Ген поиска

— Не помню, чтобы я находил какие-либо сведения об их детях, — заметил шеф, — а я собрал на эту парочку обширное досье… Правда, они долгое время прожили в Сарелии. Может быть, там кого-то и родили, однако никто из этих детей в Необходимске никак о себе не заявлял. И вы уверены, что это именно ребенок? Может быть, он ее племянник или что-то в этом роде.

— Говорю же, фамилия Серебряков, а похож на Милену, — упрямо повторила я. — Был бы племянник по ее линии, другая была бы фамилия. Да вы сами посмотрите на него — и вам все станет ясно!

— Непременно посмотрю, прямо за завтраком, — пообещал шеф, еще раз сладко потягиваясь. — А вы, еще раз повторю, не паникуйте. Да, все это выглядит не слишком ободряюще. Но мы ведь с вами практически исключили то, что Орехов работал на пару с Соляченковой. И следствие под руководством Дмитрия ничего такого не обнаружило.

— Да мне самой не хочется его подозревать! — почувствовав неожиданную в начале дня усталость, я опустилась на диванчик; между прочим, очень мягкий и удобный. — Однако для совпадения это все слишком…

Я даже слов не смогла подобрать, насколько «слишком».

Мурчалов вздохнул.

— А для не-совпадения — слишком опереточно. Сами посудите. Чего Орехов мог желать, сталкивая вас на пароходе лицом к лицу с наследником ваших злейших врагов? Если Серебряков хочет продолжить дело своих родителей или хотя бы попытаться отомстить за них, так ему стоило держаться в тени.

— Я думаю, что нам нужно сойти на берег, пока не поздно, — нервно произнесла я, игнорируя доводы шефа. — Просто на всякий случай. Мне все это очень не нравится. И не нравится, что мы тут с вами остались без всякой защиты! Я даже пистолет не взяла!

— Посмотрите на дне чемодана, Прохор наверняка его упаковал, — посоветовал Мурчалов. — И да, совет ваш был бы разумен, только вот мы уже отчалили. Если здесь в развитии какой-то зловещий план, то не стоит привлекать к себе внимание, требуя лодку для схода на берег. Нас могут и не выпустить.

Шеф был прав: в своем порыве я пропустила громкий гудок парохода. Между тем в левый иллюминатор каюты был отчетливо виден маяк на Маячном холме, и я только сейчас заметила, что он постепенно приближается — очень медленно, но все же. Да и вода плескала о борт парохода уже совсем не так, как на стоянке…

А ведь я хотела посмотреть, как мы будем отходить от пристани! Гребаный Серебряков, разрушил все мои планы!

— Что же нам делать? — спросила я.

— Прежде всего, сохранять спокойствие, — ответил шеф. — И идти завтракать. Тут должны подавать вкуснейшую, свежайшую рыбу.

Насчет рыбы шеф, разумеется, оказался прав. Оставалось надеяться, что он прав и насчет всего остального.

* * *

После отплытия мои страхи постепенно улеглись. На пароходе царила самая идиллическая атмосфера, как нельзя лучше подходящая для неторопливой прогулки выходного дня. В салоне нижней палубы, поочередно сменяя друг друга, несколько таперов играли на пианино веселые, ненавязчивые мелодии.

Для развлечения гостей были устроены игры в карты и в домино, но большая часть просто прогуливалась вдоль бортов парохода, разглядывая морские виды.

А поглядеть было на что!

Я как-то никогда не задумывалась над тем, что окрестности Необходимска красивы: мне прежде не случалось бывать на морских прогулках. А между тем побережье рядом с нашим городом невероятно живописное. К самому берегу выходят пологие холмы, ярко-зеленые от луговой травы, в темных пятнах кустарников и деревьев. Иногда холмы расступаются, давая место разноцветным лоскутам плодородных полей, которые тоже частенько спускаются к самой воде (впечатление кажущееся, но выглядит красиво).

