстати, именно для этого нужен второй жгут и перевязочный пакет. Его можете закинуть в карман камуфляжных брюк на бедре. Там он не помешает и будет тоже всегда под рукой.
– А как саму помощь оказывать?
– Запомните всем вам знакомое слово – ЖОПА!
Ответом на слова Егора стал вполне ожидаемый хриплый от сигарет и простуды гогот нескольких глоток. И, соответственно, тупые шуточки «ниже пояса». Пришлось немного подождать, чтобы продолжить.
– ЖОПА: жгут, обезболивание, перевязка – именно в такой последовательности. Сначала останавливаем кровотечение, потом обезболиваем, чтобы ваш товарищ не «завернул ласты» от шока. Собственно, под обстрелом, в полевой медицине это называется «красная зона», этого достаточно. И волочем товарища в более безопасную зону, она называется «желтой». Притом, ребята, ни под обстрелом, ни во временном укрытии с пострадавшего бронежилет и шлем не снимаем! И помощь оказываем исключительно, я повторяю, исключительно, сука, лежа.
– Снайпера? – со знанием дела уточнил кто-то.
– Они, родимые! И не только: медик на поле боя – желанная цель и для пулеметчика, да и минометами накрыть могут. Ведь при гибели медика погибает и около 30 % личного состава подразделения. Доказано статистикой и войной. Да и просто обидно попасть под случайный осколок или пулю. Поэтому говорю для всех: не игнорируйте бронежилет и каску, особенно в городских боях. А именно они нам и предстоят.
– Слышь, «Укол», а если под «броником» рана?
– А вот для этого и нужен старый добрый, еще советский перевязочный пакет! Разорвал его, скомкал нахер бинт и засунул под бронежилет. Конечно, это не полноценная тампонада раны, но хоть как-то кровотечение замедлит. Запомнили?
– Ага!
– Опять же, если видите, что прямо сейчас раненого с поля боя вы вынести не можете, то наложите ему жгут, скиньте под бронежилет, где предполагаете рану, скомканный бинт и переверните его на живот или на бок. Конечно, если ранение не в брюшную полость. Знаете, есть одна старая солдатская примета?
– Это если солдат падает лицом вниз, то он, скорее всего, выживет? А если навзничь, то помрет? – уточнил кто-то из солдат. Все же народ в подразделении подобрался большей частью с боевым опытом.
– Точно так!
Как заметил Егор, понимания в голосах служивых стало чуточку больше, а неуместного скепсиса и тупых шуточек – меньше. Проняла служивых правда о беспощадной, но эффективной военно-полевой медицине. Значит, уже не зря весь этот разговор.
– Продолжаем нашу увлекательную беседу?
– Продолжаем.
– А чем обезболивать, нам «наркоту» выдадут?
– По одному шприц-тюбику на человека, но только перед боем, – подтвердил Егор. – Правда, я «наркоту» не люблю.
– А че?! Кайфануть напоследок!
Но на этот раз откровенно глупую шутку никто не поддержал. Постепенно приходило понимание, что «кайфануть напоследок» здесь мог абсолютно каждый.
– В состоянии глубокого сердечно-легочного коллапса, болевого шока угнетается деятельность продолговатого мозга, а именно он отвечает за управление в нашем организме дыханием и сердцебиением. Человек попросту «забывает», как дышать. А ты ему вдобавок наркотический анальгетик колешь, который сам по себе угнетает тот самый продолговатый мозг и центр дыхания в нем.
Егор ненавязчиво обозначил знания по физиологии и биохимии, которые получил на биологическом факультете Донецкого национального университета. Многие говорили, мол, «что там той биологии, все это бесполезные знания», а вот надо же – пригодились!
Более того, у него в медицинской укладке как раз и присутствовали несколько ампул налоксона. Этот препарат – антагонист опиоидных рецепторов, он применяется как антидот при передозировках опиоидов. В том числе и сильных обезболивающих средств.
– По этой же самой причине не колите своему раненому товарищу больше двух шприц-тюбиков, если не хотите его угробить из самых благих побуждений! На этом лекция пока окончена. А можно мне еще чайку?..
– Конечно, «Укол»! Семен, организуй-ка чайку медицине, – сказал здоровый детина, пулеметчик. Он как раз вначале и отпускал больше всего шуточек.
Всех напоследок удивил волонтер Миша из России.