А у горизонта иногда становятся видны низкие голубоватые горы — Рубежный хребет, — над которыми парит белая серебристая дымка…

— Не предвещают ли эти облака над горами шторм? — спросила Марина.

— Капитан заверил, что нам нечего беспокоиться, — проговорил Орехов.

Он вызвался сопровождать меня и Марину на прогулке по пароходу после завтрака. Марина попыталась было оставить нас вдвоем, но я чуть ли не за рукав ее ухватила и вынудила остаться. Не знаю, почему. Даже интригуй Орехов на самом деле против нас с шефом, прогулка наедине с ним вряд ли чем-то мне грозила — не станет же он выкидывать меня за борт! А если бы и стал — в теплой морской воде до близкого берега я как-нибудь доплыву. Если, конечно, удастся быстро избавиться от юбки и ботинок.

В общем, Марина осталась с нами, и я была благодарна за ее компанию. Она как-то умудрялась задавать совершенно правильные вежливые вопросы. Между нами тек светский, ни к чему не обязывающий диалог.

Мне, правда, пару раз показалось, что Орехов хотел заговорить о чем-то еще, более серьезном, но, как всегда, он вел себя с безупречной вежливостью, не подав и виду.

Проведя нас по обеим палубам парохода и показав все сколько-нибудь примечательные места, Орехов откланялся, сказав, что ему нужно уделить время другим гостям. К своему удивлению, я вздохнула с облегчением.

— Да, я понимаю, почему ты заставила меня остаться, — сказала Марина с явной иронией, стоило только Орехову отойти. — Такой галантный обаятельный мужчина! Разумеется, наедине с ним язык отсыхает и слова на ум нейдут.

— Изящная версия, но неверная, — вздохнула я. — Какой бы обаятельный он ни был…

— Что? — на лице Марины внезапно отразилась тревога. — Неужели он… к чему-то тебя принуждает? Но зачем ты тогда приняла приглашение⁈

— Нет! — я поспешила прийти на выручку Орехову. Несмотря на его непонятные козни с Серебряковым, репутации, о которой подумала Марина, он не заслужил. — Просто… Не знаю. Мне неловко с ним.

Марина улыбнулась понимающе.

— По-моему, он хочет сделать тебе предложение.

— Что⁈ — не сказать, чтобы я об этом не думала. Думала пару раз. Однако мое удивление не было полностью наигранным. Я успела убедить себя, что ни о каком официальном браке между мною и Никифором не может идти речи — по крайней мере, пока. Мы никогда не говорили ни о любви, ни о чем-то хоть отдаленно романтическом. А если брать более приземленные мотивы, то ведь я ему совершенно не пара! Ни по происхождению, ни по образованию, ни по устремлениям.

— Все ты прекрасно слышала, — Марина похлопала меня по руке, которой я держала ее за локоть, с видом опытным и умудренным. Учитывая, что она выглядела моей ровесницей (хотя на самом деле была на несколько лет старше), да и ростом едва дотягивала мне до плеча, смотрелось это слегка комично. — А зачем бы ему приглашать тебя на романтическую прогулку, да еще вместе с твоим опекуном?

Я только головой помотала.

— Романтическая прогулка! Как же! Она не романтическая, а деловая!

Марина искоса поглядела на меня.

— Для людей вроде Орехова романтика и предпринимательство друг от друга неотделимы. Он и в жене ищет прежде всего партнера. Может быть, не для ведения коммерческих дел, но для поддержки его начинаний.

— Об этом и разговора не было!

— Может быть, и не было, но он к тебе присматривается, можешь мне поверить. Как ты общаешься с новыми знакомыми. Как себя держишь. Да ты ведь и сама говорила, что уже на нескольких расследованиях с ним столкнулась. Должно быть, там он твои деловые качества и оценил.

Я только и открывала рот, не зная, что на это сказать. Какие мои деловые качества успел оценить Орехов?.. Правда, он говорил, что я отлично подыскиваю людей для решения определенных задач — но это ведь скорее совпадение! Мне просто повезло, что один раз я познакомила его с механиками аэромобилей Цой и Румянцевой, а другой раз свела с экспертом по дирижаблем Ицхаком Леонардовичем Лицким… И ведь не сказать, чтобы его экспертиза особенно помогла в той переделке, куда мы вместе попали!

— В общем, — подытожила Марина, — тебе чрезвычайно повезло! Понимаю твою нервозность, но я бы на твоем месте от него не бегала, а объяснилась бы скорее.

— Что значит повезло! — мне удалось совершить невозможное и воскликнуть это шепотом. — Даже если ты права, это… ну разве ты меня видишь женой миллионщика⁈ Я ведь не смогу! Нужно же воспитание совсем другое, характер другой… Во имя всего святого, да одна его матушка! Никогда ее не видела, но уверена, что она меня невзлюбит с первого взгляда и порешит сжить со свету!

Марина улыбнулась.

— Очень может быть. Но я почему-то уверена, что такой человек, как Орехов, сможет защитить избранницу от своей родительницы. Если он тебя с ней до сих пор не познакомил, значит, ее мнение по поводу своих намерений он и не собирается принимать в расчет.

Я потрясла головой.

— Все равно это будет ад!

— Почему? — искренне удивилась Марина. — Никто ведь не требует от тебя становиться светской львицей или входить в управление куманством. Наоборот, не будешь больше ни от кого зависеть.

— Вот сейчас я как раз не завишу! — возмутилась я. — А так, наоборот, буду! И потом, что значит, никто не требует? Кто знает, что он потребует, чтобы я соответствовала роли его супруги!

Марина нахмурилась.

— Все, конечно, может быть… Вот только мне все же кажется, что он не из тех, кто ищет бесприданницу-жену, чтобы ее под себя ковать. Такие кадры — это уже прошлое поколение, а то и позапрошлое. А если он ищет себе партнера, так ведь как партнеры вы и будете решать все вместе! И того, что ты не захочешь делать, он от тебя не попросит. Если любит. А мне кажется, любит.

Я покачала головой.

— Ты только что рассуждала о расчете, а теперь о любви говоришь!

— А разве одно другому мешает?

Вот так так! Мы с Мариной всего год знакомы, но мне казалось иногда, что это ошибка, и на самом деле уже лет десять прошло, как мы дружим, так хорошо мы друг друга знаем и настолько сильно доверяем. Она знала мой главный секрет, а мне рассказала свои самые тяжелые воспоминания. Но вот сейчас мы наткнулись в разговоре на такое вопиющее несоответствие наших представлений о мире, что мне даже жарко стало.

— Конечно, мешает! — сказала я убежденно.

— Чем?

Сформулировать я не могла, только упрямо поджала губы.

Марина снова погладила меня по руке.

— Извини, я, наверное, слишком навязчиво лезу с советами… — она вздохнула. — Просто мне хочется, чтобы ты была счастлива.

— Я счастлива!

Марина только скептически посмотрела на меня и ничего не сказала.

Почему-то я вспомнила разговор с Соляченковой — продажным депутатом, которую мы с шефом отправили за решетку. Она тоже пыталась заставить меня сомневаться в себе. Но Марина-то!..

— Конечно, если тебе кажется, что с Ореховым будет больше сложностей, чем выгоды, то не стоит принимать его предложение, — сказала вдруг моя подруга. — Но я бы на твоем месте так сразу не отказывала, когда он предложит. Возьми время на обдумывание.

Ну вот опять! Снова она про выгоду и расчет! Если бы я любила Никифора, я бы не думала об этом и не боялась. Я бы мечтала только быть с ним, и гори все остальное синим пламенем. Но я его не люблю!

…Наверное. Может быть, Марина права, и я просто любовь плохо понимаю? А еще недаром везде говорится — стерпится-слюбится?..

И поверх всей этой сумятицы моих мыслей главный вопрос: о каком браке может идти речь, когда я не знаю даже, не связан ли мой так называемый суженый с международной преступностью!