– Я остаюсь здесь с вами! – безапелляционно заявил он Юле Цыганок в присутствии Егора. – Не могу отсиживаться, когда вы идете освобождать родную землю от нацистской бандеровской нечисти!
– Ты же и так нам очень помог: привез медицинского оснащения, считай, почти что на целый батальон, – попыталась урезонить русского фельдшер Юля.
– Ты же командир взвода… Готов хоть к Егору пойти простым стрелком-санитаром. Боевой опыт есть, получил во время Второй чеченской войны.
– Я замкомандира медицинского взвода, – поправила Юля. – В общем, пиши рапорт на имя комбата и передавай волонтерские дела своим заместителям.
– Сделаю! – круглое открытое лицо Миши просияло улыбкой.
Все необходимые формальности решились очень быстро, и медицинский взвод пополнился еще одним стрелком-санитаром. Егор быстро ввел в курс дела нового приятеля.
Тем не менее хоть медицинский взвод и удалось укомплектовать в кратчайшие сроки, это очень плохо сказалось на численности подразделения. На все про все удалось организовать одно лечебное и одно эвакуационное отделение. Имелся только один уазик-таблетка, хотя по штату должны быть еще как минимум два грузовика с водителями и стрелками-санитарами.
Но не то что квалифицированных специалистов, просто толковых бойцов не хватало. Да и кто из командиров отдаст толкового бойца из собственного подразделения? Умные всем нужны…
Глава 4
«Гопники», «бэхи» и прочее…
Но с автоматом, пусть даже и в модном «тактическом обвесе», в реальном бою много не навоюешь. Вообще, как был глубоко убежден Егор, сами по себе приемы «тактической стрельбы» эффективны больше для полиции или для спецподразделений антитеррора. Как ни странно, но бойцы спецназа внутренних дел стреляют намного лучше армейцев. Именно потому, что в современной армии автомат – это именно индивидуальное оружие солдата, который, как правило, занят обслуживанием гораздо более серьезных образцов вооружения. Хотя это никоим образом и не отменяет важность стрелкового оружия на поле боя.
Егору, например, вполне хватало простого «Калаша» со складным прикладом и обычным магазином на три десятка патронов. Именно потому, что в бою он как полевой медик будет решать совсем другие боевые задачи.
Для более серьезных действий в их батальоне существовал взвод тяжелого вооружения. Или, как он еще назывался, группа огневого прикрытия, сокращенно ГОП. Отсюда пошло и их неофициальное шуточное название – «Гопники».
Комбату и его начальнику штаба вместе с замом по вооружению удалось настоящее чудо, впрочем, как видно, не единственное. Вместо надежных, но тяжелых и громоздких пулеметов ДШКМ калибра 12,7 миллиметра отцам-командирам удалось раздобыть где-то в «закромах Родины», как выразился один из бойцов батальона, несколько крупнокалиберных «Утесов»! При том же калибре более современные крупнокалиберные пулеметы отличались большей маневренностью за счет сниженного веса по сравнению с тем же ДШК. Опираясь на подавляющую огневую мощь этих монстров, можно было чувствовать себя гораздо увереннее в бою.
Черные, поблескивающие воронением крупнокалиберные пулеметы напоминали приготовившихся к атаке скорпионов. Растопыренные треноги станков напоминали лапы, а длинные стволы – смертоносные жала.
– Не знаю, сколько спирта или дизтоплива ушло на подобную сделку, но наши отцы-командиры совершили невозможное! С такими аппаратами только и воевать, – заключил пулеметчик Леша Скворцов. Позывной у него был, конечно же, «Скворец».
Он сам служил еще с 2015 года в пехоте, начинал обычным стрелком, но ему больше по душе было тяжелое вооружение. Сначала переквалифицировался на стрелка из автоматического станкового гранатомета АГС-17 «Пламя». А когда нашлась возможность, переквалифицировался на крупнокалиберные пулеметы. ДШК и «Утес» старший сержант Скворцов мог разобрать и собрать с закрытыми глазами.