* * *

Когда-то давно Необходимск был лишь небольшим поселением в устье реки Неперехожей. От нас начинался торговый путь в Сарелию, которая в те времена не имела иного выхода к морю. Тогда на острове Сторожевом, что находится на некотором отдалении от устья, стояла гигантская крепость, защищающая город.

Крепость и сегодня там: частично она по-прежнему используется нашим военно-морским флотом как оборонительный рубеж, частично — отреставрирована, и туда пускают посетителей за плату. Пока мы плыли к Сторожевому, обогнали еще несколько рейсовых пароходиков, которые только туда гостей и возили.

Программа развлечений Орехова предусматривала посещение крепости для желающих. Однако я уже была там несколько лет назад с экскурсией от пансиона, и повторять мне особенно не хотелось: насколько помню, ничего интересного там не было. Куда интереснее мне показалось прогуляться по другой части острова, почти совершенно безлюдной. Оттуда должен быть виден силуэт крепости во всей красе — будет что нарисовать!

(Разумеется, я не брала с собой красок, но взяла альбом и карандаши.)

Однако и шеф, и Марина решили присоединиться к экскурсии, причем шеф абсолютно беспардонно ангажировал помощь Марины по тасканию себя в сумке. Оказалось, что на мой импровизированный пленэр мне придется идти одной — не считая еще нескольких гостей парохода, которые также выбрали одинокий способ времяпрепровождения. Но мне вовсе не хотелось ни к кому из них присоединяться! Я только убедилась, что Серебряков у выхода с трапа присоединился к той группе, что собиралась на экскурсию — а сама отправилась в другую сторону.

Солнце светило так же ярко, как рано утром, погода стояла такая же превосходная. Покинув белоснежную группу гостей парохода — почему-то все они последовали примеру Марины и оделись в белое; должно быть, такую форму одежды диктовали какие-то светские правила, о которых я понятия не имела, — я направилась подальше, в холмы.

Остров Сторожевой невелик, деревьев на нем почти не растет. Не потому, что семена их не занесло ветром, ведь материк не так далек. Просто большую часть военные извели, чтобы не мешали прострелу. Однако густо поросшие сочной зеленой травой холмы, в которых тут и там раскиданы белесые камни, тоже красивы.

Я отошла от парохода на порядочное расстояние и оказалась примерно в середине острова, на вершине одного из холмов. Крепость осталась по правую руку от меня. Расстояние и ракурс скрыли новейшие постройки, и отсюда была видна только та часть, которая могла бы послужить декорацией для исторической пьесы. По левую руку сверкающим шелком лежало море.

Увидев поднимающийся из травы пологий валун, я решила, что ничего лучше и ждать нельзя. На нем я и обосновалась с альбомом.

Свет падал самым подходящим образом, облака на небе не давали солнцу палить, и укрепления были видны во всей красе — чего еще желать?

Того, что я пропущу отход парохода, я не боялась: для гостей должны были подать три гудка перед отплытием. Кроме того, я была уверена, что ни шеф, ни Орехов без меня не отплывут.

Крепость я набросала довольно быстро, потом, задумавшись, начала рисовать другое: Марину на палубе в ее легком белом платье (еще я дала ей кружевной зонтик, который увидела как-то в витрине модного магазина и подумала, что никогда в жизни не смогу позволить себе выкинуть столько денег на такой пустяк), шефа, играющего с Васькой, Прохора, читающего газету… Потом зачем-то нарисовала мальчика, Коленьку, покойного сына Галины Георгиевны Байстрюк. В прошлом году мы с шефом расследовали появление его «призрака». Конечно, выяснилось, что никакого призрака не было, а был образ, созданный с помощью сложной оптической машины.

«Призрак» рисовался с портрета мальчика, точнее, с эскизов к этому портрету, оставшихся у наследников художника. И настолько они, эти эскизы, были точными и живыми, что мальчика удалось воссоздать со всеми подробностями, даже в движении.

Еще тогда мастерство художника меня восхитило. А сейчас я подумала — удастся ли мне когда-то добиться такой же детализации?