Для него мощный «Утес», способный в минуту изрыгнуть 700–800 пуль по 50 граммов каждая, являлся вершиной оружейной мысли. Конечно, существовали и более мощные «машины смерти», например, советский и российский КПВТ калибра 14,5 миллиметра. Но такие пулеметы в основном монтировались на бронетранспортерах. А вот «Утес» вполне можно было перетаскивать по полю боя, хотя он сам весил 25 килограммов, а на станке-треноге – все 40, и к тому же лента на полсотни патронов тянула на 11 килограммов. Но, во-первых, тот же ДШК в сборе на станке весил все 157 килограммов, а во-вторых, там, где появлялся «Утес», другим образцам стрелкового вооружения делать было нечего. Его прицельная дальность в 2000 метров и более позволяла расстреливать цели с безопасного расстояния – и причем с гарантией! Потому что его пули сохраняли убойность на дальности до 6000 метров.
Кроме тяжелых пулеметов, во взводе огневого прикрытия имелись и автоматические противопехотные гранатометы АГС-17 «Пламя». Весьма неплохая машинка, если требуется «накинуть» противнику «навесиком» «улитку» на 29 выстрелов. Особенно в городской застройке. Подавляющий огонь по пехоте мог быть очень эффективным. Осколки от взрывов относительно небольших 30-миллиметровых гранат были уж очень неприятными, к тому же небольшой заряд взрывчатки отдельного боеприпаса вполне компенсировался стрельбой очередями. Подавить позицию снайпера или пулеметчика, рассеять отряд пехоты, атаковать колонну грузовиков – все это вполне по силам автоматическому гранатомету.
Так сказать, «линейку» тяжелого вооружения мотострелкового батальона завершали «Сапоги», станковые противотанковые гранатометы, а по сути – безоткатные орудия. Их 73-миллиметровые кумулятивные выстрелы уже не могли эффективно бороться с относительно современными танками, такими как Т-72Б и Т-64БВ. Но вот технику уровнем пониже «Сапоги» жгли неплохо. А ведь всяческих бронированных джипов с пулеметами у нацистов «Азова» хватало. Ведь каратели как раз и сделали ставку на легкую мобильную технику. Вот она и станет целью расчетов СПГ-9М «Копье», как официально называлось это оружие.
Опять же, в городской застройке их кумулятивные заряды весьма эффективно пробивали бетонные и кирпичные стены домов. Такое свойство оказалось исключительно полезным. А сама реактивная кумулятивная граната на прицельной дальности в 800 метров обладала еще и неплохой точностью. В общем, в умелых руках советская безоткатная пушка в уличных боях оставалась серьезным подспорьем для пехоты.
В общем, именно на тяжелые средства непосредственно в боевых порядках и на вооружение боевых машин пехоты БМП-2 тертый войной и жизнью в целом комбат «Артем» сделал ставку в предстоящих боях. Так что «Гопники» пользовались заслуженным авторитетом среди пехотинцев.
Кроме них в батальоне присутствовал еще и противотанковый взвод гранатометчиков с РПГ-7. Эта «нестареющая классика» оставалась актуальной с далекого 1968 года – со времен Вьетнамской войны – и по наши дни. Не зря его создатель, конструктор Валентин Фирулин, получил Ленинскую премию! Мощный и надежный, простой и смертоносный РПГ-7 разошелся во всем мире огромным «тиражом» более 9 000 000 экземпляров. Не зря в странах Ближнего Востока он заслужил краткое, но яркое и выразительное прозвище «шайтан-труба».
Бронетехника подразделения тоже была представлена советской «нестареющей классикой» – несколькими десятками боевых машин пехоты – БМП-1 и БМП-2. Далеко не новые, будем откровенны, «коробочки» тем не менее капитально отремонтированы и даже немного модернизированы. Насколько мог судить Егор, борта корпуса под башней защищались дополнительными бронелистами, так же, как и нижняя лобовая бронедеталь. Ходовая часть боевых машин прикрывалась своеобразной «юбкой» из шахтной транспортерной ленты. Она неплохо держала попадания мелких осколков и пуль. На башнях некоторых БМП-2 смонтированы пусковые установки противотанковых ракетных комплексов «Фагот» и «Конкурс». Подбить ими относительно современный танк, конечно, проблематично, но в городской застройке высокоточные противотанковые ракеты с дальностью пуска в три-четыре километра все равно оказались весьма кстати.
Вооружение, особенно БМП-2, вполне отвечало требованиям уличных боев. Автоматическая 30-миллиметровая пушка 2А42 имела большие углы возвышения ствола и позволяла обстреливать верхние этажи домов, откуда обычно били гранатометчики противника. Боекомплекта этой пушки из бронебойных и осколочно-фугасных снарядов вполне хватало для выполнения боевых задач. По мнению Егора, абсолютно личному и не претендующему на абсолютность, в бою, когда каждая секунда на счету, некогда выбирать специализированный боеприпас, достаточно использовать тот, что отвечает необходимым требованиям. Две ленты – на 700 осколочно-фугасных и на 300 бронебойных снарядов – позволяют вполне эффективно действовать по большинству целей прямой наводкой. Прицелы командира и наводчика-оператора, а также простой и надежный стабилизатор вооружения позволяют вести эффективную прицельную стрельбу на дальность до 4000 метров. Скорострельность пушки 400–700 выстрелов в минуту позволяла накрывать цели буквально ураганом огня.
«Копейка», как называли в войсках БМП-1, имела вооружение попроще: гладкоствольное 73-миллиметровое орудие «Гром», аналогичное гранатомету СПГ-9М «Копье». Пушка, конечно, устаревшая, но даже она способна эффективно «задавить» огневую точку противника или проломить стену укрытия кумулятивной струей. В общем, что Родина дала солдатам, то и нужно использовать…
Надо отметить, что для мотострелков БМП все равно что дом родной. Они привыкли ездить на броне «верхом», а десантные отсеки боевых машин использовали в основном как склад имущества. Солдаты называли свои машины полушутливо и полуиронично «бэхами»: сокращение то ли от БПМ, то ли от BMW.
Кроме штатной бронетехники на вооружении находились еще и боевые грузовики «ган-траки» со спаренными зенитными пушками ЗУ-23-2 в кузове. Обшитые листами толстой стали угловатые «Уралы» с вытянутыми бронированными «мордами» могли оказать серьезную огневую поддержку. Хотя формально они относились к зенитно-артиллерийскому дивизиону.
Здесь Егор встретил своего знакомого по призывному пункту – собровца Романа. Того самого, который в 2014 году в районе Ясиноватой воевал на импровизированном «бронепоезде» из тепловоза и прицепленной к нему железнодорожной платформы со спаренной скорострельной зенитной установкой ЗУ-23-2 на ней. Солдаты крепко пожали друг другу руки.
– Ну как ты тут устроился, Рома?
– Стрелком на «Зушку» на бронированном грузовике. Вот он, мой «Урал»! – махнул рукой в сторону импровизированного «ган-трака» мобилизованный военный. – Ребята подобрались толковые, свои в доску, так что служить можно.
А вот собственных танков, не то что роты, а даже взвода из трех машин, у них не было. Так что комбату и начальнику штаба при планировании тактических операций приходилось рассчитывать на приданную тяжелую бронетехнику.
Глава 5
С кем мы воюем?
Начальником штаба вновь созданного «батальона тех, кто не довоевал в 2014-м», как иронично окрестили его сами бойцы, стал капитан Сергей Гаврилов, по образованию историк. Кстати, это оказался тот самый офицер, который случайно встретил Егора на призывном пункте в Донецке и обратил внимание на его тапочки в пакете, притороченные к рюкзаку.
Позывной у начальника штаба батальона оказался таким же, как и специальность. Воевал Сергей Гаврилов, как и многие в новом батальоне, еще в ополчении – в 2014 году и тоже на должности начштаба, правда, отряда Народного ополчения Донбасса. Батальоном этот отряд тогда назвать было весьма сложно: по численности и до пяти сотен не дотянули. Из обеспечения, как шутили сами защитники Донецкого края, «форма номер восемь: что скоммуниздили, то и носим!» Тогда Сергей занимался в основном идеологической составляющей: рассказывал бойцам об истории Донбасса и, соответственно, Западной Украины, сравнивал, анализировал. Именно его аналитический ум и пригодился впоследствии, уже при оперативном планировании боевых операций выделили молодого офицера среди всех остальных. Он воевал и в Иловайске летом 2014-го, и в Донецком аэропорту, и в Дебальцево зимой 2015 года. Был ранен и продолжал службу в штабе 1-го Армейского корпуса ДНР.
А когда началась всеобщая мобилизация, подал рапорт о переводе в боевое подразделение. Его туда и направили.
Прямолинейный и довольно жесткий комбат «Артем» отнесся к молодому, да еще и из штабных, офицеру поначалу довольно прохладно. «Штабного нам тут только и не хватало!» – подумал комбат. Однако Сергей на деле доказал, что «штабной» и «паркетный», как говорят во все еще оккупированной украинскими силовиками Одессе, «это две большие разницы».