Нет, конечно. Покойный Аврелий Чернокрылов был гением. А у меня одна задача: рисовать портреты подозреваемых и свидетелей достаточно быстро, чтобы шеф мог ими воспользоваться в расследовании. Для этого той точности, с которой я уже рисую, вполне достаточно. На красоту, художественность, выразительность мне и не стоит претендовать — лишь бы лица можно было узнать.

Вздохнув, я отставила альбом на вытянутой руке, еще раз посмотрела на рисунок мальчика. Конечно, узнать его можно, но никакого сравнения с тем, что было на той картине!

— Очень емко и выразительно нарисовано, — проговорил у меня над плечом чей-то голос с легким сарелийским акцентом.

Я не подскочила с камня только потому, что давно работала с Мурчаловым. А не потянулась за ножом, который по моему обычаю крепился на ноге под юбкой, потому, что голос этот узнала.

Серебряков, с которым нас так недавно познакомили. При том, что я считала нужным его опасаться, я не допускала всерьез, что он нападет на меня вот так среди бела дня, с оружием. Скорее можно было ожидать, что он приблизится ко мне с контрольной булавкой, но излучения контрольной булавки от него я не ощущала, даже совсем слабого.

Я обернулась к моему непрошенному гостю.

Серебряков, в своем легком сером костюме-тройке, стоял в нескольких шагах от меня и крутил в руках фетровую шляпу. Как я уже говорила Мурчалову, он был изумительно похож на Милену Норбертовну Серебрякову/Златовскую — но у той были крупные, мужиковатые черты лица, которые на лице молодого мужчины смотрелись не грубо, а вполне уместно. Его волосы были аккуратно подстрижены, но не уложены лаком, как то модно стало у современных щеголей: их слегка трепал ветер. Карие глаза мягко смотрели из-под приподнятых домиком бровей. Плюс рост: несмотря на то, что я сидела, Серебряков надо мною не нависал. Я сообразила, что, если мы встанем вплотную, он, пожалуй, окажется ниже.

В общем, сын моих немезид производил самое благоприятное и безобидное впечатление. Я, конечно, тут же решила не обманываться. Соляченкова при личной встрече тоже выглядела приятной и безобидной!

— Прошу прощения, — сказала я довольно прохладным тоном, — я, кажется, не показывала вам своих рисунков.

— Да, это вы меня извините, — он чуть поклонился, — мне, конечно, не стоило подглядывать… Но вы были так увлечены работой, что я не удержался! Видите ли, я разыскивал вас, чтобы поговорить.

Час от часу не легче!

Сердце у меня ушло в пятки: так он, выходит, знает, кто я такая! Иначе зачем ему искать встречи со мной? Ну, тогда точно — подстроенная ловушка! Если бы он не знал меня, тогда еще могли бы оставаться сомнения…

Наверное, я инстинктивно попробовала подняться или сделала еще какой-то жест, который меня выдал, потому что Серебряков торопливо замахал шляпой:

— Анна Владимировна, прошу вас, не волнуйтесь! Да, я искал вас именно потому, что знаю, какую роль вы сыграли в раскрытии преступлений моих родителей — но не нужно воображать меня мстителем или кем-то в этом роде! Напротив, я хотел вас поблагодарить!

Поблагодарить?..

Кажется, я спросила это вслух.

— Именно, — серьезно кивнул Серебряков. — Видите ли, мои родители с детства не уделяли мне много внимания. Когда в подростковом возрасте я понял, что они занимаются… не вполне законными делами, мне был поставлен ультиматум: либо я присоединяюсь к ним, либо остаюсь на улице без средств к существованию. Меня никогда не влекла преступная стезя, как и любые науки — в том числе генетика, — так что я выбрал второе. Когда я уходил, мать бросила мне вслед, что я без них не выживу. Как видите, выжил, — он развел руками.

«Слишком гладко и хорошо, чтобы быть правдой», — подумала я еще прежде, чем он окончил говорить.