В управлении вновь сформированного батальона капитан Гаврилов отвечал не только за оперативно-тактическое планирование, но и за разведку и даже за идеологию. Что поделать, толковых офицеров всегда не хватает, вот и приходится совмещать должности.
В один из дней в батальоне была запланирована беседа с личным составом на тему «С кем мы воюем?»
Не секрет, что конечной целью отдельного мотострелкового батальона ДНР является освобождение Мариуполя. Соответственно, возник вопрос: а кто защищает этот приморский город на самом юге территории Донбасса, временно подконтрольной Украине? В этом случае капитан Сергей Гаврилов проявил себя не только как «замполит», но и как грамотный разведчик-аналитик.
– Мариуполь с украинской стороны обороняет 12-я бригада оперативного назначения Нацгвардии. В ее составе батальон и две роты: патрульная и резервная стрелковая. Вооружение в основном легкое – бронетранспортеры, бронеавтомобили. По сути, это каратели, к местному населению, по сведениям от самих мариупольцев, они относятся очень жестко, фактически поддерживают в городе оккупационный режим.
Также в этом приморском городе дислоцируется один из батальонов 109-й бригады территориальной обороны ВСУ. Она сформирована из местных, вот именно поэтому ее и не стоит недооценивать. Вояки этого батальона выросли в своем городе и знают его гораздо лучше, чем мы. Потому будем готовиться и к засадам, и к внезапным обходным маневрам противника. К тому же придется учиться ориентироваться в городе. Хорошо, что среди военных ДНР тоже хватает мариупольцев, которые также хорошо знают свой родной город. На это и будем делать ставку в боевых действиях, – заключил начальник штаба.
– А что там с нациками? – выкрикнул кто-то из солдат.
– Во-первых, следует соблюдать воинскую дисциплину и субординацию, – сверкнул стеклами очков капитан Гаврилов. – О полке «Азов» мы еще поговорим.
– Виноват…
– А пока остановимся на морских пехотинцах. Это 503-й отдельный батальон 36-й отдельной бригады морской пехоты. Он создан сначала как 1-й линейный батальон 14 июня 2017 года.
До этого еще в начале мая 2014-го была сформирована ротно-тактическая группа «для сдерживания сепаратистских движений в Бессарабии, Николаевской и Херсонской областях» в составе тактической группы «Крым».
В августе 2014 года эта ротная тактическая группа была пополнена военнослужащими из других частей Военно-морских сил Украины и переброшена в зону так называемой антитеррористической операции. Там украинские морпехи находились с сентября 2014 по март 2015 года. Они дислоцировались в районе сел Гранитное и Талаковка на юге Донецкой области. Также РТГ украинских морпехов отвечала за противодесантную оборону морского побережья от Мариуполя до Белосарайской косы и дальше по побережью Азовского моря.
В октябре 2018 года 503-й батальон стал базироваться в Мариуполе. В 2019 году это подразделение принимало участие в ряде международных учений по стандартам НАТО и, между прочим, показало себя на самом высоком уровне. За годы существования батальон стал одной из элитных частей ВМС. Тактическая и огневая подготовка у них находится на очень высоком уровне, город они также знают как свои пять пальцев. Поэтому воевать с ними придется всерьез и, боюсь, довольно долго.
Подразделения 503-го батальона размещаются в районе Мариуполя в бункерах, вырытых и обустроенных на глубине двух метров. Позиции украинских морпехов находятся непосредственно на линии соприкосновения с нашими подразделениями в районе поселка городского типа Верхнеторецкое.
Обращаю ваше внимание, что они получили новое вооружение из США, Великобритании, Прибалтики и Чехии. В составе батальона с 2018 года служили иностранцы-наемники. Экипированы они были в свое и с оружием образцов НАТО.
В составе отдельного батальона – две линейные роты морской пехоты, а также десантно-штурмовая рота и группа огневой поддержки. Из тяжелых средств – батареи минометов и самоходок, зенитный артиллерийский, инженерно-саперный, зенитный ракетный взводы. А также, обращаю ваше особое внимание, разведвзвод и снайперы. То есть еще более подготовленные и опытные головорезы.
– Разрешите? – сказал один из бойцов.
Поделиться книгой: